Поздравление для Damekko Ren

[honk!]

Подарок для  Damekko Ren
Автор: TenKetsu
Форма: арт
Пейринги: Роуз/Дэйв
Рейтинг: G

@темы: Dave Strider, Your drawings, Rose Lalonde

---

Поздравление для Дружище Квак

[honk!]

Мы начинаем публикацию подарков! Всех с наступающим новым годом!

Опаздывающие подарки будут опубликованы по мере поступления! Мы очень надеемся, что они окажутся у нас как можно скорее!

Подарок для  Дружище Квак
Автор: Ари Никитовна
Форма: арт
Пейринги: Митуна/Латула
Рейтинг: G

+6

@темы: Mituna Captor, Latula Pyrope

---

[honk!]

Двамы и гогпода, настало время Санты. В этом году она будет проводиться в сообществе honk!

кратко о важном

Энивей, кратко пройдемся по всем пунктам.
1. Исполнение должно быть по заявке заказчика.
2. Для перевода/фика, минимальный размер исполнения - 1000 слов.
Для артов, клипов, прочих исполнений заявки ограничений нет.
3. Разглашение авторства во время проведения феста запрещено.

Сроки проведения.
1. Набор заявок начнется сегодня (26.10.14) и закончится 9.11.14. В течении двух недель нужно будет послать заявку на умыл сообщества с темой "Санта".
- Если вы хотите ИЗМЕНИТЬ свою заявку, то посылайте новую в умыл с темой "ИЗМЕНЕНИЕ ЗАЯВКИ" -
2. 15-16 ноября вам будут высланы заявки.
3. Послать готовое исполнение вы можете в любое время на умыл сообщества. Крайний срок - 30.12.14
4. Деанон - 8.01.15

UPD Здесь проводилась прежняя Санта

неактуально

Хочу подать заявку!

Напоминаем: чтобы подать заявку, пошлите письмо в умыл нашего сообщества.
И помните, мы не умеем читать ваши мысли ( :С ), так что опишите развернуто, что вы НЕ хотите получить на этот Новый Год.
Просим вас использовать шаблон, приведенный ниже:

<b>Ник:</b>
<b>Средство связи:</b>

<u><b>Подарок для других:</b></u>
<b>Форма (фик/перевод/арт/колладж):</b>
<b>Возможные пейринги:</b>
<b>Рейтинг:</b>
<b>Возможный жанр:</b>
<b>Не предлагать заявки с:</b>

<u><b>Подарок для себя:</b></u>
<b>Форма (фик/перевод/арт/колладж):</b>
<b>Пейринги:</b>
<b>Рейтинг:</b>
<b>Желательный жанр:</b>
<b>Сквики:</b>

Желаем приятной Санты!

______

Письма с подарками улетели! Мы целую неделю ломали голову, кому какую заявку дать, но мы надеемся, что угодили всем. (Мы знаем, что так не бывает, но это не мешает нам надеяться)
Напоминаем, что крайний срок сдачи работы - 30.12.14

Напоминаем, что сегодня последний день для сдачи работы на Санту

запись создана: 26.10.2014 в 11:34

---

[печоринъ]

двадцать два.

Автор: печоринъ
Фэндом: Хоумстак
Основные персонажи: Соллукс Каптор, Эридан Ампора
Пэйринг или персонажи: Соллукс/Эридан
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Фантастика,Психология, Философия, AU
Предупреждения: Смерть персонажа, Нецензурная лексика
Размер: Мини, 5 страниц
Описание: В каждой игре есть сюжет и, непременно, какая-нибудь цель, не достигнув которой игрок обрекает собственную тушку влачиться в многоуровневом однообразии до тех пор, пока не распутает все заложенные в программу загадки.

ficbook.net/readfic/2560990

@темы: Sollux Captor, Eridan Ampora, Fanfiction

---

Пересмешник

[Ashfoot]

я тут перевод в процессе прнс

Название: Пересмешник
Переводчик: Ashfoot
Оригинал: Mockingbird by CacoPhoniA
Размер: макси(в процессе, 5/25)
Пейринг: heinoustuck!Дейв/kid!Джон, Роуз, другие
Жанр: даркфик, ангст, далее романтика
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: описания гниения заживо, насилие, вуайеризм
Краткое содержание: Дейв прячется в ветвях деревьев, наблюдая за детьми, играющими внизу. Он никогда не спускается к ним: крылья, когти, маска, намертво пристроченная к коже лица - все это весьма ограничивает возможности общения.

Однажды он видит Джона.

Heinoustuck!AU.

Глава 1: Изломанный

Ломаные линии городских зданий, серое от смога небо, чахлые и уже тронутые близкой осенью деревья. Унылое место с унылыми обитателями, и лишь тяжелый багровый закат слегка оживляет неприветливый пейзаж.
Чумная маска неестественно удлиняет лицо; по спинке грустно повисшего клюва стекают мутноватые капли, срываясь с острого кончика одна за другой и бесследно впитываясь в слой грязных изломанных перьев, устилающий дно гнезда.
Перьев, которые когда-то сияли рыжеватым золотом и несли легкое тело в небеса так же беззаботно, как ветер несет детский смех.
Перьев, которые теперь волочатся позади бесполезным и позорным шлейфом платья сбежавшей невесты. Он глубоко вонзает когти в грубо состеганный бархатный костюм, мешком висящий на тощем теле, но чувствует только безграничное отвращение. Да, это самое точное определение.
Отвратительный.
Его сделали из огрызков и объедков, стыдливо спрятав лицо под маской, и выбросили вон, гнить и ждать, пока из-под разлагающейся плоти не покажутся желтоватые хрупкие кости.
Вороны стали его лучшими друзьями; только вороны осмеливаются трогать подобную ему падаль.
Он разглядывает детей, копошащихся внизу, смотрит на их беззубые улыбки и тонкие ручки, слушает радостный смех. Воистину их родители не ценят того, что имеют – с болезненным интересом уткнувшись в свои гаджеты, они застыли на парковых скамейках неподвижными тенями, и плоть от плоти их бродит вокруг, беспризорная и бесцельная.
Каждая частица его существа требует слететь вниз из гнезда на вершине старого сикомора, встать рядом с этими детьми, встать с ними на равных. Может быть, им даже понравится прикосновение разлохмаченных перьев, когда он накроет кого-нибудь из них крылом.
Может быть, они не заметят ржавые пятна засохшей крови на кончике маски, надтреснутые грязные когти, запах гниющей плоти.
Может быть, они не разбегутся в страхе, когда он поприветствует их хриплым скрежещущим голосом.
Впрочем, он не настолько глуп.
Его появление осквернит их, заставит их увидеть всю погань реальности за пределами их веселого радужного мирка. Да, постепенно окружающий мир сам доберется до их кристально невинных умов, но это должно случиться в свое время и в своем месте. Не здесь. Не сейчас. Не из-за него.
Он наблюдает: наблюдает чужую радость и чужое горе, наблюдает за чужими жизнями, пропуская их сквозь себя жадно и без разбору.
Ночные тени – прекрасный союзник в этом деле, ставшем постепенно делом всей его жизни. Зависнув за приоткрытым окном, он смотрит, как молодая мать склоняется над ребенком; снаружи все еще царит душная городская жара, и ее рыжие волосы с отросшими корнями липнут к красному от перегрева и тревоги лицу. Она нетерпеливо сдувает выбившуюся из прически прядь, безуспешно укачивая захлебывающееся кашлем дитя.
В ее глазах застыла слепая жертвенность: она обожает своего малыша, но порой даже материнской любви недостаточно, чтобы отвести беду.
Ребенок кашляет чаще и громче, судорожно хватая крохотным ртом спертый воздух, и мать прижимает его к груди в последней попытке защитить от невидимого врага. Увы, ее усилия тщетны, и постепенно кашель стихает, сменяясь давящей тишиной близкой смерти.
Здесь больше не на что смотреть, и он снимается с места, оставляя уже не мать оплакивать потерю. Наблюдать за чужой кончиной всегда неприятно, сколько бы душ он уже не проводил в мир иной.
Дети уходят страшнее всего: беззащитные и невинные, они становятся самым горьким напоминанием о слепом могуществе старухи с косой.
Он вновь окунается во всепоглощающее одиночество, ставшее почти привычным, почти что одной из частей вечернего ритуала перед сном - потоптаться в гнезде, выбирая местечко поуютнее, вырвать очередное сломанное перо из крыла, почувствовать себя ужасно одиноким… уснуть.
В гнезде спрятано множество детских вещей, украдкой унесенных здесь и там: сломанные игрушки, обрывки одежды и пеленок, пух из старых подушек и одеял. Перебирая свои сокровища, он останавливается на полоске голубого флиса – небольшом куске детского одеяльца, уцелевшем после пожара в каком-то ныне заброшенном здании. Этот обрывок был последним, что осталось от прошлых хозяев жилища, и даже теперь далекие отголоски уютных запахов молока, шоколада и сухих трав касаются скрытого под маской носа. Когда он увидел эту вещицу – голубое пятнышко посреди почерневших обломков – что-то внутри него сломалось; он не мог не взять ее с собой. Когда-то это одеяльце держал в руках ребенок, держал так же, как он держит сейчас, и оно несло своему маленькому владельцу тепло и чувство безопасности, которые теперь совсем другое… существо столь безуспешно пытается возродить уже в своей душе.
Было ли у меня детство, думает он, осторожно поглаживая мягкую ткань длинными белыми пальцами, вывернутыми, чтобы уберечь это сокровище от гибельных когтей. Если закрыть глаза и попытаться увидеть хоть что-то из далекого размытого прошлого, то где-то в глубине можно найти странные образы – юноша, почти подросток, высокий и худощавый, с волосами оттенка теплого золота, голубые глаза где-то вдалеке и... Нежная звенящая музыка начинает играть где-то за спиной, и он настороженно оглядывается, только чтобы понять, что ее источник находится в его собственной голове.
Наверное, это и есть воспоминания, но разве не должны они приносить радость? Эти воспоминания приносят только головную и душевную боль.
Порыв холодного ветра ерошит крылья, унося с собой несколько перьев.
Однажды он допускает роковую ошибку в своем молчаливом изучении людей.
Это была девочка – маленькая и хрупкая, с глазами из того «воспоминания» на прелестном личике фарфоровой куклы. Она в полном одиночестве исследовала залитую вечерним солнцем аллею, и фиолетовый воздушный шарик с забавной рожицей рвался в небо из ее тонких пальчиков.
Она была воплощением невинности, и она была совсем одна.
Что-то с самого начала пошло не так во всей этой сцене. Неясная тревога вдруг сдавила горло: что-то не так.
«Не так» вдруг вывернул из-за угла, тощий и бледный, с холодными пустыми глазами на сухом лице и руками, будто созданными творить зло.
Девочка привлекла его внимание почти сразу: однажды заметив ее, он уже не отводил голодного взгляда. Насквозь фальшивая улыбка растянула его губы, и длиннопалая жадная рука протянулась, чтобы схватить этого юного ангела за плечо.
Паника охватила наблюдателя и передалась возбужденной дрожью пока что сложенным крыльям. Он уже видел таких людей – людей, которые просто не имели права жить в одном мире со столь чистыми созданиями.
Они начали удаляться в темноту: нежелание девочки идти было очевидным, намерения мужчины были еще более очевидны, и вдруг единственная мысль заполнила похоронным звоном его сознание:
Нет.
Девочка внезапно рванулась в сторону в безуспешной попытке убежать; расстояние приглушало звуки, но резкое движение мужской руки, тянущей ее вперед, говорило само за себя. Испуганная и подавленная, она все еще пыталась сопротивляться, и это разозлило мужчину: чутких ушей наблюдателя коснулся грубый возглас и сразу за ним – тонкий отчаянный крик.
Это был крик боли и страха, и наблюдатель сорвался со своего укромного места, не в силах больше оставаться безучастным. Он пронесся над землей с победным скрежещущим воплем, и острые когти обагрились чужой кровью.
Жизнь прохожего растеклась темной лужей по сухому асфальту; он тупо разглядывает рваную рану на чужом горле, чувствуя, как нервная дрожь вновь пробегает по крыльям, на этот раз – расслабляя неловко застывшие мышцы. Вот и все.
Дыхание вырывается из груди шумными толчками – для того, чтобы летать, нужна очень хорошо развитая грудная клетка, и сейчас легкие работают в полную силу, восстанавливаясь после мгновенного напряжения всего тела.
Тонкая красная струйка ползет по особо извилистой трещине и касается маленьких белых кроссовок. Новый крик вспарывает вечернюю тишину, и только тут он понимает, что здесь есть кто-то еще.
Он резко поворачивает голову на звук и упирается взглядом в широко открытые голубые глаза, буквально излучающие ужас. Юный ангел, только что познавший ужасы реального мира, смотрит на него, и слезы медленно стекают по ее искривленному в плаче лицу.
Девочка дрожит всем телом, судорожно всхлипывает и хлюпает носом. Он моляще тянется к ней, но застывает на месте, наткнувшись взглядом на испачканные красным когти. Когда он вновь поднимает голову, девочки уже нет рядом – ее крохотная фигурка стремительно удаляется вглубь аллеи, откуда уже доносятся встревоженные голоса взрослых.
Он поспешно взлетает, тяжело хлопая крыльями, и наблюдает за полицией уже с безопасной высоты ближайшего дерева.
Он заигрался. Кем он себя возомнил, ангелом-хранителем? Хорошо еще, если эту девочку теперь не начнут преследовать кошмары.
Какое-то странное чувство встает в горле горьким комком: наверное, это сожаление.
Теперь он всегда носит обрывок одеяльца с собой, надежно застегивая нагрудный карман, где уже лежит клочок фиолетовой резины от воздушного шарика. Это своеобразное напоминание о том, что он натворил, когда потерял контроль, и напоминание о том, что подобное никогда не должно повториться. Его законное место – безучастная ночная тьма.
Тьма окутывает его, и лишь эти осколки чужого детства проливают лучик света на сердце.
Он продолжает наблюдать за детскими играми, но уже без былого интереса и страсти. Дети все еще прекрасны и невинны, но теперь нельзя даже думать о том, чтобы спуститься к ним. Эти фантазии опасны, и он загоняет их в самые дальние уголки сознания, где они больше никому не смогут навредить.
Только когда парк окутывают морозные осенние сумерки и даже самые стойкие завсегдатаи детской площадки исчезают за воротами, он осторожно, стараясь не хлопать крыльями слишком громко, планирует вниз. Когда-то давно он подслушал разговор о настоящей зиме: времени, когда даже выйти на улицу без теплой одежды равняется самоубийству. Иногда он думает, что неплохо было бы увидеть высокие сугробы и поиграть в снежки; сейчас он лишь безуспешно ерошит перья и пытается сохранить хоть какие-то крохи тепла, натягивая на плечи старый бархатный костюм, но лишь оставляет очередную дыру от когтей прямо на плече.
Иногда дети забывают здесь что-нибудь – старый полусдутый мяч, раскрашенную фломастерами полулысую куклу, одинокую варежку или формочку для песка.
В этот раз на его попечение кто-то оставил настоящее сокровище: небольшую тонкую книжку с яркими иллюстрациями и старательно обгрызенным кем-то уголком переплета. На обложке изображена прелестная девушка с розой в волосах, нежно прильнувшая к огромному и нескладному мохнатому существу. Изящными золотыми буквами над картинкой выведено название: «Красавица и чудовище».
На самом деле ему вовсе не стоило даже прикасаться к этой вещи. Матери часто поучали своих детей, что чужое брать нельзя, а если уж взял – то нужно поиграть и вернуть. Наверное, именно это и нужно сделать, и сделать прямо сейчас, пока какой-нибудь запоздалый прохожий не решил срезать путь через темную аллею.
Однако любопытство все же пересиливает, и он аккуратно подцепляет обложку когтями.
Прочитав последнее предложение – «…и жили долго и счастливо», он неверяще мотает головой и пробегает его глазами еще несколько раз в надежде, что вместо этого классического финала появится какой-нибудь другой, более похожий на правду.
Красавица полюбила Чудовище, и эта любовь помогла ему вновь стать человеком. А что же дальше? Это не мог быть конец, где-то определенно скрыт подвох, иначе вся история кажется слишком слащавой и нереалистичной. Да, наверное, детям как раз такое и нужно, но настолько перегибать палку, показывая им откровенную ложь?
Он размышляет над этим так долго, что руки окончательно немеют от холода; отложив книгу обратно на скамейку, он дует на пальцы, случайно царапает себе нос когтем и вдруг думает, что стоило бы написать на этих страницах хоть толику правды, пусть даже никакой возможности сделать это у него сейчас нет. Жить долго и счастливо невозможно, и сама жизнь постоянно ставит даже самым счастливым из людей палки в колеса.
Он оставляет в книге помятое перо, старательно заляпав грязью и сукровицей последнюю страницу. Может быть, отец или мать малыша, что забыл эту вещь, найдут это маленькое послание и поймут, что делают что-то не так.
На следующее утро он наблюдает, как маленький мальчик с веселым воплем подбирает книгу, открывает ее и недоуменно морщится, увидев, что сказка испорчена. Впрочем, это выражение не задерживается на его улыбчивой мордочке надолго, да и сам он вскоре забывает о находке.
Глаза у него удивительного сапфирового цвета; когда он смеется, а делает он это почти постоянно, они сверкают из-под нестриженой лохматой челки, как настоящие драгоценные камни. Это зрелище смущает и тревожит наблюдателя: какая-то воронья часть его натуры неистово желает забрать эти прекрасные сверкающие штучки себе, прижать к сердцу и спрятать в карман к остальным сокровищам. Однажды он ловит себя на мысли, что готов выцарапать мальчику глаза, наброситься на него с когтями, выцарапать и забрать их, чтобы они светили своей наивной радостью только ему.
С испуганным карканьем он снимается с места и бросается в сгущающиеся сумерки, забиваясь в привычно неуютное гнездо и боясь даже выглянуть. Он боится признаться даже себе, но дело не только и не столько в манящем блеске глаз. Много лет он смотрел на детей, наслаждаясь их радостью и довольствуясь лишь далекими отголосками их семейного тепла; этот же мальчик будит какие-то другие желания, незнакомые и поэтому страшные.
Мальчишка красив настолько, что и сам похож на картинку из сказки: невозможно, нечеловечески яркие глаза, фарфоровая кожа, чуть припудренная бледными веснушками, звонкий голос, обещающий со временем стать прекрасным баритоном.
Веснушки… кто-то называл их «поцелуями ангелов».
Нет, нет, об этом нельзя даже думать. Одиночество – его стезя и единственная возможность хоть как-то жить, не привлекая к себе особого внимания. Да и к тому же, мальчик еще слишком мал.
Даже если он и не перепугается до смерти при одном его виде, то уж точно заскучает, поняв, насколько он жалкое существо. В конце концов, он поймет, что хочет обратно к родителям и друзьям, обратно в свой привычный мир.
Возможно, мальчишка даже заплачет и разобьет этим его сердце окончательно. Ну, или то, что от него осталось.
Нельзя причинять людям никакого вреда, и тем более – таким людям, как этот малыш.
Нельзя желать невозможного.
Он сворачивается в комок, зарываясь в слой палых листьев на дне гнезда, и плотно зажмуривает глаза, прикрыв их руками для верности. Возможно, опасная близость когтей к дырам в маске отгонит ненужные мысли, и он наконец сможет уснуть.

