Только отважные супер-герои спасут интернет от негодяев и подлецов, наседающих на лучшее, что у нас есть. Слава бесстрашным романтикам цифрового века.
Внимание!
воскресенье, 27 марта 2016
Название: => Быстро извлечь тентакли из сундукаАвтор: greenbloodlondes
Пейринг: Роуз Лалонд/Канайя Марьям/Вриска Серкет
Категория: фемслэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Название: Полотенце
Автор: greenbloodlondes
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: 2061 слов
Пейринг: Роуз Лалонд/Канайя Марьям
Категория: фемслэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R
Краткое содержание: Канайя не думала, что в душе кто-то есть.
читать дальшеКогда по истечении второго года на метеоре постепенно начали перегорать лампы, общим собранием было решено оставить свет только в жилых помещениях и таких ключевых пунктах, как лестничные площадки и перекрёстки. Все прочие лампы оказались вынуты и сложены в чулан, к запасным. Длинные коридоры почти полностью погрузились во тьму, а далёкие источники света отбрасывали длинные, зловещие тени.
Канайя никогда не любила темноту. Проходя по гулким, пустым коридорам, она чувствовала растущий внутри страх. Чем быстрее он рос, тем ярче разгоралось слабенькое свечение, исходящее от её кожи. Оказавшись в коконе собственного света, Канайя успокаивалась, но ненадолго - вскоре всё начиналось с самого начала. Её кожа люминисцировала, только пока Канайя пребывала в смешанных чувствах. Иными словами, Канайя мигала, подобно тем самым повсеместно перегоравшим лампам.
Даже короткая перебежка до туалета превращалась в небольшое испытание, словно она шла по палубе корабля, раскачиваемого штормом её собственных эмоций.
Канайя предпочитала ходить по метеору с Роуз.
В присутствии последней темнота не только отступала на второй план - с ней, идущей рядом, кожа Канайи всегда излучала ровное сияние.
К сожалению, далеко не всегда Роуз могла составлять ей компанию, например, как сейчас, когда Канайя шла в душ перед сном. Душевой отсек находился довольно далеко, и она уже провела несколько весьма неприятных минут наедине с темнотой, жутковатыми тенями и призрачными шепотками, которые никак не распилишь бензопилой, а впереди ещё оставался самый длинный коридор. Канайя быстрым, судорожным шагом свернула в него под последней тусклой лампой, которая только добавляла обстановке призрачности, и резко остановилась, будто на её пути встала стена. Дверь в дальнем конце душевой была закрыта. Коридор терялся в абсолютной черноте, словно вёл прямиком в глотку Оглогота. Ещё ни разу Канайя не попадала в такую ловушку. Она нервно сверкнула, сделала один нерешительный шаг вперёд, потом другой, - и бросилась бежать. От быстрого бега страх перерос в настоящую панику, и когда дверь внезапно возникла перед ней, Канайя не успела затормозить и врезалась в неё всем телом. Рывком распахнув её, она ввалилась в раздевалку, в спасительный свет.
Она закрыла дверь, отрезав себя от всех опасностей, положила на скамейку пакет со сменной одеждой, медленно разделась и как следует замоталась в полотенце. Выровнять дыхание никак не получалось. Канайя медленно вошла в душевую, рассеянно блуждая взглядом по шахматным узорам пола.
Одновременно со щелчком захлопнувшейся позади двери Канайя осознала, что перед ней, в клубах пара, стоит Роуз.
Весьма голая Роуз.
То есть, абсолютно голая.
Канайя видела кое-какие картинки и была осведомлена, как должно выглядеть человеческое тело. Более того, удобно расположившись наедине с собственными фантазиями, она не раз и не два представляла себе, как выглядит тело человеческой особи женского пола по имени Роуз Лалонд подо всей этой восхитительно яркой тканью. Представляла, иногда даже слишком часто; честно говоря, иногда ей было сложно думать о чём-либо другом. Разве что о том, насколько оно мягкое наощупь. Но Канайя была абсолютно не готова увидеть его вживую безо всякого предупреждения, и уж точно не собиралась для этого подглядывать в душе. Это было бы ужасно грубо и совершенно недопустимо для высокоморальной и цивилизованной личности. Кроме того, абсолютно неизвестно, что о таком поведении говорят правила этикета в человеческом обществе.
Однако же, теперь она получила невольную возможность сравнить фантазии и реальность.
