Название: 100 чихов
Автор: Team of Communism
Бета: Team of Communism
Размер: 3081 слов
Пейринг: Джон Эгберт/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: R
Краткое содержание: Джон простудился, отчего часто чихает. Порой ему мерещится что-то, будто оно выходит из него с каждым чихом. Джон смеётся над этим. Даже когда знакомая гадалка пытается его предупредить, он считает её советы лишь шуткой.
Скрытый текст-- Будь здоров.
Джон привычно поблагодарил Джейд, залипающую на другом конце дивана в смартфон. Чихал он в последнее время часто. Что ни день – так свербящий нос. Если начало чихов выпало на рождество, когда он с сестрой завозились в снегу и простудились, то дальше объяснить это было нечем. Джон, порой, замечал на ладони какие-то искорки, но принимал за простой отблеск ламп.
Знакомая гадалка – Роуз – говорила ему странные вещи насчёт чихов, но он ей не верил. Мол, что с ними ему будет всё хуже и хуже. Она говорила, что нужно считать, сколько раз появились искринки и постараться ходить с зажатым носом. Глупости, правда?
Однако порой он действительно ощущал некую пустоту в груди.
Пустота разрасталась. Джон понял это, когда при встрече с сестрой даже не улыбнулся. Просто поднял глаза и поздоровался. Хотя раньше он бы, не смотря на то, что видятся они несколько раз на дню, обнял бы и начал обмениваться новостями. Сестра тогда посчитала, что преподы замотали, и сил даже не улыбку не было. Джон не сказал ей, что сегодня у него было 2 пары - преподы свалили на свидания.
Джейд однажды, волнуясь за, по её мнению, сильно устающего брата, решила сводить его познакомиться со своим курсом. Раньше всё не было времени - начало курса, затем зимняя сессия, попытка оправится от неё и почти сразу переход на следующий курс. А сейчас, в самом начале зимы, как раз и повод был.
Джон привычно апатично поздоровался. Все расселись и стали общаться, передавая друг другу тайком пронеснное в общежитие пиво. Джон же сел в углу, стараясь не привлекать внимание. Несколько его знакомых удивлённо косились на обычно шумного студента, но молчали.
Когда все уже стали расходиться, Джон спрятался за край шкафа. К счастью, искать его никто не стал, решив, что он уже ушёл. Уже когда Джон собирался с волей, чтобы выходить, из туалета вышел ещё один человек. Оглянувшись и убедившись, что никого нет ( Джон действительно выглядел как часть интерьера – такой же серый и безжизненный) он вздохнул с облегчением. Какого было его удивление, когда ему навстречу почти выпрыгнул незнакомый парень, радостно протягивая руку.
-- Привет! Я – Джон.
Скептически смотря на протянутую ладонь, он ответил:
-- Каркат. А теперь не соизволишь ли ты, блять, выметаться из моей комнаты? Слава всем грёбаным богам, соседа у меня нет.
Джон, с приближением к Каркату почуявший вернувшийся вкус жизни, разочарованно вздохнул, но тут же улыбнулся
-- Слушай, а какое у тебя направление? Ты же однокурсник Джейд, так?
При упоминании Джейд Каркат усмехнулся, почти улыбнулся, но продолжил непреклонно выпроваживать Джона за пределы комнаты
-- Если тебе какие-то блядские языки наболтали о том, что мы с ней встречаемся – это, блять, чепуха, она же подтвердит.
-- Я знаю! Она мне всегда говорит о своих парнях!
-- С какой это чёртовой стати?
-- Я её брат.
Каркат слегка прифигел, но, пробормотав что-то невнятное про идиотов на одно лицо, выпнул Джона из комнаты. В буквальном смысле – поддав ему коленом. Дверь неотвратимо захлопнулась. Джон немного потух, но ещё улыбался. Он ещё придёт сюда.
Джон выполнил внутреннее обещание на следующий день, сразу же после пар. Отбившись от сестры, не теряющей надежды его как-то приободрить, он сразу пошёл к Каркату. К его удивлению, открыл не Каркат, а его знакомая, которая, кстати, тоже была на сходке.
-- О, Джон, привет! – Вриска любит кофе и поболтать. К сожалению, сейчас Джон не мог как обычно пойти с ней в кафе и поболтать пару часиков, как обычно делают старые друзья.
-- О, Вриска…Ты не знаешь, где Каркат?
-- Этот ворчун Каркарыч? А зачем тебе он? Неужели церебрального секса с Доком не хватает?