Глава 2: Неправильный

Бессмысленно и опасно мечтать о невозможном.
Нельзя позволить этим жутким новым желаниям взять верх.
Нужно сдерживать себя, и, боже, как же это сложно. Иногда он забывается настолько, что лишь боль в намертво вцепившихся в ветви дерева пальцах, содранные при невольном рывке вперед когти и случайный взгляд на падающие вниз кусочки коры слегка проясняют разум. Мальчишка принадлежит только самому себе; у Дейва нет никакого права даже смотреть, но вовремя вспомнить об этом с каждым разом становится все труднее.
Мальчика зовут Джон. Красивое имя, короткое и легкое: когда он произносит его по ночам, прижимая к щеке стыдливо стащенную варежку, то изрезанные грубыми стежками губы почти не болят. Он так давно не разговаривал вслух, что почти забыл, как это делается, но «Джон» слетает с языка будто само собой.
Он знает, что не должен этого делать, не должен наблюдать так пристально, рискуя попасться на глаза взрослым, не должен придумывать себе оправдания, чтобы еще раз взглянуть на мальчишку, не должен вслушиваться в детские голоса снизу, ожидая, когда прозвучит его звонкий смех. Знает, но не может прекратить.
Джон. Он часто слышит это имя, когда отец одергивает расшалившегося мальчика или зовет его домой. Наверное, у них свой загородный дом, просторный и светлый – отец Джона не выглядит настолько бедным, чтобы снимать квартиру в городе.
Пока что он не решался проследовать за ними и узнать это наверняка. Он боится, что не удержит свои чувства в узде, пока будет прятаться среди деревьев, низких вонючих крыш и фонарных столбов; боится, что разумная осторожность уступит место охотничьему инстинкту; боится налететь на взрослого, сбивая его с ног, боится выхватить Джона из его рук и унести с собой, чтобы…
Нет, нет, нет.
Нельзя, нельзя даже думать об этом!
В конце концов, отец Джона недостоин этого горя. Даже отец у него в чем-то особенный, в чем-то лучше большинства безучастных теней на скамейках возле площадки, измученных работой и своими взрослыми делами. Он действительно осознает, какое сокровище волей судьбы досталось его семье, и отражение беззубой улыбки малыша неизменно освещает и его строгое сухое лицо. Он любит своего сына до умопомрачения, и это видно по цепкому взгляду электрически синих глаз, которым он провожает каждое движение Джона.
Он просто светится от счастья, которое дарит ему присутствие сына, и Дейв нестерпимо завидует ему.
Зависть – единственное, что ему остается. Этого мальчика любят, он счастлив и живет абсолютно нормальной жизнью. Зачем разрушать эту прекрасную семью ради собственного мимолетного удовольствия?
Как-то он услышал, что Джон мечтает стать комедиантом. Что ж, он наверняка им станет, и его шутки будут помнить столетия спустя. Это тот путь, которого он достоин, та вечная слава, что отмечает лишь лучших из людей. Зачем ему рушить свое будущее своими же руками, общаясь с существом, которое похоже на оживший кадр из фильма ужасов?
Нет, нельзя даже пытаться приблизиться к нему, как бы это ни было мучительно. Джон останется неприкосновенным, даже если это будет означать смерть для самого Дейва. Скорее всего, так и будет – от одной мысли о разлуке сердце разрывается отнюдь не фигурально.
Впрочем, ему все равно. Он и без того прожил уже слишком долго, чтобы сохранить хоть каплю инстинкта самосохранения, но и не настолько долго, чтобы разучиться тосковать.
Он плачет, сжавшись в углу гнезда и закрываясь крылом от первых лучей рассвета, но слезы не приносят облегчения. Напротив, они лишь добавляют боли, теперь уже физической. Скорее всего, слезы у него самые обычные, но, когда они попадают в царапины и язвы на щеках, кажется, что на лицо капают едкой кислотой. Если потереть глаза – естественная реакция любого человека, - то ранки только начнут зудеть еще больше, но вспоминает об этом он всякий раз слишком поздно, только когда оставляет на щеке новую жгучую царапину и замечает кровь, стекающую на и без того грязный пуховой воротник. Не сдержавшись, он скулит от боли, врезаясь когтями в истерзанную кору дерева, и из мелко дрожащих крыльев от неловкого движения выпадает несколько перьев.
В конце концов он перестает сопротивляться рыданиям и зажмуривается, надеясь, что мучения закончатся вместе со слезами. Он не плакал уже много месяцев, а, может, и целый год – он вообще плачет лишь несколько раз в году, когда постоянно сопровождающая его головная боль становится совершенно невыносимой. В последний раз мигрень оказалась настолько сильной, что он несколько дней пролежал в гнезде, почти не двигаясь: даже от попыток моргнуть ему чудилось, будто тысячи крохотных сверл врезаются прямо в мозг и уходят все глубже.
Впрочем, даже это можно было бы пережить, если бы не голоса. Голоса, шепчущие отвратительные вещи вперемешку со сладкими речами, голоса, говорящие все вместе и вразнобой, голоса, никогда не затихающие полностью.
Однажды голоса посоветовали выколоть самому себе глаза, если ему так уж не нравится собственная внешность; голоса настаивали так яростно и уговаривали так долго, что он почти поверил им. Только кровь из разорванного века образумила его, окрасив мир алым.
Слезы бесцветны, но застилают взор ничуть не хуже тех жутких кровавых капель.
Слезы бесполезны, но в той же мере бесполезно и их отсутствие.
Ни горький плач, ни веселый смех, ни маска безразличия не приблизят его к Джону, не позволят тонким детским рукам обнять тощие плечи, не заставят высокий звонкий голос звучать сочувственно или нежно.
Он знает причину рыданий, сотрясающих тело уродливыми спазмами. Он слишком долго был одинок, одиночество въелось в него и отравило изнутри, но желание обладать Джоном оказалось сильнее, и теперь он плачет, чувствуя, как старательно выстроенная стена отчуждения рушится под этим натиском.
Он отдал бы что угодно, лишь бы мальчик принадлежал только ему.
Каждый день он наблюдает за Джоном, и с каждым днем скверна внутри него проникает все глубже. Он уже не думает об отце мальчика, не думает и о его собственных чувствах; его душа горит лишь одним желанием.
Когда-то дети приходили в его сны, чтобы наполнить их теплом - улыбками, нежным звенящим смехом, цветами в тонких ручках и крепкими неуклюжими объятиями. Он принимал эти маленькие дары с благодарностью, ничего не прося взамен, и был рад уже тому, что не одинок.
Теперь его сны нельзя назвать иначе, чем кошмарами.
Теперь по ночам к нему приходит Джон - приходит, соткавшись из тьмы вокруг, вплетает свои длинные пальцы в сжатые когтистые кулаки, прижимается острым подбородком к груди и смотрит снизу вверх, доверчиво и бесконечно любяще, будто не замечая болезней и ран, терзающих и без того уродливое тело. Он приподнимает маску - совсем немного, чтобы не причинить еще больше боли, - и касается мягкими губами застарелых шрамов на щеках, щекочет носом шею, стирает сочащуюся из царапин сукровицу уголком рукава; в его глазах лишь бесконечное терпение и забота, чистые, ничем не оскверненные. Потом он пригибает к себе нелепо оттопыренное крыло и принимается разбирать грязные перья, безжалостно выдергивая сломанные и безнадежно слипшиеся огрызки; Дейв выглядывает за край гнезда и следит глазами за медленно планирующими к земле черными пятнышками.
Прекрасный, удивительный сон. Ровно до того момента, пока он не заканчивается.
Ты монстр, Дейв, говорит он себе. Не только снаружи, но и внутри.
Ты даже хуже того ублюдка, что пытался украсть невинность маленькой девочки.
Ты испорчен настолько, что посмел помыслить о... любви? Любви к столь юному созданию?
Но любовь ли это на самом деле? По вечерам маленьких обитателей детской площадки сменяли ищущие уединения взрослые, и то, чем они занимались в полутьме, назвать любовью можно было лишь с большой натяжкой. Слюнявые поцелуи, жадные ищущие объятия, сдавленные стоны и тяжелые движения негибких, застывших в одной позе тел... Неужели это и есть любовь, неужели этого он втайне хочет от Джона?
Нет, ему противна даже мысль о подобной пошлости. Он просто хочет взять мальчика за руку, обнять, зарываясь носом в пахнущие травами и солнцем волосы, взять его в полет и показать ему небо. Пусть его глаза раскроются от изумления, пусть он засмеется, увидев, каким незначительным все выглядит с высоты, но никогда, ни в коем случае не сможет он испугаться, загрустить или почувствовать отвращение.
Никакое зло не коснулось бы Джона, пока он с ним, никакая тяжелая дума не исказила бы тонкие черты детского лица.
Никакое... кроме него самого, крылатого демона из ада.
Демона, жадно впитывающего глазами каждое движение ни о чем не подозревающего человеческого мальчика.
Демона, что больше всего на свете хотел защитить свою жертву, но требовал взамен ее свободу воли.
По щеке скатилась очередная слеза, обожгла свежую царапину: нельзя.
Если бы только у него была хоть капля силы воли.
Да, он действительно демон и заслуживает лишь смерти в адском пламени; ах, если бы только это было возможно. Он уже пытался: пытался раздирать тело когтями, чтобы истечь кровью, пытался бросаться с самых высоких зданий со сложенными крыльями, чтобы расплющиться об асфальт внизу бесформенным пятном, пытался забраться в горящий дом и закрыться там.
Раз за разом он выживал. Раз за разом - харкал кровью и вправлял сломанные кости, выбивал еще не лопнувшие от жара окна собственным телом и катался по земле, сбивая пламя, спешно бинтовал длинные, сразу вспухающие тяжелыми каплями порезы...
Возможно, он уже в аду, просто еще не осознал этого.
Видеть перед собой идеал, желать его бесконечно жадно и одновременно понимать, что цель никогда не станет даже чуточку ближе - это ли не испытание второго круга?
Когда-то сам Люцифер был ангелом. Джон был Люцифером для Дейва, властителем и главным лицом его личного ада - и ангелом для всех остальных.
Джон пытал его самой изощренной из всех пыток - пыткой неприкосновенности, и, наверное, он заслужил это сполна.

