[Саламандра Джо]

Понаписалось тут хьюманстачное, спешу поделиться.

Название: Застрявшие в Доме. Старшее поколение.
Автор: J. Salander
Фэндом: Хоумстак, Петросян Мариам «Дом, в котором…» (кроссовер)
Основные персонажи: Дамара Мегидо, Руфио Нитрам, Хорусс Заххак, Курлоз Макара.
Пэйринг: Курлоз/Руфио
Рейтинг: NC-17
Завершен, макси
Описание: История о мальчике, который любил самолеты, и призраке, спасающем его от всех бед.
Примечания автора: Кроссовер Дома в котором и Хоумстака. От Дома взята атмосфера, а от Хоумстака персонажи - тролли, которые в мире Дома - обычные парни и девчонки. Практически обычные.

Ссылка: тык-с

и еще одно:

Название: Застрявшие в Доме.
Автор: J. Salander
Фэндом: Хоумстак, Петросян Мариам «Дом, в котором…» (кроссовер)
Основные персонажи: Таврос Нитрам, Вриска Серкет, Гамзи Макара.
Пэйринг или персонажи: Гамзи/Таврос
Рейтинг: R
Мини, закончен
Описание: На краю пустыря стоит Дом, в котором живут не самые обычные дети. Вот одна из историй о них. О музыке, которая все-таки говорит хуже, чем обычные слова. О первой робкой любви и недопонимании. И о песке на пляже.
Ссылка: тык-с

@темы: Gamzee Makara (Capricorn), Tavros Nitram (Taurus), Vriska Serket (Scorpio), Kurloz Makara (Capricorn), Horuss Zahhak (Sagittarius), Rufioh Nitram (Taurus), Damara Megido (Aries)

---

[TenKetsu]

c 413 всех!:3

@темы: Kids, Art, Trolls, Aradia Megido (Aries), Dave Strider, Jade Harley, John Egbert, Karkat Vantas (Cancer), Terezi Pyrope (Libra), Rose Lalonde, Aranea Serket (Scorpio)

---

Hungerstuck - часть 4.

[Спящий Сообщник]

Название: Hungerstuck
Автор: Спящий Сообщник
Персонажи: все, кого смогу впихнуть.
Рейтинг: PG-13
Размер: планируется миди.
Статус: в процессе.
Описание: ЕСТЬ ШАНС... по данным одного ПРОВЕРЕННОГО источника - примерно 0.02 процента, что ИМЕННО ТЕБЕ выпадет счастье участвовать в XIX ГОЛОДНЫХ ИГРАХ.
Примечания: вольный кроссовер с "Голодными играми". короткие части. больше мне нечего сказать.
Предыдущая часть
Следующая часть

эм, продолжаем?

БУДЬ НЕПЕТОЙ

Это всё ещё не сон.
Это всё ещё происходит с тобой.
Но в это так сложно поверить.
Стремительно-стремительно перед твоими глазами сменяются картинки. Площадь, тёмный коридор, железная дорога, поезд... За окном мелькают деревья, поля. Ты наблюдаешь за этим, не осознавая, что комкаешь в пальцах мягкое полотнище шторы. Твой дом... Твоя семья, твои охотничьи местечки, твои рисунки, карандаши...
По твоим щекам течёт что-то тёплое.
Заставив себя зажмуриться, ты утираешь слёзы ладонью. Нет, нельзя же оставлять всё так. Нельзя просто плакать. Нельзя даже не попытаться.
Поэтому ты решительно шмыгаешь носом и идёшь исследовать поезд.
Тут ты чувствуешь себя даже менее уверенно, чем в лесу. Всё такое мягкое, светящееся, блестящее - даже пол. Сбросив туфли, ты осторожно ступаешь босыми ногами на ворс. А это даже приятно. Это отвлекает тебя от мрачных мыслей.
Слёзы высыхают понемногу.
Невдалеке ты улавливаешь отголоски разговора. Один из говорящих точно Руфио, а второй - спокойный, немного забавно шепелявящий - тебе не знаком. Остановившись, ты хмуришься, думая, кто же там. Быть может, это второй трибут из вашего дистрикта? Как же его зовут?..
Грустно, но ты не знаешь.
Что ж, самое время узнать.
Сделав ещё пару шагов, ты двумя руками вцепляешься в створку раздвижной двери и тянешь её на вбок. Совсем немного.
И с любопытством заглядываешь в образовавшуюся щель.

==> БУДЬ ЭРИДАНОМ

Она всё ещё сжимает твою руку.
Кажется, вас сейчас ничему не разлучить, и никакая сила на свете не способна оторвать её от тебя, заставить разжать пальцы. Никакая.
Ты не против.
Тебе тоже так спокойнее.
Она молчит, и ты тоже молчишь пока. Тебе не хочется начинать разговор, портить всё словами. Ты понимаешь, что вам обоим необходимо немного времени. Кан нужно всё осознать, а тебе - успокоиться.
А пока ты тонешь в своих мыслях, слушая быстрый стук колёс.
Ты снова вспоминаешь всё, что знаешь об Играх. Для начала - выступить на церемонии представления Трибутов, показать себя, зарекомендовать спонсорам. С этом ты справишься. Без сомнений. Потом пара дней скучных тренировок, на которых, кстати, можно будет оценить противников. Хотя, ты искренне сомневаешься, что там найдётся кто-то сильнее тебя. Это просто невозможно. После сами Игры... Добыть оружие, начать действовать сразу, решительно. Попутно ждать подарков от спонсоров - ваш ментор должен помочь их на это уговорить - хоть где-нибудь пригодится его длинный язык. Ну а после твоего выигрыша...
Эти слова режут по мыслям.
После твоего выигрыша.
А как же она?
Ты сглатываешь и на этот раз сам сжимаешь её руку.
Если всё пойдёт по этом плану, а иначе быть не может, это же твой план, тебе придётся пожертвовать ей. Пожертвовать Кан.
Или даже убить её.
Теперь, когда она с тобой... все твои планы канули в пучину.

==> БУДЬ КАРКАТОМ

Если бы ты мог, то непременно сказал бы, как это всё тебя раздражает, насколько ты ненавидишь всё происходящее вокруг и насколько всё это гадко и отвратительно. Но ты не можешь. Тебе страшно.
У тебя психологическая травма, мать его!
И, да, не у тебя одного.
Эта девчонка - ты забыл уже, как её зовут, - молчит как рыба, обхватив руками колени и уткнувшись в них лицом. Ну хотя бы не рыдает, как некоторые. Это бесило бы ещё больше.
За окном поезда проносятся совсем уж незнакомые тебе места. Горы, снова горы... Вы тащитесь в этой чёртовой консервной коробке больше часа! Не то чтобы тебе так уж хотелось в Капитолий, но ты ждёшь не дождёшься, когда вас отсюда выпустят.
Аранея - ваш ментор - тоже молчит, уставившись в окно. Ладно, хорошо, что это она. Ваш дистрикт настолько редко побеждает, что до неё лет десять за трибутами приезжал какой-то психованный парень без пальцев на руках. И только в предыдущем году Аранея победила, сменив его. Надо признать, она лучше того придурка...
Будто почувствовав твой взгляд, она оборачивается.
- Что? - рявкаешь ты на опережение.
Она пожимает плечами и поправляет очки.
- Думала, тебе захотелось поговорить...
- С какой стати? - абсолютно честно отвечаешь ты. Какой смысл трепать языком? Особенно сейчас.
- Тогда, если можно, потише. Вы мешаете мне сосредоточиться, - она снова отворачивается к окну. - Мы скоро приедем.
И всё начинается заново. Ты изнываешь от скуки, мысленно переругиваясь с самим собой, девчонка и не смотрит на вас, Аранея сидит со странным выражением лица, тоже не обращая на вас внимания. Как будто у каждой из них есть целая куча чёртовых мыслей, именно сейчас требующих крайней степени концентрации.
Ты с трудом сдерживаешь эмоции.
Нет, не шуметь нельзя. Совсем, мать его, нельзя.

==> БУДЬ ЭКВИУСОМ

Она всё сильнее выводит тебя из себя.
Эти низкие интриги, которые она пытается плести. Толчки плечами, подколы, усмешки. Эти взгляды, специально брошенные, чтобы довести тебя. Но пусть она не обольщается - коварство её не спасёт.
Сейчас она сидит напротив тебя. Раздражая, стучит пальцами по столешнице, говорит что-то Меулин, но при этом смотрит на тебя. И усмехается. Снова усмехается. Ты вертишь в руках свои очки, хмурясь.
Она даже не догадывается, чего тебе стоит сдерживаться, чтобы не разбить ей голову об стену прямо сейчас. И ты несколько сомневаешься, что сможешь просидеть с ней в одном помещении тот небольшой отрезок пути, что вам остался.
С вашим ментором они сразу нашли общий язык и теперь обсуждают какие-то бесполезные вещи. Это глупо. Ты не за что не присоединишься, хотя Меулин и приглашала тебя несколько раз. Нет. Это низко.
На пару секунд она отводит глаза, и ты немного успокаиваешься. Водя пальцами по стёклам очков, ты неожиданно понимаешь, что стоит даже пожалеть её. Она ведь ниже тебя по уровню. Ей не на что надеяться, кроме своей удачи, о которой она рассказывает Меулин.
Но тут она снова поднимает на тебя глаза, особенно ехидно осклабившись.
Ты не понимаешь, как это произошло.
Но очки просто ломаются прямо у тебя в руках.

==> БУДЬ ГАМЗИ

Ты был бы сам не свой, если бы не назвал происходящее грёбаным чудом.
Серьёзно, вам надо только взглянуть. Туда, за лист тонкого стекла, на город, на Капитолий. Он открывается тебе во всём блеске, великолепии. Он настолько притягателен, что ты чуть не разбиваешь себе нос о стекло. Там, где к глади прижимаются твои ладони, расплываются мутные беловатые пятна. Из любопытства ты проводишь по одному пальцами, и оно тут же стирается, оставаясь влагой на коже.
Ещё одно...
Твоя сис сидит рядом, скрестив руки на груди, и что-то бурчит на Кронуса. Твоя слепая сис - ты забыл уточнить. Это, мать его, грустно. Но её красная повязка охрененно крута. А то, как она постоянно ко всему принюхивается и всё ощупывает - ещё круче.
В общем, тебе нравится эта сис. Терези. Мать его, Терези.
Тебе сейчас всё нравится....
Особенно то, что за окном.
Поезд тормозит, и мир скользит мимо вас всё медленнее и медленнее. Ты видишь покрашенные в охрененно яркие цвета дома. Ты видишь блестящий сталью перрон, а на нём - люди. Десятки, чёртовы сотни людей с цветочками, шляпками и прочей, мать его, хренью. И они кричат и машут тебе. Они улыбаются. Разве это не прекрасно?!
Ты улыбаешься в ответ, показывая свои классные зубы. Машешь им рукой. Всем им.
И оборачиваешься на пару секунд.
- Сис? Давай сюда, тебе надо это услышать.

==> БУДЬ ФЕФЕРИ

Вот ты и дома.
Ты никогда, никогда не видела ничего более родного.
Если почти весь путь ты сидела, погружённая в свои мысли, то когда вы подъезжали к Капитолию - не могла оторваться от окна. Тихие пригороды. Мрачноватые окраины. Милые жилые районы. Великолепный центр. Во всём блеске предстал он перед тобой. Ты всегда помнила, ты много раз представляла его, но никогда он не был настолько ошеломляющим.
Он так прекрасен...
В толпе, что встречает вас на вокзале, все кажутся тебе знакомыми. Их счастливые лица, их яркие одежды, роскошные причёски.. Как бы тебе хотелось снова стать такой, стать здесь своей. Они прикасаются к тебе, поздравляю тебя. Тебе дарят букет роз, роз цвета Имперского Пурпура. Королевских.
Все твои пять чувств поражены одновременно.
Твои глаза ослепляют ярчайшие краски и вспышки камер.
Твои уши закладывает многоголосый крик счастья, шум толпы. Во всём Пятом дистрикте, наверное, не нашлось бы столько людей.
Твою кожу обдувают приятно-прохладные струи воздуха из кондиционера.
Твоё обоняние услаждает аромат роз.
У тебя на языке солоноватый привкус, когда ты облизываешь губы.
Ты дома, дома...
Ты не можешь сдержать эмоций.
Наконец-то твоя мечта вернуться сюда стала явью.

==> БУДЬ АРАДИЕЙ

Происходящее вокруг мало тебя трогает.
Трогало бы ещё меньше, если бы не было так неприятно. Тебя откровенно щупают за ноги, грудь и другие части тела. У тебя выдирают волосы на ногах, тебя обрызгивают и обливают чем-то сильно пахнущим. И, судя по всему, заканчивать они не намереваются.
Ты лежишь на кушетке, глядя в потолок на светящиеся белым лампы. Когда ты моргаешь, перед твоими глазами вспыхивают белые и красные полосы. Ярко-красные. Совсем как... кровь.
Один из разряженных, окруживших тебя, дёргает за прядь твоих волос.
- Серьёзно, ты их не расчёсываешь вообще? Клевый причесон выходит, - говорит он, поправляя тёмные очки. Ты поджимаешь губы. Реакции от тебя он не дождётся.
Но он всё же получает ответ:
- Не трогайте девушку. Никто из нас не знает, каково это - жить в её дистрикте, - рука, такая же холодная и мягкая, как голос, ложится тебе на плечо. - Просто промойте и аккуратно расчешите.
Ты приподнимаешь голову. Белые, такие же, как и свет, короткие волосы, чёрные провали подкрашенных глаз, чёрные губы, складывающиеся в лёгкую улыбку.
- Здравствуй, - говорит она, отнимая руку от твоего плеча. - Я - Роуз Лалонд, твой стилист. А это мой напарник, - она кивает на парня в очках, - Дэйв Страйдер. Нет смысла на него обижаться.
Он фыркает.
- Сейчас мы закончим с волосами, после костюм и макияж. Не против?
- Нет, - выдыхаешь ты. - Делайте, что хотите.
Страйдер снова фыркает и шепчет Роуз что-то.
Ты закрываешь глаза.

==> БУДЬ ВРИСКОЙ

Как только вас доставили в это местечко, Меулин куда-то пропала. Немного ты об этом жалеешь - с ней было круто. Она отлично, пусть и слишком громко, рассказывает истории, знает почти всё о Капитолии и об Играх. Вы здорово провели время.
Но и сейчас всё очень даже неплохо.
Без стеснения, ты снимаешь с себя одежду и встаёшь между зеркалами. Сначала тебя по-быстрому осматривают какие-то мелкие сошки, но потом... Потом из-за непрозрачной пластиковой перегородки , что разделяет каждого трбута, выходит ещё кое-кто.
Ты во все глаза рассматриваешь её роскошные чёрные волосы, серые узоры татуировок на коже, поблёскивающие украшения на запястьях, в ушах и даже в губах и бровях. И её платье - роскошное изумрудное платье, вызывающее, смелое.
- Вау! - вырывается у тебя.
Она кивает, соглашаясь с твоим восхищением.
- Первый дистрикт? Вриска Серкет?
- Ага!
- Меня зовут Поррим, - она подходит к тебе, прикоснувшись к подбородку, приподнимает твою голову, щупает твои волосы. - Я за тебя отвечаю. За то, чтобы ты смогла затмить их всех там, - она кивает назад.
Это уже тебе нравится.
Пока она отдаёт команды мелким сошкам, ты усмехаешься. Заодно вспоминаешь взбешённого Заххака. Донимать его всю поездку было так весело! Он так забавно рычал на тебя и ломал свои очки.
И сейчас, ты уверена, всё будет ещё веселее.
Поррим работает быстро, болтая с тобой о всяких разностях. Рассказывает о трибутах, которых она видела, сплетничает о менторах, о дистриктах и Капитолии. Когда она лично расчёсывает твои волосы, то поднимает голову, вглядываясь вперёд, и щурит глаза.
- Миротворцы здесь? Никогда не видела, чтобы они охраняли трибутов. Что это с ними сегодня?..
- Хм, где? - неужели их послали, чтобы охранять ТЕБЯ? Скорее уж - от тебя.
- Около Пятого. Стоят, явно думая, что их не видно, - Поррим усмехается. - Странно, что они только у одного дистрикта. Куда логичнее было бы, чтобы они были везде. Мало ли что может случится. Вот три года назад...
Ты заслушиваешься её голосом.
И как-то не обращаешь внимания на людей в масках и белой форме, что действительно стоят у сектора, предназначенного Пятому.

==> БУДЬ ЕВС

Тебя зовут ЕЁ ВЫСОКОМЕРНОЕ СНИСХОЖДЕНИЕ.
Ладно, можете называть просто Кондесс. Но даже не думайте проявлять неподчинение или нечто вроде. Иначе получите выстрел от миротворца или, что ещё более почётно - удар трезубцем.
Ты предупредила.

==>

Сейчас ты сидишь на своём троне, наблюдая за Церемонией Представления Трибутов. Твой трезубец, как всегда, рядом, чтобы в любой момент ты могла уничтожить абсолютно любого, вставшего у тебя на пути.
Пока ты не трогаешь его, но руки так и тянутся.
Твой внимательный взгляд направлен вниз, туда, где одна за другой проезжают колесницы. Уже по набившей оскомину очереди - от Первого дистрикта к Шестому.
Сначала ты усмехаешься, разглядывая этих мальков.
Первый дистрикт. У этих всегда гордо задраны носы, оскалены зубы. Стилисты запихнули их в чёрные обтягивающие комбинезоны, чтобы показать рельефные мышцы. Чем-то они сейчас похожи на тебя, особенно девчонка, и выглядят очень даже круто. Поррим снова показала себя. Надо будет наградить её ещё раз. Хотя бы тем, что ты её не убьёшь.
Второй дистрикт. Ты знаешь, что это то самое сборище ненормальных мальков - почти каждый год от них проблемы. Разряженная в красное, эта парочка чуть не сваливается со своей колесницы во время поворота. Парень смеётся, а девчонка хватается за повязку на глазах. О, это та самая слепая. Нуар рассказывал тебе о ней. Будет интересно посмотреть, как она попытается выкарабкаться.
Третий дистрикт. Они настолько скучны, что не заслуживают твоего внимания. Их костюмы тусклы, их лица вообще не запоминаются. Вот их стилиста точно надо прикончить - за то, что создал что-то настолько занудное, серое, украшенное скучным подобием молний. Ты отворачиваешься, разглядывая толпу подданных - она и то выглядит интереснее.
Четвёртый. Ты смеёшься, когда видишь знакомое лицо. Тот, кого ты пощадила когда-то... Теперь он вернулся. Сам потом пожалеет. Рядом с ним - девчонка, которую он держит за руку. Её губы поджаты, она напряжена, но стоит идеально ровно, выпрямив спину, расправив плечи. Неужели они думают, что смогут сделать что-то вместе? Хах, пусть обломаются! Не они первые, не они последние.
И Пятый дистрикт.
Её лицо вызывает у тебя злобное шипение. Ты привстаёшь, готовая прямо сейчас убить её разорвать, скормить пираньям. Она не заслуживает иного!
Мельком ты слышишь, как Джейн мечется за твоей спиной, проверяя, чтобы это не зафиксировали камеры.
Как она посмела вернуться?! Как она вообще могла выжить? Ты была уверена, что отдала приказ убить её, а твои приказы - это не то, что можно так прям игнорировать. В этом определённо должен быть замешан Скретч. Ты бросаешь пылающий яростью взгляд вниз, на его личную ложу. Он опять сидит со своей невыразительной гримасой на белом, напудренном лице, но, ты готова поклясться, чувствует, что ты на него смотришь. Если бы он был рядом, ты бы наградила его несколькими тычками трезубца. Но старый дурак благоразумно забрался подальше. Ничего, ты ещё до него доберешься.
Пока ты пытаешься волной гнева убить Скретча, на площадь выезжает последняя колесница. Шестой дистрикт, самый отстойный. Ты бросаешь на трибудтов быстрый взгляд, и на этом твоего внимания для них достаточно.
Колесницы выстраиваются полукругом, трибуты, которые наконец собрались вместе, разглядывают друг друга. Ты подзываешь к себе Джейн.
- Разберись с этим, - приказываешь ты ей сквозь зубы.
Как истинная помощница, она ничего не уточняет или переспрашивает, а сразу сваливает куда-то. Явно - разбираться со всем.
Ты откидываешься на спинку трона и сжимаешь в ладони рукоять трезубца.
Пусть они и не надеются на твоё снисхождение.

==> БУДЬ ТЕРЕЗИ

Ты тяжело дышишь в резком, непривычном ритме. Тебе жарко, на тебя наваливается обилие запахов, а твои уши закладывает постоянный грохот и чужие крики.
И, нет, ты не в аду. Это всего лишь тренировка для трибутов, которую эта чёртова профи по имени Вриска превратила в подобие ада.
Ты бы не отказалась её вздёрнуть. В смысле, Вриску, а не тренировку.
Сейчас ты сидишь под столом, обхватив ноги руками и прижавшись лбом к собственным же коленям. Уши ты уже не зажимаешь - поняла, что это бесполезно. Повязка сбилась, пока ты бежала к этому укрытию, но ты не трогаешь её. Поправишь позже.
А в данный момент всё твоё внимание уделено тому, чтобы выругаться на весь мир и на нескольких отдельных индивидов в придачу.
Пол чуть дрожит - ты чувствуешь это. Шурша, приподнимается скатерть, тебе в нос бьёт знакомый запах, а уши насилует этот противный голос с глупым акцентом:
- И что ты тут демлаешь?
- А чего тебе надо? - шипишь ты на Кронуса.
Судя по всему, он отвечает жестом - так как ты ничего не слышишь. Или не отвечает вообще - он может, ещё как. Ты надеешься, что сейчас он вместе со своей вонью свалит отсюда, но вместо этого, ваш ментор тоже забирается под стол.
Ты кривишься, пока он, ёрзая, устраивается рядом.
- Млне ничего не надо, - говорит он, когда ты уже думаешь, что он забыл о твоём вопросе. - Просто мленторы домлжны быть рядомл с трибутами, пока их не прикончат.
Ты усмехаешься.
- Можно подумать, тебя это заботит.
- Это заботит Снисхождение, - отвечает он и, судя по звуку, отпивает что-то из того, что держит в руках - бутылка? банка? - Она писамла эти правила.
Ты пожимаешь плечами. С очередным грохотом что-то или кто-то падает на стол, но тот выдерживает.
С минуту вы сидите молча, слушая крики и шум вокруг.
И неожиданно для себя ты всё же задаёшь тот вопрос, о котором думала с самой Жатвы.
- Какие у меня шансы победить? - вырывается у тебя. Пусть ты и слепая, но не беспомощная. У тебя есть свои преимущества. У тебя есть вероятность выиграть.
Но Кронус хрипло смеётся, откидывается на стену, стукаясь о неё затылком и выдаёт:
- Серьёзно? Ты же смлепая. Никаких шансов для тебя, ясмлно? Чудес не бывает.
Ты уже готова наброситься на него за эти слова, когда пол снова дрожит и скатерть приподнимается.
- Привет, сис, - слышишь ты до дрожи знакомый голос. - Можно к вам?

==> БУДЬ СОЛЛУКСОМ

Сначала тебе так и хочется рявкнуть первому встречному: «Я знал, что всё так и будет!»
Потом просто послать всех куда-нибудь подальше, забиться под стол, как та слепая девчонка, и не вылезать никуда.
Потом тебя снова переполняет желание наорать на всех, выпустив гнев.
Тебе бы определиться... Но это невозможно.
Так что ты выбираешь среднее - рычишь на оказавшегося у тебя на пути трибута из Шестого - он чуть не падает в сторону - и быстро удаляешься подальше от всех этих психопатов, которые просто носятся по основному залу для тренировок, пытаясь прикончить друг друга ещё до Игр.
Хотя, тебе же лучше. Если кто-нибудь из них умрёт сейчас, возможно, у тебя будет немного больше шансов на Арене.
Но скорее всего этого не произойдёт. За вами следят через десятки камер. У дверей дежурят медики. Миротворцы готовы разнять дерущихся, если дело примет слишком опасный оборот.
Её Снисходительство настолько любит вас, что ни в коем случае не позволит вам умереть сейчас. Нет. Только на Играх.
Ты усмехаешься этой мысли, и быстро идёшь туда, где тише и спокойно.
В секции, где учат искать съедобные растения, ты натыкаешься на Непету - ту, которая жила с тобой в одном дистрикте. Она увлечённо изучает экран, но сразу же оборачивается к тебе, смотрит вопросительно. Ты разворачиваешься и уходишь. Сейчас тебе категорически не нужна компания.
Честно говоря, она тебе никогда не нужна.
Становится всё тише - звуки драки остаются вдали. Наконец ты остаёшься в полном одиночестве... не считая тех, кто наблюдает за тобой через камеры, конечно.
Хотя... ты слышишь ещё кое-что.
Секция вязания узлов - совсем рядом. Из-за приоткрытой двери доносятся тихие голоса. Невольно ты начинаешь прислушиваться к ним, вспоминая. Кажется, это трибуты Четвёртого. Те самые, что всегда держались за руки и не отходили друг от друга. Единственные из вас...
Голос парня - его зовут Эридан, ты помнишь - звучит чуть громче:
- Она просто отказалась говорить со мной. Как будто бы ничего не было, ничего и никогда. Я не верю, что она забыла всё, Кан. Что с ней такое? Почему...
- Эй, наро-од! - в самый неподходящий момент раздаётся, перекрывая остальные звуки, вопль Вриски - девчонки из Первого. - Идите все сюда!