Док – страх и ужас всего направления – прикапывался к каждому недочёту и валил не то, что факультетами – курсами! И на уроках у него приходилось не спать, а записывать каждое слово. Каждое. Даже случайное междометие. Иначе потом не поймёшь, о чём он вообще говорил. С ним совладать мог только другой препод – Хасс, после которого Дока заменяла миловидная китаянка. По универу бродили слухи о том, что видели их драку. Если конкретно – то, как Хасс дал метлой по голове Доку. Сам Хасс потом был в хорошем настроении и даже ответил на пару робких вопросов, хотя обычно тоже любил валить студентов, но уже из-за любви посмотреть на их страдания.
-- Ну Врискаааааааа! – Джон, вспоминая любовь подруги к числу восемь, попытался отделить тоном ровно восемь «а».
-- Ладно. Но только из-за твоего дара услащения моего слуха восемью гласными, о мастер путаницы. Он мой сосед слева. В комнате один. Нужна будет ещё информация – или иди к Аранее или неси торт.
Джон поспешно поблагодарил её, и тут же постучался в соседнюю дверь, которую ему открыли через несколько минут настойчивого стука. Отчего-то по телу от груди разливалось что-то очень приятное от одной мысли о встрече с Каркатом.
-- Что. Блять. Тебе. Надо. Уёбищная ты морда.
За мыслями Джон даже не заметил, как Каркат открыл дверь. Однако, милое приветствие. Джону даже пришлось сдерживать уже готовый вырваться смешок.
-- Слушай, мы вчера не договорили…Я хотел
-- Хоти дальше. Меня не колышит.
-- Но Каркат! Может мы
-- Никаких, блять, мы.
Каркат попытался закрыть дверь, но Джон пожертвовал ногой ради продолжения разговора. Почти взвыв от боли, когда дверь прищемила ему ногу в носке, Джон схватил дверь ещё и рукой. На лице Карката отобразился всё отчаяние всех хикк, которым приходится сталкиваться с реальным миром. В том, что Каркат – хикка, Джон сильно сомневался, но отчаяние было настолько сильным, что это было единственное сравнение.
Вздохнув, Каркат ещё пару раз попытался закрыть дверь, но потом сдался и даже открыл её.
-- Так вот… -- Джон резко оробел, -- Может, сходим сегодня-завтра в кафе?
Каркат прищурился. Джон будто видел, как у него вырастают колючки.
-- Если ты по чьей-то блядски бессмысленной просьбе пытаешься стебаться из-за моей трижды ёбанной ориентации, то я не постесняюсь, и придушу тебя прямо здесь.
-- Эээ, я об этом как-то не думал…
Действительно, Джон даже не задумался ни о своей ориентации (А ведь он был уверен, что он не гей. Прям на сто процентов.), ни о том, а для чего он будет звать…Но зачем останавливаться, если ветер перемен в его жизни наконец задул в такую приятную, пусть и нежиданную, сторону? Да и…пусть. Гей он или не гей покажет время, а сейчас он просто хотел быть рядом с Каркатом. Настолько близко, как мог.
Каркат попытался под шумок закрыть дверь, но Джон перехватил её (руками, не желая опять травмировать ногу) и быстро сказал:
-- В кафе около универа, «Царапина», завтра в восемь!
И убежал, оставив Карката с расшатанными нервами и открытой дверью.
На свидание тот пришёл, правда делал вид, что совершенно один, и ничего его не волнует.
Джон сел рядом с ним и протянул белоснежную розу.
Каркат поджал губы и с подозрением смотрел на раскрасневшегося с мороза Джона, держащего её. Через пару минут битвы взглядов Каркат отвёл взгляд и принял цветок, мимолётом заметив, что растаевший снег на ней выглядит так, будто это волшебная пыльца, почти светится.
Джон, улыбаясь, присел рядом, расстегивая пуховик(и пусть кто-то скажет, что пуховики носят только дети) и снимая шапку.
-- Выглядишь как детсадовец, вернувшийся с прогулки. – мимолётом заметил Каркат, погружённый в свои мысли.
-- Ничего подобного! Просто у меня здоровье слабое! И вообще – пуховики круты.
Каркат промолчал, было видно, что он даже не заметил ответа. Джон наклонился и провёл перед лицом Карката рукой, которую уже освободил от перчаток.