Канайя перевела взгляд с ошарашенного лица (с очаровательно округлившимся ртом) к плавным, розовым от горячей воды изгибам. Эти поразительные выросты на её груди, такие яркие, почти красные. Это интимная часть тела? Определённо, да - судя по цвету, очень интимная. У троллей цвет… репродуктивных органов тоже близок к цвету их крови. Внутренности Канайи обдало жаром, словно кипятком плеснуло, и она резко перевела взгляд ниже. Она даже думать не хотела, для чего предназначается таинственное отверстие посреди слегка округлого живота, и остановилась на бёдрах: о, эта светлая кожа на их внутренней стороне должна быть такой восхитительно мягкой, а между ними… Канайя не рискнула бы точно сказать, на что именно она смотрит, но это определённо была очень, очень запретная территория - двойной ряд колючей проволоки и расстрел для нарушителей. Канайя вздрогнула, резко подняла взгляд обратно, на лицо Роуз, с ужасом ощутив, как её собственный отросток начинает неумолимо разворачиваться между ног. Её бёдра дёрнулись в безнадёжной попытке остановить процесс.
Роуз откинула назад мокрую чёлку и переступила с ноги на ногу. Её лицо успокоилось и приобрело странное выражение. Глаза девушек встретились...
И тут Канайя осознала, как выглядит сама: ворвалась в душ, стоит в дверях и пялится на обнажённую подругу. Она крутанулась вокруг своей оси, отворачивая пылающее и сияющее, словно лампочка, лицо, и замахала ладонями в отрицающем жесте:
- Я не смотрю, я не смотрю!
За её спиной Роуз издала тихий, глухой смешок и произнесла:
- Но ты же смотрела.
Канайя в ужасе застонала и вжала лицо в ладони:
- Я не специально, клянусь, прости пожалуйста, Роуз! Я не хотела!
Роуз помолчала немного, и Канайя продолжила стоять, ожидая своего приговора. Она не могла просто так уйти, не узнав, насколько сильно Роуз сердится. Наконец, та глубоко вздохнула и медленно проговорила:
- Ты понимаешь, насколько бестактно ты себя ведёшь? Совершенно неприемлемо вот так вот вламываться. Ты ведь даже не постучала.
Канайя быстро закивала, от стыда неспособная выговорить ни словечка, но Роуз продолжила:
- А может быть, ты знала, что я здесь? Может быть, ты следила за мной и специально вломилась, сделав вид, что это получилось случайно?
- Нет!! - взвыла Канайя, - Честное слово, я не знала, я просто не заметила, что здесь кто-то есть, я слишком сильно испугалась темноты!
Канайя вжала голову в плечи и передёрнулась, шевельнув лопатками. Определённо, меньшее из зол - признать, что боишься темноты. Всё равно кто-нибудь рано или поздно узнал бы о её маленьком секрете.
Но о большом секрете, косвенное свидетельство которого сейчас медленно шевелилось между её ног, она абсолютно точно не была готова рассказывать.
Роуз снова издала тихий смешок, и ответила:
- Не знаю, насколько это похоже на правду. Я ещё подумаю над этим. Тем не менее, не кажется ли тебе, что после того, как ты разглядывала моё обнажённое тело, мне полагается некоторая компенсация?
Канайя не была уверена, что это честно - она панически приходила в себя, а не “разглядывала”! - но поспешно издала звук согласия, радуясь, что голос Роуз звучит не так сердито, как она боялась.
- Тогда как насчёт того, чтобы восстановить нарушенный баланс?
- Хорошо… - осторожно отозвалась Канайя, не понимая, чего Роуз от неё хочет.
- Тогда, мисс Марьям, если вы согласны, было бы совершенно справедливо отдать мне ваше полотенце, чтобы я могла завернуться в него и прикрыть свою наготу.
Канайя отняла руки от лица и с ужасом уставилась на дверь перед собой. Прямое упоминание наготы Роуз и без того смущало, однако последняя фраза и вовсе погрузила разум Канайи в хаос. Ей придётся стоять перед девушкой, к которой она испытывает однозначные красные чувства, голой, как в день выкручивания. Более того, стоять в довольно-таки возбуждённом состоянии. При одной мысли об этом её тентакль расправился до конца и произвёл серию энергичных движений, пустив по полотенцу волну.
Стоять в очень возбуждённом состоянии. Канайя содрогнулась. Она слышала, что подобные инциденты иногда случаются с юными троллями в общественных местах, но никогда не думала, что такое может произойти и с ней. Она росла вдали от соплеменников, и, кроме того, отличалась отменным воспитанием. Это должно было помочь ей никогда не попасть в такую ужасную ситуацию!
Тем не менее, Канайя попала.
Здесь и сейчас она просто не имела права отказать Роуз; она действительно была очень виновата. Она должна доказать отсутствие всякого коварного умысла. Вроде бы, если плотно сжать ноги, сзади ничего не должно быть заметно? Да, пожалуй, она сможет сделать это. Как хорошо, что тентакли закручиваются вперёд!
Она просто отдаст полотенце, Роуз простит её, и Канайя сможет добраться до своей одежды. Длинная юбка должна хорошо всё скрыть.