==> БУДЬ ТАВРОСОМ

Ты усаживаешься прямо на пол. Вы все усаживаетесь на пол в небольшой круг.
Вы все - это двенадцать трибутов, по двое от каждого дистрикта. Ты оказываешься между вполне милой девушкой из Четвёртого и слепой из Второго. Напротив тебя - Арадия. И тебе почему-то не нравится, как она на тебя смотрит. Кажется, будто она задумывает что-то нехорошее, но ты не уверен.
Трибут из Первого звонко хлопает в ладоши. Это она собрала вас всех здесь, вытащив из укрытий.
- Я тут подумала, - громко говорит она, усмехаясь, - вы ведь все умрётё скоро. Так почему бы нам не пообщаться немного напоследок. Всем вместе, а?
- С какой стати умрём мы? - шипит трибут из Четвёртого. Тот, что вызвался добровольцем, кажется. - Скорее умрёшь ты.
- Я бы на твоём месте на это не надеялась, - снова усмехается она... Вриска, ты вспоминаешь её имя. Невольно ты заглядываешься на неё во все глаза. Высокая, красивая, так и источает уверенность. Полная противоположность тебе...
Это точно обидно.
Трибут Четвёртого, кажется, хочет сказать ещё что-то, поспорить, но его прерывают двое. Его подруга - Канайя вроде бы - кладёт руку ему на плечо, успокаивая. И заодно в разговор мягко вмешивается Непета. Ты запомнил её имя, потому что она кажется самой младшей из вас. И самой беззащитной заодно. Или такой будет та слепая?..
Но сейчас Непета спокойно сидит рядом с пугающим трибутом из Первого - просто гора мышц со злобным взглядом - и говорит:
- Давайте не будем ссориться сейчас. Давайте... - её глаза загораются. - Вообще забудем об Играх, хоть ненадолго, и просто поговорим.
Вриска фыркает. Другой трибут из Третьего мотает головой.
- Не получится, - говорит он. - Мы не сможем сейчас думать о чём-то ещё.
- До Игр осталось меньше суток, - подхватывает слепая. У неё странный голос... или нет?
- Девятнадцать с половиной часов, - холодно добавляет Арадия.
Пару секунд вы все молчите.
И трибут из Пятого взрывается.
- Какого хера я вообще тут с вами сижу!? - выкрикивает он, поднимаясь на ноги. - Это, мать вашу, бесполезно! Из нас не только друзей, вообще даже знакомых нормально не получится. Уже завтра мы все друг друга переубиваем! До вас что ли ещё не дошло?! - заканчивает он, удаляясь.
Вы коситесь друг на друга и... начинаете расходиться.
Наверное, это с самого начала была плохая идея. Вы же правда должны убивать друг друга, так? Вы никак не можете стать друзьями.
Быстро оглядываясь на вас, уходит девушка из Пятого. Пара из Четвёртого снова скрывается в других секциях. Вместе. Пожав плечами, возвращается к стенду с оружием Вриска. Пропадает куда-то Арадия, напоследок странно посмотрев на тебя.
Ты бы тоже хотел уйти, но твои ноги слишком болят - ты просто не можешь подняться.
Все расходятся, и ты снова остаёшься один.
И это грустно.

==> БУДЬ КАНАЙЕЙ

Ты догадывалась, что ничем хорошим ваше собрание не кончится. Вы все - конкуренты. Вам приказано убивать друг друга, и, ты знаешь, многие из вас будут убивать. Возможно, к ним будешь принадлежать и ты, но... ты ещё не определилась.
Это не так уж и просто, как кажется на первый взгляд.
Вы с Эриданом снова закрываетесь в не интересующей никого секции по вязанию узлов. Сбросив кучу веревок различной степени толщины на пол, он усаживается прямо на стол. Ты устраиваешься рядом и ещё пару минут вы молчите.
- У тебя всё ещё нет плана? - спрашиваешь ты.
Он мотает головой и убито вздыхает.
- Ты снова думаешь о ней?
- Да... Почему так случилось, Кан? - он поднимает на тебя глаза. - Почему она не хочет даже говорить со мной?
- Может, она боится?
- Чего? - вскрикивает он, вскакивая со стола и начиная нервно расхаживать по комнате. - Они всё равно не тронут нас сейчас, пока мы не на Играх, никто из них. Ей нечего бояться.
- Тогда, может, ей просто... неприятно вспоминать о тебе? - это звучит жестоко, но ему необходимо это понять. Понять, что всё изменилось, и его подруга детства в том числе.
Он снова смотрит на тебя, долгим, мрачным взглядом, и ты несколько жалеешь о том, что это сказала.
Но потом он опускает голову, вздохнув, и шепчет.
- Возможно... но это так больно.
- Я знаю, - ты уже готова снова его успокаивать, как дверь приоткрывается.
Вы замираете на месте.
В щель медленно просовывается голова Гамзи - трибута из Второго. Он оглядывает вас, усмехаясь, показывая зубы. Вы молчите. Даже не двигаетесь.
Ты замечаешь, какие у него красные, очень красные глаза, и как ненормально выглядит его улыбка. Нет... Это оскал.
А потом он исчезает, так же неожиданно, как и появился.
Вы снова одни.
- Что это было? - шепчешь ты.
- Не знаю, - так же шёпотом отвечает он.
- Он выглядит опасным, - тебя невольно передёргивает. - Все они выглядят опасными.
Эридан морщится. Ему неприятно признавать, что кто-либо, кроме него, может быть опасным.
- Слушай... - он снова смотрит на тебя. Необходимо прояснить всё сейчас, просто необходимо. Ты не хочешь застрять в недосказанности. - Ты ведь понимаешь, что они не могут поменять правила. Они никогда этого не сделают. Победитель может быть только один.
- Я знаю, Кан, - шепчет он, не отводя взгляда. - И это ещё больнее.
И ты не можешь не согласиться с ним.

==> БУДЬ ДК

Тебя зовут Джейн Крокер.
Если бы тебе нужно было рассказать о себе в трёх словах, ты бы сделала это так: Последовательная. Скептичная. Отличный работник.
И пусть последнее это не слово, а словосочетание, это не столь важно. Суть вы должны были понять.
Ты повторишься, чтобы вы поняли ещё лучше - ты отличный работник. Как никто иной преданный Капитолию, Альтернии и особенно Её Высокомерному Снисхождению.
А слухи о том, что ты сумасшедшая и тебе промыли мозги - полная ложь.

==>

Сейчас ты сидишь в Центре Управления Ареной - просторном помещении, каждый дюйм которого заполнен аппаратами, осуществляющими слежку за трибутами, контроль всей Арены, создание местной фауны и так далее. И, нет, ты не устроилась за одним из мониторов, попутно набирая что-то на клавиатуре, читая отчёты или делая ещё что-нибудь. Ты сидишь на небольшом стуле почти посередине комнаты и наблюдаешь за мечущимся рядом Нуаром - главным распорядителем Игр.
Ты подозреваешь, что он может быть в заговоре с Доком Скретчем. В заговоре, направленном против Её Снисходительства.
И ты никак не можешь допустить такого.
Наконец Нуар заканчивает метаться и замирает на одном месте.
Резко стихают все звуки - даже от стука клавиш и дыхания.
Начался обратный отсчёт.

==>

Двенадцать трибутов стоят на двенадцати платформах. В центре круга серебрится Рог Изобилия. Солнце с трудом пробивается через искусственные тучи.
- Тридцать, - громко произносит Нуар.
Ты скрещиваешь руки на груди.
Все молчат. Все смотрят на них. Гадают, кто же умрёт первым, а кто окажется победителем.
Тебе это интересно только в определённой степени.
Ты здесь не чтобы контролировать процесс проведения Игр. Точнее говоря - чтобы контролировать его особым образом. Ты не должна допустить выигрыша Наследницы, ты вообще не должна допустить её долгого участия. Она должна погибнуть. Погибнуть быстро и как можно более незаметно. Чтобы никто ничего не заметил и не понял. Чтобы никто не взволновался.
- Девятнадцать, - говорит Нуар.
Ты оглядываешься на Джейд, что сидит неподалёку, у массивного монитора. Она ловит твой взгляд и кивает, ничего не говоря.
Ещё один истинно Имперский агент.
Ты уверена, что вы справитесь с этой миссией.
- Десять, - произносит Джек, как и все не отрываясь от экрана.
Уже почти...

поставить Реме плюсик прочитать версию фика со всеми глупыми шутками, ставками, блекджеком и прочим можно здесь.

@темы: Other characters, Trolls, Dave Strider, Jade Harley, Rose Lalonde, Ancestors, Jane Crocker, Midnight Crew, Fanfiction

---

Hungerstuck - часть 3 - Жатва.

[Спящий Сообщник]

Название: Hungerstuck
Автор: Спящий Сообщник
Персонажи: все, кого смогу впихнуть.
Рейтинг: PG-13
Размер: планируется миди.
Статус: в процессе.
Описание: ЕСТЬ ШАНС... по данным одного ПРОВЕРЕННОГО источника - примерно 0.02 процента, что ИМЕННО ТЕБЕ выпадет счастье участвовать в XIX ГОЛОДНЫХ ИГРАХ.
Примечания: вольный кроссовер с "Голодными играми". короткие части. больше мне нечего сказать.
Предыдущая часть
Следующая часть

читаем дальше?

ПЕРЕНЕСИСЬ В ДИСТРИКТ №5
будь Фефери.

Ты чувствуешь, как ветер приносит с полей лёгкий запах растений. Такой знакомый… и такой чужой одновременно. Это не твой запах. Это не твой дом.
Он – там.
Он на экране, который демонстрирует снятые в Капитолие кадры. Там, где залитые светом фонарей улицы, где громкая музыка и вечное веселье, и где над всем этим возвышается Королевский дворец.
И – снова, снова, третий год подряд, - ты беззвучно плачешь.
Это так несправедливо.
Ты даже не замечаешь, как ваш ментор – Аранея, разряженная в синее, подходит к массивной чаше. Как она запускает в неё руку, как вытаскивает конверт – один единственный.
Ты возвращаешься в реальность, только когда она произносит имя.
Твои глаза широко распахиваются, из горла вырывается невнятный звук, чем-то похожий на бульк.
- Фефери Пейшес, - разносится по площади её голос.

==> будь Каркатом.

Ты молча смотришь, как миротворцы ведут к сцене ту самую девчонку. На её лице выражение безграничного удивления. Ну, это нормально. Наверное.
Ты провожаешь её взглядом, не только ты – все вы. Медленно она понимается на сцену. Её лицо проецируется на экраны.
Аранея комкает в пальцах бумажку. Она молчит. Не поздравляет, не спрашивает о добровольцах, - молчит.
Это, мать его, начинает напрягать.
Нахмурившись, ты напряжённо смотришь, как она подходит ко второй чаше. Как вытаскивает бумажку, разворачивает её, и громко называет второе имя.
И… нет, чёрт, нет!
Этого просто не может быть!

==> снова будь Фефери.

Тебе холодно.
Ты сама удивляешься тому, как не падаешь со сцены.
Аранея так странно на тебя смотрит.
Второй трибут поднимается на сцену. Ты уже встречала его, как и всех остальных, хотя даже не знаешь его имени.
Нет, ты не слушала, когда Аранея его произносила.
Он замирает рядом, глядя вниз, на всех, кто наблюдает за вами. Они будут свидетелями вашей победы…
Или вашей смерти.
Сначала тебе кажется, что он сейчас упадёт в обморок – он так побледнел.
Но потом он набирает полную грудь воздуха.
И кричит во весь голос и на всю Альтернию:
- Ну что, полудурки, никто не хочет, блядь, умереть за меня?! Нет?! Я так и знал! Я так, мать вашу, и знал!
Аранея, приоткрыв рот, как рыба, смотрит на него.
А ты зажимаешь свой ладонью.
Так смешно… и так страшно одноврменно.

ПЕРЕНЕСИСЬ В ДИСТРИКТ №2
будь Терези.

В вашем дистрикте многое идёт не по правилам. Так что тебя не удивляет то, что первыми выбирают парней, а не, по негласному правилу, девушек.
Но, возможно, у этого есть иные причины.
Например, то, что Кронус – ваш ментор – с трудом осознаёт реальность – ты слышишь, как он спотыкается, чуть ли не ползёт к чашам. Ты даже со совего места чувствуешь вонь от его курева. Какой же дрянью он набивает сигареты?
Параллельно ты задаёшься другим вопросом – как этот дебилоид победил в Голодных Играх?
Раздаётся влажный звук – он прижимается губами к микрофону, бьётся об него зубами. Ты морщишься. Это слишком противно и громко для твоего тонкого слуха.
И явно ненормальным голосом он произносит:
- Гамзи Макара.

==> будь Гамзи.

Это настоящее грёбаное чудо.
Ты слышишь своё имя. Ты слышишь своё грёбаное имя. И все чёртовы камеры сейчас направлены на тебя.
Улыбаясь им во все свои зубы, ты идёшь к сцене. Тебя сразу окружают миротворцы – а вот это уже не круто. Но они уходят, как только ты поднимаешься наверх – как по волшебству исчезают.
Замерев на краю сцены, ты оглядываешься вокруг. Вот и тебя выбрали! Мать твою, это так круто! Ты поедешь на Игры! Да и все сейчас смотрят на тебя, а ещё твоё лицо показывают на всех экранах!
- Теперь дамлы, - говорит на заднем плане Кронус со своим прикольным акцентом.
Ты проводишь языком по зубам и щуришься на солнце, когда он зачитывает по бумажке:
- Терзи Пайроп.
И ты снова видишь эту красную вспышку.

==> будь Терези.

Всё не так.
Этот мудак неправильно прочитал твоё имя.
Этот парень Макара явно ненормальный – он странно дышит, пахнет и хихикает.
И вообще это не по правилам.
Ты – слепая. Ты не можешь участвовать в играх. Разве это справедливо? У тебя уже, априори неравные шансы по сравнению с остальными.
Но, похоже, это никого не волнует.
Кажется, ты одна здесь знаешь правду.
И вообще хоть что-то знаешь.

ПЕРЕНЕСИСЬ В ДИСТРИКТ №3
будь Непетой.

- Сначала девушки, - произносит Руфио, одергивая чёрную куртку с заклёпками. Тебе нравится его мягкий голос, его тёплые глаза, даже то, как он одет - стильно, но нормально, не так, как эти разряженные из Капитолия.
Ты поправляешь платье и поднимаешь голову. На экранах - вы, вы все, стоящие ровными шеренгами, взрослые за вашими спинами, и Руфио, запускающий руку в одну из чаш. Он роется там долго. Кусает губы, быстро поднимает голову, бросая на вас смущённые взгляды. Кажется, он не может выбрать. Кажется, он просто не хочет посылать кого-то из вас туда - на Игры. Туда, где вас могут убить...
Он не выглядит плохим, как, например, менторы Второго и Шестого. Он добрый. Он улыбается, но не злобно, он жалеет вас. Ты уверена, что он не хотел никого убивать несколько лет назад. Он просто...
- Непета Лейон, - раздаётся его мягкий голос.
Это... это ведь твоё имя?
Пока ты думала, он успел выбрать конверт, достать его и даже развернуть.
Он выбрал тебя.
Твои глаза... в них как будто сыпанули соли.
По щеке стекает что-то тёплое.
И ты не можешь сдержать всхлип, что вырывается из твоего горла.

==> будь Соллуксом.

Девчонку силой вытаскивают на сцену. Она плачет, кричит, упирается. Как знакомо... Многие делают так, даже зная, что это уже бесполезно, зная, что их нельзя спасти.
Хотя, всегда есть шанс выиграть. Победил ведь три года назад этот парень из вашего дистрикта. Насколько ты помнишь, он просто смог лучше всех добывать пищу и воду. И отлично защищался, когда на него нападали другие.
И, как он не раз повторял потом на интервью - он не хотел никого убивать.
Как и ты.
Сейчас он прикасается к плечу девчонки, словно пытаясь утешить. А она пятится вглубь сцены, смотрит на вас, будто загнанный зверёк. Она совсем мелкая ещё, четырнадцать лет, наверное. Первая Жатва в жизни и сразу...
Видно, решив не тянуть время, Руфио подходит ко второй чаше. Вытягивает тессер, на этот раз сразу, не роясь в них, разворачивает его и пробегает глазами по двум коротким словам.
- Соллукс Каптор.
Те самые 0,02 процента.
Ты так и знал.

==> будь Непетой.

Может, это всего лишь твой сон? Ты ведь можешь проснуться и понять, что ничего этого не было, что Жатва уже прошла, что тебя не выбрали...
Холодная рука Руфио на твоём плече отрезвляет немного.
Потом всё происходит быстро. Он вытягивает второй тессер, мальчик со странно спокойным выражением лица поднимается на сцену. Вас приветствуют, вас заставляют пожать друг другу руки, вас уводят.
И только когда за вашими спинами закрывается дверь, отрезая вас от света, ты понимаешь, что это - не сон.

ПЕРЕНЕСИСЬ В ДИСТРИКТ №6
будь Арадией.

- Добро пожаловать на Жатву! - кричит Латула и мерзко хихикает. Ты всегда думала, что она ненормальная. А учитывая то, как она расправилась с остальными трибутами на Играх - она точно психопатка.
- Не будем тормозить! - она пафосно вскидывает руки. - Я знаю, вы не можете дождаться!
Ты молчишь, поджав губы.
Это всё так глупо.
- Первыми - девочки, - говорит она, приближаясь к чаше с конвертами. Ты догадываешься, что сейчас будет. Ваш ментор не может обойтись без выпендрёжа и глупостей.
И ты как никогда права. Она долго роется в чаше, специально оттягивая время, отвратительно усмехаясь. Проходит сто пятьдесят секунд, когда она, наконец, с радостным воплем выдёргивает один из конвертов.
- Итак, - она разворачивает бумагу и прижимается губами прямо к микрофону. Держит конверт так, чтобы на него не были направлены камеры, выдерживает паузу.
- Арадия Мегидо, - гадко шепчет она.
Что ж.
Очевидно, это судьба.

==> будь Тавросом.

Ты переминаешься с ноги на ногу, наблюдая за тем, как абсолютно спокойная девушка поднимается на сцену. На её лице ни капли страха, в её движениях совсем нет нервозности или волнения... это удивительно. В это сложно поверить.
Может, ты просто не видишь?
Её зовут Арадия. Ты беззвучно проговариваешь это, пока Латула обнимает её, трясёт её руку, кричит в микрофон что-то, кажется, глупое и несуразное. Но никто не смеётся. Сейчас не время смеяться. Совсем.
Латула всё же отрывается от Арадии, которая молча терпит её прикосновения, и идёт ко второй чаше. В этот раз она не тянет время - резко засовывает внутрь руку и, выбросив на сцену несколько конвертов, вытягивает в сжатых пальцах один.
- Итак! - выкрикивает она, открывая его. - Таврос Нитрам!
Впервые боль пропадает полностью. Ты не чувствуешь её.
Ты вообще не чувствуешь ног.
И всего тела.
Кажется, тебя просто нет...

==> будь Арадией.

Ты смотришь на второго трибута, с трудом поднимающегося на сцену. Как там его зовут? Таврос. Таврос Нитрам.
Не что чтобы это имело какое-либо значение.
Вы стоите рядом, напротив друг друга. Подчиняясь приказу, ты пожимаешь его дрожащие пальцы.
Мысленно ты уже прикидываешь, как лучше будет его убить.
Если уж судьба приказала тебе участвовать в Играх - ты будешь участвовать.

ПЕРЕНЕСИСЬ В ДИСТРИКТ №4
будь Эриданом.

Эта Кан сбила тебя с мыслей, взволновала. Ещё минут двадцать назад ты планировал полный разгром всех там, на арене и в Капитолии, а сейчас... Сейчас стоит тебе только подумать об этом, ты слышишь её взволнованный голос: «Постарайся не поступать необдуманно, только постарайся не поступать необдуманно, хорошо?»
Ты фыркаешь, больно прикусывая губу. И что тебе сейчас делать? Ну что? Ты бы спросил у Канайи, но вас разлучили. Она стоит среди девушек и смотрит на тебя. Ты тоже не сводишь с неё глаз.
Надо признать - так немного легче.
Может, всё будет нормально? Вдруг всё просто разрешится само. Есть же на это хоть немного, хоть одинокий проблеск надежды.
Канкри наконец выходит на сцену и сразу же толкает речь - несомненно собственного сочинения. Ты закатываешь глаза, Кан чуть улыбается. Серьёзно, как вообще этот полудурок победил на Играх тогда, семь лет назад - заболтал всех до смерти?
- И помните, у каждого из вас есть шанс выиграть, несмотря на все те ловушки, что вам подготовлены на Арене, на состояние крайнего испуга или нервозности и на страх того, что придётся переступить через себя и убивать, - он переводит дыхание. - А теперь приступим непосредственно к одной из основных частей Игр - выбору трибутов от нашего дистрикта.
У тебя вырывается облегчённый вздох.
Похоже, твоё душевное равновесие почти восстановилась. Эта болтовня действует успокаивающе.
К счастью, в этот раз Канкри не предваряет каждое действие несколькими десятками слов, а просто берёт лежащий сверху конверт.
- Канайя Марьям, - громко читает он.
И это чёртово равновесие летит в глубокую-глубокую задницу.

==> будь Канайей.

Ты не помнишь, как выходила на сцену, и помнишь одновременно. Ты просто не знаешь... Всё так странно.
К счастью, Канкри протягивает тебе руку, помогая подняться и устоять на ногах.
Его знакомый быстрый голос немного успокаивает.
- Теперь ты - женская половина, представляющая наш Дистрикт. Надеюсь, ты понимаешь, всю серьёзность и всю тяжесть этого, и у тебя нет иллюзий относительно произошедшего.
- Да, я... - в горле пересохло. Всё равно он не даёт тебе договорить.
- Вижу, ты волнуешься. Не стоит стесняться этого, всё нормально, это естественная реакция. Я предлагаю обсудить это после, а сейчас я должен продолжить церемонию и выбрать второго трибута.
Ты сглатываешь.
Но не успевает он и потянуться к чаше, как тишину прорезает крик из толпы.
Ты знаешь этот голос.
Ты очень хорошо знаешь этот голос.
- Я! - срывающийся, громкий, отчаянный. - Я! Я доброволец!
Ты снова встречаешься взглядом с Эриданом.
Ох... ты же просила его не совершать необдуманных поступков.
Но, от этого не уйти, тебе становится намного легче.

==> будь Эриданом.

- Вообще-то это несколько не по правилам, тебе следовало подождать, пока я вскрою тессер и назову имя, а только потом предлагать свою кандидатуру, - бурчит Канкри, но ты не обращаешь на это внимания. Ты пробираешься на сцену. Миротворцы пытаются схватить тебя за плечи, но ты легко вырываешься и рычишь на них сквозь зубы. Канайя ждёт тебя там. И она выглядит испуганной.
Раньше ты только раз видел её такой.
Это почти страшно, но ты не должен бояться.
Ты расправляешь плечи, обводя гордым взглядом толпу на площади. Пусть они все смотрят на тебя. Пусть видят. Пусть запоминают.
Кан протягивает тебе ладонь. Ты сжимаешь её пальцы.
- Да, вы должны пожать друг другу руки, это давняя традиция... - говорит на заднем плане Канкри, но ты его не слушаешь.

ПЕРЕНЕСИСЬ В ДИСТРИКТ №1
будь Эквиусом.

Вот и настал час. Вы, десятки молодых людей, стоите на площади. Кандидатов много, очень много, но все знают, что смотреть нужно только на вас - на первый ряд, на тех, кто ближе всего к сцене. На тех, кто был избран для этой роли, на тех, кто лучше, кто выше.
Осталось совсем немного...
- Приветствую вас на Девятнадцатых Голодных Играх! - громко говорит Меулин - ваш ментор. Ей бы стоило научится контролировать свой голос и свои эмоции - она ведёт себя не так, как предписывает положение.
Это тебя раздражает.
- По особой традиции нашего дистрикта, начнём с мальчиков! - выкрикивает она в микрофон, подходя к чаше. Она не медлит, не копается внутри, а просто вынув тессер, читает имя.
Тебе без разницы, кому выпала эта участь.
Ты знаешь - все знают, что это должен быть только ты.
Поэтому, ты вскидываешь вверх кулак и произносишь - один раз, громко и чётко:
- Я доброволец!

==> будь Вриской.

Никто, особенно ты, не удивляется выходке этого парня. Профи-добровольцы - обычное дело. Профи-добровольцы-парни. Поэтому их и выбирают первыми - вытаскивают конверт, читают ничего не значащее имя, принимают того, кого тренировали специально, и кто сам вызвался. После этого девушкам не уделяют особого внимания, будто бы они - второй сорт.
Эта мысль заставляет тебя зло заскрежетать зубами. Ничего, ты ещё им всем покажешь, как показала Меулин, щебечущая что-то тому парню. Ваш ментор тебе ну очень нравится. Серьёзно, она ведь крута. Особенно сейчас - в этом классном чёрном костюме, похожим на те, которые носят трибуты на Арене, с тяжёлых ботинках, с ножнами на поясе. Пожалуй, почти так же крута, как и ты.
- Теперь девочки! - кричит она в микрофон, и динамики увеличивают громкость раз в восемь. Многие морщатся. Но что поделаешь, не очень-то просто контролировать свой голос, когда ты глуха.
Она подходит к чаше и вытаскивает конверт. Ты неотрывно смотришь на него. Плевать, сколько у тебя там шансов, тебе должно повезти. Должно.
Меулин разворачивает бумагу.
- Вриска Серкет!

==> будь Эквиусом.

Эта девчонка, нахально усмехаясь, поднимается на сцену. Меулин обнимает её за плечи. Ты хмуришься. Но ничего, ты не можешь тронуть её сейчас, но на Арене всё будет по-другому.
Вы пожимаете друг другу руки. Она без признака страха смотрит тебе в глаза.
- Ты скоро сдохнешь, - шепчет она.
- Не обольщайся, - рычишь ты.