Тот отшатнулся, начал заваливаться вместе со стулом назад. Джон дёрнулся и схватил его за рукава куртки, потянул на себя. Заскользил подошвами и упал рядом с уже поздоровавшимся с полом Каркатом. Вот, засмеявшись (впервые за несколько недель), он помог ворчащему и отряхивающемуся от грязи Каркату встать. Перед тем, как отпустить, посмотрел в глаза. Скользнул руками за спину и обнял. Каркат, постояв полминуты без движения, ответил на объятие. Давно его никто не обнимал. Слишком давно.
Они простояли так в кафе пару минут, после чего Джон предложил прогуляться.
Они гуляли до ночи. Джон смог разговорить Карката(возможно, помог алкоголь, а точнее – бутылка пива, который они по дороге выпили). Каркат часто подносил руку к носу, будто бы подтирая сопли, но всегда украдкой смотрел на костяшки пальцев, будто проверяя что. У Джона почти не шла кровь носом (только когда ему кто-то разбил нос, и то – недолго), потому он, разумеется, не понял смысл этих действий. Они разошлись к себе, и Джон даже уговорил Карката встретиться ещё, завтра. А на следующий день, когда он с похмельем проснулся, умылся, оделся и пошёл в универ, он понял, что не чувствует уже той мучительно затягивающей пустоты. Она, конечно, никуда не исчезла, но будто бы покрылась защитной плёнкой, дающей жить дальше. Жить не тенью самого себя. Вечера он ждал сильнее зачёта, по которому у него должен бы был быть автомат.
Он пришёл на место и долго пытался найти рыжую макушку среди привычно чёрных шапок. Когда к нему подошли сзади и осыпали снегом, он не был готов, но всё-таки успел поймать Карката, который как ниндзя провернул эту мелкую пакость. Он почти улыбался, видя обмазанные снегом лицо и шапку Джона.
-- Это месть за кафе.
Джон, залюбовавшись озорными сейчас глазами Карката, немного наклонился. Разница в росте была почти незаметна, потому Джон достаточно легко смог поцеловать Карката, даже не успев понять, что, собственно, делает. Просто прижался губами к его. Каркат сначала дёрнулся от неожиданного прикосновения, но потом, сразу же осознав, что это за прикосновение, застыл. Отвращения он не испытывал, поцелуй, да и сам целующий, были ему, по правде говоря, приятны.
Он углубился в размышления и не заметил, как Джон отстранился. Сам Джон, не мучаясь мозговой деятельностью, просто любовался. Ещё месяц назад он бы очень долго ещё боролся с собой из-за того, что он поцеловал парня. Из-за того, что он позвал на свидание парня. Из-за одних этих желаний! Он бы хватался за голову и произносил про себя, не замечая, что говорит ещё и вслух, тирады, убеждая и споря сам с собой. Он бы делал это долго, а потом ещё несколько месяцев пытался бы смириться… Но этого не было. Возможно, из-за странного опустошения до встречи с Каркатом, из-за того, что почему-то легко и спокойно рядом, будто бы они очень долго были в разлуке, хотя были очень дружны, почти часть одного целого. Из-за того, что Каркат не дёргается, не вырывается из рук Джона, ещё держащих его руки. Из-за того, что тот, кажется, додумал тяготившие его мысли и они опять целуются, уже обнимаясь, и на душе обоих умилительно спокойно. Будто бы и вправду – встретились после долгой разлуки. Ещё подозрительно спокойный, задумчивый, Каркат и Джон, впавший в какое-то подобие созерцательного транса, медленно шли. Уже у самого общежития Джон сказал:
-- Хэээй, завтра после лекций в кафе, ладно?
На следующий день они зашли ещё дальше. Кто бы мог подумать, что простое чаепитие может стать таким интимным…
На последующий день ещё дальше - Каркат остался у Джона ночевать.
На третий они переспали. Получилось поспешно, смущающее и с привкусом смешных конфет «Сandy corn», которые Джон в шутку прикладывал к голове Карката.
После, Джон, лёжа рядом с Каркатом на диване, уже даже не вспоминал о странных чихах. Они не прекратились, но стали редки – даже не каждую неделю уже чихает, а слова Роуз совсем уж затерялись.
Но его скручивает спазмом, чихи не прекращаются, рядом уже стоит Каркат, пытаясь отлепить руки Джона от лица, проверить, нет ли крови.
Крови нет. Зато есть лепесток какого-то цветка. Он не исчезает, как искры, и Джон, ничего не говоря Каркату, бежит к Роуз. Та принимает его, бледного, испуганного, замёрзшего от того, что не додумался одеться перед выходом на улицу. Он разжимает ладонь, но лепестка там нет. Но Роуз почему-то вскрикивает и отшатывается, шепча что-то на языке, полном согласных. Роуз видит чёрный ореол вокруг Джона, какой всегда был у неё. Только, в отличие от Роуз, Джон не был частью этой ауры.