Глава 3: Отцы и дети

Время летит незаметно: Джон растет физически, но душой остается все тем же прекрасным ребенком, Дейв же... Скажем так, отношения со временем у Дейва крайне натянутые, и далеко не в пользу собственно времени.
Все эти годы Дейв не смеет даже намекнуть о своем молчаливом присутствии; да, за все эти годы он ни разу не потерял контроль, но с каждым новым днем его уверенность в себе тает все быстрее.
Он уже привык называть Джона «ангелом»; привык изредка позволять себе добавить к этому титулу «мой»; привык просчитывать каждое движение, чтобы шуршание в ветвях деревьев списывали на обычных птиц. Все это помогает лишь на минуту, десять, час: ночами же Дейв превращается в бешеный комок боли и одиночества, неуправляемый настолько, что недавно он начал связывать себе крылья перед сном найденным на какой-то помойке обрывком веревки. Самоконтроль — далеко не его конек; возможно, улететь отсюда куда-нибудь очень далеко и больше никогда не возвращаться было бы наилучшим решением, но даже простая мысль об этом доводит его до тихой истерики.
Боль исчезает только тогда, когда Джон рядом: играет с другими детьми, читает книжку на скамейке, просто лежит на траве, жмурясь и улыбаясь на солнце... Только тогда можно забыть про висящие грязным мешком крылья, про сводящие с ума язвы на теле, про постоянный привкус крови на изодранных губах. Можно на несколько секунд почувствовать себя одним из тех детей, за кем он раньше наблюдал со столь пламенной страстью — подвижным, любопытным, нетерпеливым, и даже пробегающая по лицу тень улыбки почти не отзывается застарелой болью.
Он уже почти забыл о тех детях: его внимание теперь намертво приковано к Джону, и только к нему.
На седьмой день рождения сына отец Джона готовит великолепный торт. Когда мальчик без особого энтузиазма уничтожает угощение вместе с двумя своими лучшими друзьями, внутри оказывается бережно упакованная коробка с игрушечной машинкой, и невозможно широкую улыбку на его лице не портит даже размазанная по щекам глазурь. Эти сладкие пятна так и хочется стереть, осторожно коснувшись нежной кожи, а может быть, даже и слизнуть украдкой остатки лакомства…
Но делать этого нельзя, и Дейв лишь нервно сглатывает и снимается с места, заметив сосредоточенный синий взгляд, направленный прямо на него.
Впрочем, в некоторых моментах отец Джона определенно перегибал палку, поглощенный тревогой: даже когда его сыну исполнилось девять, тот крайне редко выбирался за пределы родного района без присмотра. По вечерам, когда Джону приходилось откликаться на родительский зов домой намного раньше, чем прочим сверстникам, мальчик часто сидел в гостиной, не включая верхний свет, и смотрел на улицу. Иногда они с отцом зажигали свечи, и в их неровном свете лицо Джона казалось вырезанным из мрамора… но лишь до тех пор, пока напряженные морщинки не пересекали прекрасный лоб.
Со временем эти вечерние посиделки стали своебразной традицией: Джон с чашкой кофе, уютно устроившийся в потертом кожаном кресле в углу, его отец с газетой у камина, трепещущий огонек свечи… И Дейв, буквально приклеившийся к наружной стене, боящийся высунуться в окно чуть дальше и выдать свое присутствие лишним движением.
Дейву приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы иметь возможность и дальше наблюдать за Джоном, но его отца не могли обмануть даже самые изощренные из уловок. Порой он подрывался из кресла, бросался к окну и долго вглядывался в ночную темноту; Дейв в это время нервно дрожал среди ветвей дерева во дворе, закрываясь крыльями и надеясь лишь на то, что из них не посыплются перья в самый неподходящий момент. Если же это все-таки случалось, он мог лишь молиться, что они достаточно похожи на падающие листья… и что падающие листья в конце весны – вполне нормальное явление.
Каждую ночь около трех отец приходил в комнату Джона: поправлял одеяло, гладил растрепавшиеся во сне волосы, проверял, достаточно ли плотно закрыто окно, а затем застывал неподвижной тенью, опираясь о подоконник и напряженно всматриваясь в предрассветные сумерки. Десять минут, двадцать, полчаса – с каждым разом он все позже отрывался от окна, чтобы поцеловать сына на прощание и тихо уйти, стараясь не скрипеть дверью. Дверь, впрочем, все равно скрипела, и, только услышав этот звук, Дейв мог расслабиться и вновь прильнуть к стеклу.
Перед уходом отец всегда оглядывался: быстро, украдкой, надеясь поймать неизвестного злоумышленника на горяченьком, и в такие моменты его глаза вспыхивали непривычной злостью вперемешку с разочарованием. В такие моменты из глубины души нежного любящего отца выглядывал зверь, защищающий логово.
Зверь знал, что его отпрыск в опасности, он готов был оберегать его любой ценой, и это пугало Дейва.
Нет, он не боялся отца, не боялся быть пойманным, не боялся оружия; его пугала лишь перспектива однажды подлететь к этому окну и увидеть за стеклом пустоту нежилого дома.
Черт с ним, с отцом; пусть хоть на Эверест лезет и прыгает оттуда, но остаться без Джона…
Если бы они хоть намеком, планом дали понять, что собираются переехать, у Дейва не осталось бы выбора. Джон останется здесь, с ним, хочет он этого или нет. Он и без того слишком долго контролировал себя.
Конечно, Джон не согласится. Конечно, он будет вырываться, будет кричать и плакать. О, как он будет плакать, ведь никто в здравом уме не захочет добровольно оставаться в компании жуткого крылатого монстра. Глаза его наполнятся слезами, потускнеют и потемнеют, растеряв всю радость, что раньше плескалась в них морем светящихся искр. Дейв ничего не сможет с этим поделать, ведь кто он вообще такой, чтобы успокаивать плачущих мальчиков?
И даже если у него получится, даже если он унесет Джона и спрячет его так, чтобы никто другой не отнял это сокровище, то сам Джон наверняка попытается сбежать.
Он наверняка сбежит, и от этого у Дейва в прямом смысле разорвется сердце, но может случиться и намного, намного более жуткая вещь.
Джон попытается сбежать и погибнет – он ведь все еще ребенок, ведомый лишь отвращением и ужасом, ребенок, который за всю свою жизнь не выходил дальше школьных ворот.
Если Джон умрет, то в ту же секунду Дейв последует за ним. Естественно, мальчик попадет в рай, он не сделал ничего, чтобы заслужить муки ада, и Дейв последует за ним до самых райских ворот и чуть дальше, пока апостолы не поймают его за шкирку и не пнут под зад прямо в преисподнюю, как нашкодившего пса. И все же он не отпустит его одного, не оставит его во тьме – или в свете, если уж на то пошло.
Он останется с Джоном навсегда, до самой смерти и после нее.

Глава 4: Перо

Джон бездумно разглядывает свои ладони и крутит в пальцах перо. Оно совсем не похоже на голубиные или галочьи перья, которые он собирал, когда в шесть лет загорелся идеей сделать убор вождя индейцев. Иссиня-черное и грязное, с обломанными щетинками, перо чуть ли не крошится в руках, а на коже после него остаются странные вязкие следы.
Оно очень странное, но этим оно и понравилось Джону, и он аккуратно пристраивает его на полочку с арлекинами над столом, которую несколько дней назад приладил отец. Не удержавшись, он корчит рожицу одной из фигурок; та никак не реагирует, продолжая высокомерно разглядывать мальчика с высоты, и в наказание он закрывает ей лицо пером.
По крайней мере, теперь в этой комнате появится что-то действительно классное.
Перо появилось ночью, около трех часов. Батя к тому времени уже успел побывать в комнате – Джон мог понять это по лучику света из коридора, пробивающемуся из-под полуоткрытой двери; свет мешал спать, и ему это не нравилось. Он всегда просыпался, почуяв чужое присутствие, но никогда не показывал этого. Это был своего рода успокаивающий ритуал – мягкая рука на голове, какие-то неразличимые, но определенно ласковые слова, мимолетный отголосок табачного аромата из трубки в кармане рубашки… Странным казалось лишь то, что после этого батя всегда зависал у окна чуть ли не на полчаса. Что там вообще можно разглядеть, в такую-то темень?
Видимо, что-то все же там было, и батю это злило: он хмурился, закусывал мундштук незажженной трубки, а когда наконец отворачивался от окна, то казался совсем другим, постаревшим и даже немного пугающим.
Джона, впрочем, это совершенно не смущало: батя всегда был немного странным.
Вчера он посмотрел на часы, прежде чем уйти, и устало улыбнулся, увидев на дисплее 3:33. Когда-то он объяснил Джону, что такие цифры приносят удачу, и в это время можно даже загадать желание, которое обязательно исполнится. Как обычно, он на секунду замер в дверях, в последний раз оглянулся и наконец отправился к себе, и ступеньки лестницы привычно заскрипели под его тяжелыми шагами.
Дождавшись, пока скрип раздастся в третий раз, Джон облегченно выдохнул и вытянулся на постели, в очередной раз пересчитывая светящиеся звездочки на потолке. Одна из них почти отклеилась, из пятиконечной превратившись в обычный треугольник; это неприятно царапало глаз и не давало заснуть весь вечер. На секунду он задумался, не разбудить ли батю, чтобы тот разрешил это недоразумение, но все же решил дать ему отдохнуть.
Отец и без того как-то сдал в последнее время: нет, с сыном он общался так же, как и раньше, улыбался и смеялся, но иногда он вдруг оборачивался без причины, нервно обшаривая глазами улицу, или надолго задумывался, глядя в пустоту, пока Джон его не одергивал. Наверное, он просто слишком много работает, вздохнул Джон и повернулся в сторону окна.
Батя забыл опустить жалюзи, и уже слегка надкусанная луна заливала своим неверным светом комнату, бросая на пол причудливую тень от старого дуба во дворе. Легкий ветерок шевелил листья дерева, и только их едва слышный бумажный шелест нарушал тишину. Иногда листья не выдерживали порывов ветра, срывались с ветвей и устремлялись к земле, причудливо кувыркаясь и сплетаясь.
Мимо окна красивой спиралью проплыл особо крупный лист, и Джон вдруг снова подумал об отце. Ветер играл с листьями так же, как отец порой играл с трубкой, выпуская дым то идеально круглыми плотным кольцами, то тщательно отмеренными облачками. Дым вился и закручивался в фантастические фигуры, и комната становилась похожа на туманное логово, полное загадок и тайн. Мальчик улыбнулся этому воспоминанию, зевнул и поплотнее закутался в одеяло.
Он продолжал смотреть в окно, поджидая новые листья, пока глаза не начали слипаться в предвкушении близкого сна. Моргание не решило эту проблему, напротив – веки тяжелели все больше, и в конце концов Джон решил не открывать их вовсе.
Далекие отголоски увиденного ранее все еще вспыхивали где-то на изнанке сознания, но постепенно угасли и они; реальность как будто плыла, и Джон не сразу понял, что негромкий стук доносится снаружи, а не мерещится ему в сонном мороке.
Стук повторился, чуть громче и настойчивее, и он с ворчанием натянул одеяло на голову: ну что там такое? Впрочем, это ничуть не смутило ночного гостя – он стучал и стучал, пока наконец что-то увесистое не грохнуло прямо по стеклу, заставив Джона подпрыгнуть от испуга. Кажется, этот дятел добился своего: с трудом напялив очки, Джон увидел, что защитная сетка на окне порвана и болтается клочьями. Ветви дерева во дворе тряслись и изгибались, как будто какое-то большое существо только что в панике спрыгнуло оттуда; откуда-то издалека доносилось удаляющееся хлопанье крыльев, но это могли быть просто вспугнутые голуби.
Обрывки сетки хлопали на ветру, и что-то небольшое и легкое, застрявшее в форточке, с неприятным звуком царапало стекло.
Джон застыл на месте, напряженно вслушиваясь в тишину дома. Батя наверняка должен был уже прибежать на стук, но, видимо, это его не разбудило; может быть, нужно самому его позвать? Он столько раз предупреждал, что нельзя ходить с чужими, что чужие могут унести Джона насовсем, могут даже убить или сделать еще что похуже… Что – или кто – стучало в окно и было ли это тем самым чужим?
По спине скатилась струйка пота, а сердце тревожно забилось, когда он представил, как из окна выпрыгивает какая-нибудь мерзкая тварь. Во всяких ужастиках, которые батя вечно не давал досмотреть до конца, все именно так и выглядело; впрочем, из тех же ужастиков Джон помнил, что мерзкие твари бессильны навредить ему, пока он сам не впустил кого-нибудь из них в дом.
Он подождал еще некоторое время, и, когда никаких новых участников действия, будь то батя или мерзкая тварь, не появилось, осторожно спустил одну ногу с кровати, готовый тут же отдернуть ее обратно при первых признаках опасности. Нога уверенно оперлась о знакомый прохладный пол, и, чуть ободренный этим, Джон поспешно выполз из-под одеяла полностью.
Не отрывая глаз от окна, он осторожно обошел комнату, пытаясь выглянуть как можно дальше на улицу, не выдавая при этом своего присутствия.
Справа почти весь обзор закрывали ветви дерева; батя все собирался их обрезать, но постоянно забывал, и теперь это сыграло с Джоном злую шутку. Слева же открывался привычный вид во двор.
В целом все было совершенно нормально, за исключением разорванной сетки на окне и большого пера, все еще болтавшегося между стеклом и рамой.
Воровато оглянувшись, Джон встал коленями на подоконник, открыл форточку и поймал почти улетевшее перо на полпути. Зажав его в кулаке, он как мог прикрыл окно другой рукой и вернулся в постель, где и разглядел находку получше.
Перо пахло железом и немного гарью, а с его кончика сочилась какая-то неприятная жидкость; поколебавшись немного, Джон все же сунул его под подушку и на удивление быстро уснул.