ПЕРЕНЕСИСЬ В КАПИТОЛИЙ
будь Д.С.

Тебя зовут Док Скретч.
Конечно, это не твоё настоящее имя, но вся Альтерния знает тебя именно под этим псевдонимом. Тебя - бессменного ведущего Голодных Игр, вечно интересного, харизматичного и блистательного.
Что ж, это весьма лестное мнение и удобный образ.
Ты не думаешь, что стоит как-то отходить от него.

==>

Сейчас ты пересматриваешь записи с Жатвы. В Первом всё как обычно - двое профи, один из которых вызвался добровольцем. Что ж, им в этом году должно быть особенно интересно.
Второй - подопытный и слепая девочка. Любопытно, очень любопытно. И если бы у тебя остались на это эмоции - ты бы пожалел её.
Но - нет.
Третий - ничего необычного. Четвёртый...
О, Четвёртый преподнёс тебе настоящий сюрприз. Увеличив изображение, ты смотришь на трибутов, держащихся за руки. Произошедшее там вносит занятный элемент неожиданности в план, но не меняет его сути. Это только к лучшему. Так даже интереснее.
И, наконец, Пятый. Всё прошло идеально. Актёры сыграли свои роли. Теперь их не остановить.
Как и тебя.
На запись из Шестого ты не обращаешь и капли внимания. Там нет ничего, тебя интересующего.
Пока её кадры крутятся на экране, ты откидываешься на спинку кресла и сплетаешь пальцы в замок.
Сейчас тебе нужно лишь подождать.
Но совсем немного.

TBC

@темы: Kids, Trolls, Fanfiction

---

[Karoshi]

Название: Монстры в шкафу
Автор:  Karoshi
Бета: Hella Jeff
Персонажи: Роуз Лалонд, Мама Рокси
Рейтинг: G
Жанры: юмор
Размер: мини, 3000 слов
Описание: Мятеж в возрасте девяти лет - тяжелая и неблагодарная задача. Роуз старается как может, но неожиданный гость смешивает все карты...

Дома пахло выпечкой. Роуз втянула аромат подгоревшего печенья, как ветераны принюхиваются к запаху дыма и пороха. Банальный сценарий: домашняя снедь, приготовленная материнской рукой, от которой нельзя отказаться, не потеряв лицо. Война перешла в очередную стадию.
К счастью, готовка этого «лакомства» предупредила Роуз заранее о предстоящей стычке, и у неё было достаточно времени, чтобы подготовиться к схватке. Роуз рассматривала опцию предъявить подлинный (по крайней мере, его ничем не отличить от настоящего) диагноз доктора, который уведомлял Мать об аллергии её дочери на тип муки, который она использовала в кулинарном процессе. Конечно, Роуз почти сразу отвергла этот план. Симулировать симптомы не представило бы проблемы, но за этим последовала бы целая череда «заботливых» материнских жестов, вроде посещения доктора или роскошной, специально подогнанной для Роуз, диеты.
Иногда самые простые решения были самыми эффективными. Потому, походкой счастливого и невинного ребенка, Роуз впорхнула в кухню, и, поскольку её движения были полны детской энергии, она случайно задела стоявший на столе противень с выпечкой. Элегантно перевернув и заставив его содержимое рассыпаться по всему полу, Роуз преподнесла руки ко рту.
— Дорогая мать, — воскликнула Роуз в аффекте. — О нет! Моя оплошность стоила всех твоих усилий и лишила меня возможности вкусить плоды твоего кулинарного искусства! Моя вина простирается до...
— Нет, нет, Роуз! — нежно и решительно прервала Мать слезоточивую речь своей дочери. — Не огорчайся, мое солнышко. У меня есть...
Женщина повернулась в триумфе, представляя взгляду второй противень печенья, который она держала в перчатках.
— Добавка, специально для твоего детского аппетита, — материнская улыбка освещала её лицо.
План Б. Как хорошо, что у Роуз всегда был План Б.
— Мать, это новость греет меня, как и твоя привязанность к своей недостойной дочери. Сегодня утром я подумала о тех бедных существах, которые обитают в мокрых и темных чертогах нашего пруда, и мое сердце сжалось в печали. Я вижу их голодные и выпуклые глаза по ночам и чувствую, что не смогу скушать ни куска, не покормив их прежде.
— Конечно, моя драгоценнейшая, — Мать щедро махнула стаканом мартини, удивительным образом не пролив ни капли. - Моя лаборатория полна рыбьего корма.
— Я сожалею о том, что я должна передать тебе эту печальную новость. Сегодня я проходила мимо твоего научного комплекса и заметила, к моему величайшему огорчению, что рыбий корм покрылся странной плесенью. Кормить водных животных подобной смесью обозначало бы их скорую смерть.
В расстройстве подняв руку ко лбу, Роуз взрыдала:
— О, что же мне делать, чтобы ослабить мучения этих невинных тварей?
В жесте полном милосердия и сочувствия, Мать пересыпала выпечку в мешок и протянула его своей любимой дочери.

Не лучшее из её выступлений, но, по крайней мере, ей не пришлось самой грызть эту сдобь. Судя по бетонному стуку, который производило печенье, неосторожный бросок мог выбить мозги тем тварям, которых она собиралась спасти. Ну, что же, Роуз собиралась насладиться этой кратковременной победой.
Бросив мешок на траву и плюхнувшись рядом, девочка созерцала несколько минут пруд и выглядывающие из него статуи. Несколько лет назад Мать решила испробовать себя в новой сфере знаний — садоводстве и терраформировании. Роуз не была уверенна, чем закончились эксперименты над ромашками, но клацанье зубов и чье-то шипение, доносившееся ночами из лаборатории, внушало подозрение, что опыты привели к нежелательным результатам (Роуз все еще держала в шкафу пестициды на тот случай, если плотоядные растения не были полностью ликвидированы Мамой). Как бы то ни было, эта сумасшедшая женщина скоро перешла к водяным растениям и пыталась создать самые прочные кувшинки мира. Планировалось, что оные смогут поддерживать вес каменных двухметровых волшебников, но уже через пару дней законы физики восторжествовали.
Тут и там были видны кончики острых шляп, части мохнатых мудрых бровей или предупреждающие строгие персты нелепых стариков. Остальная часть статуй была скрыта водой, вне сомнения, внушая кошмары и отвращение подводным тварям.
Роуз лениво бросила кусок выпечки в пруд, наблюдая, как оно несколько раз подпрыгнуло на поверхности и в конце потонуло, как камень. Второе и третье печенье постигла та же участь. Единственное, что тревожило гладкую поверхность пруда, были её снаряды. Не было лягушек, уток или насекомых. Водоем производил мертвое впечатление, будто в него вылили бочку яда или же будто его обитатели спрятались, дальновидно распознав, какую опасность представляет выпечка её матери.
Роуз встала, чтобы получше разглядеть, что не так. В лучших традициях жанра, поднялся сильный ветер, который заставил девочку придержать свои волосы и вызвал умеренные волны. Сейчас забурлит вода, прохладно подумала Роуз.
Темная вода забурлила. Человеческий разум не может постигнуть необъяснимые феномены вроде этого, справиться с шоком и крушением своего мировоззрения и нелепой веры в рациональность нашего мира. Обезьяньи мозговые клетки не были созданы воспринимать величественность подобных созданий, эти ужасные изгибы и острые зубы, которые медленно поднимались из пруда...
— Вот рах'валмнг, — прошептала Роуз.
Внезапно, существо нырнуло под темную пелену, и вода вновь приняла идеально гладкую поверхность. Неважно, сколько бы девочка ни тыкала пруд палкой или как много печенья она ни бросала в него, монстр так и не вернулся к ней.
Путь назад Роуз провела в тяжелых раздумьях.

Поместье семьи Лалонд совмещало лучшие качества домов из фильмов ужасов. С одной стороны, готические башни, старинная мебель и безобразные статуи волшебников, которые непристойно ухмылялись во тьме. С другой стороны, их дом соответствовал последнему писку современной архитектуры, уподобляясь бетонно-стеклянному Франкенштейну квадратной формы. Типичная обитель сумасшедшего ученого, и, учитывая профессию матери, это было чистой правдой. Общую картину дополнял личный склеп, подземная лаборатория и круглая обсерватория, которая подобно магниту привлекала молнии. (1)
Как бы то ни было, этот дом был будто создан для ночей, проводимых за изучением темных секретов и существ, которые были самой большой энигмой для примитивной человеческой расы, — величественных Страхоужасов.
Роуз не сомневалась в том, что таинственный обитатель пруда принадлежал к их числу. Что делал один из Меньших Богов так далеко от моря, было вне её понимания. Не говоря о том, как он мог вместить свое исполинское тело в этот скромный водоем... разве что, недра этого пруда простирались гораздо глубже, чем она предполагала.
Весьма в тему внизу послышался скрип, хриплые завывания ветра и последовавший стук захлопнувшейся двери. Роуз оторвалась от своего гримуара и бросила взгляд на часы. Ночные блуждания её матери не были ничем новым, но обычно она ограничивала зону своих эскапад на родной очаг, то принимаясь за полуночную генеральную «уборку», то посвящая себя безудержному пьянству. Впрочем, чаще всего она совмещала и то, и другое занятие.
Молодая послушница Страхоужасов отложила драгоценный том и, прихватив спицы с нитями, выскользнула из своей комнаты. Коридор был пуст, за исключением бесчисленных портретов волшебников на различных стадиях старческого маразма, которые неодобрительно созерцали девочку, и озорной луны, благосклонно освещающей путь.
Не забывая об осторожности, Роуз направилась в главный холл, подобно тени крадясь среди высоких проходов. Девочка отлично понимала, насколько рискованна эта операция. За победой этим утром обязательно последует реванш со стороны матери, и, возможно, эти подозрительные звуки были лишь приманкой... но нет, это не в её стиле. Тем не менее, если мать найдет её крадущейся среди ночи, потребуется все красноречие Роуз и ее ораторские навыки, чтобы избежать теплого молока или, еще хуже, теплого виски от её заботливого родителя. (2)
Достигнув лестницы, которая вела в гостиную, Роуз остановилась, чтобы бегло окинуть комнату взглядом и приготовиться к последнему рывку. Если мать её поджидает, тогда обязательно тут.
Со стремительностью осьминога, девочка прошмыгнула через открытое пространство — мимо бронзового пылесоса, статуй колдунов и бесчисленных бутылок алкоголя, стоявших на стойке. Заззерпан Ученый, её старый недруг, остался позади, все так же безмолвно подняв каменные очи в праведном гневе за нравы современной молодежи.
Роуз замедлилась у входной двери или, по крайней мере, попыталась. Скорость и скользкий пол были смертельной комбинацией, и удар об пол выбил дух из Роуз. Лишь с трудом удалось удержать стон и проклятия. Если мать не проснулась после захлопнувшейся двери, то грохот, с которым упала её дорогая дочь, скорее всего, поправил это недоразумение.
Потирая затылок, Роуз встала и поспешно принялась за поиск улик. Пол был мокрым от порога до середины зала. Ручка была сухой, но на нижней части двери осели капли. Вторженец вошел, был достаточно любезен, чтобы закрыть дверь, и пополз дальше.
К несчастью, скользкий след заканчивался у ковра, который был расстелен у подножья лестницы. Скорее всего, ткань впитала большую часть влаги, и теперь оставалось гадать, куда подался их загадочный гость — наверх или выбрал более интересную дверь, ведущую в подвал?
Роуз вздрогнула, услышав звук разбитого стекла, и без колебаний взлетела вверх по лестнице. Это не могло быть матерью. Подобно кошке, всегда падающей на все четыре лапы, эта женщина никогда случайно не ломала вещи, потому оставался лишь один вывод...
Достигнув второго этажа, Роуз заколебалась. Повернуть вправо в сторону обсерватории и материнской спальни или же влево, к её собственной комнате? Стекло ассоциировалось с матерью и коллекцией бокалов, но с другой стороны, ей казалось, что звук происходил слева.
В конце концов, Роуз доверилась своему инстинкту. Её гримуар обладал силой и возможно был достаточно мощен, чтобы привлечь внимание Страхоужаса. В том, что таинственный вторженец являлся ничем другим, Роуз почти не сомневалась.
Роуз бросилась к своей комнате, и, задержав дыхание, приоткрыла дверь. Лунный свет падал узкой полоской на кровать и пол, выхватывая очертания разбросанной одежды и её других вещей. Щелкнув включателем, Роуз беззвучно вздохнула. Картина стала ясной и от того не менее разочаровывающей. Пусто.
Роуз стояла в двери, барабаня пальцами по косяку и думая. Охота за кем-то, кто, похоже, одновременно желал и не желал быть найденным, казалась всё абсурдней. Зачем оно вышло из пруда, а затем спряталось назад? Зачем оно последовало за ней в дом, если не желало быть увиденным?
Возможно оно... боялось?
Прищурившись, Роуз обдала комнату взглядом и — да! - что-то было не так. Констелляция шерстяных нитей, книг и кофт на полу была потревожена, будто кто-то задел вещи, двигаясь в сторону кровати. Бесшумно и плавно, Роуз подошла поближе и опустилась на четвереньки, чтобы посмотреть под неё.
- Роуз, что-то не так?
Тысяча грязных волшебников и проклятый бокал мартини!
- Мать? - переспросила Роуз, спокойно поднимаясь с пола.
- Я слышала шум и заволновалась, дорогуша. Всё в порядке?
- О, да. Я спустилась вниз, чтобы выпить стакан воды, - Роуз начала осторожно плести паутину лжи, - и обнаружила, что входная дверь открыта. Когда я её закрывала, она неожиданно сильно захлопнулась, наверное, из-за сквозняка, и я пролила воду. Тогда я пошла наверх за тряпкой, - продолжила Роуз, - и случайно уронила стакан.
- Ооо, - протянула Мать, одной рукой поправляя волну волос. - В таком случае, позволь мне помочь тебе убрать осколки... мы же не хотим, чтобы ты порезалась.
- В этом нет нужды. Я уже всё убрала, - сказала Роуз, напряженно улыбаясь.
Мать похлопала ресницами, подобно маяку, который языком Морзе передавал свое сообщение: «Я не верю ни одному твоему слову». Затем она подошла и в неожиданном проявлении материнских чувств положила руки на плечи Роуз и подвела губы к уху.
- Если ты боишься монстров под кроватью, то можешь смело говорить мне, - прошептала эта женщина. - Я твоя мама, и никакие чудовища не смогут справиться со мной.
- Несомненно, - сказала ледяным голосом Роуз, чуть не добавив: «Как им еще? Они же никогда не встречались с ведьмой вроде тебя». - Если я увижу неких «чудовищ», то сразу им это передам.
Мать улыбнулась и легко ударила Роуз пальцем по носу.
- Моя гордая, гордая дочь. Ничего страшного в том, что ты боишься монстров. Каждый ребёнок проходит через такую фазу. А с твоей привычкой читать ужасы на ночь... ничего удивительного, - мать икает и подмигивает. - Не забывай, ты можешь в любой момент позвать меня, и я приду!
- Как мы успели перейти от стакана воды к несуществующим плодам человеческой фантазии, которыми являются монстры под кроватью?.. Нам следует обоим обдумать этот феномен перед сном. Спокойной ночи, мать.
- Спокойной ночи, солнце мое.
Подмигнув еще один раз, мать покинула комнату с непревзойденной элегантностью совершенно пьяного человека. Вздохнув и протерев щеки, Роуз решительно расправила плечи. Взяв с кровати Темный Гримуар, девочка встала на колени и заглянула под кровать.
Темнота двигалась и переливалась оттенками черного. Когда Роуз, задерживая дыхание, медленно протянула руку... что-то склизкое обхватило её пальцы.

(1) Роуз считала это место отвратительным собранием стереотипов, и все же не могла подавить смутную зависть к тому гению, который построил это восхитительное и неповторимое чудовище.

(2) Роуз не имела ни малейшего понятия, почему этой женщине все еще позволяют воспитывать детей. Наверное, дело было в том, что в пьяном состоянии мисс Лалонд обладала легендарной способностью избегать неприятных тем и увиливать от конфронтаций, потому не удивительно, что соцработникам так и не удалось прижать эту горгону к стенке.

День приближается к концу. Шикарный закат как с открытки. Мир и идиллия на природе. А внутри дома идет война.
— Но, Роуууз, — протянула Мать, невинно распахнув глаза, — Это совершенно в порядке, если ты боишься монстров в твоем шкафу.
— Может быть, дорогая мать, ты уже решишься, какую мебель облюбовали мои несчастные "монстры"? Я повторю в последний раз: в моем шкафу нет чудовищ, если не считать розовое платье с рюшками, которое ты так любезно подарила мне День Рождения. Еще раз спасибо за столь непревзойденный подарок.
— Роуз, Роуз, — Мать сморщилась и отмахнула комплимент, как смахивают фарфор с полки, — Ты не должна благодарить меня, особенно после того чудесного пылесоса. Я была тронута до — ик — слез.
Женщина прижала руку ко рту и хихикнула.
— О, прости — ик — меня. Мне кажется — ик — мартини требует моего общества.
Она направилась к выходу, элегантно перебросив шарфик за плечо и мимолетом пригладив волосы Роуз. Девочка не успела увернуться. Непозволительная оплошность, которая позволила Матери победить в этой пассивно-агрессивной схватке. Этот поступок нельзя было оставить безответным.
Но это не было временем для реванша. Последнее слово осталось за Матерью, и оно донеслось уже из коридора.
— Я оставила тебе подарок, который защи — ик - защитит тебя!
Звук каблуков был равнозначен вражеским триумфальным фанфарам. Роуз обернулась, чтобы пронзить холодным взглядом плюшевого зайчика, сидевшего на её кровати. Он глупо улыбался и держал миниатюрный фонарик. Когда Мать успела?.. Даже тренированный взгляд её родной дочери не мог уследить за молниеносными движениями этой женщины.
Бросок спиц прикрыл дверь, лассо из клубка шерсти привязало ручку двери к ближайшему крючку, и, в конце концов, Роуз была в долгожданном одиночестве. Беззвучно хмыкнув, девочка встала на колени и вытащила тяжелое ведро из-под кровати. Стараясь не разбрызгать воду и не прислоняться к ледяному металлу коленом, Роуз перенесла его к своему шкафу.
Распахнув двери, она наклонилась и будто начала рыться в своих вещах. Как и все в этом доме, каждое слово имело второй смысл, каждое движение - вторую причину и каждый шкаф обладал секретным отделением.
Раздвигающиеся створки открыли глазу бак с бурлившей темной водой. В нем было... Нет, в человеческом языке нет название подобным ему. Оно протянуло свои склизкие щупальца и поднялось из своего логова, издав глас, знакомый лишь посвященным.
— Рах'вма, — прошелестело существо. Это слово означало «мама».
— Фрлнах трилгмв, палирнк арл «рах'вма“, — опять объяснила Роуз, осторожно убирая щупальца со своего запястья, но не в силах удержаться от того, чтобы не пощекотать его присоски. Существо счастливо моргнуло всеми восемью глазами. Все было хорошо.
Девочка выловила рыбу среди льда и воды и бросила её в воздух. Ловкие щупальца нашли склизкое тельце прежде, чем оно прикоснулось к полу, как и всех последовавших за ней рыб. Монстр любил кушать, и обеспечить его едой стоило Роуз многих хлопот. Ведро с морскими продуктами было неудовлетворительным решением этой проблемы, не говоря о запахе, который Мать должна была одним днём заметить, если алкоголь к тому времени не убьет её оставшиеся осязательные клетки. Не было другого выбора, кроме как похитить маленький холодильник из лаборатории и наполнить его морепродуктами. Роуз провернет операцию этой же ночью.
Существо Тьмы заметило её задумчивое выражение лица и просвистело вопрос.
— Тильрахгх. Клрх врхданг... — Роуз опять запнулась, проклиная свой ограниченный запас слов. - Врхданг хнгик'вгахст.
Она не была уверена, поняло ли оно её, но Обитатель Глубин оказался довольным ответом и отвлекся на игру с тенями. Роуз наблюдала за его попыткой изобразить пятикрылую чайку и иногда помогала ему с клювом. Было бессмысленным дырявить его вопросами, которые превышали его понимание. Как-никак, оно всё еще было малышом.
Через некоторое время, её монстр устал. Попрощавшись, девочка была готова закрыть дверь, как оно робко остановило её.
— Мгнвх аргфвкх, - попросило оно.
Роуз покачала головой и попыталась объяснить ему. Она не могла оставить дверь шкафа открытой, особенно с привычкой матери вторгаться день и ночь на территорию дочери.
Этот ответ монстру не понравился. Он начало хлюпать и пускать темные липкие пузыри, плача как человеческое дитя. Роуз зашушукала, стараясь его успокоить.
— В чем дело, Исчадие Темноты? — спросила Роуз на запретном языке Страхоужасов.
Монстр сделал громкий хлюп, и провыл в ответ:
— Они придут за мной.
— Кто они?
— Такие... такие... в прохладной воде. Ждали меня. Глаза полные колющего света. Я убежал оттуда, когда воцарилась Короткая Темнота. А они... последовали за мной. В твоей каменной обители стоит ужасное существо, громадное и с шерстью на лице! Они смотрят со стен и они везде. Они придут за мной, — робко поделился монстр, — И съедят мои глаза.
Роуз задумалась. Ужасные, с шерстью на лице и находятся абсолютно везде... это могли быть только волшебники. Эти проклятые старики каждого до трясучки могут напугать, да еще ночью.
Нужно было что-то предпринять.
Очистить весь дом от волшебников, как бы Роуз ни хотелось, было пока ей еще не по силам. Раздобыть кран, чтобы удалить Заззерпан Ученого из гостиной, было трудоемкой и дорогостоящей задачей. Зато, проведя взглядом по комнате, Роуз пришла в голову другая идея...
Победить врага его же оружием. Как элегантно.
Роуз попросила монстра закрыть глаза, и всего несколько моментов позже, разрешила их открыть. Девочка прятала что-то за спиной.
— Исчадие Тьмы, я знаю решение для нашей проблемы. Существа, о которых ты говоришь, являются волшебниками. Без сомнения, они могущественны и ужасающи, но у них есть одна слабость, — Роуз серьезно вытащила из-за спины плюшевого зайчика. — Серая Клыкастая Тварь защитит тебя от волшебников, Исчадие Тьмы.
Монстр выпустил один единственный огромный пузырь.
— Но это лишь человеческая игрушка, — сказал он после некоторого молчания.
— Но волшебники этого не знают. Несмотря на их могущество, их интеллект весьма ограничен. К тому же, у этой Серой Клыкастой Твари есть копье света. Его вот так включают, - Роуз продемонстрировала, на что способен фонарик.
Задумчиво проведя щупальцами, монстр внезапно притянул зайчика к себе и выпустил рой довольных пузырьков. Он испробовал фонарик, попробовал уши зайчика на вкус и похоже оказался доволен своим новым телохранителем.
— Плин'харг вндакхф, — прошептала Роуз.
— Плин'харг вндакхф, — счастливо возгласило Создание Хаоса.
Осторожно закрыв дверь, Роуз некоторое время смотрела на закрытый шкаф, не сдержав улыбку. Пожалуй, мама была в чем-то права.
В этом возрасте, у каждого ребёнка живет по монстру в шкафу.

@темы: Humor, Guardians, Rose Lalonde, Roxy Lalonde, Fanfiction

---

[Ashfoot]

Название: Исповедь
Автор:  Ashfoot
Персонажи: Митуна/Латула, Канкри/Латула
Рейтинг: PG-13
Жанры: драма, повседневность, ау
Размер: мини, 4800~
Предупреждения: смерть персонажа, нецензурная лексика
Описание: когда-то я ненавидела бефорус хуманстак, священник!Канкри. Написано на заявку AU-15 на фест. Осторожно, Канкри не пиздит простынями и вообще хедканоны в тексте, тысячи их.

Читать

На все Божья воля, всегда говорил молодому послушнику Канкри Вантасу отец Эндрю, переодеваясь после мессы из парадной рясы в простую черную сутану, которая с каждым разом все хуже сходилась на его объемистом животе.

На все Божья воля, всегда говорила своему кузену Канкри Вантасу Поррим Марьям, врываясь в его маленькую, по-холостяцки неухоженную квартиру в разгар вечерней молитвы, и каждый раз оставляла после себя горы отвратительно вкусной и совершенно не постной еды, которую один тощий Канкри не мог осилить и за неделю.

На все Божья воля, всегда говорил самому себе Канкри Вантас, пытаясь отрешиться от невзгод внешнего мира и обратить взор свой к высшим сферам, которые со свойственной высшим сферам таинственностью хранили исполненное великого смысла молчание.

На все воля Божья, еще раз повторяет Канкри уже вслух, но, видимо, сегодняшняя воля Божья представляет собой очередной способ поиздеваться над верным слугой своим. Иногда Канкри кажется, что соседей сверху Бог ниспослал ему в назидание за какие-то прегрешения, и прегрешения эти явно были серьезнее всех семи смертных грехов вместе взятых – иначе как тогда объяснить ежедневные бесовские пляски прямо над его бедной больной головой?

Слезящимися от мигрени глазами Канкри смотрит на одинокое распятие над кроватью, шепча одними губами молитву, и на мгновение ему кажется, что Иисус одобряюще подмигивает исподлобья. Канкри удивленно смаргивает мутную пелену слез, но искусно вырезанная фигурка Спасителя неподвижна; тогда он наконец решается, встает с колен, отряхивает рясу и выходит из квартиры, неловко сжимая четки с ключом в потном кулаке.