-- Джон. Что ты желал принести мне в горсти? – Она говорит предельно серьёзно, почти отрубая фразы.
-- Там был лепесток… Я просто чихал, и чихал, и чихал и вдруг в моих ладонях остаётся странный лепесток, будто от цветка оторвали.
Роуз замирает. Не понимая, что делает, она подходит, погружает руку в ауру и, коснувшись макушки Джона, говорит:
-- 100 чихов. Чих – лепесток. Лепесток – кусочек души. Душа – бутон. Бутон – связь между тобой и человеком. Прости.
Джон, чувствуя, как эти слова, которым он отчего-то безоговорочно поверил, пропечатываются у него в мозгу, спросил, ещё подрагивая,
-- А когда бутон облетит?
-- Смерть.
Вскрикнув это слово Джон просыпается в своей постели. Кто бы мог догадаться, что он окажется настолько суеверным? Он всё ещё верит в слова Роуз, но надеется, что это лишь сон. Что весь тот день был сном. Болят веки и тянуще ноет сердце, но он лишь чувствует, что, кажется, знает, кто тот человек. На первом свидании Джон подарил Каркату белую розу.
Джон не спит до утра, ворочаясь, а утром просыпается, думая о том, что всё ему лишь приснилось. Но потом, в универе, он слышит обеспокоенный шёпот на объединённой паре:
-- Эгберт, какого хрена ты вчера убежал на мороз в три часа ночи в домашней одежде?
Каркат, когда злился, всегда называл его по фамилии, и Джон слабо усмехнулся, лишившись последней надежды, что это был не сон. Он берёт Карката за руку и шепчет ему в самое ухо, обдавая влажным дыханием
-- Каркат, давай после этой пары пойдём в кино? Я слышал, там идёт новый фильм от…
Каркат, уже пропускавший таким образом пары, кивнул, а в голове Эгберта ещё звенели слова Роуз.
Каркат чихнул, да так, что даже объяснявший в это время какую-то муть Хасс обернулся. В руке Карката был лепесток. Джону казалось, что он чувствовал, как оторвался лепесток от их бутона.
Второй чих был, когда они целовались на спор под столом в столовой, прикрытые ногами однокурсников.
Третий – когда они принимали вместе ванну.
Четвёртый и пятые лепестки они вычихнули одновременно. Джон даже не сразу заметил лепесток, который вышел вместе с очередным стоном, но Каркат, поймав его, показал остановившемуся Джону. Тот, неверяще глядя, упал на Карката, уткнувшись ему в плечо.
Шестой, седьмой и восьмой оторвались в отдельности. Они уже положили огромный болт на учёбу, но ещё какие-то дела у них были, как и крохотная и до слёз болезненная мысль, что в отдельности их душа будет в безопасности. Однако…Шестой упал на учебник биологии, седьмой – в снег, вместе с кровью от пошедшей носом кровью, а восьмой в утренний кофе с Вриской.
Потом у них был перерыв. Они целую неделю ходили в кино, в парки, всё время проводя вместе, и лепестки не тревожили их. Когда они расставались, то всё становилось как до первой встречи – осунувшиеся лица, безучастный взгляд и глухая пустота в теле. Будто оно из фарфора.
Иногда Джон шутил, что чувствует себя вазой со всеми этими листьями и ощущениями. Потом он всегда чихал, будто вознаграждённый за догадку, а Каркат запрокидывал голову и тянулся к салфетке в кармане. Если Джон утрачивал ощущения, эмоции, когда лепестки отрывались, то у Карката шла кровь носом. Это было с тех пор, как ему разбил нос его друг - Гамзи. После этого тот «друг» умер под колёсами машины, спасшись от смерти от передоза.
Восьмой, девятый, десятый. Заставание их в момент близости Джейд. Попытка встретится с Роуз, и тут же новость: её изнасиловали, разорвали на части и закатали в бетон. Узнали об этом, только когда один из её знакомых с ключами зашёл за оставленной вещью и нашёл на столе записку, где говорилось, кто убийцы и что с ней сделают. Сделали. Убийц поймали, а Джон потом истерично смеялся от того, что она умерла как раз в конце недели передышки.
Он даже не успел попрощаться.
Он даже не успел сказать спасибо.