Надо сделать это прямо сейчас. Ну же. Разматывай.
- Ты не согласна? Собираешься просто сбежать? - спросила Роуз, и в её обычно нежном и мелодичном голосе появились жёсткие нотки.
Поспешно, неловкими движениями, Канайя начала развязывать узел на боку. Она резко выпрямилась, плотно сжав ноги; полотенце соскользнуло с неё и закачалось в руке. Она всем телом ощутила влажный, ласкающий жар душевой.
Заведя руку за спину и не оборачиваясь, Канайя передала полотенце Роуз. Она старалась поднять руку как можно выше, чтобы не подметать им пол - весьма неудобная позиция. Канайя почувствовала, когда полотенце вытянули из её руки, но продолжила стоять на месте.
За её спиной послышались возня и шуршание, и, наконец, Роуз проговорила:
- Вот так. Но ведь это ещё не всё. Баланс восстановлен не полностью.
Канайя разволновалась: что, что ещё предстоит ей сделать, прежде чем можно будет скрыться?!
- Ты была одета, а я стояла перед тобой полностью обнажённая. Ты хоть представляешь, как это неловко? Как ужасно я себя чувствовала? Теперь в полотенце я, и будет совершенно справедливо, если я посмотрю на твоё голое тело. Я имею в виду, что сейчас тебе следует повернуться. - мягко пояснила Роуз.
Нет, это совершенно ужасно, почему это происходит с ней, как она вообще очутилась в этой ситуации? Канайя сделала прерывистый вдох, смотря перед собой невидящими глазами. У неё слегка закружилась голова.
- Канайя?.. - выжидательно спросила Роуз.
И Канайя повернулась, так медленно, словно не управляла своим телом. Её бёдра были плотно сжаты, и она старалась не переступать с ноги на ногу. Всё казалось несколько нереальным и далёким. Наверное, примерно так чувствуют себя тролли под ментальным контролем. Она плотно прижала локти к рёбрам, стараясь скрыть рудиментарные шрамы, одной дрожащей рукой прикрывая свою небольшую грудь. Мысль о том, что Роуз заметит отсутствие этих маленьких человеческих холмиков на ней, показалась ей невыносимой. Другой рукой Канайя закрывала промежность - увы, в основном, безуспешно.
Роуз стояла прямо перед ней, обёрнутая в незнакомое голубое полотенце, а так хорошо знакомое Канайе зелёное было намотано вокруг её головы! У Роуз было, чем прикрыться, ей вовсе необязательно было забирать полотенце! Канайя не могла поверить своим глазам и просто стояла, застыв и уставившись прямо перед собой.
На лице Роуз блуждала коварная улыбка, она понимающе смотрела Канайе прямо в лицо и стояла в непринуждённой, расслабленной позе, уперевшись одной рукой в бедро. Казалось, она наслаждается замешательством Канайи, своим положением, всей ситуацией. Она шагнула вперёд одним большим, скользящим движением, мягко сжала запястья Канайи и медленно развела их в стороны.
Щёки Канайи пылали, в груди полыхал целый костёр, кровь стучала в ушах, заглушая все прочие звуки. Волна возбуждения захлестнула Канайю, и её щупальце бесконтрольно забилось в конвульсиях, влажно ударяясь о бёдро.
Роуз, ласково полуопустив ресницы, прошлась взглядом по всему её телу, от кончиков рогов до когтей на пальцах ног - и обратно, напоследок заглянув прямо в глаза. И - ничего; отпустив руки Канайи, она прошла мимо, к выходу, скользнула по ноге щекотным краем полотенца. Удалилась, оставив Канайю наедине со смятением, паникой и болезненным возбуждением.
Прислонившись лбом к стене душевой кабинки, Канайя долго приходила в себя и выгоняла неуместные мысли из своего сознания. Честно говоря, все мысли, которые могли сейчас придти ей в голову, были неуместными. Стоило ей поднять взгляд и посмотреть вокруг, как удушающая реальность наваливалась на неё: реальность, в которой она только что стояла перед своей обожаемой Роуз, а её щупальце было развёрнуто настолько, насколько это вообще позволяет троллья анатомия. Так что Канайя зажмуривалась вновь и утыкалась лицом в стенку, стараясь сосредоточиться на тугих струях и шуме воды в ушах. Наконец, её сознание постепенно прояснилось, а щупальце понемногу скрутилось обратно, оставив внизу тянущее и тягостное ощущение неудовлетворённости. После маленькой вечности под прохладным душем, она, наконец, смогла закрутить краны и выйти на непослушных, подрагивающих ногах в раздевалку. Поверх её свёртка с одеждой лежало аккуратно сложенное зелёное полотенце.