*
- …Понимаешь, Роуз? Я даже не знаю, что это было, но было это очень странно! – возбужденно размахивая руками, Джон пытается растолковать своей лучшей подруге Роуз Лалонд, что ночное происшествие определенно достойно ее высокого внимания. Она, впрочем, явно отдает предпочтение новой книге о Гарри Поттере, от которой в последние пару дней не отрывается ни на секунду. Заложив книгу пальцем, она внимательно разглядывает Джона, слегка улыбаясь тщательно накрашенными губами; на самом деле ей явно рановато краситься, но это уж точно не имеет никакого отношения к личным проблемам ее друзей. А вот сама Роуз – очень даже имеет; можно даже сказать, что ни одна личная проблема ее друзей не обходится без ее мудрых советов и аналитических выкладок.
- Может быть, тебе все это приснилось, ммм? – наконец спрашивает она, перебивая Джона на полуслове, и тот разочарованно вздыхает:
- Да я не знаю, но перо точно было наяву. Оно у меня с собой, хочешь, покажу?
Не дожидаясь ответа, он запускает руку в рюкзак и выуживает оттуда полиэтиленовый файл с сегодняшним докладом по биологии, между страниц которого болтается то самое перо. По лицу Роуз пробегает тень заинтересованности: она наконец откладывает книгу в сторону и осторожно подцепляет улику кончиками пальцев.
- Насколько я могу судить, это перо принадлежит вороне. Очень старой и грязной вороне, конечно, но биологический вид определенно тот.
- А тут вороны разве живут вообще?
- Скажем так, это не эндемичный вид для нашей местности, но какой-нибудь отщепенец вполне мог залететь к тебе в окно, если, конечно…
Джон корчит рожу и картинно закрывается руками, прерывая ее рассуждения:
- О нет, только не это! Роуз Лалонд применяет атаку длинными непонятными словами! Это супер-эффективно!
Роуз понимающе улыбается, возвращает перо на законное место и вновь открывает книгу. Прежде чем перевернуть страницу, она слюнит палец и вдруг застывает, нервно покусывая и без того изрядно облупившийся черный лак. Ее взгляд рассеянно перескакивает с предмета на предмет и наконец останавливается на файле в руках Джона; он не торопит ее, потому что знает, что за такими странными моментами всегда следует какой-нибудь совершенно гениальный вывод.
- Джон, так что там случилось с окном?
- Сетка порвалась, а что?
- А насколько большие вообще бывают вороны?
- Ну кто тут у нас умный, ты или я?
- Ладно, а дыра в сетке большая была?
- Ну… Ну да, она вообще на клочки порвалась, а окно у меня очень даже немаленькое.
Она что-то неразборчиво бормочет, невидяще глядя в текст книги. Роуз вообще очень редко моргает, но сейчас она будто вовсе забыла, что это нужно делать; с ней бывает такое, и порой это даже пугает Джона, но Роуз есть Роуз. Если ей так нравится, то почему бы и нет?
Наконец она закрывает глаза, глубоко вздыхает и переворачивает страницу.
- Да, большая была ворона, должно быть.

Глава 5: Колебания

Осторожным, почти ласкающим движением Джон дотронулся до пера, коснулся его и не отдернул руки, когда застарелая грязь запятнала нежную кожу.
Зачем-то ему понадобилась эта отвратительная частица Дейва; частица, въевшаяся теперь в подушечки его тонких бледных пальцев вместе с каплей крови, оставшейся на острие. Может быть, это был лишь мимолетный интерес. Может быть, Джон выбросит его сразу, как только проснется, а может, спрячет куда-нибудь к не менее интересным диковинкам, которых полно у любого мальчишки его возраста; впрочем, дальнейшая судьба пера Дейва не интересовала вовсе.
Крыло слегка побаливает там, где он ободрал его об сетку окна Джона; отсутствие перьев откликается во всем теле легкой болезненно-приятной пульсацией. Можно закрыть глаза и представить, что это Джон поглаживает крыло, пусть и не имея возможности вылечить, но пытаясь хотя бы облегчить боль. От одной мысли об этом сердце начинает биться сильнее; Дейв глубоко вздыхает, снова чувствуя привычный металлический привкус на губах, и в очередной раз прокручивает в голове ночное происшествие.
В последнее время отец Джона все чаще и дольше оставался в спальне сына по ночам. Он знал, что за мальчиком наблюдают, не знал, чего ожидать от наблюдателя, и поэтому защищался нападением: однажды он даже принес с собой фонарик и долго водил лучом по двору, высунувшись из окна чуть ли не по пояс. Дейв это время переждал на крыше, цепляясь неуклюжими лапами за черепицу и боясь лишний раз шелохнуться, чтобы не выдать себя. Со временем, впрочем, преимущество в этом молчаливом противостоянии постепенно перешло к Дейву — людям все-таки нужно спать по ночам, и долго в таком режиме мужчина протянуть не мог.
Этой ночью, однако, он пересилил себя и стоял у окна даже дольше обычного, раз за разом с растущей яростью набивая трубку, но к середине ночи все-таки сдался и спустился вниз; отсчитав про себя три раза по пять — примерно столько времени занимал спуск по лестнице этого дома — Дейв спорхнул с дерева, с которым уже почти сросся за все это время, и прильнул к окну.
Видимо, он был неловок, и какой-то шум все же донесся до ушей Джона даже сквозь стекло; мальчик приподнял голову и огляделся, близоруко щуря глаза. Заметив на часах одинаковые цифры, Джон улыбнулся, и вместе с ним улыбнулся Дейв: ах, как чудесно он выглядел в лунном свете, растрепанный и доверчиво-сонный!
Дейв чуть переступил затекшими ногами, и ветка предательски хрустнула под его весом. Джон тут же обернулся к окну, испуганно вглядываясь в ночной полумрак; его глаза сверкнули знакомым отцовским оттенком, поймав неверный свет луны, и Дейв забылся, Дейв потянулся вперед, Дейв позволил себе думать, что эти глаза — для него...
Дейв забылся всего на секунду, и эта секунда стала решающей.
Ветка хрустнула вновь, ломаясь на этот раз уже окончательно, и рухнула вниз, унося с собой и своего наездника. Не ожидавший такой подлости Дейв панически вцепился в первое, что попалось под руку в поисках вдруг исчезнувшей опоры, и этим первым оказалась оконная сетка; звук рвущейся ткани испугал его еще больше, и с глухим карканьем он взлетел свечкой вверх, больно проехавшись крылом по стене.
Луна ослепила его на мгновение, и когда он обернулся, чтобы взглянуть на дом с высоты, то увидел лишь крепко сжатый детский кулачок, уже исчезающий в открытой форточке. Форточка раньше была закрыта, это он помнил точно; пара перьев из крыла остались в обрывках сетки, это он чувствовал по нарастающей боли у левых маховых.
Боль у левых маховых до сих пор не прошла; более того, она разрастается и пульсирует, предвещая скорое воспаление, но Дейв наслаждается этим ощущением, потому что оно напоминает ему о Джоне. Ему кажется, что вместе с лихорадкой по телу растекается чистое, ничем не замутненное счастье, и это чувство настолько новое, настолько непривычное, что он не может вспомнить, ощущал ли раньше хоть что-нибудь похожее. Он поворачивается на бок, пригибая к себе больное крыло, и вытягивает из нагрудного кармана старый обрывок одеяльца.
Одеяльце когда-то было пастельно-голубым, нежного, истинно детского оттенка.
У Джона глаза темнее и ярче.
Дейв гладит мягкую ткань когтем и понимает, что улыбается, только когда губы снова начинают болеть.
Поздно ночью, хотя это время с тем же успехом может быть и ранним утром, он решается вернуться к резиденции Эгбертов. В доме темно; наверное, не заметив никаких признаков чужого присутствия, отец Джона ушел спать раньше обычного, оставив сына в полной власти Дейва. Что ж, спасибо ему за это, ведь теперь Дейв может наблюдать за мальчиком без боязни быть увиденным и отвергнутым.
И все-таки осторожность соблюдать не помешает. Он опускается на другую ветку взамен сломанной, чуть ближе к заветному окну(и к опасности), ухитрившись не издать ни звука, и крепко вцепляется когтями в кору, проверяя новый насест на прочность. Однажды ошибка сошла ему с рук, но больше он такого не допустит.
Сегодня Джон снова оставил жалюзи открытыми, и сквозь стекло четко видно его маленькую фигурку под одеялом. Он спит спиной к окну, дышит размеренно и глубоко, и растрепанный хохолок пушистых волос на макушке подрагивает в такт. Вот он чуть пошевелился, высунув ногу из-под одеяла, и оно сползло ниже, открывая острое мальчишеское плечо.
Дейв впивается когтями в ветку и трясет головой: все его существо рвется в комнату, накрыть эту беззащитную спину, пригладить непослушные волосы, дать руку, чтобы было за что схватиться, если приснится кошмар... Нельзя, и он бьет себя по щеке свободной рукой: не забывать, зачем он здесь.
Стряхнув опасную фантазию, он заводит руку за спину и нашаривает основание крыла. Перебрав пальцами несколько перьев, он находит наиболее слабо сидящее и выдергивает его; это все еще больно, несмотря на то, что оно и так бы выпало пару дней спустя. Он подносит перо к глазам и морщится: выглядит отвратительно.
Грязное, влажное от засыхающей гнилостной жижи, оно пахнет гарью и немного смертью; с его кончика мелкими капельками стекает темная густая кровь.
Зачем оно понадобилось Джону? Оно ничем не примечательно — ворон в городе сотни и тысячи, и при желании можно найти чистое, свежее, иссиня-черное и во всех отношениях прекрасное перо нормальной здоровой птицы. Да и помимо перьев существует еще много вещей, которые обычно собирают маленькие мальчики: красивые листья, узорчатые камни, да хотя бы сухие цветы или речные ракушки...
В общем, грязные гниющие перья существ, которые уже давно должны бы были сдохнуть, в список вещей, интересных маленьким мальчикам, как правило, не входят.
Джон спит, спит спокойно и, наверное, видит сны, прекрасные, как и он сам.
Авантюра безнадежная и опасная, надо признать. Джон наверняка выбросил перо, ну, может быть, показал его отцу, и тот приказал выбросить его, чтобы не заразиться чем-нибудь опасным.
И все-таки попробовать стоило.
Он наклоняется вперед, выискивая в сетке вчерашний разрыв, и вставляет перо между сеткой и рамой так, чтобы его не унес случайный порыв ветра. Быстро взглянув на все еще спящего Джона, он задерживает дыхание и быстро, пока не передумал, три раза стучит в стекло костяшками пальцев.
Не теряя времени, он отползает назад к стволу и прижимается к нему, наблюдая за Джоном сквозь просвет в перьях крыла. Он повернулся на другой бок и забавно морщит нос; наконец он сонно приоткрывает глаза, и сердце Дейва уходит в пятки.
Вот оно.
Джон садится в кровати, потягивается и умильно зевает, показывая выступающие передние зубы. Безуспешно пошарив ногами в поисках тапочек, он поднимает взгляд к окну, все еще щурясь; странно, что он не надел очки, думает Дейв и пластается по дереву еще дальше, сливаясь с ним так незаметно, как только возможно.
Наконец Джон встает с кровати и с поспешностью, странной для только что проснувшегося человека, шлепает к окну босыми ногами. Оглядев раму, он замечает перо, недоуменно смотрит на него некоторое время и тянется к задвижке; Дейв забывает, как дышать.
Джон улыбается, пока выпутывает перо из складок сетки, и для Дейва эта улыбка похожа на маленькое солнце. Он закрывает окно второй рукой, плотно сжав перо в кулаке, и отходит в угол комнаты, к небольшой полочке с фигурками арлекинов; Дейв не слишком уверен в своем зрении, но, кажется, прошлое перо тоже там, между фарфоровым Пьеро и тряпочным клоуном.
Перо занимает свое место рядом с прошлым, и Джон снова улыбается.

Продолжение следует, также выкладывается на фикбуке

@темы: Kids, Dave Strider, John Egbert, Rose Lalonde, Fanfiction

---

Фандомная Битва-2014: fandom Homestuck 2014

[honk!]

Визитка
Драбблы от G до PG-13 / Голосование за драбблы
Арты от G до PG-13 / Голосование за арты
Мини от G до PG-13 / Голосование за мини
Челлендж от G до PG-13 / Голосование за челлендж
Миди от G до PG-13 / Голосование за миди
Бонус
Драбблы от R до NC-17 / Голосование за драбблы
Арты от R до NC-17 / Голосование за арты
Мини от R до NC-17: 1; 2 / Голосование за мини
Челлендж от R до NC-17 / Голование за челлендж
Миди от от R до NC-17: 1, 2, 3, 4 / Голосование за миди
ББ-квест: 1, 2, Иллюстрации / Голосование за макси, Голосание за иллюстрации
Спецквест / Голосание за спецквест
ВНЕКОНКУРС G-PG-13 / ВНЕКОНКУРС R-NC-17

UPD! Деанон

- Первое интервью -
Сбор вопросов: fandom Homestuck 2014

Не забывайте голосовать

запись создана: 19.07.2014 в 23:48

Вопрос: Сказать команде "Спасибо".

1. Кнопочка!		57	(100%)
Всего:		57

@темы: News

---

[msvb]

Чуваки, простите, мне не с кем обсудить это, но в свете нового апдейта... что за гребанная

СПОЙЛЕР

игра престолов там произошла?!

спойлер внутри спойлера! вот это поворот!

Не поймите меня неправильно, я может и не самый матерый олдфаг, но в фэндом не во время гигапаузы пришла, я знаю, что персы мрут и что проще назвать тех кто не сдох еще ни разу... но, убиты все, кроме вроде бы Джона, Дирка и Рокси, и хотя эти чуваки, по моему мнению, дрим тим, но как-то не прикольно... Как вы думаете, может ли это быть очередной обреченной линией времени, как сказала Миинна Аранее?
И что случилось с этой сраной рисовкой, что за эпилептические припадки происходили у этих двух... сучек, как сказал бы Калиборн?

@темы: Questions

---

W3 PR3S3NT Y0U 4 SP3C14L PR3S3NT4T10N

[Ashfoot]

Таблица переводов фандома.

На данный момент таблица содержит алфавитный список переводов с фикбука и дайри, лежащих в открытом доступе; принимаются поправки, ссылки на оригиналы, ссылки на новые и не указанные переводы и любые предложения по улучшению таблицы.
По умолчанию стоит алфавитная сортировка по названию оригинала, есть возможность поставить личный фильтр по пейрингам, авторам, переводчикам etc. Персонажи в пейрингах также указаны алфавитно, без учета раскладки.
Пометки в графе "примечания" охватывают только NSFW-предупреждения и кратким содержанием фика не являются.

Переводчикам: Если вы собираетесь переводить какой-либо фик и не хотите, чтобы кто-то сделал это до вас, пишите в комментарии к этой записи или лично юзеру  Ashfoot, чтобы добавить фик в таблицу с особым статусом "забронировано". Бронь держится три месяца для мини и миди, далее при отсутствии телодвижений с вашей стороны фик из таблицы удаляется. В случае, если вы переводите макси и хотите выложить его целиком, также напишите об этом, чтобы обновить бронь по прошествии заявленного времени.
Если вы перехватили замороженный перевод у другого человека, сообщите и об этом.

@темы: Fanfiction, Other

---

[pineapple!juice]

эй, ребята, эй!
у меня есть мерчандайз, который мне достался ещё с кикстартерокомпании и я его не использовала (кроме плаката) и не собираюсь. уверена, что кому-нибудь он пригодится больше.
итак, у меня есть 3 листа с наклейками: один с бетабро и сопутствующими предметами, один с бетадетьми и каллиопой и маленький с альфадетьми; брелок с бетасбурбом; брошка с кепкой бро/дирка и плакат. плакат размером примерно 0.9м на 0.6м, какое-то время висел у меня на стене, поэтому на уголках видно чуть-чуть, но в остальном он в хорошем состоянии. на нём подпись Хасси)

в чуть более лучшем качестве вы на всё можете посмотреть на странице кикстартера.

я территориально в питере, пересылка, наверное, будет проблемой, тк плакат довольно большой :\

запись создана: 20.04.2014 в 23:47

---

[Ари Никитовна]

Хэй, у меня тут предложение, от которого вы не сможете отказаться
Продаю вот этих ребят
ну или просто посмотрите на них! разве они не лапочки?