Он даже…
И десятый лепесток на пороге её квартиры. Каркат несколько дней ходит за ним, каждый день выдавая по горстке лепестков. Сам Джон почти не отстаёт.
Пятидесятый они запивают украденным вином, заперевшись в ванне. Джон рассуждает о жизни, судьбе и о том, как хотел стать когда-то пилотом, но потом понял, что не всё так, как оно в книгах, и стал просто желать летать. Отрастить крылья.
Каркат в ответ усмехается и ласково зарывается носом в волосы своей любви. Злиться и язвить не было сил. Он тихо рассказывал о том, что он когда-то был донором, но потом подхватил что-то в больнице и ему запретили. И что он всегда мечтал просто о жизни. Счастье.
Джон отпивает ещё из бокала и целует Карката, ещё чувствуя привкус вина. Пятьдесят первый.
Шестидесятый застаёт их за махинацией с фальшивым паспортом Карката. Тот был больше похож на девушку, потому когда они пошли в загс (шестьдесят первый) и расписались, именно он играл роль невесты. На выходе оторвался семидесятый листок.
Всё шло подобно лавине. К концу того дня Каркат просто лежал в ванной (её не жалко запачкать) и выгибался под языком Джона, слизывающим капли крови, стёкшей с подбородка на грудь, живот и руки. Они были обнажены, рядом была смазка. Презервативы закончились ещё в начале месяца, а умереть от заражения, даже если это и было возможно, они не смогут – раньше их настигнет сердцевина бутона. Розы. Восемьдесят пятый застал Карката, когда тот потянулся к столику около ванны. Девяностый – Джона. Он смотрит в слезящиеся от попавшей туда крови глаза Карката и видит там лишь отчаянье и любовь. Белый листок падает на бледную, тонкую кожу. Каркат, найдя в себе волю к ярости, дёргает на себя Эгберта с тихим шипением:
--Продолжай, блять, уже.
С этими словами он содрогается и вместе с кровью выталкивает лепесток. С каждым разом они всё меньше и меньше, будто переход от старых листьев к молодым. Девяносто один. Джон ласково проводит по щеке, шее, плечу Карката, пытаясь сохранить всё это в памяти, будто после смерти остаётся память. Джон уже давно молился за то, чтобы умер только он. В наивной надежде читал все молитвы, которым научила его бабушка, и плакал, когда сразу же вылетал очередной листок. Будто бы душа пресекала все попытки спасти её. Джон даже ходил отпускать грехи, но всё было напрасно.
Девяносто два. Каркат стонет, обхватывает его всеми конечностями и после рваного вдоха выдыхает лист.
Девяносто три. Джон ускоряется, Стараясь успеть наперегонки со смертью. Каркат зарывается ему в волосы, целует и…
Девяносто четыре. Одно на двоих дыхание. Они не знают, кто из них исторгнул ненавистный лепесток, да им это сейчас и не важно.
Девяносто пять. Джон отрывается и говорит настолько затёртое, но оттого и прекрасное «Я люблю тебя». Подтверждением на кровь Карката падает очередной лепесток.
Девяносто шесть. Каркат шепчет «Я тоже». Каркат просит «Пожалуйста, не покидай» и с его мольбой в воздух взвивается ещё один вестник смерти.
Девяносто семь. Они близки к финалу. Во всех смыслах. Раскрасневшийся, с непрекращающейся кровью из носа, со стонами, от которых в носу надувается и лопается пузырь из крови Каркат. Джон, старающийся передать всю любовь в последние минуты, вспотевший, отчаянный. Они, переплетаясь дыханием, перестали следить за тем, от кого пошёл лепесток.
Девяносто восемь. Они кончают одновременно, цепляясь друг за друга как утопающий за бревно или спасательный круг. Ещё один лист.
Сто. Они обмякают в объятиях друг друга, и с последними, одними на двоих, словами выдыхают по лепестку. Они даже не слышали друг друга за общим же звоном в ушах, но просто знали.
А как ещё может быть, если даже душа у них – одна на двоих?
Название: Что бывает, если нет восставанны
Автор: Team of Communism
Бета: Team of Communism
Размер: 1617 слов
Пейринг: Джон Эгберт/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: hurt/comfort, временами намёки на юмор
Рейтинг: R
Краткое содержание: Тролли остались без восставанн и это сказалось на их характерах, особенно на характере Карката. Джон пытается как-то помочь.
Примечания: АУ, где Джон всё-таки прыгнул в портал от Джейд на метеор.