Канайя уставилась на него, не вполне понимая, какое именно жгучее чувство испытывает сейчас: стыд, возбуждение или же негодование. Всё её смятение мгновенно вернулось обратно. Она несмело протянула руки к полотенцу. Не оставалось ничего другого - только вытереться им, не переставая думать о том, что эта ткань была обмотана вокруг волос Роуз. Канайя избегала касаться им самых чувствительных частей своего тела. В конечном итоге, она стала натягивать на себя одежду, так до конца и не вытеревшись.
Канайя немного боялась, что Роуз может поджидать её за дверью. Что та продолжит вести себя странно, говорить все эти непонятно-к-чему-ведущие вещи и неизвестно, что ещё.
Коридор был пуст.
Она медленно шла обратно, освещая коридоры на много шагов вокруг себя, мерцая, как факел на ветру, брела, не разбирая дороги, когда вдруг осознала, что находится на полпути к комнате Роуз. Это поразило её: что она собралась там искать? Ещё одну мучительную и стыдную сцену, наполненную двусмысленными намёками?! Канайя сделала над собой усилие, и, сокрушённая разочарованием, развернулась и направилась к себе в комнату.
Впервые она так сильно жалела, что лишена воставанны и спит на кровати. Канайя не была уверена, что сможет заснуть этой ночью. Окунуться бы сейчас в расслабляющее, обволакивающее тепло дремотной слизи, не думать ни о чём и не видеть снов.
Со вздохом она скользнула под одеяло. Тепло обняло её парой рук, обвило ногой поперёк бёдер, нависло над ней и ласково проговорило:
- А теперь, пожалуй, настало время для извинений.
@темы: Vriska Serket, Kanaya Maryam, Rose Lalonde, Битва Пейрингов-2016
Название: Pure Love
Составитель: davekat-team
Форма: фанмикс
Размер: 9 песен
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Примечания: Внимание, этот плейлист относится ко всей выкладке и тесно к ней привязан.
Песня 1 - открывающая.
Песни 2, 3 - "This spark of black that I seem to love (с)"
Песня 4, 5 - "Занятия по анатомии"
Песни 6, 7, 8 - "Темнота"
Песня 9 - завершающая.
Спасибо за внимание.
Составитель: davekat-team
Форма: фанмикс
Размер: 9 песен
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Примечания: Внимание, этот плейлист относится ко всей выкладке и тесно к ней привязан.
Песня 1 - открывающая.
Песни 2, 3 - "This spark of black that I seem to love (с)"
Песня 4, 5 - "Занятия по анатомии"
Песни 6, 7, 8 - "Темнота"
Песня 9 - завершающая.
Спасибо за внимание.
Название: This spark of black that I seem to love ©
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 1569 слов
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: PWP, AU
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: ООС, кинки
Краткое содержание: Дейв – тролль. В рамках вселенной его зовут Дейвес Тридер. Такие дела.
Ты внезапно обнаруживаешь себя плотно прижатым к стене. Колено Дейвеса ловко протискивается меж твоих ног и раздвигает их в стороны, в то время как губы этого наглеца беззастенчиво хозяйничают у тебя на шее. Всё это настолько неожиданно, что ты едва успеваешь понять, что случилось. Зато твоё тело реагирует куда быстрее тебя самого – это ты понимаешь по участившемуся дыханию и горящим щекам.
С Дейвесом у тебя, мягко говоря, странные взаимоотношения. То между вами налаживается общение настолько близкое и проникновенное, что ты почти признаёшь это за мойрейл; то у Тридера на треть оборота закрепляется перманентно плохое настроение, и он снятия стресса ради начинает тебя раздражать так, что ты голос срываешь в попытках убедить его отстать. Вы и дерётесь часто. То в шутку, то в приступе злости. Из-за этого у тебя постоянно появляются новые синяки и царапины, которые ты усердно пытаешься укрыть под одеждой. А иногда целуетесь. Умопомрачительно приятное занятие, стоит отметить.
Ты понятия не имеешь, в какой квадрант занести подобные отношения, а Тридер далёк от твоих терзаний на эту тему настолько, насколько это вообще возможно. Несмотря на все твои пламенные речи, несмотря на всю культуру Альтернии, он продолжает считать разграничение взаимоотношений на виды околесицей, и похоже, будет так думать всегда. Тебе остаётся только смириться.
А ещё иногда в голове Дейвеса что-то щёлкает, и он вот так вот пригвождает тебя к ближайшей плоской поверхности.
Ты догадываешься, что изображать статую уже достаточно, только когда пальцы тролля грубо массируют твою ширинку.
- Так, хорош, блять, - Сипло шипишь ты, вцепившись когтями в его руку, но едва ли это поможет, уж слишком мало в тебе силы (ты же мутант, черт возьми) по сравнению даже с ржавокровками.