Читать дальше

250 рублей (только Каркат, Терези не продается)


400 рублей


250 рублей (внимание — он очень хрупкий, для носки не предназначен)

@темы: Sollux Captor, Karkat Vantas, Dirk Strider, Terezi Pyrope, Other

---

[Кейра, просто Кейра]

Надеюсь, никаких правил не нарушаю...

Ребят, такое дело... Меня ждет авиаперелет и в связи с этим много-много свободного времени.
Подкиньте ссылки на годные фанфики, а? А то копаться среди дерьма времени совсем нет(

@темы: Questions, Fanfiction

---

[Asahisama]

Потрясное видео по Джонкату. Не смог не поделиться)



п.с.: у этого автора есть ещё крутые джонкато-видео, просто это впечатлило больше остальных

@темы: Video, Karkat Vantas, John Egbert

---

Пара слов о летаргической слизи

[Капитан Шепард]

Название: Пара слов о летаргической слизи
Автор: Капитан Шепард
Пейринг: Терези/Каркат/Дейв
Рейтинг: NC-17
Размер: мини
Описание:
ВД: правильно я понял что если несколько троллей хотят ебаться они занимаются не сексом а математикой?
КГ: А ЛЮДИ ПРИДУМАЛИ ЧТО-ТО ПОУМНЕЕ?
КГ: НУ ДАВАЙ, ГРЕБАНЫЕ КАРТЫ ТЕБЕ В РУКИ. УДИВИ МЕНЯ
ВД: минутку
Примечания: бессмысленное и беспощадное ПВП


канцероГенетик [КГ] начал троллить виниловогоДемиурга [ВД]
КГ: ЭЙ ПРИДУРОК ТЫ ЗДЕСЬ
ВД: прив бро чо как
КГ: НАСТАЛО ВРЕМЯ ДЛЯ СЕРЬЕЗГОГО РАЗГОВОРА
ВД: о нет, я не собираюсь снова выслушивать твои пиздострадания на тему отношений, так что сразу - иди нахуй
КГ: …
КГ: ЧТО ДАЖЕ БЛОКИРОВАТЬ НЕ БУДЕШЬ?
ВД: а зачем, если ты уже ушел нахуй
КГ: ЕБ ТВОЮ МАТЬ СТРАЙДЕР ЧТО Ж ТЫ ТАКОЙ НЕВЫНОСИМЫЙ ГАНДОН. МОЖЕШЬ ТЫ ХОТЬ НЕНАДОЛГО ПЕРЕСТАТЬ ВЫЕБЫВАТЬСЯ И ПОСЛУШАТЬ ЧТО ТЕБЕ ГОВОРЯТ
ВД: ну попробуй
КГ: Я НАШЕЛ КОЕ-ЧТО ЧТО ПОМОЖЕТ ХОТЬ НЕМНОГО ЛИКВИДИРОВАТЬ ТВОЮ БЕЗГРАМОТНОСТЬ В ПЛАНЕ ОТНОШЕНИЙ С ТРОЛЛЯМИ
КГ: tinyurl.com/ Istoriya_o _chetyreh_trolliah_s_problemami_v_odnovremennyh_otnosheniyah_po_vsem_kvadrantam_i_pytayushchihsya_byt`_vmeste_putem_postroenija_logicheskoi_skhemy_otnoshenij_iscliuchayushchei_alye_izmeny.pdf
КГ: Я НЕ ВОЗРАЖАЮ ЕСЛИ ТЕРЕЗИ ХОЧЕТ ТРАХАТЬСЯ С ЧЕЛОВЕКОМ НО ПУСТЬ ЭТОТ ЧЕЛОВЕК БУДЕТ НЕ НАСТОЛЬКО БЕЗМОЗГЛЫМ ТУПИЦЕЙ КАК ТЫ СЕЙЧАС. ЕСЛИ ТЫ ПОЙМЕШЬ КАК РАБОТАЕТ ЭТА СИСТЕМА ТО ВСЕ БУДУТ УДОВЛЕТВОРЕНЫ
ВД: о боже
ВД: чувак, это мерзко. как ты мог подумать что я стану читать эту поебень
КГ: НЕ СУДИ КНИГУ ПО ОБЛОЖКЕ КРЕТИН. ТАМ ДОВОЛЬНО НАГЛЯДНО ВСЕ ОПИСАНО
ВД: даже если бы умел читать на тролльем языке, я бы не стал этого делать. даже у меня есть табу на некоторые виды извращений – никакого плюшевого порно и розовых бабских романов. и почему оба моих бро дрочат на такую лажу
КГ: ВОТ ПОЭТОМУ НАШ ВИД ВО МНОГО РАЗ ПРЕВОСХОДИТ ВАШ, ДЕБИЛ. МЫ ПРИДУМАЛИ АБСОЛЮТНО ЛОГИЧНУЮ СХЕМУ ПОСТРОЕНИЯ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ НЕСКОЛЬКИМИ ПАРТНЕРАМИ ОДНОВРЕМЕННО БЕЗ ВСЯКИХ ГРЕБАНЫХ ПРОБЛЕМ. БУДЬ БЛЯТЬ ТАК ЛЮБЕЗЕН ИЗУЧИ ЕЕ ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ЕБАТЬСЯ СРАЗУ С НЕСКОЛЬКИМИ ТРОЛЛЯМИ
КГ: МЫ ПОСТРОИМ ГРАФИК КТО КОГДА С КЕМ СПИТ
КГ: И СОГЛАСУЕМ ПРАВИЛА
ВД: стоп
ВД: нет, правда, заткни ненадолго свою ротовую дыру
ВД: правильно я понял что если несколько троллей хотят ебаться они занимаются не сексом а математикой?
КГ: А ЛЮДИ ПРИДУМАЛИ ЧТО-ТО ПОУМНЕЕ?
КГ: НУ ДАВАЙ, ГРЕБАНЫЕ КАРТЫ ТЕБЕ В РУКИ. УДИВИ МЕНЯ
ВД: минутку
ВД: tinyurl.com/vse_prosto.jpeg
ВД: не ты один умеешь рисовать говеные романтические схемы
КГ: ВСЕМОГУЩИЙ ГОГПОДЬ ЧТО ЭТО
ВД: если не понял, ты – который без красных очков
ВД: для расы без предрассудков на счет пола вы удивительно наивны
КГ: КРЕТИН РАЗНЫЕ КВАДРАНТЫ ОДНОВРЕМЕННО НЕ МОГУТ ЗАНИМАТЬСЯ СЕКСОМ
ВД: еще как могут повнимательнее посмотри на рисунок
КГ: ДА ПОШЕЛ ТЫ В ЖОПУ ЕБАНЫЙ ИЗВРАЩЕНЕЦ
КГ: Я СДЕЛАЮ ВИД ЧТО НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ ЭТОЙ ОТВРАТИТЕЛЬНОЙ ХУЙНИ
канцероГенетик [КГ] заблокировал виниловогоДемиурга [ВД]
ВД: да еб, бро, быть таким придурком не круто

Ссоры и баны в ДостаньКореша были тем страннее, что собеседники зачастую находились в одной лаборатории, иногда всего лишь за стеной друг от друга, а иногда в одной комнате. Дейв поднялся с дивана, потянулся, проходя мимо зеркала, подмигнул своему отражению поверх сползших на нос очков и вышел в коридор. Комната лидера команды троллей находилась парой этажей выше – достаточно далеко, чтобы Страйдер, каждый раз возвращаясь к себе, не мучился выбором: зарулить потрахаться к Каркату или к Терези, потому что комнаты этих двоих находились рядом.
В двойных отношениях сам Дейв проблемы не видел. Терези была к нему расположена, и Дейв не сомневался, что проводи они больше времени вместе не онлайн, то ему бы почаще обламывался отличный секс. Почему она сама тормозила с этим – единственное объяснение, которое Страйдер мог придумать, это разъебучая система квадрантов, в которой сам он никак не попадал с ней в нужные черные отношения. Зато с Каркатом все сразу было легко. Вантас заявил, что ненавидит его настолько, что готов выебать в любое предназначенное для этого отверстие в человеческом теле.
Давно пора с этим кончать – решил Дейв и ввалился в незапертую дверь комнаты Карката.
- Прив.
Вантас сидел за своим лэптопом, как и, похоже, большую часть жизни.
- Какого хера ты забыл здесь?
- Мне показалось, что моя истина до тебя не дошла, и я решил донести ее лично. Передать из рук в руки.
- Засунь ее себе в жопу вместе с извращенческими рисунками.
- Я бы с удовольствием уже что-нибудь засунул себе в жопу, но вы с Тез предпочитаете трахать меня в мозг. И я намерен это исправить.
Каркат сдавленно рыкнул, захлопнул крышку лэптопа и крутанулся на стуле.
Не замечая его тяжелого взгляда, Дейв прошел в комнату и огляделся. По сути, он впервые оказался на личной территории тролля, и как это он только набрался смелости, а.
- Ого, - присвистнул Страйдер. – Похоже, твое ведерко переполнено. Я смотрю, ты не терял время.
- Это восставанна. Я здесь сплю, дебила ты кусок, - огрызнулся Каркат. – Тролли спят в летаргической слизи, как человеческие розовые мартышки в ворохе тряпок.
- Вы кончаете слизью, вы жрете слизь, вы спите в слизи. И кто после этого извращенец?
- Я не собираюсь выслушивать подобные обвинения от существа, которое может при всех носиться с ведром.
- Не заводись, бро, мне вообще насрать на ваши слизневые радости. Зато теперь понятно, почему мы никогда не занимались сексом по-человечески в постели.
Дейв подошел к ванне и, не переставая краем глаза наблюдать за хозяином комнаты, запустил в нее руку. Слизь оказалось прохладной и куда более вязкой, чем генетический материал троллей. Он снова посмотрел на свою ладонь, с которой медленно стекали густые ядовито-зеленые капли.
Он отчетливо слышал, как Каркат шумно выдохнул. Интересно, контакт Страйдера с его ванной заводит его также сильно, как упражнения с ведром? Ну тогда получай, гребаный бытовой извращенец.
- Еб тебя, Страйдер, не бери в рот это ебаную хрень! – взорвался Вантас.
Дейв разочарованно вскинул брови. Не такой реакции он ожидал.
- Это еще почему? Твой приятель клоун постоянно ей накачивается.
- Блядь, ну ты и тупой кусок тупого дерьма, Гамзи жрет летаргическую слизь, чтобы не устраивать вокруг себя ебучий геноцид! Это его успокаивает.
- Отличная мысль, ты сам не хочешь попробовать?
Каркат гортанно зарычал.
- Заткнись, Страйдер. Просто, блядь, заткнись и уебывай отсюда.
В знак того, что он игнорирует незваного гостя, Каркат развернулся и снова уткнулся в монитор. В тишине за его спиной вжикнула молния, зашуршала одежда, раздалось шлепанье босых ног по полу и, наконец, едва различимый всплеск.
Когда он оглянулся, то не мог поверить своим глазам. Человек уже одной ногой стоял в его восставанне, медлил, но вот уже за сиреневым бортом скрылась бледная задница, узкая талия и острые лопатки.
- Какого хуя ты делаешь?!
- Я просто пришел и забрался в твою постель, улавливаешь намек?
Терпение Вантаса лопнуло. Он в очередной раз хлопнул крышкой лэптопа и кинулся к ванне.
- Дебил, тролли не ведут себя как озабоченные извращенцы и не ебутся там, где спят!
- Вы кончаете в ведро, чел, тебе ли говорить об извращениях, - обвиняюще покачал головой Страйдер.
Вантас возвел глаза к потолку. Пока он мысленно подбирал нужные слова, чтобы до его ебливого кисмесиса дошло, что трахаться в восставанне – ненормально, его слуховых каналов достигло сдавленное шипение.
Слизь оказалась густой, она обволакивала тело, слегка сдавливала грудь, не позволяя глубоко вдыхать, она обхватывала конечности, замедляя движения, и когда Дейв несколько раз резко провел рукой по своему члену, слизь словно повторила его действия, продлив удовольствие.
Каркат молча смотрел, как его парень дрочит в его собственной постели, и это было даже хуже, чем когда Страйдер беззастенчиво прикасался к его ведру. Вантас почувствовал, что его белье начинает намокать от слизи, когда внутри внизу живота шевельнулось щупальце.
Вязкая зеленая жижа всколыхнулась, когда Дейв подошел к краю ванны, перегнулся через него и наклонился к губам Карката. Медленно прошелся языком по верхней, слегка посасывая, заставляя тролля разомлеть, а затем запустил язык в его рот.
Каркат впервые почувствовал вкус летаргической слизи, уже смешанный со вкусом Страйдера. Это было похоже на маленький разряд электричества, словно его ужалили, почти щекотно, но по телу тут же пошла расслабляющая дрожь. Что же испытывает этот ебаный высокородный клоун, когда закидывается большими дозами этой хуйни?
От края губ по серой щеке потекла тонкая струйка бледно-красной слюны. Дейв размазал ее пальцем, и Каркат снова почувствовал приятное покалывание, когда влажная от слизи рука Дейва коснулась его кожи. Вантас быстро снял свитер, задев локтем подбородок Дейва и заставив парня ругнуться, стянул штаны вместе с бельем, едва не упав, запутавшись в одежде, и забрался в ванну. К счастью, она была гораздо просторнее его старой домашней ванны.
Это действительно был ебаный наркоз, вязкая слизь почти ласкала тело, каждый сантиметр, во всех местах, принуждая расслабиться и забыть обо всякой разъебучей кровавой хрени, которая творилась в головах троллей большую часть времени. Каркат стоял, пуская в себя эти ощущения, его веки слегка подрагивали, а губы были приоткрыты.
- Охуенно, бро, снимаю свою воображаемую шляпу перед вашим видом. Вы изобрели себе кровать, которая сама доставляет вам оргазмы, - хмыкнул Дейв.
Каркат его не слышал, но на автомате пробормотал что-то вроде «отъебись, мудозвон». Дело определенно было в том, что он попробовал эту слизь, иначе как объяснить, что привычное погружение в восставанну сейчас доставляло, будто все его тело ласкают влажные упругие щупальца.
Каркат приоткрыл глаза и увидел, что ему не показалось: Дейв стоял совсем близко, и Вантас мог лишь догадываться, что тот делал одной своей рукой, заставляя поверхность слизи колыхаться, но второй рукой он совершенно точно поглаживал складки кожи в промежности тролля.
Дейв приблизил свое лицо достаточно, чтобы Каркат чувствовал его дыхание, но медлил с поцелуем. Отмороженный Каркат совсем не крут в сексе, в отличие от заведенного Карката. Чем, собственно, Страйдер сейчас и занимался, медленно подрачивая себе, чтобы у него не сорвало крышу раньше, чем потечет Вантас. Он прошелся всей ладонью по его промежности, ощутимо надавливая, потирая, постепенно проникая пальцами внутрь. Дейв небезосновательно полагал, что, доведись ему оказаться в постели с человеческой девушкой, он бы показал себя настоящим волшебником.
Каркат отступил назад, чтобы упереться спиной в край ванны, Дейв тут же навалился на него, прижимаясь всем телом. Удерживаться от поцелуя становилось все труднее, но Дейв продолжал эту игру, едва касаясь губами чужих губ, пока вся его ладонь не оказалась внутри, сжатая тугими мышцами. Он добрался пальцами до гладкого щупальца, которое уже разбухло и судорожно сокращалось. Так какого хера Вантас тянет?!
Даже под толщей слизи было слышно, как щупальце с хлюпаньем развернулось, оказавшись зажатым в ладони Дейва. Оно обвилось вокруг его руки, сдавило запястье и медленно скользнуло вниз с кончиков пальцев.
Каркат уже смотрел на него не как капающий слюной имбецил, в желтых глазах была совершенно осознанная хищная похоть. Рот Дейва скривился в довольной улыбке. Наконец-то, блять.
- Ну что, погнали.
Каркат зубами впился в губу Дейва, перехватил его запястья, завел руки за спину и толкнул к противоположному борту ванны, занимая позицию сверху. Блядский Страйдер довел его быстрее, чем его собственный член затвердел, и теперь Каркат был обязан это исправить. Очень кстати Дейв не пытался высвободиться из его хватки, Вантас все еще держал его руки и слегка царапал когтями ягодицы. Все остальное сделает щупальце.
Оно тугими кольцами обхватило член, задевая подрагивающим кончиком яйца. Дейв даже не пытался взять верх в поцелуе, больше похожим на сражение, он знал, как доставляет Карката мягкость его рта, и самому Страйдеру нечего было противопоставить шершавым губам и заостренным зубам тролля.
Щупальце уже терлось о чувствительную кожу возле ануса, Дейв толкнулся вперед, упираясь стояком в живот Карката. Вместо поцелуев получались только смазанные мокрые касания по щекам и подбородку. В ушах все гудело, и можно было разобрать только шумное рваное дыхание и мерный плеск слизи.