Скрытый текстКаркату было плохо. Если раньше это «плохо» было не так заметно, то сейчас, когда все важные и срочные действия были сделаны, и осталось только ждать, оно радостно прыгнуло на передний план. Странно, что никто за всю эту несуразно долгую игру не капчалогировал восставанну. Ни одну. Чёртову. Восставанну. Из-за этого тролли пытались освоить человеческий вид сна, но каждую ночь их мучили кошмары. Из-за кошмаров была бессонница (а кому захочется спать, если от отдыха во сне осталось одно название?). Из-за бессонницы – головная боль и раздражительность. Если например, у Вриски это проявлялось ещё терпимо, то у Карката, и без того с не слишком приятным характером, он стал почти невыносим. Даже Джон, которому по каким-то совершенно странным причинам, характер Карката нравился, не вытерпел и полез разбираться. Для начала затащил Карката на ночёвку к нему же. Уже тогда Каркат напрягся, ожидая, что ему опять придётся объяснять особенности физиологии троллей (за полгода, проведённых на этом проклятом метеоре, и за пару месяцев отношений, Каркат буквально при каждой встрече вынужден был объяснять или подтверждать предположения Джона. Например – а правда ли, что у троллей заострённые уши, а откуда волосы у троллей и т.д. У Карката складывалось ощущение, что Джон ведёт какой-то дневник – вопросы никогда не повторялись, и спрашивал он ровно по 3-4 вопроса за раз, причём не один. Терези рассказывала о редких вопросах Дейва, а Канайя о любви Роуз к неожиданным прикосновениям в самых неожиданных местах). Каркат был не готов к этому. Уже готовый лишь отмалчиваться и огрызаться, он был очень удивлён, когда вместо вопросов о физиологии троллей ему представили вопрос «Каркат, почему ты не спишь в последнее время?»
Каркат уже готов был взорваться криками из разряда «Ты, блять, серьёзно?», но, уже раздувшись для ответной речи, сдулся, устало тря глаза. Он ничего не ответил, а Джон начал сложнейший в его жизни квест - уложи Карката спать. Для начала он закутался с Каркатом в тёплый кокон из одеяла и поставил самый скучный фильм, какой смог вспомнить. Каркат не сопротивлялся, даже несильно дёргался, когда Джон его обнимал. К сожалению Джона, Каркат в это время не спал, даже не молчал. Он с повышенной злостью обливал ядом каждый момент фильма, и делал это даже после того, как тот закончился. Джон, уже привыкший к подобному, терпел достаточно долго (к тому же, он и сам считал фильм достаточно посредственным), но через полчаса после конца фильма не вытерпел, и прервал Карката самым классическим способом – поцелуем. Тот, не договорив, задёргался, сбив кокон до колен, а затем и на пол. Джон отстранился, и поставив следующий фильм (тоже достаточно скучный), решил пойти немного другим путём. Принеся на разложенный диван побольше подушек и какао, Джон пристроился за сгорбленной спиной Карката, уже готовящегося поливать грязью и этот фильм, и начал делать лёгкий массаж плеч (когда-то давно он читал, что это расслабляет). Каркат резко выпрямился и нервно обернулся, шипя:
-- Какого хрена ты, блять, мнёшь мои плечи, придурок?
-- Эмм, ну, люди так часто делают чтобы сделать приятно. Разве у троллей не так?
-- Как видишь своими грёбаными глазами я не визжу от счастья. – Каркат отвернулся, начиная критиковать главного героя, который не понравился ему не то одеждой, не то поведением – Джон не вслушивался, старательно разминая места, где у людей обычно находятся мышцы. Что там находится у троллей, парень не знал. Медленно переходя на шею и спину, Джон пытался заодно и понять – а что же под кожей у троллей? Есть ли там мышцы или кровь? Есть ли нервные окончания? А если нет – как тролли ощущают окружающий мир?
Каркат же в это время был полностью поглощён комментированием фильма. Ощущение, что он даже не замечает, что его сейчас касаются. Решив пошутить, Джон запустил руки под свитер тролля и начал щекотать бока. Никакой реакции. Тогда стал поглаживать кожу, поднимаясь выше(а есть ли у троллей соски?). Тогда Каркат уже притих и напрягся, ожидая неизвестно чего, но явно не слишком приятного. Джон смущённо убрал руки. В ответ на испепеляющий взгляд ответил:
-- Ну, просто хотел проверить, есть ли у троллей соски.