- Карклз, неужели ты против? - На его губах появляется эта чёртова обезоруживающе наглая ухмылка, от которой ты нервно сглатываешь.
Ладно, ты готов признать, что не против, никогда не против. Однако в отличие от Дейвеса, тебе важно определиться с типом отношений сразу, а не мигрировать из одного оттенка в другой, в зависимости от настроения, фазы одной из альтернианских лун или ещё чего-то.
В идеале вам необходимо найти аутспайсиса, вот только с таким мудаком, похоже, готов вступить в отношения один ты. Просто супер, Вантас.
- Дейвес, прекрати свои мудоблядские выходки! Нам вообще давно стоит серьёзно погово… - Последнее слово медленно перетекает в стон, и ты зажимаешь свой рот ладонью, потому что Тридер добрался до твоих рогов, и это чертовски нечестно. Он всего пару раз проводит языком от основания до кончика, а тебя уже почти трясёт от острого внезапного возбуждения.
- Так-то лучше. Все разговоры потом, - Дейвес снова ухмыляется тебе в лицо, и ты сгораешь со стыда, потому что абсолютно все его выходки безотказно на тебе работают.
Руки Тридера ловко забираются тебе под свитер, чтобы ощупать ладонями напрягшийся пресс, пройтись вдоль рёбер, с силой обвести линию лопаток, и конечно, оставить пару царапин от острых когтей на коже.
Ты хрипло дышишь, вцепившись изо всех сил в плечи Дейвеса, твоё тело послушно отзывается на каждое его движение, и ты успел пожалеть, что отвлёк Тридера от домогательств до твоей ширинки, ибо щупальце отчаянно требует внимания, упираясь в грубую как наждачка джинсу.
Дейвес проводит языком по твоей нижней губе, и ты непроизвольно приоткрываешь рот, чем он сразу пользуется, начиная поцелуй. Целуется Тридер, как всегда, пошло, мокро и властно, собственнически обводит языком твоё нёбо, клыки. Он высвобождает одну руку из-под твоего свитера, чтобы грубо схватить тебя за подбородок, надавить пальцами под скулами, заставить открыть рот шире и протолкнуться языком ещё глубже.
Ладонь Дейвеса сползает чуть ниже, крепко обхватывает твоё горло, а его язык настолько сильно проникает внутрь твоего рта, что ты едва ли можешь сделать нормальный вдох, только хрипишь да впиваешься когтями в чужие плечи. В глазах темнеет, а ноги подкашиваются от этой странной смеси из кислородного голодания и возбуждения, бьющего через край. Сердце бешено бьётся где-то под горлом. Ты с трудом можешь думать о чём-то, кроме желания вдохнуть полной грудью и режущих как нож прикосновений Дейвеса, которых тебе мало, невероятно мало.
Ты долго терпишь, но в конце концов кислорода совсем не остаётся, и ты не выдерживаешь, запускаешь одну из рук в волосы Тридера, чтобы с силой сжать жёсткие локоны в кулак и попытаться оттянуть его от себя. Сделать этого не получается, но Дейвес намёк понимает, отстраняется, давая тебе возможность отдышаться, и ты ей охотно пользуешься. А он снова глядит на тебя с этой своей идеальной наглой ухмылочкой, за которую хочется не то трахнуть, не то дать по лицу. Ещё тебе видно глаза Тридера – его лицо достаточно близко, - но лучше бы его очки были на пару тонов темнее, потому что настолько пошлые взгляды можно увидеть разве что в порнографии. Всё это вызывает у тебя слишком противоречивые эмоции.
- Мне продолжать, или ты правда против? – Дейвес говорит это, уже уткнувшись носом в твою шею и явно вознамерившись оставить там пару десятков отметин, как и всегда. Видимо, Тридеру безмерно нравится вид твоей израненной распухшей кожи, потому что он приводит её в такой печальный вид каждый раз, когда вы уединяетесь. Ты благодаришь своё чувство стиля (или его отсутствие) за высокий ворот свитера, скрывающий от любопытных глаз последствия недавней близости.
- Закрой рот и прекрати тянуть резину, Тридер, - Хрипло шепчешь ты, стыдясь того, как пошло сейчас звучит твой голос.
Вообще, Дейвес задаёт тебе этот вопрос практически каждый раз. И каждый раз выбирает момент, когда ты наконец сдаёшься под его настойчивостью.
Дважды просить не приходится. Дейвес оттягивает одной рукой ворот твоего свитера и жадно впивается зубами в шею, так, что ты чувствуешь тонкую струйку конфетно-красной крови, стекающей через ключицу вниз; второй рукой он пытается справиться с застёжкой на твоих джинсах. Ты едва сдерживаешься, закусывая губу и резко зарапая плечи Тридера, чтобы не застонать в голос от этой будоражащей кровь смеси возбуждения и боли. Возбуждение Дейвеса, кажется, не слабее твоего, и его от тебя не скрывают даже несколько слоёв толстой ткани: ты хорошо чувствуешь движения его щупальца боком, там, где Тридер прижался к тебе пахом.