Терези стояла в дверном проеме, скрестив на груди руки, и наблюдала за парнями. Уголки ее рта были слегка приопущены, губы плотно сжаты, она вся превратилась в нюх. Все это пахло просто восхитительно, красное с красным, как вишневое пирожное – с вишневой начинкой, в вишневой глазури и сладкой красивой вишенкой на верхушке. Она быстро облизнулась, словно желанный десерт преподнесли ей на фарфоровом блюдце с подливкой из наркотической слизи. Как жаль, что Каркат такой упертый мудак, просто жадный ворчливый кретин, который считает, что пироженку можно есть только в одиночестве. Сладкую страйдеропироженку, которой можно лакомиться вдвоем, одновременно, и при этом целоваться, вымазавшись в вишневом джеме.
Прижатый к краю ванны Дейв запрокинул голову, Пайроп видела только взъерошенные светлые волосы и темную макушку Карката, уткнувшегося в нежную розовую кожу груди. В воздухе чувствовался тонкий запах человеческой крови. Во имя правосудия, как это все, блядь, невыносимо.
Шея Страйдера выгнулась под неестественным углом, его очки сползли на лоб, и Терези обожгло вишневым взглядом. Дейв ей подмигнул.
Нахрен это все.
Терези прошла в комнату и захлопнула за собой дверь. Каркат вскинулся и уставился на нее, пытаясь понять, в самом деле его мейтсприт и кисмесис оказались в одном помещении в момент, менее всего подходящий для выяснения отношений, или у него помутился рассудок от слизи, которой он нажрался, облизывая Страйдера.
- Заткнись, милый, а лучше займи свой рот чем-нибудь полезным, - бросила Терези, не дав Каркату проронить ни слова.
- Дело говорит, бро, - одобрил Дейв.
Но оба они замерли, завороженно глядя, как к ним стремительно приближается Терези, скидывая на ходу одежду. Когда на ней остались только очки, парни перестали дышать, легкие сдавило от томительного предвкушения.
Пайроп перекинула одну ногу через край ванны. Каркат успел заметить, что на складках кожи у нее внизу уже блестит голубоватая влага. Густая зеленая слизь быстро поглотила острые коленки, затем бедра, низ живота, выступающие углы ребер и остановилась на уровне темных сосков, оставив на поверхности покрывшиеся мурашками полукружия груди.
Прежде, чем Каркат успел что-нибудь возразить, Терези прижалась к его спине и дотянулась губами до мочки его уха.
- Это не справедливо, тебе не кажется? - пропела она. – Он ведь даже не тролль, нахер его вообще впихивать в наши квадранты.
В иной ситуации Вантас легко мог бы ей возразить и обосновать свою позицию. Вот только в чате это делать куда проще, чем в ванне, когда с одной стороны о него трется твердый член Дейва, а с другой – упругие сиськи Пайроп. Это деморализует.
Словно пытаясь облегчить ему задачу, Терези отстранилась и плавно скользнула поближе к Дейву. Она прошлась пальцем по его податливым губам, тут же обхватившим ее. Блядский человеческий мягкий язык. Терези на миг испытала сожаление, что здесь не получится запихнуть парню в рот щупальце, она почти была уверена, что человек бы задохнулся в слизи. Она изучила его тело достаточно хорошо, чтобы знать, что у него нет жабр.
От парней несло возбуждением, так что Терези нужно было их догонять.
В переплетении ног Дейв почувствовал, как Пайроп прижалась промежностью к его бедру. Обычно его заводило, как быстро намокают тролли, но сейчас они все были в большой ванне со слизью, и это нехреново добавляло очков к удовольствию.
Ловкие пальцы Терези скользнули одновременно по члену, царапнув ногтем головку, и по туго скрученному щупальцу Карката, вызвав у парней судорожные вздохи, но рука тут же исчезла – у Терези были дела поважнее.
- Эй, Тез, вот это точно нечестно, - возмутился Дейв. – Если хотела просто подрочить на нас, могла бы тихонько постоять в дверях.
Он отвел ее руку, и попытался повторить пальцами фокус с доставанием щупальца. Но по стервозному оскалу тут же понял, что его наебали. Как только его ладонь легка на складки кожи, щупальце Пайроп схватило его, обвилось вокруг, потираясь о тонкую чувствительную кожу между пальцами.
У Карката перед глазами стояла пошлая картинка авторства Страйдера с подробной схемой секса втроем. Правда, там они были не в ванне. Ну что, Дейв, импровизируй.
Терези отодвинула Карката в сторону, чтобы прильнуть к Дейву, прошлась языком от края светлой кожи, видневшегося над поверхностью, захватив немного опьяняющей слизи, прикусила розовый сосок, ущипнув другой пальцами, добралась до шеи, по линии ушной раковины и запустила язык в ухо Страйдера, заставив его шумно втянуть носом воздух.
Руки Дейва легли на ее задницу, грубо сминая. Он уже готов был закрыть глаза, сосредотачиваясь на новых ощущениях, как почувствовал, что к ним присоединился Вантас.
- Ну уж нет, бро, - вмешался Страйдер. – Ты ничего не понял из моего сверхироничного рисунка? Посередине мое место.
Каркат сдвинул брови и с раздражением окинул взглядом ухмыляющуюся рожу Страйдера и полностью увлеченную своим занятием Пайроп. Это ты нихуя не понял, самодовольный мудозвон. Именно поэтому тролли сначала наводят порядок в своих квадрантах, а потом суют щупальца друг в друга. Не бывает никакого секса втроем, есть просто ебливая человеческая шлюха, которой хочется огрести еще больше внимания к своим гениталиям. Возможно, это говорили собственнические чувства Вантаса, но еб вашу мать, ему не улыбается удовлетворять похотливые фантазии Дейва. Он хотел трахать Тез еще до всей этой поебени с вмешательством людей в их жизнь, а теперь ему предлагают только пускать слюни на ее голую грудь и дрожащие губы по ту сторону Страйдера.
- Не веди себя, как капризная личинка, - мурлыкнула Терези. Она уткнулась затылком в его плечо, едва не задев по лицу рогами, привстала и лизнула под подбородком. – Поверь, через несколько минут из тебя вытечет столько слизи, что мы тут захлебнемся. Просто постарайся не кончить слишком быстро, мой сладкий.
Она повернулась к Каркату лицом, скрестила вытянутые руки за его шеей и накрыла его губы своими, властно и грубо, не давая вдохнуть. Когда она успела налакаться этой дряни?! Ее язык тоже жегся, пуская по телу Карката электрические разряды, заставляя все мышцы мелко подрагивать, как от озноба. Не позволяя ему опомниться, Пайроп плавно подталкивала его к бортику, не разрывая физического контакта. Дейв застонал от досады, что не может видеть сейчас сумасшедшее переплетение щупалец, от которого поверхность зеленой слизи плескалась вокруг тел троллей. Рука сама опустилась к члену, он несколько раз передернул, закусывая губу и напрягаясь всем телом, чтобы не кончить.
- Ну же, крутой парень, поторопись.
Голос Терези достиг его слуха, как через толщу воды. Каркат опирался локтями на бортики ванны, его грудь высоко вздымалась от тяжелого дыхания, и во взгляде уже не было убийственной ненависти – только нетерпение и жар. Терези кивнула, приглашая Дейва присоединиться к ним.
- Ок. Как я могу заставить леди ждать.
Позиция между двумя разгоряченными троллями отвоевана. Осталось решить, кому из них сегодня достанутся его невероятно соблазнительные губы.
- Извини, бро, - сказал Страйдер, почти улегшись спиной на грудь Карката, - ничего личного, но у нее есть преимущество. Даже два.
И в подтверждение сказанного Дейв сжал руками грудь Пайром, массируя большими пальцами соски.
Терези одобрительно заурчала. Каркат зашипел – потому что в тот же момент Страйдер потерся задницей о низ его живота, а щупальце Терези, скользнув между ног Дейва, задело кончиком раскрывшееся отверстие под основанием щупальца Вантаса.
Дейв чувствовал, что ласки затянулись, потому что его член уже болезненно требовал разрядки. Он протиснул ладонь между собой и Каркатом, надавил пальцем на свой анус, готовясь к растяжке. Судорожно сплетающиеся в узлы щупальца задевали его руку, давая понять, что не один он теряет контроль. Зажатый между двух тел, он чувствовал, как у троллей бешено колотятся сердца – или какая там неведомая херня отвечает у них за перегонку разноцветной крови.
- Ближе, - прошептала Терези.
Дейв не понял, к кому это относилось, но уточнить не успел: Терези приподнялась и резко подалась вперед, заставив его уткнуться лицом ее грудь. За спиной Дейв услышал влажные звуки поцелуя. Пользуясь случаем, он прикусил упругую кожу, совершенно не возражая против такой позиции.
- Долго ты еще будешь возиться со своей ебаной дыркой? – прорычал у него над ухом Вантас.
- Эй, повежливее, эта дырочка слишком прекрасна и заслуживает хорошей подготовки, - возразил Дейв. Сохранять спокойный тон голоса не получалось, да ну и хер ним.
К его трем пальцам тут же присоединился кончик щупальца.
- Ты что, решил туда всю руку по локоть засунуть?!
Каркат грубо схватил его за бедра, до боли – и, наверняка, крови – царапая кожу, и рванул на себя. Дейв никогда не занимался аналом с парнями своего биологического вида, но был уверен, что с троллями это не сравнится. Разумное самостоятельное щупальце плавными толчками проникало внутрь, заполняя его, стимулируя каждый нерв внутри, настойчиво лаская самую чувствительную точку. Руки Карката постепенно соскользнули с бедер на член, и ниже, не очень-то бережно сдавливая мошонку. Сам Дейв все еще сопел в грудь Пайроп, чьи руки истязали его задницу, то царапая, то ощутимо шлепая – даже не смотря на сопротивление летаргической слизи.
Когда к рукам Карката присоединилось ловкое извивающееся щупальце Тез, уже не игриво, а по-настоящему туго обхватившее его член, Дейву пришлось ухватиться за нее, чтобы не упасть. Она двигалась резко и рвано, не лаская – нет, она просто не давала ему кончить. А значит, помимо охренительно классной ебли ему приготовлено что-то еще. Еще более охренительное. Блядь.
Страйдер уже не пытался контролировать ни свои стоны, ни судорожные движения тела, он полностью отдался в руки Терези – и Каркат его отлично понимал, Тез умеет трахать. С глубоким удовлетворением Вантас отмечал, что, не забывая о млеющем в ее руках парне, Пайроп смотрела прямо ему, Каркату, в глаза – даже слепота не могла такое скрыть. Смотрела из-под подрагивающих ресниц и улыбалась, тоже ему.
Каркат и сам стонал не хуже Страйдера, когда тот, предвкушая разрядку, начал насаживаться на его щупальце, куда, блядь, еще глубже-то?! И он, и Терези на миг показались такими далекими, рядом осталось только горячее трение тел, теснота и внутренний жар Дейва, обрывки полустонов. Ритм увеличивался, и Каркат сосредоточился только на этих физических ощущениях, когда внезапно его прошибло током.
Дейв хрипло вскрикнул и зашипел грязные проклятия, когда второе щупальце без предупреждения вторглось в него. Каркат едва не кончил, когда их с Тез щупальца крепко переплелись, одновременно сжимая друг друга и растягивая Страйдера.
Блядь, как же тесно. Внутри и снаружи – Пайроп прижалась еще ближе, до боли в позвоночнике вдавливая Вантаса в край ванны, удивительно, что у Дейва еще не треснули ребра. Брови девушки дернулись к переносице, как от резкой боли, но на плотно сжатых дрожащих губах угадывалась улыбка. На редкость самодовольная улыбка. А потом она взяла его за руку.
Первым кончил Страйдер. Его застрясло, и из-за сокращения мышц у троллей не осталось шанса. Каркат не хотел разрывать этот контакт с Тез, никогда еще у них не получалось быть настолько близко, даже не смотря на начинку в виде Дейва между ними. Будто он сделал их еще ближе друг к другу. Его тело билось в судорогах бесконечно долго, уже почти минуту, Терези и Каркат не могли пошевелиться, словно их парализовало – не желая и вообще не в состоянии расцепить щупальца, быстро сжимаемые страйдеровой задницей. Но по поверхности зеленой слизи уже поплыли бирюзовые и красные разводы.