Палец на кнопке звонка уже начинает затекать, когда в замке потертой деревянной двери наконец звякает ключ, и Канкри набирает полную грудь воздуха, чтобы высказать этим агнцам, случайно заблудшим не в тот хлев, все, что думает о дешевом рэпе в час ночи на полную громкость – но впервые в жизни он не может найти слов, когда видит, кто именно своим фирменным пинком открывает дверь.

У Латулы Пайроп в руках целый тазик попкорна, растянутая майка с логотипом ГеймБро велика ей размеров на пять минимум, а ниже майки на ней надеты только пушистые домашние тапочки; Латула Пайроп забрасывает в рот полную горсть кукурузы, прислоняется к косяку и небрежно протягивает Канкри миску:
- Попкорн будешь?
Как загипнотизированный, Канкри берет одно зернышко и отправляет его в рот. Попкорн залит карамелью и вяжет язык, и он все еще не может сказать ничего адекватного.
- Эй, Вантуз, какими судьбами-то? Со школы ж не виделись, да? Ваще крутанско, Митунец, давай бздуй сюда, смотри, какие люди без охраны! – не давая Канкри вставить и слова, кричит Латула вглубь квартиры; в ответ раздается неразборчивое ругательство, и она радостно скалит крепкие белые зубы.
- Заходи давай, чо как на паперти стоишь. У нас сегодня дэнс-дэнс-дэнс, вписались сюда три дня как, еще не говорили никому, а ты тут как тут – растреплешь небось повсюду языком своим длинным, а? Не, не хочешь? Ну ладно, покеда тогда, - одной длинной скороговоркой выпаливает Латула и захлопывает дверь.
Оглушенный Канкри еще долго стоит в коридоре, перебирая четки и придумывая остроумные ответы, но снова позвонить так и не решается.

*

Через неделю он начинает всерьез подумывать о том, чтобы повеситься.
Через две недели он в совершенно расстроенных чувствах заявляется к Поррим с крохотным чемоданчиком, в котором лежит лишь смена белья и запасная сутана, но даже она, вернейшая из верных, оказывается глуха к его беде.
Через месяц он случайным кликом по спам-рассылке ловит на свой старый ноутбук винлокер, и, сгорая от стыда, снова стучит в дверь к соседям.

*

Через полгода Канкри приходит домой под утро после ночной мессы – усталый, но довольный, - и поднимается на свой этаж по лестнице, решив в кои-то веки слегка размяться. Он начинает жалеть об этом уже через три пролета; когда он наконец на подкашивающихся ногах добирается до восьмого этажа, перед глазами плавают разноцветные круги, и он не сразу замечает уютную компанию, расположившуюся прямо на ступеньках, ведущих вверх.
- Смотрите-ка, Вантуз! Шкандыбай сюда, - приветливо машет ему Латула; ее движения необычно плавны и рассеяны, а в коротких пальцах зажата самокрутка, курящаяся сладковатым дымком.
- Нет, спасибо, я очень устал в своих делах мирских, и желаю лишь добраться до кровати и слиться с ней в экстазе долгожданного сна… - привычно отмахивается Канкри, пытаясь попасть ключом в замочную скважину; со ступенек раздается взрыв хохота.
- А сс нами в экжжтазе слиться не хоччш? – интересуется Митуна и выпускает целый клуб дыма, забавно вытягивая губы. Канкри кашляет, только сейчас замечая, как здесь накурено, и уже с тщательно сдерживаемым раздражением отвечает:
- В Библии ничего не сказано о каких-либо экстазах, кроме религиозного, Митуна, но я уверен, что последствия вашего личного наркотического экстаза выльются в вызов полиции и пожарных – только посмотрите, как вы тут надымили, самим не стыдно?
- Чудесатые у вас тут мудаки проживают, я ебал, - раздается вдруг незнакомый хриплый голос откуда-то сверху, и Канкри испуганно вскидывает голову: попасть в обезьянник за употребление наркотиков просто за компанию – последнее, что ему в данный момент нужно. Невероятно тощий и длинный, неуловимо смахивающий на скелет парень с небрежно размалеванным черно-белым гримом лицом перегибается через перила, прикуривает от самокрутки Митуны и продолжает:
- Ты чо, ебаный святоша, что ли, чтобы нас, блядь, учить, когда курить, что курить и как курить, а, мудила?
- Тихо, братиш, он свой, - примирительно хлопает его по плечу Латула, - и он того, правда святоша, не обижай его, мы еще в школе вместе учились.
- Да ну нах, - лыбится кривыми желтыми зубами незнакомец, - собрат по ебаному ремеслу, значит? – и вдруг оказывается совсем близко к испуганно застывшему Канкри, дыша ему в лицо смесью тяжелого дыма дешевых сигарет, дурманящего аромата травки и давно немытого тела. Латула вскакивает с места, возмущенно размахивая руками, но не держится на ногах; она прислоняется к стене и слабым голосом повторяет:
- Ну чего ты, братиш, не трожь его. Митуна, скажи ему.
Митуна тоже поднимается с места – гораздо более уверенно, - и молча оттаскивает совершенно не сопротивляющегося парня за капюшон огромного балахона, заляпанного пятнами краски самых разнообразных цветов. Канкри судорожно втягивает воздух и нашаривает позади себя ручку двери.
- Погодь чутка, - говорит Латула. Канкри замирает на секунду, и этой секунды хватает, чтобы Латула взяла его лицо в ладони и небрежно мазнула губами по щеке, прежде чем, пошатываясь, повернуться к хихикающему Митуне и вгрызться в него жадным злым поцелуем.

Блаженны пьяные и юродивые, думает Канкри, поспешно запираясь на все замки уже внутри квартиры.

Блаженны они и не ведают, что творят, думает Канкри, пытаясь не слышать стоны и шуршание одежды и звяканье побрякушек Латулы и восхищенную ругань на два, на три голоса за дверью.

Блаженны они, думает Канкри.

След черной помады Латулы похож на ожог, и жар его не может успокоить никакая молитва.

*

Поррим сидит за столом на крохотной холостяцкой кухоньке, закинув ногу на ногу, и красит аккуратные овальные ногти переливчатым зеленым лаком. Канкри бездумно наблюдает за взмахами кисточки, одной рукой перебирая четки. Другой рукой он держит ложку, которой нерешительно копается в огромной тарелке риса с овощами – Поррим постоянно норовит накормить его мясом, несмотря даже на здоровенный календарь постов на стене, где отмечены все необходимые даты.

Сверху раздается очередная серия воплей «йоу, мазафака, е, оу е» и начинает громыхать какой-то дабстеп; Поррим вздрагивает от неожиданности и капает лаком на стол.
- Роднуль, ты не пробовал с ними разговаривать, ммм? – интересуется она, с сожалением рассматривая испорченный маникюр, и начинает рыться в сумке уже накрашенной рукой в поисках косметички. Канкри неопределенно пожимает плечами и наконец отправляет ложку в рот, удостоверившись, что ничего крамольного в еде на первый взгляд нет.
- Нет, я серьезно, - Поррим ставит локти на стол и внимательно смотрит на Канкри, наливая смывку для лака на ватный диск, - они оба всегда были несколько не в себе, но нельзя же совершенно не думать о других! А их соседи сверху, что они говорят про это безобразие?
- Думаю, их соседи сверху разделили бы твое возмущение, если бы вообще существовали, - говорит Канкри, - но на данный момент над ними находится только крыша, и на ней, как правило, никто на постоянной основе не проживает.
Поррим недоуменно моргает, переводит взгляд на мокрые от ацетона руки и тихо шипит:
- Черт возьми…
- Не чертыхайся, - пользуется возможностью подколоть кузину Канкри, но она лишь отмахивается:
- Болтай-болтай, тебе полезно. Никто не живет, говоришь? Жаль, можно было бы написать жалобу от лица нескольких жильцов…
- Иисус учил нас смирению, Поррим, - наставительно поднимает палец Канкри, - и если Богу угодно испытывать мою веру именно таким способом, я приму это испытание, как и все прочие, что Ему будет угодно ниспослать мне.
Поррим недоверчиво хмыкает, подхватывает сумку и встает; покачивая бедрами, она обходит стол, быстро обнимает Канкри, слегка придушив его грудью, и уходит, гордо цокая шпильками. Канкри смотрит ей вслед, пока за ней не захлопывается дверь; смотрит, как упруго пружинят мускулистые икры при каждом шаге, смотрит, как переливается вязь татуировки на оголенной до половины спине, смотрит, как перекатываются небольшие крепкие ягодицы под тонкой тканью юбки. Не зная, кто она такая, можно подумать, что Поррим флиртует и соблазняет каждым своим движением – отчасти это верно, но чары ее предназначены лишь только для той малой части девушек, которые предпочитают свой пол.

Канкри говорил ей о смирении, но как смириться, как укротить плоть, если бунтует твой дух, само твое естество? Черная метка Латулы давно исчезла с его лица, но она продолжает травить душу уже изнутри, оскверняя разум невиданной ранее похотью и пуская свои отвратительные корни в саму суть его, в веру и Бога, что живет в сердце каждого.

На все воля Божья, сказал отец Эндрю на исповеди.
На все воля Божья, безнадежно думает Канкри, неосознанно потирая щеку, и снова берет в руки четки.

*

В какой-то момент Канкри становится сложно заснуть без давно ставшего привычным аккомпанемента из музыки, веселых воплей и самых разнообразных игровых звуков, доносящегося сверху. Когда однажды эта какофония затихает на весь вечер и не возобновляется ночью, он долго вертится в мокрой от пота постели, судорожно сжимает четки и с мольбой смотрит в строгое лицо Иисуса на распятии напротив, но сон так и не приходит. Поняв, что заснуть сегодня явно не удастся, он включает свет и уходит на кухню с потертым томиком Библии в руках.

Зачитанное до дыр Священное Писание содержит в себе ответы на все вопросы, кроме главного: почему наверху так тихо? Что могло там случиться?

Канкри пытается успокоить себя – может быть, они просто ночуют не дома; может быть, у них просто сломались колонки; может быть, они просто в кои-то веки легли спать пораньше… Ни одно объяснение не выглядит хоть сколько-нибудь правдоподобным, и сердце Канкри тревожно сжимается – он убеждает себя, что волнуется за них обоих, но знает, что на самом деле это не так.

Долгий звонок разрывает тишину; Канкри испуганно подрывается к двери и распахивает ее настежь, даже не посмотрев в глазок.

Латула Пайроп смотрит на Канкри опухшими от слез глазами и хрипло говорит:
- Пусти позвонить, у нас телефона нет и мобила одна на двоих.
На Латуле Пайроп растянутая майка с логотипом ГеймБро, которая велика ей размеров на пять минимум и пушистые домашние тапочки; под майкой у Латулы Пайроп ничего нет, и Канкри не может отвести от нее глаз.
Латула слепо тыкает чуть дрожащими пальцами с длинными черными ногтями в кнопки телефона, набирая номер, ошибается, шипит какое-то ругательство и тыкает снова. Один из ногтей ломается, и она рассеянно запускает его в рот, отгрызая ошметки лака и сплевывая их на пол; в любое другое время Канкри бы возмутился, но воздух буквально искрит от напряжения, и он боится, что любые слова сейчас станут той последней искрой, которая вызовет взрыв.
Латула долго слушает длинные гудки, пока наконец механический голос не сообщает ей, что абонент временно недоступен. Она набирает номер снова и снова, не замечая, что уже искусала несчастный палец до крови.
- Что… Что-то случилось? – осторожно спрашивает Канкри и тут же морщится от того, насколько неуверенно и фальшиво выглядят эти слова. Как в дешевых фильмах – человека расплющивает грузовиком, сбегаются зеваки и начинают спрашивать, все ли у него хорошо, заботливо отсчитывая пульс на полуоторванной руке.
- Митуна пропал, - сквозь зубы отвечает Латула; гудки вдруг обрываются и из трубки несется определенно живой, недовольный и крайне заспанный голос:
- Алло, да, кто вы, откуда у вас этот телефон, кем вы приходитесь… черт побери, не могут нормально даже имя записать, коновалы… Митуне Каптору?
- Я его девушка, - растерянно говорит Латула, и едва вспыхнувшая надежда стекает с ее лица вместе с размазанными остатками макияжа с каждым новым словом из трубки:
- Угу, значит, родственники все еще не объявились… Подобрали на трассе 413, у самого выезда из города, тяжелая черепно-мозговая травма, определен в реанимацию… Страховка есть?
Латула беззвучно шевелит губами и закрывает дрожащей ладонью лицо, размазывая по щекам полупрозрачную алую кровь из прокушенного пальца; голос из трубки раздраженно повторяет свой вопрос еще несколько раз, но она не может ответить. Канкри осторожно вытягивает трубку из ее рук и поспешно записывает адрес больницы на попавшемся под руку билете на благотворительный концерт.

Когда он, рассыпаясь в витиеватых благодарностях дежурной сестре, наконец снова кладет трубку, повисает крайне неловкая тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием Латулы.
- Спасибо, - наконец выдавливает она и решительно утирает лицо майкой; под майкой все еще ничего нет, и Канкри поспешно зажмуривается.
- Ты прям ангел-хранитель. Помолись за нас, Канкри, - говорит Латула и пытается подняться с пола; Канкри подает ей руку, и она с благодарностью сжимает ее до синяков.
Она поднимается к себе наверх, неуверенно хватаясь за стену, Канкри провожает ее взглядом и автоматически отсчитывает бусинки четок.

Она назвала его Канкри.

Канкри, не Вантуз.

*

Выздоравливает Митуна долго и тяжело; стипендии Латулы едва хватает на еду и лекарства, и когда Канкри мельком видит ее на лестнице, она кажется ему сломленным и усталым призраком прежней пышущей энергией девушки.
Музыка наверху теперь играет редко и тихо – видимо, если Латула остается одна, ей хватает наушников.
Однажды у Канкри отключают воду; когда он звонит в управляющую компанию, чтобы высказать вполне логичное недоумение, ему сообщают, что стояк один на весь дом, и если не платит одна квартира – отключают водоснабжение на всех этажах. Помедитировав на несмытый с утра унитаз, Канкри надевает свою лучшую сутану и отправляется в паломничество по соседям, читая им вдохновенные проповеди о важности своевременной оплаты коммунальных услуг.

На семи этажах его посылают ко всем чертям в самых разных формах.

На девятом ему открывает Латула и с порога нагло заявляет:
- Да, это я. Митуне нужен церебролизин, а я обойдусь.
Под глазами у нее залегли застарелые черные синяки, а в квартире нет света и царит дичайший беспорядок – во всяком случае, в прихожей и небольшой части комнаты, которую может увидеть с порога Канкри. Он некстати вспоминает, что Латула выросла в детдоме и помочь ей со всем этим некому.
- А его родители? – осторожно интересуется Канкри, воскрешая в памяти мистера и миссис Каптор – одинаково высоких, сухопарых и строгих. Они были ярыми протестантами и запрещали Митуне общаться с сыном священника враждебной конфессии; возможно, они слегка перегибали палку, но даже не поинтересоваться состоянием родного сына?
Латула презрительно морщится:
- «Мы всегда хотели только одного мальчика», - злобно передразнивает она надменный тон миссис Каптор, - «И уж точно не хотели, чтобы он путался с бомжихой». Соллукс помогает, да, но он сам нищеброд, интернам платят хуй да нихуя. Спасибо, что хоть в больнице на халяву устроил.
Канкри ошеломленно молчит, переваривая информацию; когда он наконец открывает рот, чтобы извиниться, Латула нервно перебивает его:
- Только попробуй что-нибудь кому-нибудь пиздануть. Я справлюсь, понял? Справлюсь! Без сопливых! – ее губы дрожат, а голос ломается и переходит в крик; Канкри испуганно зажмуривается и пятится назад, ожидая удара или пощечины.
- Извини! – беспомощно выкрикивает он; вместо ответа Латула до крови закусывает губу, отступает вглубь квартиры и хлопает дверью с такой злостью, будто именно этот кусок дерева виноват во всех ее бедах.
Канкри вызывает лифт и спускается на первый этаж, чтобы забрать почту, раз уж вышел из дома. Открывая свой ящик, он замечает торчащий из соседнего белый конверт с печатью управляющей компании и, воровато оглянувшись, прихватывает его с собой.

Иисус учил нас помогать больным и неимущим, думает Канкри, распечатывая конверт и пробегая глазами строчки предупреждающего письма. Долг весьма внушительный, и Канкри нервно подсчитывает в уме свои сбережения; единожды погасить задолженность он сможет, но делать это на постоянной основе не выйдет, даже если одолжить пару сотен баксов у Поррим.
Он нерешительно жмурится и вбивает на сайт управляющей компании свои реквизиты, а затем исправляет одну цифру в номере квартиры и снова нажимает кнопку «оплатить».

Со счета моментально испаряется намного больше денег, чем он планировал потратить в ближайшие несколько месяцев; вместе с ними испаряется и огромный камень с сердца Канкри.

*
Месяц спустя Канкри заходит утром в лифт и сталкивается лицом к лицу с хмурым и злым Митуной; его грызет любопытство, но он не решается открыть рта. Митуна грубо отпихивает его и выходит из лифта первым, и Канкри видит пластиковую заглушку на его чисто выбритом затылке и плотную сетку грубых, едва заживших швов на тонкой бледной шее и коже головы.
Ежедневные истязания его ушей возобновляются уже следующим вечером, но становятся в разы тише и короче. Услышав сверху музыку в первый раз, Канкри не может удержаться от улыбки; впрочем, улыбка моментально гаснет, когда среди общей какофонии он вдруг отчетливо различает ругань и короткий женский крик.

Он настороженно прислушивается, но больше подобного не повторяется, и, пожав плечами, он вновь углубляется в чтение молитвенника.

Странный выбор сэмплов в музыке, конечно, но кто он такой, чтобы судить звезд рэпа?

*

Поррим появляется в квартире внезапно, как и всегда: иногда Канкри жалеет, что сделал ей копию ключей, но, втянув носом божественные ароматы, доносящиеся с кухни, все же сменяет гнев на милость. Он аккуратно вытирает ноги о коврик, снимает ботинки и ставит их рядом с изящными сапожками Поррим. Надо бы достать уже зимнюю обувь, напоминает он себе, небрежно сбрасывает сумку на диван и идет в ванную, чтобы вымыть руки.
- Ты знаешь, что чревоугодие является самым страшным смертным грехом, правда? – поддразнивает он кузину; та шутливо щелкает его по лбу и ставит перед ним полную тарелку вкуснейшей говядины. Канкри моментально набивает рот и показушно закатывает глаза:
- Какой ужас! Серьезно, тебе совершенно не стоит готовить, если за столько лет ты так и не смогла научиться переводить продукты на что-нибудь вкусное!
- Жуй и не выпендривайся, больше такого до самого Рождества не предвидится, понял? – грозит ему пальцем Поррим. Канкри делает мощный глоток и удивленно спрашивает:
- Как это – не предвидится? Ты ко мне на мессу не зайдешь?
Поррим задумчиво качает головой и принимается нарезать яблоки аккуратными ровными дольками. Закинув одну из них в рот, она наконец отвечает:
- Не знаю, роднуль. Меня сестрички Серкет за город пригласили, помнишь их, которые еще в синий красились вечно? Дуры те еще, конечно, но веселиться умеют. Там такая пати намечается, просто ух! – и мечтательно улыбается. На этот раз даже помада у нее необычного зеленоватого оттенка; Канкри долго доказывал ей, что подобная любовь к зеленому цвету несколько ненормальна, но в конце концов даже он махнул на это рукой, ну а уж многочисленным партнерам Поррим на это явно совершенно плевать.
- Ну что ж теперь… - говорит Канкри, пытаясь скрыть разочарование, - ты только не слишком там прелюбодействуй. У тебя, конечно, всегда имеется под рукой личный священник, чтобы отпустить любые грехи, но ты так рассказываешь, знаешь ли…
Поррим неуловимо хмурится и ласково гладит его по щеке:
- Роднуль, ну не дуйся! Хочешь, я на новый год приеду?
Канкри наигранно вздыхает:
- Ну что с тобой делать… Иди и веселись, дщерь моя, и да пребудет с тобой Бог, - и собирается добавить подходящее случаю напутствие из Библии, но вдруг наверху что-то крайне увесистое рушится на пол, и в его тарелку падает кусок штукатурки с потолка.
- Ну, это уже слишком! – разьяренно рычит Поррим, вытряхивая из безупречно уложенных волос белую пыль, - А ну вставай, агнец ты наш кроткий, пойдем!
Канкри пытается возразить, но Поррим в гневе похожа на бронепоезд, который невозможно сбить с намеченного пути; она зачем-то хватает его тарелку в одну руку, воротник его домашнего свитера – в другую и вихрем возносится наверх, где яростно вдавливает кнопку звонка.
- А ты давай в дверь стучи, да посильнее, - распоряжается она, и Канкри мгновенно исполняет приказ, боязливо втягивая голову в плечи.
Пять минут спустя они все еще стоят под дверью, и Поррим закипает все больше:
- Они там глухие совсем, что ли?
- Может быть, их дома нет, а упало вообще на крыше, или у других соседей?.. – неуверенно предполагает Канкри, и тут дверь наконец открывается.
Митуна смотрит на них с безмятежной улыбкой; на нем темные очки и полосатые семейники, и одной рукой он небрежно почесывает безволосую грудь. Поррим мгновенно натягивает на лицо сладчайшую из улыбок и произносит:
- Что у вас случилось? Почему шумим?
Митуна лыбится еще шире и ласково говорит:
- Набхй ди.
За его спиной появляется запыхавшаяся Латула, берет его за руку и с мольбой говорит:
- Все нормально, базарю. Правда, все нормально, мы случайно.
Митуна резко стряхивает ее ладонь и медленно сжимает кулак; Канкри успевает заметить, как округляется рот Латулы в беззвучном крике, как из ее съехавшего набок носа срывается тяжелая красная капля, как Поррим бросается вперед, вытягивая руки между ними, но не успевает, не успевает…

Потом он замечает кулак Митуны у своего лица, чувствует, как внутри что-то хрустит и сдвигается от удара, и его сознание тонет в мгновенной вспышке боли.

*

Просыпается он от успокаивающе-укоризненного голоса Поррим прямо над ухом:
- Дорогая, ты всегда была склонна преувеличивать свое влияние на него…
- Нет, он не всегда такой! Не всегда, правда! – слегка гнусавым плачущим голосом оправдывается Латула, и Канкри решается открыть глаза.
- Вы… вы что… - сипит он и охает от боли; то, что он принял за насморк, оказалось забинтованным носом и целым килограммом ваты в ноздрях. Девушки синхронно оборачиваются к нему; Латула хватает его за руку и прижимается к ней щекой:
- Канкри, Канкри, господи, прости его, он не специально!
Канкри чувствует горячую влагу на ладони и слегка шевелит пальцами, успокаивающе поглаживая нежную кожу и наслаждаясь хоть такой возможностью быть чуть ближе к ней.
- Роднуль, ты как? – интересуется Поррим и сует ему какие-то таблетки; он морщится и покорно глотает их, запивая противно теплой водой. Боль почти сразу отступает, и он решается ощупать лицо, чтобы оценить масштаб бедствия. Поррим любезно подает ему карманное зеркальце, и он расстроенно качает головой: в столь непотребном виде ни одного служителя не допустят до святых таинств.
- Бог всех простит, - наконец хрипло выдавливает он; услышав его голос, Латула вздрагивает всем телом и громко всхлипывает, давая волю слезам.
- Его вылечили, но не до конца… - хлюпает она носом и продолжает, яростно жмурясь, - Ему нужно лекарства пить, но они помогают очень плохо, и его не заставишь… Он как ребенок теперь, он не понимает, ему все и сразу нужно, а если не дают, то злится и силу не рассчитывает…
Канкри растерянно гладит ее по спутанным волосам и только сейчас замечает синяки на тонких руках, несколько заживающих укусов на шее, потрескавшиеся губы, разорванную мочку уха… Пораженный, он аккуратно касается уже заживших краев раны, и девушка снова вздрагивает:
- У меня сережки-пчелки были раньше, его любимые, а он их потрогать захотел, когда я спала…
- Какой ужас… - растерянно шепчет Поррим, - почему ты никому не сказала?
Латула вдруг вскакивает с места и огрызается:
- Я уже все всем сказала, когда он в реанимации лежал! Кто нам помог? Кто ему помог? Даже родному брату было насрать! Не тебе меня судить, шлюха!
Поррим задыхается от гнева, но, прежде чем она успевает ответить, Латула бросается прочь из комнаты и убегает, даже не закрыв за собой дверь. Канкри слышит удаляющийся топот и удивленно считает шаги – кажется, она бежит вниз, а не вверх.
- Вот ведь!.. – наконец выплевывает Поррим и резко встает, чтобы закрыть дверь.
- Не злись на нее, она не знает, что говорит, - устало просит Канкри, полуприкрыв глаза, - Блаженны пьяные и юродивые, ибо…
- Ибо Бог ведает делами их, и не смертным судить о его деяниях, - нараспев заканчивает Поррим, и донельзя удивленный Канкри давится собственными словами. Поррим подмигивает ему:
- Если твой единственный родственник религиозен донельзя, стоит хотя бы немного узнать об этом, тебе не кажется, а, роднуль? – и тут же серьезнеет:
- Ты должен любить всех в равной мере, Канкри. Какой из тебя тогда наместник Бога на земле?

Канкри устало закрывает глаза.

*

Рождественская месса впервые в жизни не приносит Канкри радости. Он поет хорал вместе с остальными прислужниками, подает кадило отцу Эндрю, честно закрывает глаза во время общей молитвы, безуспешно пытаясь восстановить ту хрупкую связь с Богом, которая в последнее время истончилась донельзя, но в сердце его вместо воодушевления и радости лишь тревога и тьма.