Ты задыхаешься в этой одежде, её слишком много, она мешает тебе ощутить максимум прикосновений, она душит и ограничивает движения. Но подобрать момент, когда можно было бы на секунду оторваться от Дейвеса и скинуть хотя бы свитер ты не можешь.
Тридер наконец справляется с застёжкой и ловко пробирается под бельё, сжимая горячими пальцами твоё изнывающее без внимания щупальце. У тебя тут же перехватывает дыхание от накатившей волны удовольствия, выбивающей из твоей головы абсолютно все мысли и желания, кроме одного - получить ещё больше дурманящих прикосновений от Дейвеса, как можно больше.
Коленом Дейвес раздвигает твои ноги ещё шире, чтобы было удобней, но натыкается на неминуемое препятствие в виде джинс. И в отличие от тебя, у него достаёт выдержки и здравого смысла на то, чтобы стянуть ныне ненавистный предмет одежды хотя бы до колен и на то, чтобы приспустить собственные штаны.
Тридер сокражает расстояние между вашими бёдрами, и два щупальца мгновенно находят друг друга, плотно переплетаясь, из-за чего тебя окончательно сносит волной удовольствия, проходящего мелкой дрожью по всему телу, заставляющего стонать, не сдерживаясь, не задумываясь о том, что кто-то из твоих тупоголовых друзей может проходить в этот момент мимо незапертой комнаты.
Дейвес стонет хрипло, почти что рычит, и впивается пальцами что есть силы в твои бёдра, притягивая к себе невозможно близко. Всё, что ты видишь в этот момент, тонет в море ярких цветных вспышек. Сквозь пелену удовольствия ты едва можешь различить чувство боли от того, как Тридер отчаянно вгрызается в твою шею, покрывая её не меньше, чем сотней кровоточащих собственнических укусов. И ты запрокидываешь в голову, полностью открываясь для этих извращённо приятных ощущений.
Ты почти не отдаёшь себе отчёта в том, с какой силой царапаешь кожу на спине Дейвеса, заставлявляя его дрожать и выгибаться навстречу тебе от каждого такого движения.
Кажется, вы сплетаетесь, потонув в водовороте ощущений, бесконечно долго, но заканчивается всё настолько же неожиданно, как и началось. Тебе приходит в голову отличная мысль, которую ты тут же спешишь реализовать, вытаскивая одну из рук из-под водолазки. Ты обхватываешь длинный изогнутый рог Дейвеса рукой и быстро грубо надрачиваешь его, из-за чего Тридер издаёт неопределённый рычаще-звериный звук. И кажется, для него это становится последней каплей. Дейвеса пробивает крупная дрожь, он сгибается, упираясь лбом тебе в грудь и громко хрипло стонет. Его щупальце сжимает твоё невозможно сильно. Всего этого слишком много, чтобы ждать дальше, и ты кончаешь вслед за Тридером, выгибаясь всем телом.
Пару секунд все твои ощущения сводятся к одной лишь приятной пустоте, наполняющей голову, а потом ты обнаруживаешь себя безвольно висящим в объятиях Дейвеса.
Ты бросаешь взгляд вниз. Все твои ноги и часть одежды заляпаны смесью красного и бордового генматериалов, и выглядит это до ужаса пошло. А ещё все эти царапины, синяки и укусы, оставленные Дейвесом за последние двадцать минут начинают неприятно саднить, и тебе поскорее хочется смыть с себя хотя бы часть последствий бурного времяпровождения с Тридером.
- Ты как? - Осведомляется Дейвес. Через очки ты с трудом различаешь его взгляд, и ты недолго думая снимаешь их к чёрту. Ты злишься, потому что этот кусок дерьма опять не удосужился избавиться от своих грёбаных очков во время секса. Тридер смотрит устало и почти нежно, кажется, его не особенно беспокоит твой последний жест, и из-за этого ты почему-то снова злишься, но уже на себя.
- Всё было хорошо, ну, даже очень, - ты запинаешься, потому что не уверен, как тебе стоит охарактеризовать случившееся, учитывая, твою претензию, - но я бы хотел перестать уже метаться из квадранта в квадрант.
- Разве это так важно? Мне кажется, без дурацких ограничений всё куда интересней. - Философски тянет Дейвес и обнимает тебя крепче. Из-за генматериала тебе липко и холодно, а положение не самое удобное, но ты всё равно не отстраняешься.
Ты уже не в силах с ним спорить.