- Ебать, - выдохнул Каркат, когда ему удалось высвободиться из этой сумасшедшей давки и, наконец-то, нормально вздохнуть.
- Ммм, - согласно промычала где-то поблизости Тез.
Каркат с трудом заставил себя открыть глаза и осмотреться. Их троих разбросало к бортикам ванны, как после взрыва бомбы. Похоже, как-то так оно и было: посередине плавал замысловатый узор из их с Пайроп генетического материала и белковой человеческой субстанции.
- Да какого ж хера… - тоскливо заныл Вантас. – Мне теперь что, придется спать в этой засранной выгребной яме?!
- А почему бы вам не спать на нормальных кроватях, например? – дал волю своему любопытству Дейв, уже обретший способность говорить.
- Ты так и не понял? – хихикнула в его сторону Терези. – Эта слизь доставляет такой кайф.
- Извращенцы, - в очередной раз констатировал Страйдер с явным одобрением и даже восхищением в голосе.
- Но в следующий раз можем попробовать и на человеческой кровати, - продолжила Пайроп. – Это такая доска на ножках, похожая на низкий стол, да? Думаю, будет довольно удобно.
- Я сразу так ему и нарисовал, - Дейв мотнул головой в сторону Карката.
- То есть ты нарисовал такую пошлятину и не показал мне? – возмутилась Терези. – Ты просто обязан прислать мне свой рисунок!
- Ага.
Терези потянулась, хрустнув суставами, и вылезла из ванны. Парни лениво наблюдали, как по ее телу стекали капли зеленой слизи, пока она собирала по комнате одежду.
- Счастливо оставаться, мальчики, - подмигнула она, выходя из комнаты, в кое-как напяленных шмотках.
- Тебе тоже пора проваливать, Страйдер, - намекнул Вантас. – Мне еще после вас чистить свою ванну.
- Эй, чувак, все ведь было по правилам, разве нет? Тебе же не нравилось размазывать повсюду свою слизь. Чем ванна хуже ведра?
- Пошел нахуй, пока я не вышвырнул тебя отсюда по частям! – проревел Каркат, угрожающе сверкнув глазами.
- Да не вопрос, бро.
Дейв ухватился за бортик ванны и ловко перепрыгнул через него. Правда, едва не упал, приземляясь – ноги все еще дрожали после случившегося высококлассного траха. Не так грациозно, как Терези, Дейв быстро натянул белье и штаны, набросил майку на плечо и вышел, захлопнув за собой дверь.

гильотиновыйКалибровщик [ГК] начала троллить виниловогоДемиурга [ВД]
ГК: ПР1В3Т Д3ЙВ :]
ВД: прив
ГК: Я ХОТ3Л4 СК4З4ТЬ Т3Б3 СП4С1БО З4 ТО ЧТО ТЫ СД3Л4Л С К4РК4ТОМ
ВД: не за чт, я всего лишь был космически крут, как и всегда
ГК: Я Н3 ПРО С3КС ДУР4ШК4 >:] СП4С1БО ЧТО ОБЪЯСН1Л 3МУ К4К ТР4Х4ТЬСЯ ВТРО3М И Н3 П4Р1ТЬ МОЗГ Н4 СЧ3Т КВ4ДР4НТОВ. ЭТО БЫЛО Р34ЛЬНО КРУТО
ВД: ага, я знаю
ГК: Я ТУТ ДУМ4Л4 Н4Д ТВО3Й СХ3МОЙ 1 Р3Ш1Л4 33 Н3МНОГО УСОВ3РШ3НСТВОВ4ТЬ
ГК: ЛОВ1
ГК: tinyurl.com/dobavlyaem_veselya.jpeg
ВД: ебать
ВД: что за нахуй вобще
ГК: Я УВ3Р3Н4 Т3Б3 ПОНР4В1ТСЯ >:]
ВД: да прости, я только уточню. рядом с каркатом – это плюшевый дракон?
ГК: Д4
ВД: а у меня на шее петля вроде тех которыми ты душишь своих кукол
ГК: 4Г4
ВД: спасибо, я все понял
виниловыйДемиург [ВД] заблокировал гильотиновогоКалибровщика [ГК]
ГК: 4 ПОЧ3МУ ТЫ Н3 СПРОС1Л ПРО РОЖОК >:?
ГК: ЭЭЙ Д3ЙВ ТЫ 3Щ3 ТУТ?
ГК: >:[

@темы: Karkat Vantas, Dave Strider, Terezi Pyrope, Fanfiction

---

Ждём ваших вопросов!

[fandom Homestuck 2014]

26.06.2014 в 12:59

Пишет  ФБ-интервью:

Сбор вопросов: fandom Homestuck 2014

Уважаемые читатели, в комментариях к этому посту вы можете задать команде свои вопросы!
Вопросы можно задавать как от логина, так и анонимно. Прием вопросов от читателей будет закрыт по прошествии недели. Если нужное количество вопросов от читателей не наберется, дополнительные вопросы будет задавать команда ФБ-Интервью.

Пост набора команды.

@темы: News

---

[GrimmeGray]

Space Dandy - 155
homestuck - 68
прочее - 38
всего - 261





homestuck - 99
other - 69
all - 168

@темы: Avatars

---

[Alex_Faust]

Источник - Homestuck
Персонаж - Gamzee Makara
Фотограф, ретушер - Kristy CHE.

еще

@темы: Cosplay, Gamzee Makara

---

Пост знакомства с фандомом

[honk!]

Знакомство с каноном:

Оригинал канона (а также другие комиксы Хасси) можно найти здесь - www.mspaintadventures.com/
Перевод канона и других комиксов на русский - www.mspaintadventures.ru/, а также здесь
МСПА-вики - на русском, на английском.
Пространство парадоксов и его перевод
NAMCO HIGH / ШКОЛА НАМКО ХАЙ


На дайри:

Обзоры фандома на @diary
Фанфикшн-арт-фест
Фест однострочников
Архив фиков
Сообщество обсуждения хедканонов и АУ
Анонимное сообщество anonstuck

NEW - Таблица переводов фандома от Ashfoot

@темы: Admin says...

---

[fandom Homestuck 2014]

Мы ждем именно тебя!

запись создана: 08.05.2014 в 11:25

@темы: Advertising

---

Я прнс.

[LRaien]

Сценка с фестиваля АкиБан-2013: "Сделать это случаться!"
Фэндом - Homestuck.
Идея, сценарий и сведение фонограммы - вконтакте,  LRaien
Дэйв - вконтакте
Роуз - вконтакте
Джейд - вконтакте
Арадия - вконтакте,  Лунотень
годтир!Арадия, Хасси, Терези - местные ребята, которых мы нашли за два дня до феста.

@темы: Cosplay, Video, Aradia Megido, Dave Strider, Jade Harley, Rose Lalonde, Terezi Pyrope, Andrew Hussie, Other

---

Hungerstuck - часть 5.

[Спящий Сообщник]

Название: Hungerstuck
Автор: Спящий Сообщник
Персонажи: все, кого смогу впихнуть.
Рейтинг: PG-13
Размер: планируется миди.
Статус: в процессе.
Описание: ЕСТЬ ШАНС... по данным одного ПРОВЕРЕННОГО источника - примерно 0.02 процента, что ИМЕННО ТЕБЕ выпадет счастье участвовать в XIX ГОЛОДНЫХ ИГРАХ.
Примечания: вольный кроссовер с "Голодными играми". короткие части. больше мне нечего сказать.
Предыдущая часть

давайте уже играть что ли

БУДЬ ФЕФЕРИ.

Таймер мучительно медленно отсчитывает секунды. Кажется, будто это и не секунды, а настоящие часы. Одну за одной... Слишком медленно.
Ты стоишь у самого хвоста Рога Изобилия. То, что находится внутри него, скрыто от твоих глаз. Туда тебе не добежать... Не успеешь.
Не повезло.
Ещё пара секунд. Осталось восемь.
Тебе не терпится. Ты волнуешься. Стоять так, без движения - невыносимо трудно. Ты с трудом сдерживаешь себя от того, чтобы сорваться, броситься вперёд. Только мысли о минах останавливают тебя. Не хотелось бы просто разлететься на кусочки. Совсем не хотелось бы.
Шесть секунд.
Ты видишь Эридана, который стоит почти напротив. Он напрягся, готовый броситься вперёд. Вриска тоже, более того, она поглядывает на остальных и нехорошо усмехается. И Эквиус - второй трибут из Первого - готов к броску. И остальные.
Четыре секунды.
Ты тоже напрягаешься. И заодно ты понимаешь, что сейчас у тебя нет шансов на победу в битве. Тебя никогда не учили убивать, ты даже не держала в руках оружия и не представляла, какого это. Тебе нужно бежать.
И почему именно около тебя нет ничего полезного? Даже те, из Шестого, стоят на более выгодных позициях - у них есть шанс захватить что-нибудь весьма ценное для Игры. Даже у них. Но не у тебя.
Но ничего страшного, ведь так? Всё будет хорошо. Ты справишься.
У тебя осталось две секунды, чтобы в это поверить.

==> БУДЬ ВРИСКОЙ.

Ты оглядываешься вокруг. Рог Изобилия стоит, то есть лежит на небольшой поляне, которую идеальным кругом ограничивает лес. Невдалеке поднимаются в небо горы... И видимость застилает густой белый туман. Солнце почти не заметно из-за низких облаков.
Что ж, неплохо. Тебе определённо по вкусу этот мрачноватый пейзаж.
С одной стороны от тебя - парень из Четвёртого. Тоже напрягся, будто вот-то сорвётся с места, ещё до удара гонга. Смешной он. Пожалуй, ты не тронешь его пока. Оставишь на потом и его, и девчонку. Даже интересно будет посмотреть, во что превратятся их отношения здесь, на Арене.
С другой стороны - слепая, которая вообще непонятно как сюда попала, и забавный крикун из Пятого.
Весёлая у тебя подобралась компания.
Пока проходят последние секунды, ты вспоминаешь уроки основ убий... рукопашного боя. Твоя любимая комбинация - два удара - первый коленом под дых и второй, добивающий, ломающий шею. Жертва даже не успеет понять, что с ней произошло.
Ты будешь молниеносна и безмерно крута.
Последняя секунда.
Удар гонга.
Вперёд!

==>

Ты срываешься с места. Остальные одиннадцать вместе с тобой. Кто-то благоразумно сразу улепётывает в лес, прихватив с собой всё, что попалось под руку. Правильно. Пусть они не мешают тебе сейчас.
Ты найдёшь их потом. Найдёшь и прикончишь.
А пока ты бросаешься к слепой. Она пытается отшатнуться, но ты успеваешь первой. Ловко подрезаешь её, ставишь подножку и оставляешь валяться в мокрой траве.
Эта беспомощная сама умрёт совсем скоро. Плевать на неё.
Вместо этого ты подлетаешь к парню из Пятого.
Ты даже не помнишь его имени... Хотя это абсолюююююююютно не важно. Никакого значения.
Два удара и всё уже кончено.
Оттолкнув его тело, ты вглядываешься в дымку. Совсем недалеко, на краю круга стоит та умалишённая с пустыми глазами из Шестого. Её имени ты тоже не помнишь. И это тоже не важно.
Захваченная азартом, ты бросаешься к ней.

==> БУДЬ ЭКВИУСОМ.

Не обращая внимания на тех, кто бежит от тебя, к тебе или наперерез тебе, ты продвигаешься к Рогу Изобилия. Ещё со своего места ты заметил лук, лежащий там, в самом центре. Большой, блестящий сталью. Ты не сомневаешься - идеально сбалансированный.
Он должен принадлежать тебе. И никому больше.
Сбивая кого-то с ног, ты подбегаешь к нему. Подхватываешь, забрасываешь на плечо колчан со стрелами, лежащий рядом, и подпрыгиваешь, начиная карабкаться на Рог. Тебе нужен хороший обзор, чтобы атаковать всех и сразу.
Поднявшись на вершину, ты замираешь. Вот оно. Ты выше их всех сейчас, как и всегда. Как и ожидалось.
Вытащив из колчана стрелу, ты прикладываешь её к тетиве. Лук не дрожит, не ломается в твоих руках. Наконец-то ты нашёл оружие, которое идеально тебе подходит.
Осмотревшись, ты замечаешь мелькающие меж деревьев спины. Убегают. Трусы. Видишь Серкет, которая отпинывает от себя тело Вантаса. Не стоило ей забирать у тебя Самое Первое Убийство. Она ещё за это поплатится.
И видишь слепую, пробирающуюся на ощупь в траве.
Зря она вообще сюда попала. Самая слабая и беспомощная. Самая бесполезная.
Натянув тетиву ты быстро прицеливаешься.
И одним выстрелом обрываешь её страдания.

==>БУДЬ ТЕРЕЗИ.

Когда звучит удар гонга, ты слышишь его лучше, полнее всех. Звук вырывается на свободу, отдаётся дрожью в теле, гул наполняет тебя, всё твоё существо, не пропуская ни частицы, на мысли.
Ты бросаешься вперёд.
Ты слышишь, чувствуешь, как влажная трава хлещет по твоим лодыжкам. Ощущаешь холодную тяжесть тумана. Если бы тебя спросили – с лёгкостью назвала бы температуру и примерное давление в этом месте.
Ты слепа, но не глупа. Тебя нельзя сбрасывать со счетов.
Ты продвигаешься вперёд – зная, что там должен находиться Рог. Просто зная. Ты не собираешься опускать руки, ложиться на мокрую траву и сдаваться. Слишком просто. Ты ещё покажешь им, на полную используя все данные тебе четыре чувства. Ты…
В этот момент ты чувствуешь движение сбоку и уклоняешься от предполагаемого удара. Ты узнаёшь этот запах. Вриска. Вот тварь.
Ты выставляешь вперёд пальцы, готовая хоть выцарапать ей глаза, напрягаешься, но вместо этого слышишь лишь шорох мокрой травы. Что-то бьёт тебя по ногам, и ты просто рушишься на землю, проклиная её мысленно. Снова ждёшь удара, но… его нет.
Зато ты слышишь совсем рядом резкий выдох, хруст и неясный полу-хрип полу-вскрик.
Что это?
И что-то падает рядом. Судя по звуку – что-то вполне принадлежащее к человеческому роду, но – ты не слышишь его дыхания.
И этот запах ты тоже узнаешь.
Шипя, ты безуспешно пытаешься подняться – это стерва Серкет, кажется, ухитрилась вывихнуть тебе лодыжку. Но не время горевать о мёртвом трибуте и своей нелёгкой участи. Нужно двигаться дальше, нужно биться, нащупывать, вынюхивать себе дорогу.
В этом ты мастер.
Ты слышишь гул шагов и отзвуки уже знакомых тебе голосов. Ты чувствуешь дрожь земли. Трава холодит кожу.
Ползком ты продвигаешься вперёд. Ничего сложного. Пока. Туман приятно прикасается к твоей коже. На вкус он чистый и полный.
И когда ты уже почти расслабляешься – улавливаешь шум за своей спиной. Свист рассекаемого чем-то быстрым и несомненно очень острым воздуха.
И прежде чем стрела пробивает твою спину, вызвав вихрь новых ощущений, ты вспоминаешь слова Кронуса.
Чудес не бывает.

==>БУДЬ СОЛЛУКСОМ.