Каркат, судя по всему, не слишком поверил, но переспрашивать, что удивительно, не стал.
Приступив к следующему плану (на крайний случай), Джон достал спрятанное сильное снотворное. Это было, конечно, нечестно, но если уж идёшь – иди до конца.
Когда фильм закончился, Джон пошёл искать другой, а когда вернулся, то «случайно» чуть не опрокинул кружку Карката, в которую в процессе «роняния» подсыпал снотворное.
И снова неудача. Каркат лишь подметил особо поганый вкус у «этого странного человеческого напитка» и продолжил уже с чуть ли не садизмом.
Прождав полчаса, Джон решил, что пришло время СОВСЕМ крайних мер. Настолько СОВСЕМ, что если план не удастся, то он вполне может знатно огрести.
Когда и этот фильм закончился, то Джон опять прервал Карката. Так же, как и в предыдущий раз – поцелуем. В этот раз Каркат вроде был даже и не против, даже отвечая. Шальная рука Джона скользнула к рогам, сжав один пальцами у основания. Каркат дёрнулся и зашипел:
-- Эгберт. Какого. Блядского. Чёрта.
***
Джон же, отчаянно посмотрев на покрасневшее, причём не обязательно от смущения или возбуждения, лицо тролля, пошёл на самоубийственный шаг. Потянулся, лизнул и стал неловко посасывать рог. Каркат от таких действий, мягко говоря, выпал в осадок. Он тихо проскулил, одеревенел. С ужасом почуял, помимо не прекращающейся пытки удовольствием, сверху ещё и тихое шевеление щупальца внизу. К счастью, он не задохнулся – Джон перестал терзать рога и перешёл к ушам, шее, лицу…
Когда Каркат стал мурчать, Джон едва не кинулся к блокноту с записями. Он слушал нарастающее мурлыканье, учащающееся дыхание, ощущал вибрацию в груди тролля от мурлыканья, ощущал, как от его, джоновых, поцелуев нервно дёргаются заострённые уши…
Джон опять поцеловал Карката, запустил руки под свитер, проводя рукой по шрамам от лишних конечностей в бытии личинкой, стал медленно задирать свитер, чувствуя, как родные руки поцарапывают когтями спину, бока под футболкой.
Каркат ответил на поцелуй, не размениваясь, решив снять футболку самым простым способом – разорвать. Когти троллей легко рвали подобную ткань. Зашипев от царапин, оставшихся от Карката, Джон рывком сдёрнул свитер Карката, тут же приникая с поцелуем. Не рассчитал, и они упали на разложенный диван.
Покатавшись по кровати, выигрывая.
Сказать, что Каркат был разозлен – ничего не сказать. Он, пусть и был смущён, прожигал Джона взглядом, не предвещавшим ему ничего хорошего. Наверняка, человек даже не понимал, какого хрена сейчас делает.
Человек понимал. Этот же самый человек потянулся, и начал лизать, а затем и посасывать рога тролля. Джон отчаянно пытался не пойти на попятную, пошутить, как он любил делать, когда пытался зайти дальше поцелуев. Он не то, что боялся…Ему было приятно, возбуждающе волнительно. От простых, вполне невинных мыслей наливались жаром щёки и учащалось дыхание.
Каркат, чувствуя пронзительное, режущее удовольствие, молнией стрельнувшее в пах, заскулил, пытаясь не сорваться на стон. Сейчас он не мог ни говорить, ни сопротивляться – все его мысли и желания испепелила молния ощущения, идущая от рога. Он задыхался. Он дышал полной грудью. Ему хотелось продолжения, ему было чертовски мало простых прикосновений к рогам. Ему было слишком много этих ощущений. Он будто сгорал в них. Зачем природа наделила троллей такими чувствительными, причём чем меньше, тем чувствительнее, рогами.
Джон же старался сделать всё, что было в его силах. Не вытерпев, он оставил рога в покое, начав целовать и облизывать шершавую кожу. Шея, уши, ключицы, щёки, руки – всё, что было открыто.
Каркат не знал, когда было хуже – когда наслаждение стреляло яркой иглой, не давая даже ощутить своё тело, или когда оно шло со всех сторон, обволакивающим коконом, заставляя чувствовать щупальце всё сильнее. Когда через несколько минут этот чёртов романтик даже не снял футболку, а щупальце Карката было готово начать расстёгивать его штаны изнутри, не согласовываясь с мыслями хозяина, тролль не выдержал. Лёгким движением испортив очередную футболку Джона, он быстро снял свитер и, забросив его куда подальше, завалил Джона на спину. Затем, в виде мести, прижался и с садистким удовольствием стал мягко целовать красные от смущения уши.