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 1569 слов
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: PWP, AU
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: ООС, кинки
Краткое содержание: Дейв – тролль. В рамках вселенной его зовут Дейвес Тридер. Такие дела.
С Дейвесом у тебя, мягко говоря, странные взаимоотношения. То между вами налаживается общение настолько близкое и проникновенное, что ты почти признаёшь это за мойрейл; то у Тридера на треть оборота закрепляется перманентно плохое настроение, и он снятия стресса ради начинает тебя раздражать так, что ты голос срываешь в попытках убедить его отстать. Вы и дерётесь часто. То в шутку, то в приступе злости. Из-за этого у тебя постоянно появляются новые синяки и царапины, которые ты усердно пытаешься укрыть под одеждой. А иногда целуетесь. Умопомрачительно приятное занятие, стоит отметить.
Ты понятия не имеешь, в какой квадрант занести подобные отношения, а Тридер далёк от твоих терзаний на эту тему настолько, насколько это вообще возможно. Несмотря на все твои пламенные речи, несмотря на всю культуру Альтернии, он продолжает считать разграничение взаимоотношений на виды околесицей, и похоже, будет так думать всегда. Тебе остаётся только смириться.
А ещё иногда в голове Дейвеса что-то щёлкает, и он вот так вот пригвождает тебя к ближайшей плоской поверхности.
Ты догадываешься, что изображать статую уже достаточно, только когда пальцы тролля грубо массируют твою ширинку.
- Так, хорош, блять, - Сипло шипишь ты, вцепившись когтями в его руку, но едва ли это поможет, уж слишком мало в тебе силы (ты же мутант, черт возьми) по сравнению даже с ржавокровками.
- Карклз, неужели ты против? - На его губах появляется эта чёртова обезоруживающе наглая ухмылка, от которой ты нервно сглатываешь.
Ладно, ты готов признать, что не против, никогда не против. Однако в отличие от Дейвеса, тебе важно определиться с типом отношений сразу, а не мигрировать из одного оттенка в другой, в зависимости от настроения, фазы одной из альтернианских лун или ещё чего-то.
В идеале вам необходимо найти аутспайсиса, вот только с таким мудаком, похоже, готов вступить в отношения один ты. Просто супер, Вантас.
- Дейвес, прекрати свои мудоблядские выходки! Нам вообще давно стоит серьёзно погово… - Последнее слово медленно перетекает в стон, и ты зажимаешь свой рот ладонью, потому что Тридер добрался до твоих рогов, и это чертовски нечестно. Он всего пару раз проводит языком от основания до кончика, а тебя уже почти трясёт от острого внезапного возбуждения.
- Так-то лучше. Все разговоры потом, - Дейвес снова ухмыляется тебе в лицо, и ты сгораешь со стыда, потому что абсолютно все его выходки безотказно на тебе работают.
Руки Тридера ловко забираются тебе под свитер, чтобы ощупать ладонями напрягшийся пресс, пройтись вдоль рёбер, с силой обвести линию лопаток, и конечно, оставить пару царапин от острых когтей на коже.
Ты хрипло дышишь, вцепившись изо всех сил в плечи Дейвеса, твоё тело послушно отзывается на каждое его движение, и ты успел пожалеть, что отвлёк Тридера от домогательств до твоей ширинки, ибо щупальце отчаянно требует внимания, упираясь в грубую как наждачка джинсу.
Дейвес проводит языком по твоей нижней губе, и ты непроизвольно приоткрываешь рот, чем он сразу пользуется, начиная поцелуй. Целуется Тридер, как всегда, пошло, мокро и властно, собственнически обводит языком твоё нёбо, клыки. Он высвобождает одну руку из-под твоего свитера, чтобы грубо схватить тебя за подбородок, надавить пальцами под скулами, заставить открыть рот шире и протолкнуться языком ещё глубже.
Ладонь Дейвеса сползает чуть ниже, крепко обхватывает твоё горло, а его язык настолько сильно проникает внутрь твоего рта, что ты едва ли можешь сделать нормальный вдох, только хрипишь да впиваешься когтями в чужие плечи. В глазах темнеет, а ноги подкашиваются от этой странной смеси из кислородного голодания и возбуждения, бьющего через край. Сердце бешено бьётся где-то под горлом. Ты с трудом можешь думать о чём-то, кроме желания вдохнуть полной грудью и режущих как нож прикосновений Дейвеса, которых тебе мало, невероятно мало.