Он первым убегает из храма после окончания мессы; отец Эндрю удивленно окликает его, но он отмахивается и выскакивает на улицу как ошпаренный.

Люди вокруг желают ему счастливого Рождества; какая-то мамаша показывает на него пальцем и объясняет малышу, что «дядя – Божий слуга, он очень хороший человек, будь как дядя», и Канкри испуганно отшатывается от них обоих. Нет, он теперь – худший пример для подражания из всех возможных; он согрешил, и не будет ему прощения.

Он взлетает на свой этаж, не чувствуя усталости, спеша добраться домой и закрыться от мира в своем личном аду самобичевания; он не видит ничего вокруг, и вдруг его окликает самый желанный и ненавистный голос во всем мире:
- Канкри? Канкри, у тебя найдется немного времени?
Канкри оборачивается и растерянно окидывает взглядом Латулу; она одета строго, в непривычно темные тона, и глаза ее скрывают тяжелые квадратные очки с красными стеклами.
- Так что? – повторяет она вопрос, и Канкри не остается ничего другого, кроме как кивнуть. Она первая заходит в квартиру, снимает простые черные туфли и проходит в гостиную; Канкри поспешно закрывает дверь, как попало сбрасывает обувь и проходит вслед за ней, усаживаясь за простой деревянный стол напротив девушки. Она кладет руки на столешницу и нервно сцепляет пальцы; помолчав с минуту, она спрашивает сдавленным голосом:
- Канкри, у тебя есть право исповедовать?
Канкри недоуменно кивает, но тут же задумывается: да, он облечен саном, но как он может отпускать грехи другим, если грешен сам?
- Прости меня, святой отец, ибо я согрешила, - торжественно начинает Латула, - Прости меня, ибо грех мой столь велик, что за него я заслуживаю лишь смерти.
- Расскажи мне о своем падении, дочь моя, - пересиливая себя, говорит Канкри древние формулы таинства, - О грехах твоих узнает лишь Бог, и да не будет таинство исповеди осквернено чьим-либо злым умыслом.
- Прости меня, святой отец, ибо есть кровь на руках моих. Прости меня, святой отец, ибо я убила.
Канкри обливается холодным потом; он сердцем чует, какие слова последуют дальше, и радуется этому какой-то его частью, и ненавидит себя за это, и…
- Митуна доверял мне всегда, доверял до последней минуты, - продолжает Латула, и ногти ее глубоко впиваются в плоть; Канкри берет ее руки в свои, хоть и не должен этого делать.
- Я привела его в скейт-парк, мы раньше там всегда катались. Мы поднялись на самую высокую рампу – он как слепой шел, у него совсем плохо с координацией сейчас стало. Я сказала ему, что это будет весело. Он сам шагнул вниз.
- Господи… - трясущимся голосом бормочет Канкри, и Латула успокаивающе сжимает его руки. Она вообще слишком спокойна для человека, только что совершившего убийство – убийство любимого человека, она полностью отрешена и бесстрастна; Канкри беспомощно вглядывается в ее глаза, пытаясь уловить в них хоть какой-то отблеск наркотического дурмана, чтобы списать на него ее слова, но она безупречно трезва и собрана.
- Дослушай меня, святой отец, - мягко просит она.
Канкри судорожно кивает и бросает панический взгляд на распятие на стене; ему кажется, что по лицу Спасителя текут слезы, и он зажмуривается, не в силах видеть подобное.
- Он все меньше и меньше напоминал человека, святой отец. Я любила его и люблю; мне больно видеть, как он превращается в овощ, и… Я прервала его страдания, и, наверное, он был бы мне благодарен. Грешна ли я в этом, святой отец? – тихий голос Латулы бьет прямо в сердце с каждым словом; долг исповедника – быть бесстрастным и непредвзятым, но он не может, он уже непоправимо отравлен, и остается только... Он глубоко вздыхает и подносит безвольно лежащую руку Латулы к губам.
- Ты грешна, дочь моя, но я грешен и сам. Я не могу отпустить тебе твой грех, ибо мой собственный грех куда более чудовищен; страсти земные разрывают меня, и нет больше Бога в моем сердце, - шепчет он, целуя тонкие пальцы один за другим и боясь посмотреть в лицо хозяйке руки. Он чувствует, как ее тонкие губы складываются в печальную улыбку, и узкая ладонь легко выскальзывает из его пальцев.

Латула медленно качает головой и встает, оправляя складки юбки; Канкри рвется к ней, но она мягко останавливает его.
- Прости меня, Канкри. Прости меня, святой отец, ибо я согрешила, - снова повторяет она и нежно проводит ладонью по его лицу.
- Даже ангел-хранитель не всегда может уберечь подопечных, Канкри. Ты сделал все, что мог. Спасибо тебе.

Она шагает ближе и касается губами его губ.

Она поворачивает забытый в двери ключ и выскальзывает наружу.

Когда Канкри вновь обретает способность дышать и выскакивает на площадку, там уже никого нет.

*

Когда утром в его дверь начинают требовательно названивать, он уже знает, каких именно гостей увидит снаружи.
Нет, он ничего не слышал; нет, соседи в последнее время не беспокоили; нет, он ничего не знает о каких бы то ни было ссорах или разногласиях.

Господи помилуй, неужели это правда? Как жаль, они были такой прекрасной парой, видит Бог, как же жаль…

Дождашись, пока полисменам надоест его допрашивать, он громко благословляет их на дорожку и отправляется искать свой старый красный свитер.
Отец Эндрю удивленно смотрит на него – лохматого, с синяками под глазами от недосыпа и в потертой одежде мирянина; Канкри складывает руки в молитвенном жесте.

- Простите меня, святой отец, ибо я согрешил, - говорит он.

@темы: Trolls, Porrim Maryam (Virgo), Kankri Vantas (Cancer), Mituna Captor (Gemini), Latula Pyrope (Libra), Fanfiction

---

Hungerstuck - часть 2.

[Спящий Сообщник]

Название: Hungerstuck
Автор: Спящий Сообщник
Персонажи: все, кого смогу впихнуть.
Рейтинг: PG-13
Размер: планируется миди.
Статус: в процессе.
Описание: ЕСТЬ ШАНС... по данным одного ПРОВЕРЕННОГО источника - примерно 0.02 процента, что ИМЕННО ТЕБЕ выпадет счастье участвовать в XIX ГОЛОДНЫХ ИГРАХ.
Примечания: вольный кроссовер с "Голодными играми". короткие части. больше мне нечего сказать.
Предыдущая часть
Следующая часть

продолжим?

БУДЬ ФЕФЕРИ.
Тебя зовут Фефери Пейшес.
17 лет.
Дистрикт №5...
Это неправильно. Этого не должно было случиться.
В твоих жилах течёт королевская кровь. Твои гены - гены правителей. Даже твои глаза имеют цвет Имперского Пурпура. Но, тем не менее, ты здесь, в дальнем уголке Альтернии, в одном из последних дистриктов.
Иногда ты думаешь, что это несправедливо. Иногда тебе бывает страшно.
Но ты держишься.
Ведь всё не так плохо.

==>

Ты как раз заканчиваешь распределять семена по ячейкам, старательно подписывая каждую. Это - по своему увлекательное занятие, кроме того, полезное. Можно сказать, ты заботишься о жителях своего королевства, работая для них, производя пищу. Это заставляет тебя улыбнуться.
Подписав последнюю бумажку, ты откладываешь карандаш в сторону и приглаживаешь волосы. Ты немного жалеешь о том, что нельзя их начисто вымыть - вода в Пятом на вес золота - расчесать и уложить. Ещё ты немного скучаешь по своим ярким нарядам, украшениям... Но не настолько сильно.
Ты не впадаешь в отчаяние. И не собираешься.
Как ты уже упоминала - всё не так плохо.

==>

Твоя жизнь здесь была бы тихой и спокойной, если бы не Голодные Игры. Они - единственная леска, связывающая тебя с Капитолием. Каждый год ты неотрывно смотришь, и не столько уделяя внимание убивающим друг друга трибутам, сколько картинам столицы. Блеск, огни, голос Скретча, великолепный образ Снисхождения... Кажется, она смотрит именно на тебя. Кажется, она всё видит, всё знает. И следит за тобой неусыпно.
Наверное, так оно и есть.

==>

Возвращаясь в жилую зону, ты, как всегда, пытаешься угадать, кого выберут в этом году. Кого из тех подростков, что живут с тобой в одном бараке, что выходят в поле вместе с тобой. Не то чтобы ты желала им зла, но...
Но смотреть на их глупые, искажающиеся от страха лица бывает занятно.

==>

Ты уже давно научилась определять время по солнцу и можешь сказать, что осталось не больше часа. Люди начинают собираться на площади. Много людей. Идёшь туда и ты.
Скоро, скоро уже начнётся.
Это так захватывающе, что ты ускоряешь шаг и чуть ли не бежишь.
О-о, так волнующе!

БУДЬ ГАМЗИ.
Тебя зовут Гамзи Макара.
17 лет. Дистрикт №2.
Вот только какое это имеет значение?
Весь этот бред с разделением на дистрикты и прочим - полная лажа. Всё происходящее вокруг вроде постоянных исследований в куче чёртовых лабораторий или каких-то испытаний, которые кто-то когда-то где-то проводит, тоже не имеет особой важности. Ты об этом и не думаешь. Твои мысли заняты куда более занятными вещами.
Например, кусочком неба, который ты видишь в окно, лёжа на мягком полу. Тёмно-синего закатного неба. Поза тебе надоедает, и ты принимаешь решение сменить её, перекатившись по полу. Раз - и небо уже фиолетовое. Ещё раз - и розовое. Следующий перекат - снова синее. Широко раскрыв глаза и, кажется, забывая моргать, ты наблюдаешь за этим. Твои губы беззвучно произносят два слова:
- Грёбаные чудеса.
И ты продолжаешь кататься по полу и разглядывать такое интересное небо.

==>

Прикреплённая к двери табличка с расписанием напоминает тебе о том, что сегодня день Жатвы. Это тоже чудо в некотором роде. Всех вас соберут на внутренней площади, поздравят, да ещё и фильм покажут. А потом можно будет посмотреть Игры. Наблюдать за тем, как дюжина подростков убивает друг друга это так, мать вашу, весело. А кроме убийств они делают ещё всякие занятные штуки вроде охоты, лазанья по деревьям или медленной смерти от голода.
Да, тебе Игры определённо нравятся.

==>

Не успеваешь ты налюбоваться небом, как с гулким щелчком открывается дверь в твою комнату. Тебя зовут. Говорят, скоро начнётся. Говорят, пора на Жатву.
Здорово, мать его.
Ты поднимаешься с пола, удерживая равновесие с помощью такой же волшебно мягкой стены.
Тебя и ещё десяток человек ведут по длинным коридорам. Длинным как черви. Как змеи. Как кишки.
Вас выстраивают в десять рядов на площади. Десять недлинных рядов - молодёжи здесь, во Втором, мало. Все вы в одинаково скучных серых одеждах. Только раз перед тобой мелькает красное пятно, но оно исчезает сразу же. На мгновение... как закатное солнце. Это ведь просто...
- Грёбаное чудо, - беззвучно выговариваешь ты.

БУДЬ ТАВРОСОМ.
Тебя зовут Таврос Нитрам.
16 лет. Дистрикт №6.
Да, последний...
Кажется, именно он считается самым худшим.
Не то чтобы ты был так в этом уверен. Может, вы не живёте так сытно и хорошо, как тот же Первый, может, вы уже растратили часть запасов угля, подпортив атмосферу, может, вокруг тебя слишком много больных, потерянных, усталых людей, да и ты не образец идеального человека, но... всё ведь может стать лучше, так? Или нет?..
Ты и сам не знаешь.

==>

Сейчас ты полустоишь, полуоблокачиваешься на заградительную сетку. Солнце почти в зените, и тебе, и всем собравшимся на площади жарко, они утирают пот, смешанный с мелкой угольной пылью. Ты ёрзаешь, пытаясь встать поудобнее. Ноги снова начинают болеть.
Эта боль - пульсирующая, разливающаяся от поясницы до пяток и кончиков пальцев, давно с тобой, наверное, с самого рождения. Она то утихает ненадолго, то впивается в твои ноги с силой, но обычно - просто мерно тянет, отзываясь с ударами сердца. Боль - твоя постоянная спутница и, наверное, твой единственный друг. По крайней мере, она точно тебя не покинет. В этом ты даже уверен.
Правда, из-за неё ты не можешь бегать, а иногда и ходить. Наверное, тебе нельзя будет и работать. Не то чтобы ты был так этому не рад - ты не хотел бы забираться в клеть и проводить часы, дни под землей, в темноте, добывая уголь. Это было бы страшно. Тебе нужен чистый воздух, нужно солнце. Ты тянешься к нему и в своих мыслях, и сейчас, наяву, отрываясь от сетки.
Смех отрезвляет тебя. Смеются твои сверстники, что тоже стоят у площади, ожидая начала. Они ведь над тобой, так? Почему? Что ты сделал неправильно? Ничего же... Ты ведь не виноват, что болен или в том, что хочешь летать. Или может...
Люди продвигаются вперёд, ты медленно идёшь за ними. Боль реагирует на движение, но, к счастью, не взрывом, а только более интенсивной, будто бы раздражённой пульсацией. Ты облегчённо вздыхаешь.

==>

Это уже третий раз, когда ты участвуешь в Жатве. Прошлые ничего хорошего не принесли - ты просто стоял с болью в ногах, думая о том, что бы ты делал, попади на Игры и имея здоровое тело. Ты бы стал героем. Сильным, прекрасным, ошеломляющим...
Но этому не случиться. В этом ты тоже уверен.
И от этого тебе становится немного грустно.

БУДЬ ТЕРЕЗИ.
Тебя зовут Терези Пайроп.
16 лет. Дистрикт №2.
И более ты не чуешь смысла рассказывать что-либо о себе.
Серьёзно, неужели кого-то заинтересует слепая девочка, над которой фактически ставят эксперименты? Кстати, ты почти уверена, что это незаконно. На практике же, ты понимаешь, что государству ничего не стоит держать тебя тут и испытывать на тебе образцы панацеи от слепоты.
Не то чтобы это было так плохо...
Но то, что кто-то распоряжается твоей свободой - весьма разочаровывающе.

==>

Сейчас ты лежишь на своей достаточно удобной кровати и ждёшь. Жатва сегодня. Её практическое значение очень мало тебя волнует, но понюхать свежего воздуха и послушать интересные звуки - это здорово. Тебе не так уж и часто перепадают новые ощущения. Твоя жизнь - скучна, хотя и достаточно комфортна по сравнению с другими дистриктами. Тебя кормят, одевают, тебе предоставляют тёплое и мягкое жильё... Ты могла бы быть благодарна Капитолию и руководству Второго, что так заботятся о своих подопытных крольчатках.
Но, пусть это и не очень логично, тебе не нравится такая жизнь. Тебе не по душе быть запертой здесь, глотать таблетки и часами просиживать на процедурах. Ты не выносишь их всех - врачей, учёных, всех.
Иногда, лёжа на спине на своей кровати, ты думаешь о том, как хорошо бы было их наказать.
Или, попросту говоря - убить.

==>

Снаружи раздаются шаги, распахиваются двери комнат. Волной, громко ступая по полу, двигаются люди. Свесив босые ноги с кровати, ты ступнями чувствуешь вибрацию.
Открывается и твоя дверь. Тебя ведут, придерживая за плечо, хотя это и бессмысленно - ты и так отлично ориентируешься в блоке. На ходу ты поправляешь повязку на глазах. Одна медсестра как-то сказала тебе, что она «красная» и «очень яркая».
Ты понятия не имеешь, что это означает.
Как слепорожденная ты имеешь на это полное право.
Ты знаешь, что сейчас вас всех выведут на площадь и построят - тебя подведут непосредственно к твоему месту. Знаешь, что минут двадцать ты будешь стоять там, нюхая воздух. Знаешь, что сначала покажут ролик, а потом ваш ментор будет своим противным голосом нести полный бред. Знаешь. Уже участвовала.
Ты уверена, что и в этом году не случится ничего необычного.

БУДЬ КАНАЙЕЙ.
Тебя зовут Канайя Марьям.
16 лет.
Дистрикт №4.
Иногда это место кажется тебе несколько скучным, но сделать с этим ты практически ничего не можешь.
Надо признать, ты жалеешь об этом. Тоже иногда.
Ты искренне не хочешь застревать в этих чувствах.
Ты знаешь многих, кто ненавидит ваш полностью занятый таким неинтересным делом, как лесная промышленность, дистрикт. Ты видишь их спутанные эмоции, их недовольство, их горечь и их бессилие. И ты считаешь это крайне непрактичным.
Злости и прочих тёмных чувств должно быть в меру.
Как и всего остального.

==>

Сейчас ты поднимаешься по шаткой лестнице к комнате своего лучшего и, пожалуй, единственного друга. По иронии судьбы он как раз из тех, кто зачастую слишком глубоко погружается в тёмные чувства, но, учитывая сложную ситуацию, в которой он находится, ты его не винишь. Кроме того, именно он зачастую помогает тебе сделать жизнь немного интереснее и ярче. Он даже защищает тебя, как может. Это достойно уважения.
Не стучась, ты распахиваешь дверь. В упор на тебя смотрит дуло винтовки.
Ты ступаешь вперёд, подбирая полы самодельной белой юбки.
Он опускает бесполезное оружие.
- Привет... Кан.
- Привет, - откликаешься ты, закрывая за собой дверь. Надо признать, выглядит он стильно - эта чёрная майка, чёрные же брюки и ботинки, эффектно растрёпанные волосы. От недоедания его скулы стали острыми, а глаза кажутся огромными. Красивый образ. На Жатве, где все мальчишки будут в одинаковых белых рубахах с заботливо выглаженными воротничками, Эридан определённо выделится из толпы.
Ты отлично ему подходишь - в белой блузке и длинной юбке, скроенной из старой простыни, дыры на которой ты аккуратно зашила, с идеально расчёсанными волосами и даже подкрашенными губами. Ради этого ты тайком взяла у матери помаду. Тюбику уже много лет, и некогда бордовый цвет кажется чёрным, но на твоих губах он смотрится очень даже красиво.

==>

Эридан поднимается с пола, откладывает винтовку на матрас и смотрит на тебя, поджимая губы. Что это с ним? О чём он таком думает?
- Просто так зашла? - спрашивает он, опережая твой вопрос.
- Чтобы идти на Жатву вместе, - обстоятельно отвечаешь ты и только потом добавляешь: - Что-то случилось?
Он мнётся, кусая губы и пожимая плечами.
- Я не знаю, Кан... Это предпоследний год и мне нужно что-то сделать. Я... чувствую это.
- То есть ты собрался идти на Игры, чтобы попасть в Капитолий? Чтобы попытаться всё вернуть? - тебе это кажется опасным бредом, ему, должно быть, выглядит заманчивым. - Ох, Эридан...
- Но это предпоследний шанс, понимаешь? Я... - он умолкает, видимо, снова поглощённый своими мыслями. Ты догадываешься, о чём он думает. Ты знаешь, он не раз тебе рассказывал.
И ты понимаешь, что ему нужно сейчас.
Поэтому ты протягиваешь ему руку.
- Я понимаю. Только постарайся не поступать необдуманно, хорошо?
Он кивает, сжимая твои пальцы.
- Я постараюсь.

БУДЬ АРАДИЕЙ.
Тебя зовут Арадия Мегидо.
15 лет. Дистрикт №6.
Возможно, это не самое лучшее место, но ты родилась здесь. Оно – твоя судьба. Так что ты никогда не жалуешься.
К тому же, жаловаться – просто глупо.
Не стоит тратить на это своё ценное время.

==>

Сейчас ты стоишь на своём месте, ожидая начала Жатвы. Тебе скучно и практически безразлично. Тебя не волнует эта суета вокруг, ты не боишься, как некоторые. Хотя, ты с небольшим предвкушением ждёшь предстоящих Игр. То, как участники будут уничтожать друг друга и всё вокруг, захватывает. Это – одно их немногих развлечений, которые тебе нравятся.
И, говоря откровенно, которые вообще у тебя есть.

==>

Ты не ноешь и не жалуешься, как ты уже говорила – это глупо. Ты просто описываешь то, что есть. По сравнению с вашим ментором, что уже оглядывает вас всех, усмехаясь, с миротворцами, да просто с некоторыми детьми, ты выглядишь потрёпанно и даже бедно. Подол твоей юбки изрезан дырами, волосы встрёпаны, под ногтями вечная угольная пыль. Убрать эту чёрную кромку невозможно. Но это ведь не имеет большого значения. К тому же, ещё многие здесь выглядят не лучше тебя.
Не стоит об этом думать.
Определённо.

==>

Пока последние дети выстраиваются в шеренги, ты отсчитываешь оставшиеся секунды. Тик-так, тик-так. Тебе всегда нравилось следить за течением времени. Это увлекает, пусть многие и считают это странным.
Не только это. Они считают странной тебя. Слишком холодной, слишком жестокой.
Можно подумать, тебя это волнует.
Пусть они думают всё, что угодно. Как угодно.
Тебе абсолютно без разницы.

==>

Утекают последние мгновения. Встают на свои места припозднившееся. И в точный, идеально точный момент звучит удар гонга.
Жатва начинается.

@темы: Trolls, Fanfiction

---

Hungerstuck

[Спящий Сообщник]

Название: Hungerstuck
Автор: Спящий Сообщник
Персонажи: все, кого смогу впихнуть.
Рейтинг: PG-13
Размер: планируется миди.
Статус: в процессе.
Описание: ЕСТЬ ШАНС... по данным одного ПРОВЕРЕННОГО источника - примерно 0.02 процента, что ИМЕННО ТЕБЕ выпадет счастье участвовать в XIX ГОЛОДНЫХ ИГРАХ.
Примечания: вольный кроссовер с "Голодными играми". короткие части. больше мне нечего сказать.
Следующая часть.

начнём?

БУДЬ СОЛЛУКСОМ.
Тебя зовут Соллукс Каптор.
16 лет, дистрикт №3.
Производство электроэнергии и всё такое.
Можно подумать, тебя это интересует.
Хотя, наверное, тебе стоило бы поинтересоваться. Преемственность поколений, традиции и прочее. И тебе, как и всем твоим предкам, скорее всего придётся работать на какой-нибудь ГЭС, обеспечивая Альтернию энергией. Скорее всего. Много шансов.
Но ты более-менее неплохо знаешь математику. В том числе теорию вероятности. Так что ты можешь подсчитать кое-что, пусть и примерно.
Есть шанс, что тебе никогда больше не увидеть ни одной ТЭС, ГЭС и прочих.
Есть шанс, что ты вообще не доживёшь до следующего месяца.
Есть шанс... примерно две сотых процента, что именно ты будешь участвовать в XIX Голодных Играх.

==>

Тебя не привлекает перспектива убивать. Ещё меньше тебя привлекает перспектива быть убитым. Снова теория вероятности - возможность выжить у тебя, учитывая уровень физической и моральной подготовки, а также примерных противников... около полутора процентов.
Можно сказать, ты знаешь, что умрёшь.
Просто знаешь.

==>

Конкретно сейчас ты сидишь у сетки, ограждающей границы дистрикта - твоё любимое место. Вокруг никого - только лес, пустота и тишина. Казалось бы, свобода так близко - перелезь через сетку, и вот, не нужно будет бояться, не нужно будет высчитывать вероятности, не нужно будет ничего, но нет. Это иллюзия, обман зрения и прочих чувств. Тебя найдут где угодно. Тебя поймают где угодно. Тебе не спастись.
Остаётся только надеяться на то, что выберут не тебя.
И ничего больше.

==>

Потирая глаза, ещё немного слипающиеся после полуденной дрёмы на траве, ты зеваешь и идёшь медленно. Тебя некому и нечему подгонять. Ты бы вообще замечательно ощущал себя, если бы не эти сотые доли процента.
Ты возвращаешься к жилому блоку. Как всегда в день жатвы в поселении стоит оживление и уныние. Двойственные, полярные ощущения. Все куда-то торопятся, пытаются что-то сделать, но не так, не привычно, а с испуганными лицами. Или взволнованными. Ты не мастер определения эмоций.
По солнцу ты определяешь, что осталось меньше пары часов. До церемонии. До решения.
Почему-то тебе кажется, что это ничем хорошим не кончится.
Нет.
Ты знаешь, что это ничем хорошим не кончится.

БУДЬ КАРКАТОМ.
Тебя зовут Каркат Вантас.
16 лет. Дистрикт №5.
Самое отвратительное место в мире!
Чёртов вонючий скот! Чёртовы поля, засеянные просом, пшеном и прочей хренью! Чёртовы года, разделённые на время посева, обработки, сбора урожая! Чёртова жизнь, целиком посвящённая этому чёртовому обеспечению всей Альтернии чёртовым зерном и чёртовым мясом! Ты ненавидишь всё это! На всей планете нельзя найти места хуже, непереносимей, отвратительней!
Ладно, может, шестой дистрикт ещё хуже...
Но ты искренне сомневаешься в этом!

==>

С огромной радостью ты бы сейчас забился в какой-нибудь угол, так, чтобы тебя никто не раздражал и не трогал, да чтобы в радиусе пары десятков километров вообще никого не было. Но ты не можешь. Тебе надо работать. Надо сидеть в этом провонявшем амбаре и делать то, что ты делать не хочешь. И ладно бы только это, но кое-что снова не даёт тебе покоя. Кое-какие мысли, страшные мысли, связанные с кровью, смертью, выбором и прочим.
Жатва. Уже сегодня.
И ты никак не можешь выкинуть это из головы.
Ты не хочешь этого признавать, не хочешь даже уделять на это клетки мозга, но - ты боишься. Боишься того, что выберут тебя, что ты окажешься неизвестно где и тебе придётся спасаться, убегать, убегать... И никто, и ничто не сможет тебе помочь.
Нет, это просто невозможно...
Они, мать твою, не могут выбрать тебя!
Этого просто не может произойти!