Джон всем телом ловил мурчанье Карката. Тот, похоже и сам не заметил, как начал мягко вибрировать, как кошка. Он проводил руками по рёбрам тролля, нащупывая и проводя пальцем по шрамам от отпавших после вырастания из личинки конечностей. С трепетом проводил по спине, ощущая даже так разницу между строением тела у тролля и человека.
Первым их немое соревнование не выдержал Каркат, опять подорвавшись, стараясь аккуратно кусать тонкую человеческую кожу от шеи до пояса. Оставив несколько кровавых следов, он, наконец, снял штаны вместе с трусами и с себя, и с человека.
Оба в шоке уставились на половые органы друг друга. Если Джон, достаточно долго открывавший для себя различия человека и тролля, уже привык к подобным удивлениям, и сориентировался достаточно быстро, то для Карката это было одно из первых действительно шокирующих событий.
--Вааау, тентакля!
--У вас нет второго полового органа?
И, возможно, дело бы и закрылось, как и настрой, но тут тентакля нервно дёрнулась, отчего Джон дёрнулся посмотреть и, не рассчитав, распластался на Каркате. Тентакля забилась в истерике, мысли смущённого тролля тоже. Джон приподнялся и, поняв, что или сейчас, или они просто будут оба слишком смущены, полез проверять, а про какие «вторые половые органы» говорил Каркат.
Карката, ещё лежащего смущённой шокированной лужицей, подбросило, когда шальная джонова рука прошлась вдоль его впадины. Когда палец аккуратно вошёл внутрь, то щупальце резко дёрнулось и обвилось вокруг руки Джона, начавшего медленное движение рукой. Со смущённым интересом он смотрел на Карката, на его щупальце, и мучил бедного тролля до тех пор, пока не осознал, насколько болезненным стало возбуждение. Он, уже не способный думать, медленно вошёл в Карката. Первые их движения были дёрганными, до боли неловкими и до безумия приятными. Щупальце Карката извивалось, прижимаясь к коже хозяина, но затем, оставляя бледно-красный след, переместилось к месту соития, скользнув по бедру человека.
***
Они лежали, опустошённые, обессиленные, до неприличия довольные. Не убирая ни скомканных пледов и подушек, ни испачканной простыни, они просто лежали, прижимаясь друг к другу, укрытые пледом. Каркат почти сразу заснул, а Джон ещё недолго любовался на спокойное, зацелованное лицо Карката, прежде чем последовать за Каркатом в объятья Морфея.
@темы: Karkat Vantas, John Egbert, Битва Пейрингов-2016, Fanfiction
-
-
17.03.2016 в 04:50"Что бывает, если нет восставанны" - прекрасный дейвкат. Здесь есть всё: метеор, ксеноанатомия, фильмы и бессонница, для полного комплекта дейвкатных штампов не хватает только плаща и, наверное, квадрантовых колебаний, но тут мы вспоминаем, что у нас всё-таки Джон. Серьёзно, я не говорю, что у дейвката монополия на подобные вещи, но эта работа мучительно напоминает средний дейвкатный фик. Для меня загадка, зачем писать по пейрингу, не выражая его специфики, это с тем же успехом могло быть что угодно. Оно, кстати, прекрасно вписывается в мои кинки: рога и мурлыканье, но не очень вписывается в заданные жанры. Ангст? Драма? Хёрт-комфорт? Это же махровое пвп.
Тем не менее, спасибо за работу. Было весело.
-
-
17.03.2016 в 21:02Убийство несчастной Роуз - это просто еженедельное жертвоприношение Тёмным Богам Писательского Мастерства. Мы её очень любим, но... она оказалась наиболее подходящей жертвой. Увы.
Дейвкат, признаемся, закрался в выкладку непреднамеренно: как выяснилось задним числом, в команде есть мультишиппер. Но мы примем соответствующие меры и подобное впредь будем пресекать.
Рамки же жанров на данной битве, как мы поняли, довольно условны - и именно поэтому крайний текст являет собой не столько пвп, сколько хёрт/комфорт с незначительно выраженным хёртом и с занимающим почти всё оставшееся произведение комфортом.
Ещё раз благодарим за прекрасный отзыв. Надеемся снова увидеть Ваше писательское мастерство в комментариях к следующим нашим выкладкам, даже если они не станут отвечать Вашим чувствам любви к трэшу.