У тебя хватает мозгов, чтобы не ввязываться в бойню у Рога. Хотя какая-то часть тебя подсказывает, что это отличный шанс прикончить кого-нибудь и увеличить свои шансы на победу процентов до пяти. Но ты, мать его, не слушаешь.
Ты бежишь.
Почти по прямой, удаляясь от остальных. Хватаешь рюкзак со снаряжением – тот, что попался под руку, бросаешься за деревья. Чёртов туман снижает видимость, чёртовы ветки бьют по лицу, а чёртовы камни бросаются под ноги. Распорядители решили здорово над вами поиздеваться, создав такую Арену.
Отбежав совсем недалеко, ты замираешь. Так, лучше пока не продвигаться дальше. Если профи выйдут на охоту, то они наверняка сразу углубятся в лес, не осматривая окрестности, не думая, что кто-то решится спрятаться так близко.
Это настолько нелогично, что становится логичным.
Ступая медленно и тихо, ты возвращаешься к Арене. Становишься так, чтобы тебя точно не было видно, выглядывая из-за дерева, оцениваешь ситуацию. Вриска уже прикончила одного – Вантаса из Пятого – и надвигается на девчонку из Шестого.
Если бы ты не участвовал в этом, возможно, это было бы даже увлекательно – смотреть, как они гонятся друг за другом. Путаясь в траве, поскальзываясь, но почти не отставая. Ты готов поклясться, что Вриска сейчас усмехается и жаждет крови.
А потом они добегают до края круга и ныряют в лес.
Ты даже успеваешь немного пожалеть, что не увидишь кульминации погони.
Но ты ошибаешься.
Арадия делает резкий рывок вперёд и рушится в туман, что клубится меж стволов. Действительно рушится, разом пропадая, взмахнув руками и вскрикнув напоследок. Вриска замирает, настороженно вглядываясь в густую белую дымку.
Как умно – понапрятать вокруг ловушки, вроде обрывов, скрытых туманов.
Или как подло.
Ты и сам не знаешь.

==> БУДЬ НЕПЕТОЙ.

Тебе очень повезло - они не заметили, как ты пробралась прямо у них под носом. Не увидели, как ты схватила сумку цвета хаки, лежащую у самого Рога и пару охотничьих ножей со стойки. Отличные ножи, между прочим - очень острые, с удобными ручками, из хорошего металла. Ты-то знаешь в этом толк.
Так же тихо и незаметно, пригибаясь к траве, ты убежала от Рога. И только ненадолго, уже на самом краю поляны ты обернулась. Вриска гналась за Арадией, а Эквиус стоял на Роге и выцеливал что-то из лука. Он выглядел очень сильным и крутым. Пусть и немного пугающим.
Ты бы не отказалась поохотиться вместе с ним.
Сейчас же ты обследуешь территорию, углубляясь в лес. Уклоны, восхождения - настоящие горы. Много деревьев, зелени... Это хорошо. Раз есть лес, то есть и животные. А раз есть животные, то есть еда, много еды, на которую можно охотиться. Правда, туман немного мешает, но он уже рассеивается.
Неподалёку ты слышишь шум воды и, ориентируясь на него, быстро выходишь к бурной горной реке. Берег, правда, неудобный - мокрые, неровные валуны, на которых можно поскользнуться и сломать себе что-нибудь, но ты же ловкая. С лёгкостью ты пробираешься по ним и устраиваешься в небольшой расщелине у воды. Заметить тебя отсюда сложно - отличное укрытие.
Заткнув один из ножей за пояс, ты раскрываешь сумку. Мурр, хоррошая добыча. Небольшая канистра, которую ты тут же наполняешь водой, спички, несколько бинтов, упаковка печенья и даже сложенная на дне камуфляжная куртка. Не помешает. Ваша форма - это штаны, свитера и тяжёлые ботинки. Ничего больше. А ночи здесь должны быть холодными.
Застегнув молнию, ты перекидываешь потяжелевшую сумку через плечо. Умываешься в реке, стягиваешь волосы резинкой, которую стилист надела тебе на запястье. Коротенький хвостик выглядит смешно, но зато они не мешаются.
Сейчас тебе нужно будет поохотиться, да и поискать съедобных растений не помешает. Ну а сначала...
Выбрав дерево повыше, ты быстро забираешься наверх. Не зря ты училась этому дома - лазанье теперь даётся тебе совсем без труда. Ты выбираешь нужные ветки, переносишь свой вес, поднимаешься всё выше и выше...
И уже почти на самоё вершине, прижавшись к стволу, ты оглядываешься по сторонам. Совсем недалеко от тебя - ещё одна река, кажется, ещё более бурная. И вокруг - горы, горы, окружающие Арену.
Здесь должны быть целые цепи, полные пещер, укромных местечек, опасных обрывов... И всё это окутано белой дымкой тумана.
Ты замираешь в восхищении. В котором опять есть маленькая, но примесь страха.

==> БУДЬ ЭРИДАНОМ.

Кан всё же удалось убедить тебя не делать ничего из того, что она называет: "глупости". В частности - не задерживаться у Рога, не пытаться захватить его и не убивать других трибутов.
Хотя, тебе очень хотелось кого-нибудь из них прикончить. Особенно Вриску, что как раз стояла рядом с тобой и гадко усмехалась.
Ты сам удивлён, что не стал этого делать.
В любом случае ты поступил так, как вы собирались. Как вы договорились ночью перед Играми, сидя в твоей комнате в темноте.
Боже, ты надеешься, что хоть на Арене сможешь немного поспать.
Задержался ты только у одной из стоек с оружием. И почему эти чёртовы распорядители никогда не разрешают огнестрел? Было бы куда удобнее: одна очередь - и нет половины противников. Но чего нет, того нет, так что тебе приходится довольствоваться арбалетом. Заодно ты прихватываешь отливающую сталью пику для Канайи. Ей отлично подойдёт это оружие - лёгкое, изящное, способное держать противника на расстоянии и при этом смертоносное.
Ты же всё равно будешь стрелять. Они тебе не запретят.
И потом вы сталкиваетесь уже у края поляны.
Она хватает тебя за руку. Вы бросаетесь бежать.
Вы договорились, что лучше проигнорировать резню у Рога Изобилия и расправиться с врагами потом. Потом... Что же будет потом?
Нет, ты не хочешь думать, чем Игры должны закончиться.
Сейчас вы остановились, чтобы перевести дыхание. Кан перебрасывает один из захваченных рюкзаков тебе, ты отдаёшь ей пику.
Она с интересом рассматривает оружие и щупает остриё. Ты чувствуешь, что она довольна.
Позади всё стихает, не раздаётся вообще никаких звуков, даже криков. А впереди ты слышишь шум воды. И один этот звук сразу поднимает тебе настроение. Вода - это хорошо. Вода - это жизнь.
Подтянув лямки рюкзака, Кан поправляет одежду и приглаживает волосы. После тянется к твоим прядям и аккуратно разбирает их пальцами.
Ты киваешь в знак молчаливой благодарности.
Нельзя выглядеть чучелами, учитывая, что вся Альтерния сейчас смотрит на вас.
- Куда теперь? - тихо спрашивает она.
- Найдём воду, - отвечаешь ты. - Разберём запасы. Поищем еду. А если повезёт... - твои пальцы сжимают рукоять арбалета, - убьем кого-нибудь.
Она медленно кивает и вы устремляетесь вперёд.
- Как ты думаешь, кто уже умер?
- Ставлю на ту слепую, - спокойно отвечаешь ты. - У неё не было никаких шансов. И на трибутов из Шестого. Последние дистрикты всегда слабы.
- Я же... - начинает она, но не успевает договорить.
Шуршат ветки, совсем близко, раздаются шаги, и из-за деревьев выныривает трибут из Третьего. Дьявол. Чёртов дьявол, как вы могли его не заметить! Тем более он, похоже, пробирался сквозь лес, как слон: у него листья в волосах, и вообще он уже выглядит потрёпанным и недовольным жизнью.
Вы замираете, уставившись друг на друга. Молча.
В воздухе разливается абсолютная тишина.
Любой из вас боится сделать первый шаг, нанести первый удар. Ты ведь даже не знаешь, какое у него есть оружие, не знаешь, насколько он быстр и ловок. Любое твоё движение может обернуться против тебя, как бы ты не хотел этого признавать.
Кроме того, он стоит ближе к Кан, чем к тебе. Он может навредить ей. Он может убить её быстрее, чем ты прикончишь его.
Так что пока тебе остаётся только скрипеть зубами от злости.
И всё же незаметно тянуться к арбалету.

БУДЬ АРАНЕЕЙ.

Твоё имя - Аранея.
19 лет. Ментор дистрикта №5.
И сейчас ты снова и снова пересматриваешь запись убийства одного из твоих трибутов.
Со всех ракурсов. Ещё раз, и ещё раз. В отличном качестве, с замечательным звуком. Казалось бы - всё это происходит здесь, совсем рядом. Здесь, в твоей комнате проливается кровь. Иносказательно, конечно.
Теперь ты чувствуешь некую вину за то, что привезла их сюда.
За то, что вообще на это согласилась.
Щёлкнув пультом, с бесконечной сцены убийства ты переключаешься на Пейшес. На наследницу.
Скретч, наверное, думал, что ты не догадаешься, кто она. Зря он считал тебя безмозглой. Это сходство... Его сложно не заметить.
На экране она медленно пробирается по лесу. У неё есть мешок защитного цвета - единственное, что она смогла захватить у Рога. У неё нет оружия. Ей категорически не повезло, не то что тебе...
Кстати, о везении.
Рядом с тобой лежит белый конверт. Даже ослепительно белый. В нём - ярко-зелёный лист бумаги, на котором выписаны витиеватые белые буквы. Нужно постараться, чтобы разобрать их, но ты вполне смогла это сделать. И если сократить это послание, выделив суть, то остаётся нечто вроде: "Не говори ничего о том, что ты сделала и помни, почему ты вообще жива".
Ты и так отлично помнишь.
Смяв лист ты отправляешь его в мусорку. После наконец выключаешь телевизор и выходишь из полутёмной комнаты.
Пожалуй, ты не отказалась бы прогуляться.
Внизу, в общей гостиной двое других менторов смотрят всё те же Игры. Или не совсем - Кронус спит, свернувшись в кресле и обняв подушку. А вот Меулин не отрывается от экрана, широко улыбаясь.
Она замечает тебя, как только ты спускаешься на пару ступенек.
- Никто ещё не заходил? - спрашиваешь ты, просто чтобы не молчать глупо.
- Поррим заглядывала, - громко отвечает она, с трудом перекрывая звук телевизора. - Она собирается на интервью, начнётся уже совсем скоро! Хочешь посмотреть?!
Интервью значит... Очередной выход Скретча, очередная возможность увидеть его выбеленное лицо. Мысленно скривившись, ты отвечаешь резко и твёрдо:
- Нет.

==> БУДЬ ГАМЗИ.

Пока никто не видит, ты тихо тащишь тело сис в сторонку. Зачем оно им? А ведь она была почти твоим другом. Вы были близки, мать его. Так что она бы не была против. Ей даже понравилось бы понюхать новые места. Она бы точно не была против, нах!
Отдышавшись, ты снова вцепляешься в её руку и тянешь, тянешь. Рука холодная и от твоих пальцев не греется.
Вот же грёбаное чудо.
Остановившись, ты утираешь пот. А ей бы определённо не помешало сбросить пару килограммов.
- Тебе нужны тренировки, - говоришь ты, усаживаясь рядом, а после и вовсе укладываясь на траву. Она холодная. Такая же холодная, как сис.
Ты смотришь в тяжёлое, забитое облаками небо. Скучно. Не ярко. Не грёбаное чудо.
И почему вас занесло в такое мрачное место?
Солнце бы сюда... Яркое, жёлто-красное.
Красное...
Как на запястье у сис.
Усевшись, ты осматриваешь её руку. Она повязала на неё красную ленту, которую раньше носила на глазах. Круто! Ты быстро развязываешь узел - сис же не против - и затягиваешь ленту на своей голове.
Всё, мать его, такое красное!
И пока ты восторженно вертишься по сторонам, над твоей головой нарастает неприятный гул.
Ты принюхиваешься, но ничего необычного не чувствуешь. Да, ты так не умеешь, а жаль. Но никто ведь не заметит, если ты немного сжульничаешь.
Оттянув ленту от глаз, ты щуришься на небо.
Оно всё ещё серое и жужжит.
Или стоп, нет.
Планолёт зависает над тобой, совсем невысоко. Ты уже видел такие, летающие, как птички. Чудеса, а? Но сейчас эта птичка пытается забрать твою сис.
Эй! Не круто.
Зарычав и выставив кулаки, ты бросаешься на её защиту.

==> БУДЬ КРОНУСОМ.

Тебя зовут Кронус.
20 лет. Ментор дистрикта №2. Интроверт. Необычная и разносторонняя личность. Левша. Музыкант и поэт...
Ты бы ещё о себе рассказал, но не сейчас. Сейчас ты хочешь спать.
Уснуть нормально тебе не даёт орущий во все динамики телевизор - Меулин опять выкрутила громкость на полную. Вот же глухая. Приоткрыв глаза, ты видишь, как она подскакивает на диване, не сдерживая эмоций.
- Что тамл? - спрашиваешь ты, поднимаясь. Водички бы...
Она удивлённо оборачивается к тебе, но отвечает быстро - хорошая реакция.
- Скучные Игры. Три трупа за час.
- Вижу, как ты расстроенмла, - усмехаешься, не без доли грусти. - Вамл всемл нужна только кровь.
Неправда! - режет её крик по ушам. - Я же сочувствую тем, кто выбыл!
Ты морщишься. Лучше бы глухим был ты.
- И что с того? Вы все ноете, что трупов мламло. Кромле того, - ты ловишь её взгляд. - Вы все самли убивалми. Забымла?
Она притихает, только динамики телевизора так и разрываются.
И она мотает головой. Молча.
Ты продолжаешь.
- Ты самла то скольких прикончимла, помлнишь? Почти всех их. И того парня из твоего дистрикта, - она тихо вздыхает всё ещё не отводя глаз. - А он сначамла хотел закмлючить с тобой союз. Неужемли ты забымла?
Этого уже хватает, чтобы вывести Меу из равновесия, но тебе мало. Ты продолжаешь говорить.
- И Руфио с Канкри убивамли, хотя сейчас кажутся невиннымли овечкамли. Убивамли, не млорщась. Млатумла вообще слмеямлась в гомлос, когда всех приканчивамла, - ты подаёшься к ней, не замолкая. - Я помлню, хорошо, млать его, помлню. И Аранея, которая сейчас с намли не разговаривает, притворяясь чистенькой. Вы все убивамли! И хотите ещё крови сейчас! - твой голос почти перекрывает телевизор. Меу дрожит - к таким психологическим атакам она не приспособлена, да и куда ей.
Ей нужно время, чтобы успокоиться и снова открыть рот. Да, ты умеешь произвести впечатление.
И потом она одними губами шепчет:
- А ты?
Ты снова грустно улыбаешься.
- Я - совсем другое дело. Я этого не хотемл. Вамл мленя не понять.
Она молчит. Ты поднимаешься с кресла и забираешь у неё пульт, отключая звук наконец. А потом идёшь к барной стойке. Хочется воды. Просто воды. И курить.
- Ну и, - говоришь ты Меу уже спокойнее, - что эти млемлкие успемли натворить?

TBC.

@темы: Trolls, Jade Harley, Jane Crocker, Midnight Crew, Fanfiction