==>

По скрипящей лестнице ты спускаешься на первый этаж амбара. До Жатвы осталось около пары часов, а тебе нужно успеть вернуться в посёлок, добрести до площади, позволить им записать своё имя на чёртовых полосках бумаги. А потом ждать. Только это тебе и остаётся.
Вокруг сейчас удивительно тихо и почти пусто, только в углу длинноволосая девчонка возится с семенами. Ты узнаешь её даже со спины - трудно не вспомнить эту высокую фигуру, эту копну чёрных прядей, достающую ей до талии. Ты уже не раз видел её - на улице, в поле, везде. Смутно она кажется тебе похожей на кого-то известного или далёкого. Ещё ты думаешь, что она была бы очень красивой, если бы распустила волосы и расчесала их, сняла это мешковатое платье и улыбнулась, наверное.
Эти мысли ненадолго отвлекают тебя.
А она даже не оборачивается, когда ты захлопываешь за собой дверь.

БУДЬ ЭКВИУСОМ.
Тебя зовут Эквиус Заххак.
18 лет. Дистрикт №1.
Пожалуй, самое подходящее для тебя место.
Непосредственно сейчас ты пытаешься натянуть очередную тетиву на очередной лук. Ты вполне можешь предположить, что за этим последует, но всё равно продолжаешь. Ты надеешься, это не превратилось в дурную привычку. В любом случае, ты действуешь предельно аккуратно, соизмеряя свою силу, сдерживая себя, но всё решает одно движение. Корёжится металл, лопается струна, и вместо лука у тебя в руках снова не имеющие никакой пользы обломки.
Тяжело выдохнув, ты отбрасываешь их и тянешься за полотенцем - вытереть пот. Очередная неудача. Похоже, ты можешь забыть о стрельбе, пока они не изобретут достаточно крепкий лук.
Откинув полотенце на скамью для отжиманий, ты быстро разминаешься. Тренировки - одна из лучших частей твоей жизни, несомненно. Ты создан для того, чтобы быть сильным. Ты был рождён для убийств, для победы. Твоё предназначение - быть выше, быть лучше, быть сильнее, и ты справляешься с этим. Никто не может справиться с этим лучше тебя.
Ты с нетерпением ждёшь предстоящих Голодных Игр. Ты должен показать себя с лучшей стороны перед Капитолием и Королевой, которая лично будет наблюдать за участниками. Уже сама мысль о том, что особа Высших Кровей увидит тебя, твою мощь, заставляет тебя трепетать.
Тебе снова нужно полотенце.

==>

Жатва должна начаться совсем скоро, и ты не можешь дождаться. Конкуренции ты не боишься - мало кто рискнёт соперничать с тобой. Да даже если и рискнёт - это маловажно. Ты станешь трибутом в этом году. И лучше бы никому не стоять у тебя на пути.
Повиснув на турнике, ты смотришь на пару, спаррингующую неподалёку. Парень и девушка. Он даже не заслуживает внимания, она же привлекает его. Быстрые гибкие движения, которыми она, будто бы паутиной, опутывает врага, каждое - идеально рассчитано и идеально поставлено. Синие глаза - немногим светлее твоих - азартно прищурены, пряди чёрных волос выбиваются из пучка. Вы встречаетесь взглядами, и ты готов поклясться, что она усмехается. А потом снова бросается в бой.
Будь она мужчиной, она бы стала отличным противником. Но сейчас глупо воспринимать её всерьёз.
К тому же ты уверен, что находишься выше. Что ты лучше.
Ей ничего тебе не сделать.
Никогда.

БУДЬ НЕПЕТОЙ.
Тебя зовут Непета Лейон.
15 лет. Дистрикт №3.
Милое место, если хорошо его изучить. Полное света, лесов, тихих местечек и живности, на которую можно охотиться.
Чем ты сейчас и занимаешься.
Ты прижимаешься к толстому стволу дерева, что отлично скрывает твою маленькую фигуру. Твои мыщцы напряжены, пальцы сжимают рукоять ножа, взгляд направлен вниз. Ты знаешь это место - твои засады тут регулярно бывают удачными. Ты уверена в себе, твоя охота почти всегда хорошо оканчивается. Ты...
Заметив движение в кустах, ты бросаешься вниз. Один рывок, один взмах ножом, и в руке у тебя мёртвой тушкой обвис крупный кролик. Его должно хватить на несколько дней всей твоей семье, а потом ты поймаешь ещё.
Уложив добычу в сумку на бедре, ты потягиваешься, довольно жмуришься на солнце и улыбаешься. Ну разве не замуррчательный день?
Нет. Не совсем.

==>

Ты бы не хотела никому об этом говорить, но кое-что пугает тебя, маячит мрачной тенью в мыслях. Кое-что очень близкое...
Жатва, которая начнётся совсем скоро.
Ты участвуешь в ней второй год и второй год тебе страшно.
Но тебя ведь не выберут? Тебя ведь не могут выбрать, да? Просто...
Просто лучше об этом не думать.

==>

К жилой зоне ты выходишь прямо из леса, ловко пролезая в дыру в проволоке. Можно сказать, что ты появляешься из ниоткуда и бесшумно пробираешься к дому. Годы охоты научили тебя скрываться, красться, сидеть в засаде и добывать еду.
Это могло бы тебе пригодиться...
Быстро ты возвращаешься домой. Мать и отец всё ещё на станции, так что дома, в вашей небольшой квартирке, никого нет. На твоей кровати лежит платье - белое, в зелёную клеточку, с юбкой, которая в том году была тебе чуть ниже колена. Ты морщишься. Конечно, выглядеть муррмилой приятно, но слишком уж неудобно. В платье не побегаешь, не поохотишься, но делать тебе нечего. И сбросив старый отцовский плащ, штаны и и футболку, ты переодеваешься. Прилаживаешь короткие волосы и смотришь на своё отражение в оконном стекле. Несмотря на растрёпанность и задравшуюся юбку, ты очень красиво выглядишь. Платье так подходит к твоим глазам...
Убрав свою одежду, ты сверяешься с солнцем и понимаешь, что времени ещё достаточно. Так что, поправив юбку, ты достаёшь из-под кровати свою сокровищницу - коробку, в которой перекатываются цветные карандаши. Забравшись на скрипнувший продавленными пружинами матрас, ты ведёшь руками по рисункам на стене.
Лишние мысли отступают. Всё снова становится хорошо.
Достав красный карандаш, ты начинаешь рисовать.

БУДЬ ЭРИДАНОМ.
Тебя зовут Эридан Ампора.
16 лет.
Дистрикт №4.
Мерзкое место. Особенно для тебя.
Слишком ярки образы прошлого. Слишком хорошо ты помнишь огни, свет, насыщенные запахи, приятные вкусы, тёплые ощущения. Всё было иначе. Лучше, более подходяще для тебя. И всё переменилось в один миг.
Иногда ты об этом жалеешь.
Особенно в подобные моменты.

==>

Но у тебя есть шанс всё изменить. Ты рассматриваешь предстоящие игры, как хороший шанс отомстить, показать им всем, чего ты стоишь. Пусть и не думают сбрасывать тебя со счетов. В этом году, в соответствии с твоим планом, их ждёт полное смятение. Их всех. Ты явишься на эту арену, взорвёшь её во всех смыслах, а потом, потом после твоей оглушительной, ошеломляющей победы...
Ты сам ещё не знаешь, что будет.
Но ты придумаешь.

==>

Сейчас ты сидишь на подоконнике своей комнаты, выцеливая из старой винтовки прохожих, которые и не догадываются о твоём существовании. А зря - ты бы мог расправится с ними мгновенно, смертоносно...
Хотя, это старое дерьмо всё равно не может стрелять.
Но не будем об этом.
Ты жалеешь, что здесь нет зеркала - твоя поза стоит того, чтобы на неё посмотреть. Чёрная, как глубокие воды, одежда, вскинутая к плечу винтовка, сосредоточенный взгляд. Всем своим видом ты показываешь, что готов убивать.
Но скоро... скоро ты действительно будешь это делать.
Поёрзав на жёстком подоконнике, ты поправляешь волосы. Снаружи всё так же спокойно и почти пустынно. Скука... За неё ты и не любишь это место. Нет, не только за неё - за всё.
Оно в полной мере тебя недостойно.
Только ты собираешься снова поцелиться в кого-нибудь, как слышишь шаги на скрипучей лестнице. Быстро как молния и бесшумно ты соскальзываешь с подоконника. Незваный гость. Наверное, опять из тех зануд, что так и стремятся загнать тебя на какую-нибудь кошмарную фабрику. Неужели они так и не поняли, что ты создан не для этого? Неужели у них совсем нет мозгов?
Дверь распахивается. Прищурившись, вглядевшись в стоящую на пороге фигуру, ты медленно опускаешь винтовку.
- Привет, - говоришь ты почти радостно.

БУДЬ ВРИСКОЙ.
Тебя зовут Вриска Серкет.
16 лет. Дистрикт №1.
И сейчас ты в полной мере раскрываешь свои врождённые способности.
Глаз обычного человека не способен уследить за твоими движениями. Ты бьёшь, подпрыгиваешь, уворачиваешься и снова бьёшь. В бою ты прекрасна, быстра, смертоносна. Ты и не сомневаешься, что с лёгкостью справишься со своими противниками на предстоящих играх. Со всеми ими.
Даже с тем парнем, что сейчас пялится на тебя.
Ты в курсе местных слухов и знаешь, что в этом году он будет добровольцем. Ты приглядывала за ним,. Ты оценила его мощь, его мускулы, угрозу, которую он источает. Но ты не боишься. Ты уверена, что сможешь им манипулировать или же... его достанут твои удары.
50 на 50, и оба варианта удачны для тебя.
Тебе к такому не привыкать.
В любом случае это будет захватывающе.

==>

Ополоснув холодной водой лицо, ты поправляешь футболку и идёшь к стойкам с оружием. Выбор, выбор, выбор... Ты умеешь пользоваться восемью видами - почти десятком - так что это всегда дилемма. И поэтому ты закрываешь глаза и наугад вытягиваешь руку. Пальцы нащупывают рукоять короткого меча. Отлично. Просто отлично.
Ты не сомневаешься, что какое бы оружие тебе не предложили на арене - ты справишься с ним с лёгкостью.
Эта мысль заставляет тебя улыбаться.
Делая выпады и нанося широкие секущие удары по воздуху, борясь с воображаемым противником, ты представляешь своё выступление на играх. Это будет, как победы трибутов прошлых лет, только в восемь раз лучше. Не зря же ты несколько лет готовилась к этой роли. Из тебя выковали настоящего профи, который задаст жару всей арене.
И награда за победу будет ошеломляющей.
Вращаясь на месте и нанося удары во все стороны, ты прокручиваешь в мыслях сцену того, как Ее Высокомерное Снисхождение надевает венец тебе на голову. Да, правительница всея Альтернии обязательно сделает это совсем скоро. Док Скретч забросает тебя вопросами на интервью и после этого вся страна будет рукоплескать тебе.
Замерев в боевой стойке, ты хищно усмехаешься.
Ты и не думаешь бояться.
Пусть тебя боятся!

TBC.

@темы: Trolls, Fanfiction

---

[Ashfoot]

Вы думаете, если не замечать танцующего на костях чувака, то он сам свалит? Ха, NOPE.


Название: Безмолвный(Speechless)
Автор: JustDrinkTea
Пейринг: Джон/немой!Дейв
Рейтинг: PG-13
Размер: 4 200 слов.(2 005 - первая глава)
Примечания: АУ - игры нет, а Дейв немой. Флафф как он есть. Фик - мини в двух частях, но цельный по сути. Я сохраняю авторское деление; вторую главу выложу через пару дней, когда бета допилит.

Глава 1

Люди относятся к тебе по-другому – и это сказано даже мягче, чем четырехслойная бумага зева плюс. Стадии непонимания и удивления этим тобой уже успешно пройдены, давным-давно сменившись на постоянное глухое раздражение. Единственное, что действительно может нарушить твое спокойствие – люди, которые начинают растяяяяяягивать кааааааждый звуууууук, принимая страдальческое выражение твоего лица за попытки расслышать что-нибудь осмысленное в их мычании.
Впрочем, люди, которые при этом еще и размахивают руками, пытаясь изобразить ими увиденный по телику знак языка жестов, бесят еще сильнее, хоть на умственно отсталых вроде бы как-то не принято злиться.
Тебе очень часто хочется оглушить кого-нибудь из этих придурков по-настоящему, внезапно издав во время его ужимок вопль, уходящий в ультразвук, но в этом-то и кроется проблема.

Не получится.

Сколько бы ты не старался и как бы не напрягал голосовые связки(хотя ты уже пришел к выводу, что их не существует вовсе), сколько бы не молился всем известным твоему маленькому мозгу богам, высказать им все свои соображения насчет справедливости распределения благ земных ты не можешь, и не мог никогда. Да что там, даже возмущенного писка издать не можешь.
Каждая минута твоей маленькой жизни отмечена страданием – страданием и дикой завистью, отгрызающей еще кусочек от сердца каждый раз, когда твой идеальный слух ловит любой звук, произведенный человеческим горлом. Неудивительно; разговаривают вокруг все, и даже дети, глухие с рождения, лепечут что-то, пусть бессмысленное, но ясно различимое ухом. Ты же всегда был белой вороной, и от этого чувства невозможно избавиться нигде, даже в собственном доме. Конечно, Бро делает все, что только в его силах. Он так и не сумел научить тебя говорить языком, но научил – руками, а уж твой словарный запас по части ругательств переплюнет любого старшеклассника. Может быть, он не ас в языке жестов, но всегда охотно переходит на него, если ты об этом просишь, ну, или просто сидишь с кислой миной, рефлексируя над своим личным одиночеством в сети.

Бро, тетя Роксанна и кузина Роуз – вот, пожалуй, и вся твоя семья; под семьей имеются в виду люди, в чьем присутствии ты не чувствуешь себя смертельно больным слабоумным инвалидом.

К двенадцати годам общество почти сумело убедить тебя в своей правоте; к счастью, однажды в твою жизнь вломился человек, сломавший все эти стереотипы в корне.
Вломился в самом прямом смысле.

Это случилось в небольшом магазинчике на соседней улице, когда ты забежал туда купить молока. Вы с бро не особые любители здорового питания, но литр-другой молока в холодильнике обычно стоит – для молочных коктейлей и прочих пищевых извращений, но это, вообще говоря, к делу не относится. Итак, ты пробирался к холодильникам по практически пустому магазину, не обращая особого внимания ни на что, кроме собственных ступней, и, заворачивая за угол стеллажа с сухими завтраками, столкнулся с кем-то явно еще более рассеянным.

Этот кто-то моментально оборачивается и дарит тебе ослепительную улыбку, несмотря на то, что ты только что чуть не сбил его с ног. Улыбке этой явно не помешали бы брекеты, а взъерошенной шевелюре незнакомца – знакомство с ножницами.

Одними губами ты произносишь «извини» и устремляешься дальше, пытаясь уйти от неприятной ситуации как можно быстрее, но он успевает поймать тебя за руку.
- Прости, – все с той же улыбкой говорит он, - я не расслышал!
С недовольным видом ты оборачиваешься и повторяешь «прости», на этот раз дополнив движения губ жестами. Может быть, на этот раз он поймет, что «расслышать» что-то из твоей речи физически невозможно.
- Ух тыыыы! – выдыхает он, завороженный плавными движениями рук прямо перед своим носом-пуговкой: - Ты руками разговариваешь!
Тебе хочется поздравить юного гения и вручить ему какой-нибудь приз, но он вряд ли что-то поймет из твоей жестовой тирады, поэтому ты просто подтверждаешь его подозрения кивком.
- Получается, ты глухой? Ты по губам читаешь, да? Может, мне говорить помедленней? Да, точно, надо помедленней!
Глаза закатываются будто сами собой. Нет, как раз слух у тебя в полном порядке, как показало множество тестов, число которых уже давно перевалило любой предел, за которым такие вещи перестают быть чем-то необычным. Пытаясь передать суть проблемы, ты несколько раз указываешь на свои губы, беззвучно шевеля ими, но это вызывает у твоего собеседника только недоумение:
- Что-то со ртом не так?
У тебя невольно вырывается усталый вздох. Постучав по ушам, ты показываешь большие пальцы, чтобы дать понять, что они работают нормально, и снова указываешь на губы, приоткрыв их, как будто собираешься заговорить, но не издаешь ни звука.
- А, понял, ты немой.
Тебя слегка корежит от этого слова, но он прав; приходится согласно кивнуть.
Когда до большинства людей доходит суть твоей проблемы, они обычно зависают на некоторое время, не в силах найти слов, которые бы не сделали ситуацию еще более неловкой. Этому же пацану не составляет никакого труда найти новую тему для разговора:
- Ой, я немножко знаю язык жестов! Нас учили в школе, я могу свое имя показать, смотри! – он вытягивает мизинец в не слишком удачном подобии буквы "j" и повторяет ее вслух. За этим следует вполне приличная "o", а потом, после недолгих раздумий, он признается, что забыл букву "h".
Не дожидаясь, пока он вспомнит сам, ты показываешь нужный жест в надежде, что разговор на этом закончится и можно будет наконец уйти отсюда вместе с этим треклятым молоком.
- А, ну да, вот так! – скопировав твой жест, он заканчивает слово буквой "n". На самом деле у него получается "a" – это обычная ошибка новичков, потому что жесты очень похожи. Ты не можешь указать на ошибку словами, поэтому берешь его руку в свои и перемещаешь большой палец в правильное положение, заставляя его извиниться сквозь смех.

Снова кивнув, ты показываешь «до свидания», надеясь, что таким базовым фразам его учили, и поворачиваешься в сторону полок с молочной продукцией, но снова чувствуешь аккуратную, но сильную руку на локте. Это уже начинает надоедать, и ты сжигаешь Джона самым недовольным взглядом из-под очков, на который только способен. Пусть даже он не делает из тебя инвалида, как большинство других людей, но на посмешище своим интересом он уже выставил вас обоих. Это не так уж и приятно, учитывая, что он относится к языку жестов, как к какой-то веселой игре.

- Извини еще раз, - с виноватой улыбкой говорит он, - но ты так и не представился.
Ты быстро показываешь четыре буквы – может, теперь он наконец отцепится? – но недоумение на его лице говорит само за себя. В первый раз он своим маленьким усохшим мозгом явно нихрена не понял, и ты медленно повторяешь слово, показывая каждую букву отдельно.
- Дейв? – дождавшись утвердительного кивка, он расплывается в улыбке: - Приятно познакомиться, Дейв! Может, когда-нибудь как-нибудь вместе потусим? Мы с папой только недавно переехали, и я почти никого тут не знаю, так что…
Потеряв терпение, ты пожимаешь плечами и указываешь в сторону выхода, давая понять, что очень торопишься, и наконец-то до него доходит хоть что-то:
- Ну ладно… Еще увидимся тогда, да?
Ничего не ответив, ты быстро сваливаешь в пакет все необходимое, оплачиваешь покупки и пулей вылетаешь из магазина, дав себе слово никогда больше туда не заходить.

Несколько следующих недель проходят вполне мирно, и ты практически забываешь о той встрече. Брату ты об этом не сказал вообще, да и сам Джон почти никогда не всплывал в голове – зачем вспоминать очередного прохожего, который все равно никогда тебя не поймет? Поговорили и хватит – по крайней мере, до следующей, не менее случайной, встречи ты думал именно так.

Однажды в среду ты приходишь из школы только для того, чтобы увидеть брата, ползающего кверху жопой с камерой в руках вокруг горы кукол. Не отрываясь от экрана, он делает в твою сторону жест – нечто среднее между «брысь отсюда» и «привет», и ты понимаешь, что лучше всего будет на некоторое время свалить из дома. Небо медленно затягивалось тучами с самого утра, но, как назло, ливень начинается именно тогда, когда ты уже удалился от дома не меньше, чем на милю. Зонтика с собой нет и не предвидится; толстовка спасает примерно на пятнадцать минут, но вскоре становится проще ее снять и нести в руках, иначе ты похож на какого-то зомби-утопленника, только что вылезшего из реки. Примерно в этот момент ты разворачиваешься по направлению к дому и хмуро шлепаешь по лужам, мечтая хоть о каком-нибудь укрытии. Ты бы сейчас хоть к самому дьяволу в пекло залез, если бы тебе пообещали, что там будет крыша над головой.
На перекрестке ты останавливаешься, решая, добежать ли до дома вдоль шоссе под дождем, или уйти в лабиринт переулков, где можно будет прятаться под козырьками подъездов, но путь в итоге займет вдвое больше времени; задумавшись, ты не сразу замечаешь, что дождь вроде как внезапно прекратился.

Удивленно вскинув голову, ты сталкиваешься взглядом со знакомыми голубыми глазами. Узнать благодетеля с зонтиком нетрудно, пусть даже ты не видел и не вспоминал его уже довольно долго.

- Здорово, Дейв! – весело приветствует тебя Джон с непреходящей широкой улыбкой.
Ты не отвечаешь – в основном потому, что не можешь ничего сказать вслух, а руки себя прекрасно чувствуют в карманах, и вынимать их совсем неохота. Впрочем, прогнать его ты тоже не пытаешься: его зонтик пришелся весьма кстати, так что можно и пройти рядом некоторое время.
Джона в свою очередь совершенно не смущает необходимость тащить разговор на себе:
- Ну что, - беззаботно спрашивает он, - куда ты собирался?
Ты вынимаешь одну руку из кармана, только чтобы по буквам показать слово «д-о-м-о-й», и тут же прячешь ее обратно. Он наверняка не знает жест для самого слова, но отдельные буквы понять должен.
- «Домой», да? – переспрашивает он, делая нужный жест свободной рукой и заставляя тебя удивленно вскинуть бровь. Заметив это, Джон нервно смеется:
- Я же все правильно показал? Я за эти две недели еще кое-что подучил – нашел в библиотеке книжки, и в интернете много всего, так что… Ну, ты, наверное, можешь говорить жестами, если хочешь; может, я и не все пойму, но постараюсь! – он снова улыбается во весь рот и добавляет: - Тебе же так проще, да? И ты можешь мне объяснять то, что я не пойму!
Он говорит совершенно серьезно и от этого как-то не по себе. Очень немногие нормальные люди потратили бы столько сил, чтобы иметь возможность общаться с тобой, и настойчивость Джона пугает.
- А еще… Ну, ты же так и не ответил насчет того, чтобы вместе чем-нибудь заняться? Если не хочешь, то не надо, я не…
Ты вытаскиваешь обе руки и начинаешь жестикулировать, стараясь подбирать самые простые слова и двигать пальцами достаточно медленно, чтобы напряженно вглядывающийся Джон все понимал правильно. «Идем домой ко мне», выстраиваешь ты первую фразу, и, удостоверившись, что все понятно, продолжаешь: «Мы можем поговорить там, где нет дождя».
Он недоуменно моргает, но тут же вновь расплывается в улыбке:
- Ага! Кажись, я почти все понял… - и забавно сдвигает брови, явно прокручивая увиденное в голове еще раз и словно пытаясь убедиться, что это действительно так.
Ты можешь удержаться от смеха, сам не зная, что именно во всем этом тебя развеселило, но моментально обрываешь самого себя, захлопнув рот рукой. Когда ты еще мечтал о возможности издать хоть какой-нибудь звук своим увечным горлом, смех был первым в длинном списке невысказанных эмоций. Сейчас же все, что исходит из груди – тихий хрип и бессильные легочные спазмы, что-то между кашлем и свистом, и единственное, по чему окружающие могут отличить твой смех от астматического припадка – трясущиеся плечи и те дурацкие ямочки на щеках, которые появляются только при улыбке.

Однако Джон просто смеется вместе с тобой без каких-либо признаков испуга или отвращения.

Он не понимает, почему ты засмеялся, ты сам не понимаешь, почему засмеялся… Это очень и очень странно, но в некотором роде даже приятно.

Джон следует за тобой, безропотно преодолевая лестницу на девятый этаж, а потом, уже в квартире, еще одну – к тебе на чердак. Вы оба тихи, как мышки, но когда ты пытаешься проскользнуть наверх вслед за ним, за спиной раздается приятный баритон Бро:
- Ну и что у тебя за новый бойфренд?
Ты впихиваешь хихикающего Джона в свою комнату и обреченно перегибаешься через перила. Бро откровенно ржет, и ты показываешь ему фак.
- Кто таков-то? – повторяет он вслух, не удосужившись даже вспомнить нужные жесты. Ты со злостью отвечаешь несколькими рваными движениями: «Никто. Заткнись».
- Никто так никто. А этот никто макароны с сыром любит?
«Я очень надеюсь, епт».
- И я, конечно же, вотпрямщас должен вам их заебашить?
«Давай, хозяюшка, напяливай свой боевой фартук и пиздуй на кухню».
Бро хрюкает от смеха:
- Да у нас тут бунт на корабле! – и ты поднимаешься наверх, предварительно с гордостью просигналив в ответ: «В анусе твоем бунт, пес, а у меня гость».

Глава 2

Следующие пару часов вы с Джоном проводите за проверкой его не слишком уверенных познаний в языке жестов. Пусть даже для новичка его словарь весьма хорош, учиться бегло жестикулировать ему придется еще очень и очень долго. Он знает самые базовые понятия – местоимения, предлоги, немного разрозненных глаголов и существительных, может задать простейший вопрос, но этого совершенно недостаточно для нормального содержательного разговора.
Чтобы Джон тебя хоть как-то понимал, приходится использовать самые простые жесты, составляя из них максимально доступные предложения; для него это – практика, для тебя же, как «носителя языка»… Мягко говоря, нудятина.
Впрочем, он очень старательный ученик, с этим не поспоришь. Так же, как и Бро, он намного лучше понимает твои жесты, чем делает их сам; у него хорошо выходит повторять твои движения, но он моментально забывает только что изученное, восхищенный новым материалом. Это начинает заебывать уже через полчаса, и ты как никогда жалеешь о том, что не можешь обматерить его или хотя бы просто накричать вслух, чтобы вбить хоть что-нибудь в эту тупую взъерошенную башку.
Тебе остается только мысленно рвать на себе волосы от бессилия и старательно давить постоянные позывы придушить этого придурка. Через некоторое время, когда твои запасы иронии почти подходят к концу, очень кстати появляется Бро с двумя тарелками огненно-горячих макарон; несмотря на весь энтузиазм Джона, ты объявляешь перерыв и вцепляешься в свою порцию, как в спасательный круг. Даже с набитым ртом Джон не перестает говорить о всякой фигне; ты изредка киваешь, чтобы сделать вид, что слушаешь, но на самом деле просто игнорируешь его болтовню и наслаждаешься едой.

Через некоторое время вы продолжаете урок, и ты заставляешь Джона четыре раза повторить весь алфавит от начала до конца. Потом – от конца до начала. Потом ты сам показываешь ему буквы, чтобы он назвал их вслух.

Джон явно наслаждается каждой минутой этого странного занятия, но ты сам не слишком уверен в своих чувствах насчет всей ситуации. Тебе не слишком-то весело, смешно или интересно, но когда в пять часов вечера Джон с сожалением объявляет, что ему пора уходить, ожидаемое облегчение не приходит.
Когда он уходит, комнату накрывает тишина. Если прислушаться, можно уловить отголосок телевизора Бро из гостиной, но кроме этого далекого шума, не слышно ни единого звука. Тебе казалось, что эта тишина будет благословенной – но всего через несколько минут радость одиночества проходит, оставляя страх перед внезапно показавшейся неправильной пустотой комнаты. Неужели так было всегда, и ты просто этого не замечал, поглощенный собственным внутренним миром? Тебе хочется верить, что это не так, но ты уже ни в чем не можешь быть уверен.

Ночь проходит в панических раздумьях и метаниях; тонкий, смешной, но обещающий стать прекрасным тенором голос никак не выходит из головы. Неуклюжий, болтливый и местами раздражающий настолько, что хочется придушить его подушкой и выкинуть труп в окно – но этот мальчишка по какой-то только ему ведомой странной причине потянулся к тебе.

Он пытается найти общий язык.

Пытается сделать твою жизнь чуть более приятной так, как умеет.

Пытается говорить на твоем языке.

Пытается общаться с тобой, как с равным; как с совершенно нормальным человеком.

Тебе даже немного интересно, насколько его хватит. Наверное, он быстро устанет от такого тягостного общества: дети вашего возраста редко увлекаются чем-то надолго, особенно если это что-то требует такого напряжения ума и тела, как изучение языка жестов. Очевидный логический вывод горчит на языке, и ты не можешь найти этому причину. Тишина превращается в душную давящую повязку на ушах, и ты поспешно спускаешься вниз, чтобы залезть на футон и, дрожа, свернуться калачиком в родных руках брата.
Он обеспокоенно спрашивает, что случилось; если что, можешь рассказать; ну и хрен с тобой, спи давай. За это ты его и любишь – он всегда знает, когда надо отступить и позволить тебе разобраться самому.

Пару дней спустя Джон появляется у дверей квартиры – к твоему немалому удивлению и тут же стыдливо подавленной радости. Он приветствует тебя жестами, и даже ухитряется показать почти все так, как нужно; когда ты несколькими скупыми движениями сообщаешь ему это, он буквально взрывается от счастья. На секунду тебе кажется, что он сейчас действительно взорвется – ореол радостного возбуждения вокруг него буквально можно потрогать руками, а его веселым воплям будто подпевают ангелы.
- Я все это время тренировался! – хвастается он, просачиваясь в квартиру мимо тебя и с интересом разглядывая Коляна, удобно пристроившегося на колонке: - Папа мне еще несколько книжек купил, но я пока еще их не просмотрел.
Одним движением он поворачивается на каблуках и заглядывает тебе в лицо с энтузиазмом голодного щенка: - Не стоит ведь много сразу знаний хапать, наверное? Я же тогда вообще ничего не запомню, и тебя понимать не смогу! Тебе придется по буквам раскладывать каждое слово, или вообще записывать… О, а давай…

Ты вдруг невероятно отчетливо понимаешь, что именно в его поведении пугает тебя до усрачки.

Договорить следующее слово Джон не успевает: ты захлопываешь ему рот ладонью, которую он от неожиданности случайно прикусывает, и губами очень отчетливо произносишь «заткнись». В его глазах появляется что-то похожее на понимание, а затем он виновато кивает, шевеля губами под твоими пальцами в беззвучном «прости». Осторожно и медленно ты убираешь ладонь, готовый моментально вернуть ее на место, если он снова переборщит с болтовней; однако урок усвоен, и Джон молча взбирается по лестнице вверх, скрываясь в твоей комнате. Удивительным образом эта покорность греет душу.
Бро провожает тебя взглядом все время, пока ты пробираешься через захламленную гостиную. Обычно ты можешь сказать, о чем он думает – годы чтения мыслей сквозь непроницаемую броню крутизны не прошли даром, - но сейчас его лицо абсолютно непроницаемо, и это нервирует. Добравшись до своей комнаты, ты закрываешь дверь на защелку и несколько раз проверяешь ее, прежде чем начать занятие.

В прошлый раз вы достаточно намучались с алфавитом, чтобы даже Джон его запомнил; теперь, наверное, можно попробовать выучить цифры. Ты не учитель и никогда им не был; наверное, Монтессори бы повесилась, увидев твои методики подачи материала, но, обучая кого-нибудь языку с нуля, нужно начинать с самых основ, ведь так?
Считает Джон хорошо, и это хоть немного радует. Значит, не придется вбивать цифры в его бестолковую башку по несколько часов, и вскоре можно будет перейти к более сложным и нужным вещам. Вы учите названия окружающих предметов: ты показываешь на что-нибудь пальцем, а другой рукой исполняешь жесты.

Это у Джона выходит намного хуже.

У него закостенелые и неуклюжие пальцы, и несмотря на все усилия, ты не можешь оставаться спокойным, глядя, как он в пятый раз сгибает безымянный под неправильным углом. Тебе постоянно приходится поправлять его: выставлять положение большого пальца, выворачивать остальные, менять руки местами, когда он пытается повторить твой жест зеркально… На все твои красноречивые злые взгляды он только смеется и пытается еще раз, и иногда у него даже выходит правильно.

Остаток дня проходит так же, как среда: жесты, жесты, еще немного жестов, какой-то перекус, который притащил Бро, снова жесты, уже знакомое уныние после ухода Джона и, уже под вечер, нервные обнимашки с братом до глубокой ночи. В последнее время ты можешь заснуть только в его присутствии.

Через пару дней все повторяется.

И еще через пару.

Потом Джон начинает проводить каждый день вместе с тобой.

Вы не говорите об этом, но ни один из вас не испытывает проблем с практически постоянным присутствием другого в своей жизни. Вскоре ты почти свыкаешься с его болтовней, и через некоторое время тебе даже начинает нравиться звук его голоса.
Удивительно, но он не устает от тебя и не выказывает никаких признаков скуки; в конце концов именно это привязывает тебя к Джону крепче любых цепей. Ты даже находишь для этого оправдание: все-таки он твой единственный друг, и делить его с кем-то еще кажется абсолютно неразумным. Он – единственный человек, на которого можно положиться, единственный, кто всегда будет рядом, единственный, кто поддержит. Конечно, у тебя есть Бро, но с Джоном все по-другому. У него нет никакой необходимости любить тебя, и все-таки он остается с тобой.

Он не говорит ни слова в твой тринадцатый день рождения, и так забавно пытается не издавать ни звука, что ты невольно смеешься каждый раз, когда он это делает. Весь день и большую часть ночи вы общаетесь жестами; возможно, ему немного не хватает словарного запаса, но все же вы вполне свободно разговариваете и даже перебрасываетесь простейшими шутками. Под вечер Джон признается, что не знал, что тебе подарить, и протягивает одинокий неподписанный диск.
Он отказывается рассказать, что на нем записано, и отмечает только, что с этим ему очень помог отец.

«Но в основном это все-таки я», поспешно добавляет он. «Папа просто помог мне с записью и сделал оболочку для диска».

Диск полностью забит фортепианной музыкой в исполнении Джона. Кое-что он написал сам специально для тебя. Когда ты впервые включаешь эти записи, тебя пробивает нервный смех; смертельно обиженный Джон рвется к компьютеру, пытаясь вытащить диск, но ты удерживаешь его и неловко объясняешь свое удивление: как он ухитряется своими корявыми лапами играть такую красивую музыку?
Это его немного успокаивает, но он все равно дает тебе дружеский подзатыльник.

Когда он уходит, ты включаешь диск снова, и с тех пор он никогда не покидает плейлист.

Вы проводите вместе все больше и больше времени – изучая уже не только и не столько язык жестов, но, скорее, погружаясь с головой в сложную науку дружбы. У тебя никогда не было друзей, и иногда ты плохо понимаешь, как надо себя вести с другими людьми; Джон помогает тебе в этом так же, как ты помогал ему учить жесты. Общение тоже похоже на жесты – нужно контролировать каждую мелочь, чтобы тебя поняли правильно.
Он очень часто пытается тебя рассмешить, несмотря на все твои протесты; он оправдывается тем, что ему очень нравится твой смех. В основном его шутки смешат только его самого, но иногда у него все-таки выходит вызвать у тебя отрывочный смешок.
Не менее часто Джон остается у тебя на ночь. Как правило, в такие моменты вы оба спите в обнимку на твоей кровати; как правило, нормальные тринадцатилетние мальчики так не делают. Впрочем, тебя сложно назвать нормальным, и ты используешь это как неоспоримое оправдание. У Джона подобных отговорок нет, но, кажется, ему просто все равно.

Это продолжается много лет; Джон не оставляет своей привычки обниматься со всеми подряд даже в выпускном классе.

- Мне нравятся твои руки, - признается он однажды ночью тебе в ухо и приподнимается на локте, чтобы увидеть, как ты будешь жестикулировать в ответ. Ты повторяешь его движения, но в такой позе нельзя делать сложные жесты, и ты не можешь ответить.
- Ну, в смысле, когда ты ими разговариваешь, - уточняет Джон.
Ты киваешь, закатывая глаза; естественно, ты все понял с первого раза.
- Ладно, извини, - хихикает он, - Но это правда офигенно. Когда я жестикулирую, то у меня, конечно, хорошо выходит, но… бездушно, что ли? А вот, например, когда ты злишься, то у тебя руки прямо летают, движения такие резкие, и вообще можно прямо почувствовать гнев, - он все еще смотрит на тебя, но мыслями явно где-то далеко. Продолжает он не сразу:
- А если ты радуешься, то они как будто под музыку двигаются. Как будто ты дирижируешь огромным таким оркестром, понимаешь, да? Логично, наверное. И даже когда ты просто грустный, это тоже видно по рукам.
Ты растерянно смотришь на него снизу вверх; видимо, он замечает досаду в твоих глазах и забавно морщится:
- Ну не надо сцен! Я знаю, что ты хорошо прячешь эмоции, но я и знаю тебя уже целых пять лет, Дейв Страйдер. Уж я-то могу сказать, когда ты злишься, радуешься, тебе одиноко или больно… - Джон берет твою свободную руку в свои, - И это очень красиво, Дейв, правда.

Ты никогда бы в этом не признался, особенно Джону, но в этот самый момент ты очень близок к тому, чтобы расплакаться, расплакаться и спрятать лицо на его груди. Джон всегда был той каменной стеной, за которой можно спрятаться; он всегда оставался с тобой, когда никто другой даже не пытался просто поговорить.

Просто какой-то соседский пацан, с которым ты столкнулся в магазине.

Просто какой-то соседский пацан, который предложил тебе свой зонтик.

Блин, ну вот.

- Дейв? – вдруг тихо зовет Джон, - А как показать «поцелуй»?
Ты осторожно высвобождаешь руку и показываешь жест – прикоснуться к уголку рта, а потом к щеке; затем делаешь вопросительный жест «зачем», как будто заранее не знаешь его ответ.
Он придвигается совсем близко и мягко прикасается губами к твоим, всего на секунду; когда он возвращается на место и снова смотрит на тебя, то расплывается в самой широкой улыбке из тех, которые ты когда-либо видел.
- Кажись, мне так больше нравится. Так оно во всех языках одинаково, - как ни в чем ни бывало заявляет он.
Улыбка сама расползается по лицу, пока ты пытаешься сморгнуть что-то подозрительно похожее на слезы; наконец ты просто утираешь глаза ребром ладони и обнимаешь Джона, ловя его губы своими. Он весь твой.

Твой друг.

Твой Джон.

Впервые в жизни ты близок к тому, чтобы поблагодарить всех известных тебе богов за лучший из возможных даров.

запись создана: 13.02.2014 в 18:08

@темы: Kids, Dave Strider, John Egbert, Fanfiction

---

NSKstuck

[Illforte]

Хэй-хоу, Новосибирцы!

У нас очередная сходочка, но на сей раз с показом "Воздушной тюрьмы" в уютном антикафе)

Ждем 8сех-8сех!

==> vk.com/cageous (встреча)

==> vk.com/nskstuck (фандомная группа)

@темы: Meetup

---

[Ashfoot]

Я тут перевод принесла.

Название: Hold your colour

Автор: lantadyme, который уже две недели игнорирует мои воззвания за разрешением. будем считать никакой ответ ответом положительным, тем более что фик старый.
Персонажи: Дейв, Бро и остальные детишки в качестве голосов в голове.
Рейтинг: G, но весьма внушительное количество нецензурной лексики в досталогах.
Размер: 11 042 слов
Примечания: половина фика состоит из логов чата, где безграмотные тринадцатилетние детишки смешно матерятся. настоящее время, сферический в вакууме джен и англицизмы. перевод местами структурно очень вольный, но все ключевые смыслы сохранены.

Читать

Когда игра заканчивается, мир вдруг превращается в вязкий кисель; они продираются сквозь огненную бурю, и Дейв уже не может понять, привкус чьей крови пристал к языку и во чью славу поет свою последнюю песнь Каледскрэтч. Смерть гонится за ним по пятам, и каждый прыжок, каждый пронзенный враг, каждый шаг в никуда лишь приближает ее; а потом он натыкается на ее страшную харю прямо перед собой и – все. Кисель густеет все больше, превращаясь в беспощадное болото; с каждым движением он вязнет все глубже, пока наконец крышка мясорубки, в которой нечто слишком великое, чтобы осознать даже само его существование, собралось готовить фарш из пространства-времени, не смыкается над головой.

Кисель проглатывает его, потрошит и выворачивает наизнанку; сами основы новой вселенной шатаются под натиском силы, что мощнее всех созданий всех рас, вместе взятых.

Агония демона прекрасна; но, блядь, что происходит-то?

Небытие выплевывает его обратно; он весь вдруг есть и каждая молекула его тела, восстановленная из какого-то метафизического бэкапа, деловито устраивается на своем законном месте в материальном мире. Он оглядывается сквозь слепящий свет. Все они здесь, бледные и дрожащие – Джейд, Роуз, Джон, который методично заблевывает невозможно белый мрамор под ногами, и на секунду Дейву кажется, что это и есть рай. Видимо, в раю и правда нет ничего, кроме сияющей белизной прямо посреди нигде мраморной площадки и льдисто-прозрачного воздуха.

Но все же это явно не рай – вселенная еще страдает, мозаика бытия сложилась еще не до конца, и он чувствует это, как чувствовал везде и всегда. Маятник времени уже вновь запущен, но не для них; они словно заперты в комнате с мягкими стенами, заглушающими даже скрип стертых шестерней высшего механизма. Пространство-время восстанавливает свой ход после мимолетной запинки, так же, как замолкает на мгновение запись на аудиокассете, прежде чем начнёт проигрываться с другой стороны; Дейв пытается что-то сказать, спросить, какого хера тут происходит, но давится собственными словами. Он может прочитать на лицах друзей тот же безмолвный вопрос, но пиксельный вакуум этого пузырька параллельной реальности совершенно не приспособлен для того, чтобы им дышали люди.

Мы победили? Мы правда победили и это… это то, чего мы заслужили?

Что-то неуловимо меняется, спираль времени раскручивается и ощущение нехватки врезается в сознание Дейва подобно самолету террориста в башни-близнецы. По щеке Джейд скатывается кровавая слеза, прочерчивая четкую линию, мгновенно сломанную гримасой ужаса, и она падает на колени, выгибаясь в судорожной попытке закрыться от невидимого врага. Дейв рвется к ней, но время крепко удерживает своего рыцаря на месте, пока все не вернется на круги своя, и он может только представлять, каково это – когда само Пространство трахает тебя в мозг без смазки, представлять во всех красках, ведь Время только что закончило с ним самим(буквально за секунду, но, блядь, что вообще такое эта секунда?).
Джон все еще блюет, всем телом содрогаясь от рвотных спазмов и хватая ртом несуществующий воздух, а Роуз окаменевшим взглядом все ищет и ищет источник окутывающего платформу света, который везде и нигде, и непонятно откуда взявшиеся тучи сгущаются над ними обоими. Дейв беспомощно смотрит и пытается снова и снова, пытается сдвинуться с места, выдавить хоть слово, пытается сделать хоть что-то – ибо если это конец, то он не собирается подыхать без боя.

Жди.

Жди.

Жди.

Лучи света переливаются всеми цветами радуги, извиваются под слепым взглядом Провидицы, и чьи-то пышные формы начинают проступать в облаках из мешанины пикселей и строк кода; что-то розовое-белое-алкогольное конденсируется там из электронов и квантов, чтобы наконец мягко опуститься обратно на платформу. Что-то очень похожее на человека и невозможное настолько, насколько и абсолютно реальное.
Мать Роуз, целая и невредимая, изящно приземляется прямо перед ней, и прическа ее безупречна, несмотря даже на то, что Роуз обнимала ее оторванную голову и зарывалась пальцами в испачканные кровью волосы до последнего, до самой финальной битвы, когда пришло время покидать разоренную Скайю. Подобное невозможно, и Роуз не может перестать смотреть вверх; взгляд ее все так же пуст и мертв.

Джон заходится в кашле, и его дыхание выходит из легких пачками табака и клубами дыма; он снова блюет длинными змеями белой пены, которые бессильно извиваются на полу. Они переплетаются и смешиваются, дым на мгновение окутывает формирующуюся фигуру и его Отец невозмутимо выступает из белого шума.

Пространство дрожит и скручивается вокруг все еще молчаливо истекающей кровью Джейд. Артефакты изображения и зеленоватые молнии окружают ее, радон и неон вытекают из разрывов кода, собираясь во фрактальные вихры белой шерсти, острые уши и неестественно изогнутый хвост – Бек встает рядом с ней, неподвижный, как чучело.

Теперь я, думает Дейв. Теперь…

Мать Роуз касается ее плеча, и словно живительный разряд тока проскакивает между ними, перебираясь на Джона с отцом, на Джейд с ее хранителем – и Дейв наблюдает, как все они осознают, что именно происходит у них на глазах, что именно игра возвращает им как высшую награду за их победу. Роуз отмирает первой, бросается на шею матери, как маленькая девочка, которую пришли забирать из детского сада, и остальные двое следуют за ней со слезами счастья на глазах, и…

Все разваливается.

Мрамор, свет, вся эта псевдо-реальность – все разлетается на полигоны, как потревоженный рой бабочек; вдруг мир накрывает ледяной серый туман, выцарапывающий остатки воздуха из легких тысячами крохотных крючков. Дейв пытается откашляться и не видит вокруг себя ничего; очки все еще с ним, но сам он скорчился на четвереньках посреди нигде, и невозможно вывернутые суставы будто заклинило в одной извращенной позе. Он кашляет и с каждым спазмом тело выталкивает еще немного ебучего тумана, который теперь пульсирует в его крови – конденсируется он там или испаряется, насрать, главное, что эта липкая черная дрянь покидает его, медленно, но верно.

Наконец он падает ничком и пытается восстановить дыхание; тело по ощущениям напоминает использованную куклу вуду – утыканная раскаленными красными иглами, вспоротая финальным ритуалом и более не нужная, она без всякого уважения улетела в мусор, примерно как и сам Дейв. Он тяжело сглатывает и вжимается в потертый грязный ковер, даже не пытаясь открыть глаза.

Где я, думает он, медленно приподнимает гудящую голову и, когда наконец решается оглядеться, место кажется ему очень знакомым. Неудивительно – это его собственная квартира. Свет везде выключен, телевизор и комп Бро вынуты из розетки и даже часы на стене давно встали.

Дейв делает глубокий вдох – впервые за все это время – и неуверенно встает, все еще дрожа всем телом. Он тупо стоит посреди захламленной гостиной некоторое время, и вдруг в мозгу щелкают шестеренки:

Жди.

Погодь.

Опекуны вернулись ко всем его друзьям, он сам это видел. Но тогда…

- А Бро где?

Наверное, время остановилось, думает Дейв, но, открыв жалюзи, он видит внизу лениво ползущие машины. Он прижимается спиной к окну и цепко осматривает комнату; рука рефлекторно ищет меч, но теперь великий Каледскрэтч – не более чем далекое воспоминание. На нем снова застиранная майка с потрескавшимся принтом пластинки и драные джинсы – все, что он заработал в игре, исчезло вместе с ней, и только далекий привкус крови на языке напоминает, что все это действительно происходило. Тело гудит от дикой усталости и избытка адреналина, но здесь в любом случае все не так и так быть не должно.
Он подрывается наверх, в свою комнату, бросается в кресло и нетерпеливо долбит по кнопке включения на системном блоке компьютера; ебаная хреновина загружается целую вечность, но наконец на мониторе возникают знакомые голубые обои и он открывает ДостаньКореша непослушными пальцами так поспешно, будто от этих простых действий зависит его жизнь.

Все идет не так. Что, блядь, вообще происходит?


ВД: джейд помнишь эту хуиту с искривлениями пространства и белым мрамором
ВД: ты ведь заблевал весь рай дымом верно джон
ВД: роуз твоя мамаша часом не ангел а то я видел как она вывалилась из сраного облака света

Двадцать минут спустя он все еще ждет хоть одного ответа.

На следующий день Дейв не может вспомнить, как именно уснул: вот он на секунду закрывает усталые глаза и вот он открывает их, красные и опухшие, и пялится на скринсейвер, по которому бегут строчки случайных букв шрифтом Comic Sans. Он кое-как вылезает из кресла и неуклюже топает в ванную, где жадно выпивает, наверное, сразу несколько литров воды прямо из-под крана. На LOHAC воды не найдешь, только жара и чужая жажда; Дейв не помнит, когда вообще пил что-то в последний раз.
Наконец он поднимает голову и, не мигая, разглядывает себя в грязном зеркале, подняв очки на лоб. Зрелище отвратительное – сосуды полопались, практически полностью залив склеру красным и на этом фоне выделяется только сузившийся в точку зрачок. Похоже на Терези, внезапно думает он, с отвращением отбрасывает очки на заляпанную чем-то серым раковину и поднимается обратно в комнату медленно, будто во сне.


ЭБ: ага, это было жутковато!
ЭБ: не, я не жалуюсь.
ЭБ: мой батя вернулся, дейв.
ЭБ: он умер в игре, а теперь она наверное заново его сотворила?
ЭБ: я потому и не отвечал, я с ним внизу был.
ЭБ: эй, ты тут вообще??
ЭБ: ну ладно, чувак мы выиграли!
ЭБ: мы выиграли!!


СВ: там оно не искривлялось а менялось во чтото другое!!
СВ: но мы выиграли дейв!!!!!!
СВ: и бек снова тут не отходит от меня
СВ: будто приклеился к ногам :o
СВ: он такой мягенький
СВ: я так рада что он вернулся! не знаю что бы делала без него!
СВ: эй мистер крутышка ты уже спишь?? XD
СВ: спокойной ночи дейв
СВ: <3


TT: Страйдер, неужели ты настолько испорчен, что решил приударить за моей матерью в тот же самый момент, как она снова вернулась в этот мир?
TT: Да, видимо, я слишком хорошо думала о тебе. Ты действительно невыносимый мерзавец.
TT: Я, пожалуй, даже воспользуюсь преимуществом, которое ты мне даришь своим десятиминутным молчанием и напомню, что ты постоянно используешь слово «ирония» в неверном контексте.
TT: Честно говоря, это весьма и весьма печально.
TT: Хороших снов, Дейв.
TT: Мы победили и ты этого несомненно заслуживаешь.

Никого из них нет онлайн, и Дейв рад этому – он видел, как они получили своих опекунов обратно, как слепили их своими руками из еще не остывших останков игрового кода. Все они вернулись, все, кроме Бро, и темная зависть рвется из глубин души Дейва, рвется сильнее, чем Джек Нуар на стероидах.
Злость закипает в нем – отвратительная, разрушительная злость, и он вцепляется в край стола все сильнее и сильнее, не замечая, как пальцы белеют и немеют от напряжения. Опекуны вернулись, они правда вернулись. И либо игра снова его по-королевски наебала, решив, что ебаный Рыцарь сделал недостаточно всякого дерьма, чтобы заслужить себе опекуна обратно, либо…

Либо Бро действительно вернулся.

Вернулся и ушел, потому что Дейв своим присутствием и так спустил в унитаз тринадцать лет его жизни, ну а теперь его больше ничего не держит здесь.

Игра окончена, и какой, блядь, смысл теперь в тренировках, если Рыцарь уже исполнил свое предназначение? Все, финита. Дейв теперь – отрезанный ломоть, вот Бро и ушел. Ускользнул в тень, как ниндзя, потому что кому нахуй нужен мелкий пацан, если дивный новый мир уже расставил перед тобой ноги и только и ждет, чтобы его взяли?
Дейва трясет; злость бурлит в нем, злые, поганые слова рвутся наружу, и он не знает, какие из них выпустить первыми. Он сжимает зубы и осторожно разжимает затекшие руки; он чувствует горячую слезу, ползущую по щеке, и нечленораздельный горький крик наконец вырывается из груди. Он избивает столешницу и чуть не ломает палец об шлакоблок, на котором она стоит; не выдержав такого обращения, стол накреняется и все, что на нем лежит, включая все еще весело светящийся монитор, медленно сползает на пол.
Наконец он затыкает сам себе рот, встает и нетвердой походкой снова спускается в гостиную. Словно со стороны он наблюдает, как в руках будто сам собой появляется ломик и как под его ударами будто сам собой разлетается на части самый дорогой синтезатор Бро. Клавиши, рычажки и провода отскакивают в разные стороны, потрескивает сквозь раздолбанный кожух блок питания – Дейв не может остановиться и далеко не сразу понимает, что снова орет, что ругается и проклинает Бро последними словами:

- Оставил меня, да?! Оставил, сука?! Ну, блядь, прости, что развалил твою дерьмовую жизнь – меня вообще не спрашивали, хочу я на свет появляться или нет! Прости уж, что еще и оживил тебя потом, только чтобы ты съебался, даже не попрощавшись! Прости, что думал, будто тебе не насрать на меня, прости за то, что кормил тебя с ложечки, когда ты, мудила, болел, за то, что слушал твою уебанскую музыку и терпел твоих ебаных кукол! Кукол, блядь, ебучих!!! У меня, блядь, теперь травма детства, а ты просто съебался?!!!

Синтезатор превратился в кучу бесполезных обломков и Дейв наконец выпускает из затекших пальцев ломик; инструмент со звоном падает на пол, и за ним падает и сам Дейв. Обняв себя руками, он утыкается лбом в искореженную ножку синтезатора и тихо всхлипывает в тишине.

В квартире нет еды. Вообще говоря, ее и так никогда не было, но игра перезапустила мир с момента своего начала, и в холодильнике нет вообще ничего, кроме полусотни дерьмовых мечей. Дейв стаскивает все вещи брата к его компьютеру и обыскивает их одну за другой; в конце концов он находит две пожеванные двадцатки и засовывает их себе в карман. Он идет в магазин, покупает там хлеб, джем, арахисовое масло и газировку, приносит все это домой и сваливает в холодильник.

Колян пропал, и его отсутствие почему-то сжигает Дейва изнутри больнее всего. Иногда он думает, что это самый верный знак того, что Бро действительно ожил и бросил его, потому что Бро никуда не ушел бы без своей любимой куклы. Иногда он чуть более оптимистичен: может быть, от Коляна просто осталось так мало материала, что игра не смогла его восстановить, и его отсутствие совсем не означает, что Бро ушел.

Он усаживается на футон, тупо уставившись в телевизор; яркие пятна танцуют прямо перед глазами, и он смотрит на них, не видя, очень и очень долго. Наверное, он сошел с ума – Бро никогда бы его не оставил. В конце концов, здесь диджейского оборудования и камер для куклопорнухи на тысячи долларов – не мог же он просто взять и бросить это все? Все его шмотки здесь, в корзине под раковиной, все пластинки все так же пылятся на антресолях, все, все его вещи здесь. Он бы в любом случае взял с собой хоть что-нибудь.

Ну и что теперь? Даже если Бро и не уходил никуда, его все равно здесь нет. Дерьмовый из него опекун – оставить тринадцатилетнего мальчика без еды и денег, одного в квартире, находящейся за тысячи километров от любых людей, которым он мог бы довериться.
Дейв судорожно сглатывает, встает, включает компьютер брата и вбивает пароль. Он садится в его кресло, некоторое время рассматривает срач из множества странных папок на рабочем столе и залезает в первую попавшуюся. Он знает, что искать, но не имеет ни малейшего понятия, где это может быть спрятано; он находит все виды порнухи от кукол до тентаклей и без сожаления скидывает все это в корзину, продолжая поиск.

В конце концов он натыкается на искомое. Документы; таблицы, отслеживающие прибыль с сайтов, принадлежащих Бро; доходы с работы диджеем и других подработок там и сям… Все это образует намного меньшую сумму, чем Дейв всегда себе представлял, и он зажмуривается на секунду, прежде чем открыть очередной документ:

не_суй_свой_мелкий_нос_в_мои_деньги_дейв.txt

Бинго. Множество паролей и номеров счетов; Дейв не слишком хорошо понимает, что все это значит, но это определенно очень важные вещи. Он сворачивает окошко, открывает дебильный браузер Бро и находит в нем закладку PayPal; он копирует из файла пароль, до которого никогда бы не додумался сам, жадно вглядывается в загружающуюся страницу и тут же разочарованно откидывается на спинку кресла.

- Ну и что, блядь, мне жрать, если у тебя на PayPal лежат ебаных восемь сотен баксов, а у меня в кармане ни одной кредитки, чтобы хоть что-то из этого дерьма снять? – устало спрашивает он сам себя и снова хватается за мышь. Через полчаса яростного кликанья он продирается сквозь дебри сайта и находит возможность перевыпуска карты – той самой карты, которую он тысячи раз видел в кошельке Бро. Том самом кошельке, который валялся рядом с его телом.

Карта придет через неделю; неделю питания бутербродами с арахисовым маслом и попыток выяснить, что за херня все-таки случилась.


СВ: эй дейв ну хватит прятаться!
СВ: ты уже два дня молчишь
СВ: что вы там такое в стране крутышек делаете с братом что ты даже с друзьями поговорить не можешь??
СВ: ой! вы же наверное поехали кататься по стране!
СВ: правда дейв??
СВ: и ты просто забыл комп выключить или типа того?
СВ: а к джону и роуз вы заедете?
СВ: блин весело вам там
СВ: ну ладно мб еще увидимся когда вернетесь!!
СВ: надеюсь вы круто оторветесь!
СВ: <3


ЭБ: чувак, ты куда пропал?
ЭБ: ты так надолго обычно не пропадаешь, разве что у тебя какие-нибудь очередные хитрые иронические планы.
ЭБ: вы там наверное закатили офигенную пати?
ЭБ: и ты все еще в угаре?
ЭБ: хех, я думал ты не любишь дискотечное амбре, дейв.
ЭБ: когда много людей много танцуют, ну ты понял.
ЭБ: ладно, напиши мне когда упадешь от усталости!



TT: Пожалуйста, пойми меня правильно: я тут не сижу не иголках, тебя ожидая.
TT: Но ты никогда не оставался неактивным в течение такого длительного периода времени.
TT: Джон и Джейд волнуются, и с твоей стороны было бы как минимум вежливо хотя бы поговорить с ними.
TT: Или со мной.
TT: Я могу передать им что-нибудь, если ты сам считаешь, что недостаточно психически стабилен в данный момент.
TT: Дейв, где ты?


Хлеб кончается уже на следующий день. Дейв полдня собирает по всей комнате останки раздолбанного синтезатора и еще раз прочесывает компьютер брата на предмет хоть чем-нибудь полезных файлов. Он даже вытаскивает из корзины все грязное белье и роется во всех карманах всех одинаковых потрепанных джинсов, которые постоянно носил Бро; наградой ему становится одна жалкая двадцатка. Дерьмово. От первого похода в магазин еще кое-что осталось, но он вспоминает времена, когда им приходилось выбирать между едой и платой за жилье, и мерзкий холодок беспомощности пробегает по позвоночнику. Он как попало закидывает шмотки обратно, захлопывает дверцу и прислоняется к ней спиной, плотно зажмурив глаза.
В магазине он покупает тот же набор: хлеб, джем, арахисовое масло. Никакой газировки – нужно экономить, а напиться можно и простой водой. Бутерброды успели заебать спустя всего лишь два дня, но жаловаться некому.

Файлы с компьютера Бро пугают его. Он дрался с жуткими демонами и переживал собственную смерть десятки раз; но это другой страх. Даже если ты силен, даже если храбр, великолепно снаряжен и неутомим, внешний мир все равно может прокатиться по твоему чувству собственной важности паровым катком и даже не заметит этого.

В реальном мире не бывает Рыцарей; в реальном мире от Рыцаря остался только напуганный ребенок.

Он находит все новые и новые чеки: за аренду, еду, общие нужды, хостинг сайта… Денег необходимо все больше и больше, а даты оплаты, отмеченные на календаре напротив компьютера Бро, с каждым днем все ближе и ближе. Он вычеркивает каждый новый квадратик и все острее осознает, что восьмисот долларов, зависших на счету PayPal, не хватит даже на этот месяц.

Черт возьми, как назывался банк, где Бро держал деньги? Целый день Дейв проводит, пробуя разные варианты, и, когда наконец находит верный, не может удержаться от радостного крика. Сайт банка отвратительно ярко светится в тишине темной комнаты(можно обойтись и без света, ведь если сжечь меньше электричества, то и платить придется меньше?); Дейв вбивает номера счетов из файла, чтобы убедиться, что это тот самый банк, и первые несколько секунд после того, как сайт одобряет доступ, его переполняет радость. Но это лишь временное облегчение – хоть и кажется, что денег на счету много, этого едва хватит на пару месяцев оплаты всего необходимого, и приход совершенно не сходится с расходом.
Для обналичивания денег с этого счета нужно сначала перевести их на PayPal. Поняв это, он выходит из системы и пытается выкинуть мысли о еде из головы.

Следующий день у него – разгрузочный, по крайней мере до тех пор, пока не придет карта. Под вечер он сползает на первый этаж, чтобы проверить почту, и извлекает из ящика белый банковский конверт вместе с тремя очередными счетами за все подряд.

Слава богу.

Дейв активирует карту и почти бежит в большой супермаркет в соседнем квартале вместо круглосуточного магазинчика за углом; он набирает копченого мяса, сыра и прочих вещей, которые никоим образом не напоминают арахисовое масло, и под конец хватает еще пару упаковок хлеба. Да, выходит дороже, но когда он возвращается домой и начинает набивать всем этим пустой желудок, то не может обвинить себя ни в чем – по крайней мере, пока.


ЭБ: дейв, ну ты где?
ЭБ: это уже не смешно, чувак.
ЭБ: джейд уже боится за тебя и я тоже.
ЭБ: просто напиши кому-нибудь.
ЭБ: пожалуйста?



TT: Дейв, я прекрасно понимаю, что тебе может понадобиться некоторое время наедине с самим собой, но мы все в данный момент некоторым образом взволнованы.
TT: Джейд постоянно уговаривает своего пса телепортировать ее в твою квартиру; это уже стало навязчивой идеей.
TT: Честно говоря, я надеюсь, что у нее получится.
TT: Тебе не нужно разговаривать ни с кем из нас, просто дай понять, что ты все еще влачишь свое жалкое существование.
TT: Напиши кому-нибудь.



СВ: прости если я тебя разозлила дейв
СВ:
СВ: я скучаю

Это дерьмо просто физически больно читать; он вглядывается в грустные смайлики Джейд, и ему хочется плакать, пусть даже это будет совсем не иронично. Нужно связаться с кем-нибудь, чтобы они знали, что он жив и не испарился вместе с игровыми условностями, но как найти в себе силы говорить об этом? Как объяснить, что его опекун проебался, оставив его одного, что он перепуган, голоден и все это совсем не круто?

Давай, выбирай, Страйдер. Бля, от разговора с Джейд он точно разревется. Роуз повесит всю вину на него и это точно не то, что сейчас нужно. Не меняя статус, он открывает окошко разговора с Джоном и печатает первое слово.


ВД: эй
ВД: блин
ВД: хватит в меня тыкать уже
ВД: это нихера не помогает
ВД: я это
ВД: сижу просто читаю это все и блин
ВД: бля
ВД: забудь
ВД: я не могу сейчас иронизировать
ВД: джон джон джон зайди онлайн мне надо с тобой поговорить
ВД: бля
ВД: бляблябля
ВД: скажи мне что я сплю
ВД: неделю уже и проснуться не могу
ВД: пожалуйста

В груди ворочается тяжелый ком; он смахивает с глаз непрошеные слезы, выкручивает звук в колонках на полную и забирается в постель, накрывшись одеялом с головой. Он жмурится и вжимается в подушку, пока не убеждается, что протечка прекратилась, и наконец забывается тяжелым жарким сном.

Уведомление о новом сообщении выдергивает Дейва из кошмаров; он подрывается с постели, путается в собственных ногах и умудряется упасть три раза за два шага, которые нужно пройти, чтобы добраться до компьютера.


ЭБ: господи, ты тут еще????
ЭБ: дейв, вернись!!!
ЭБ: ну зачем я спустился этот тупой фильм посмотреть?! дебил!!
ЭБ: ДЕЙВ!!!!

ВД: не ссы я тут

ЭБ: божечки.

ВД: джон я тут
ВД: харе называть себя тупым
ВД: на данный момент ты самый удачливый засранец во всей вселенной

ЭБ: дейв, ты в порядке?

ВД: у тебя ж там целый охуительный батя есть хули тебе не радоваться
ВД: хули бы тебе не посмотреть с ним какое-нибудь дерьмовое кинцо
ВД: и вообще постоянно с ним торчать
ВД: на диванчике под пледиком с попкорном

ЭБ: перестань! чувак, ты на целую неделю пропал!
ЭБ: что случилось?

ВД: я так вам блядь завидую
ВД: я
ВД: бля

ЭБ: дейв?
ЭБ: блиин, ты тут еще?
ЭБ: не молчи, а то мне страшно.

ВД: да тут я

ЭБ: ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?

ВД: ничего

ЭБ: не гони. ты совсем поехавший, сам на себя не похож!
ЭБ: что не так???

ВД: да вот так чувак
ВД: ничего

ЭБ: в смысле?

ВД: помнишь рай
ВД: белый мрамор и прочее дерьмо
ВД: и пространственно-временной континуум

ЭБ: да, помню.

ВД: помнишь что там случилось

ЭБ: я дышать не мог и было очень больно. очень-очень больно и вообще все было неправильно.
ЭБ: а потом там батя появился и…
ЭБ: не помню, но мы вернулись домой.
ЭБ: тебя забросило не домой, что ли? где ты был?
ЭБ: ты поэтому пропал с радаров?

ВД: не я тут был

ЭБ: иии?....

ВД: а бро тут не было

ЭБ: чего?

ВД: нет его тут
ВД: и я не знаю либо игра не посчитала меня хорошим мальчиком
ВД: и что я достоин этой награды
ВД: либо
ВД: он сам ушел

ЭБ: что???

ЭБ: зачем ему куда-то уходить?

ВД: потому что

ЭБ: потому что?...

ВД: ему было шестнадцать когда я появился а теперь хули ему
ВД: то есть игра уже кончилась и
ВД: ну и смысл теперь ага
ВД: зачем оставаться

ЭБ: срань господня, дейв.

ЭБ: он бы тебя так не оставил!
ЭБ: как ты вообще такое мог подумать?
ЭБ: у вас конечно ебанутые были отношения, но он тебя точно не настолько ненавидел!
ЭБ: он тебе музыку писал и на день рождения рисовал картинки и вообще.
ЭБ: он тебя так же любил как мой батя меня любит.

ВД: ну и где он тогда

ЭБ: я

ЭБ: я не знаю.

ВД: во-во

ЭБ: блин…

ВД: и вообще
ВД: даже если ему на меня не насрать я тут все равно один
ВД: неделя прошла чувак и его так и нет
ВД: и я так думаю что игра мне его все-таки не вернула
ВД: что тоже нихуя не помогает

ЭБ: господи, дейв.
ЭБ: я бы к тебе прямо сейчас прилетел и унес, если бы мои силы ветра еще работали.

ВД: харли сейчас пытается претворить в жизнь не менее дебильный план только с помощью своей собачки

ЭБ: и у нее не выходит. она целыми днями пытается.

ВД: бля а я уже надеялся что она появится

ЭБ: я поговорю с батей.
ЭБ: бро, мы приедем и заберем тебя.

ВД: не сработает

ЭБ: почему???

ВД: ну
ВД: тут дохуища счетов которые надо оплачивать

ЭБ: чего?
ЭБ: дейв, тебе не насрать? ты не можешь жить один!

ВД: джон это мой дом
ВД: мы дохуя квартир сменили и здесь мне больше всего кажется что я дома
ВД: а теперь бро пропал
ВД: и хер я еще и это отдам

ЭБ: но как ты платить-то собираешься???

ВД: у меня есть деньги на счету бро

ЭБ: ну охуеть теперь!
ЭБ: глупость какая!

ЭБ: мы приедем и тебя заберем.

ВД: нахуй идите не пущу вас и все

ЭБ: ты не можешь один жить!

ВД: слушай
ВД: ну
ВД: мне идти надо

ЭБ: ДЕЙВ!

ВД: потом поговорим
ВД: обещаю



Дейв поднимается из-за компьютера и на негнущихся ногах спускается в гостиную, где его ждут счета: три пришедших по почте и еще два, которые он нашел среди гор неподписанных дисков и кукольного хлама на столе. Он открывает их по одному, раскладывает в аккуратный ряд на клавиатуре и долго разглядывает эту инсталляцию, пытаясь понять, за что именно нужно платить и в каком порядке. Электричество, наверное, интернет и хостинг. Это обязательно. Если наебнется сайт с куклопорнухой, вместе с ним пропадет половина доходов его брата, и одна эта мысль пугает его. Другие счета, например, за обслуживание кредитки, далеко не так понятны, и Дейв теряется в море черных цифр на желтоватой бумаге. Растерянно переводя взгляд с состояния счета Бро на ряд чеков, он жалеет, что в школе не уделял достаточно времени математике; заставить эти два ряда цифр сойтись будет в разы сложнее, чем жонглировать горящими факелами и крошить импов даже в самой сложной из игр.

В игре у него была цель и проводник, дающий подсказки на пути к ней; там замкнуть временную петлю, тут подчистить историю платежей, здесь подсунуть фальшивый дарбакс… Деньги, пусть и виртуальные, стали его жизнью на несколько долгих и напряженных дней; но сам он в них не нуждался и лишь выполнял указания девчонки-тролля, заранее зная, чем все это обернется в итоге. Да, он был безобразно, непредставимо богат, а теперь скатился в прямую противоположность этому. Теперь, когда перед глазами днем и ночью бегут стройные ряды непонятных цифр, а деньги нужны вот прямо сейчас, Дейв ненавидит себя за то, что так и не научился зарабатывать честно, без подсказок из будущего и читов. Он умеет замыкать денежный поток сам на себя и богатеть на процентах от работы этого вечного двигателя; еще бы только это дерьмо работало в реальном мире и без ковыряния в механизмах времени, ключи от которых он все равно потерял.
Столько времени потрачено на эту треклятую игру; времени, повелителем которого он считался, но на самом деле это время управляло им, как ему было угодно. Обрывки незавершенной миссии Рыцаря продолжают время от времени всплывать в голове, и он ловит себя на мыслях, действиях и словах, которые будто все еще диктуются неумолимым ходом игры. Он должен доказать, что способен выжить сам по себе, без опоры и поддержки; в конце концов, это он всегда поддерживал других, был пушечным мясом, которое всегда прикроет чужие задницы, и козлом отпущения, на которого в итоге свалятся все шишки. Да, игра закончилась, и закончилась их неоспоримой победой, но теперь ему самому нужен кто-то, на кого можно положиться, и единственное, что он может сделать – отпустить события на волю времени.

Дейву, блядь, всего тринадцать лет; в таком возрасте в одиночку не выживают. Наверное, он действительно сходит с ума и за него думает комплекс вины за смерть Бро и вероятность того, что именно незавершенная миссия не дала игре возродить его; ему постоянно кажется, что за его действиями наблюдают и заносят в таблицу прокачки. Это просто очередной босс, Дейв. Победи его и докажи, что ты достоин выжить, Дейв.

Докажи, что ты уже вырос, Дейв.

Трясущимися руками он оплачивает счета онлайн, тем самым сливая в никуда гораздо больше денег со счета Бро, чем ему хотелось бы. Он пытается не думать об этом, сидя в темноте, освещаемой только голубым экраном, но телевизор не в силах отвлечь его от тягостных размышлений о будущем.

Продолжение в комментариях.

@темы: Kids, Guardians, Dave Strider, Jade Harley, John Egbert, Rose Lalonde, Fanfiction

---

[THE GODDAMN HERO!]

как-то здесь совсем тихо, даже неудобно опять лезть с фанартом*<

деварт


деварт

@темы: Trolls, Eridan Ampora (Aquarius), Vriska Serket (Scorpio), Your drawings

---

[Sonntam]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Ashfoot]

Я тут, чуваки, мимоходом и вообще любая фандомная активность здесь, кроме фб, давно разложилась, но хочу сказать, что Namco High уже вышел. Не спешите тыкать в ссылку, бесплатно можно романсить только персонажей Namco, за хомстаковцев надо платить.

отзыв и спойлеров мальца

Вообще говоря, играть в это стоит только в двух случаях:
1. Вы фапаете на Дейвспрайта и хотите БОЛЬШЕ КАНОНА ДА ДАЙТЕ МНЕ КАНОН ПРО ДЕЙВСПРАЙТА
2. Вы всегда хотели подружиться с КОСМИЧЕСКИМ МАТЬ ЕГО КОРАБЛЕМ-ЛИДЕРОМ КЛАССА, АЛЬФАЧОМ И ГОПНИКОМ
Как игра оно - самый что ни на есть примитивный дейтсим с выборами уровня "запустить эвент, после которого вы не сможете получить хорошую концовку, если не догрызете линию с этим персонажем полностью?". Арты милые, но однообразные; в основном спрайты в разных позах, цельно отрисованных картинок вы за игру увидите буквально две-три, не отрисованы отдельно даже многие ключевые эвенты. Романтика ограничивается смущениями, румянцем в нужных моментах и пульсациями антенны главгероя, а так они даже за руки держаться не будут. В целом игрушка больше похожа на сборник "невероятных фактов о ваших любимых персонажах", чем на полноценную игру.
Единственная действительно достойная внимания линия - Дейвспрайт. Он, как гид по любой игре, куда его не засунь, изначально понимает, что это все пустота и тлен, а игра когда-нибудь закончится, разговаривает напрямую с игроком, рябит пикселями от ЧУВСТВ НЕ ЗАЛОЖЕННЫХ В ПРОГРАММУ и всячески проявляет ангст. Можно много интересного узнать про внутренний мир призраков. Доставляет также перманентное летчик.жпг в исполнении главгероя в разговорах.
Линию Терези можно описать словами "YOU SUCK 4H4H4", Джейн комплексует из-за лишнего веса..

@темы: Smth another, Terezi Pyrope (Libra), Jane Crocker, Davesprite

---

Типа привет!)

[Mordecai]

Фанфик, первая часть планирующейся трилогии. Ссылка на фикбук, ибо он большой...
Всем ХоНк!

Игрушечное расследование и настоящие преступления

Автор: Аямэ Эрли Джей ( Jei Tucker)
Бета: публичная бета на фикбуке
Фэндом: Homestuck
Жанр: детектив, love-story, ангст
Перинг: ну, да, раскрывать интригу? Идите вы :о))))
Рейтинг: R
Предупреждения: humanstuck, нецензурная лексика, POV
Саммери: Три дня жизни обычных школьников с необычными способностями, изменившие всю их дальнейшую жизнь...
Отказ от прав: Гонорар получил тапками от друга)))

Пролог.
4 дня и 20 часов тому назад.
GG: Почему нигде нет твоих фотографий?...

@музыка: Otto Dix, Пыль

@темы: Trolls, Dave Strider, Equius Zahhak (Sagittarius), Eridan Ampora (Aquarius), Feferi Peixes (Pisces), Gamzee Makara (Capricorn), Kanaya Maryam (Virgo), Karkat Vantas (Cancer), Nepeta Leijon (Leo), Sollux Captor (Gemini), Tavros Nitram (Taurus), Terezi Pyrope (Libra), Vriska Serket (Scorpio), Jane Crocker, Kurloz Makara (Capricorn), Horuss Zahhak (Sagittarius), Meulin Leijon (Leo), Rufioh Nitram (Taurus), Fanfiction

---

вместо тысячи слов

[WTF Homestuck 2014]

Хоумстак на WTF 2014



Запишись и ПОВИНУЙСЯ

Уже приняли свою участь:

Anafi Green
astonishedAsphyxia
ewtacht
HeroinArt
Lanzo
maybeheir
Monous
Sammei
T-ho & Nazenberg
TenKetsu
Ари Никитовна
господин де Курфейрак
Иван-Царевич
маленький мертвый Прувер
Митя Пеплов
Мюр и Мерилиз

@темы: Advertising

---

[GippoRex]

Что это, какое у него будущее и почему из всех троллей надо было выбрать именно Терези?

@темы: Smth another

---

[Homestuck Secret Santa]

Открыт прием заявок на новогодний челлендж Сикрет-санта.

В прошлом году праздник удался, почему бы не попробовать ещё раз, ведь подарков и радости много не бывает!

запись создана: 04.11.2013 в 04:33

@темы: Advertising

---

[злобная рыбка Эридан]

@темы: Advertising

---

[THE GODDAMN HERO!]

феф

феф


на деварте

@темы: Trolls, Feferi Peixes (Pisces), Your drawings