Ты долго терпишь, но в конце концов кислорода совсем не остаётся, и ты не выдерживаешь, запускаешь одну из рук в волосы Тридера, чтобы с силой сжать жёсткие локоны в кулак и попытаться оттянуть его от себя. Сделать этого не получается, но Дейвес намёк понимает, отстраняется, давая тебе возможность отдышаться, и ты ей охотно пользуешься. А он снова глядит на тебя с этой своей идеальной наглой ухмылочкой, за которую хочется не то трахнуть, не то дать по лицу. Ещё тебе видно глаза Тридера – его лицо достаточно близко, - но лучше бы его очки были на пару тонов темнее, потому что настолько пошлые взгляды можно увидеть разве что в порнографии. Всё это вызывает у тебя слишком противоречивые эмоции.
- Мне продолжать, или ты правда против? – Дейвес говорит это, уже уткнувшись носом в твою шею и явно вознамерившись оставить там пару десятков отметин, как и всегда. Видимо, Тридеру безмерно нравится вид твоей израненной распухшей кожи, потому что он приводит её в такой печальный вид каждый раз, когда вы уединяетесь. Ты благодаришь своё чувство стиля (или его отсутствие) за высокий ворот свитера, скрывающий от любопытных глаз последствия недавней близости.
- Закрой рот и прекрати тянуть резину, Тридер, - Хрипло шепчешь ты, стыдясь того, как пошло сейчас звучит твой голос.
Вообще, Дейвес задаёт тебе этот вопрос практически каждый раз. И каждый раз выбирает момент, когда ты наконец сдаёшься под его настойчивостью.
Дважды просить не приходится. Дейвес оттягивает одной рукой ворот твоего свитера и жадно впивается зубами в шею, так, что ты чувствуешь тонкую струйку конфетно-красной крови, стекающей через ключицу вниз; второй рукой он пытается справиться с застёжкой на твоих джинсах. Ты едва сдерживаешься, закусывая губу и резко зарапая плечи Тридера, чтобы не застонать в голос от этой будоражащей кровь смеси возбуждения и боли. Возбуждение Дейвеса, кажется, не слабее твоего, и его от тебя не скрывают даже несколько слоёв толстой ткани: ты хорошо чувствуешь движения его щупальца боком, там, где Тридер прижался к тебе пахом.
Ты задыхаешься в этой одежде, её слишком много, она мешает тебе ощутить максимум прикосновений, она душит и ограничивает движения. Но подобрать момент, когда можно было бы на секунду оторваться от Дейвеса и скинуть хотя бы свитер ты не можешь.
Тридер наконец справляется с застёжкой и ловко пробирается под бельё, сжимая горячими пальцами твоё изнывающее без внимания щупальце. У тебя тут же перехватывает дыхание от накатившей волны удовольствия, выбивающей из твоей головы абсолютно все мысли и желания, кроме одного - получить ещё больше дурманящих прикосновений от Дейвеса, как можно больше.
Коленом Дейвес раздвигает твои ноги ещё шире, чтобы было удобней, но натыкается на неминуемое препятствие в виде джинс. И в отличие от тебя, у него достаёт выдержки и здравого смысла на то, чтобы стянуть ныне ненавистный предмет одежды хотя бы до колен и на то, чтобы приспустить собственные штаны.
Тридер сокражает расстояние между вашими бёдрами, и два щупальца мгновенно находят друг друга, плотно переплетаясь, из-за чего тебя окончательно сносит волной удовольствия, проходящего мелкой дрожью по всему телу, заставляющего стонать, не сдерживаясь, не задумываясь о том, что кто-то из твоих тупоголовых друзей может проходить в этот момент мимо незапертой комнаты.
Дейвес стонет хрипло, почти что рычит, и впивается пальцами что есть силы в твои бёдра, притягивая к себе невозможно близко. Всё, что ты видишь в этот момент, тонет в море ярких цветных вспышек. Сквозь пелену удовольствия ты едва можешь различить чувство боли от того, как Тридер отчаянно вгрызается в твою шею, покрывая её не меньше, чем сотней кровоточащих собственнических укусов. И ты запрокидываешь в голову, полностью открываясь для этих извращённо приятных ощущений.
Ты почти не отдаёшь себе отчёта в том, с какой силой царапаешь кожу на спине Дейвеса, заставлявляя его дрожать и выгибаться навстречу тебе от каждого такого движения.
Кажется, вы сплетаетесь, потонув в водовороте ощущений, бесконечно долго, но заканчивается всё настолько же неожиданно, как и началось. Тебе приходит в голову отличная мысль, которую ты тут же спешишь реализовать, вытаскивая одну из рук из-под водолазки. Ты обхватываешь длинный изогнутый рог Дейвеса рукой и быстро грубо надрачиваешь его, из-за чего Тридер издаёт неопределённый рычаще-звериный звук. И кажется, для него это становится последней каплей. Дейвеса пробивает крупная дрожь, он сгибается, упираясь лбом тебе в грудь и громко хрипло стонет. Его щупальце сжимает твоё невозможно сильно. Всего этого слишком много, чтобы ждать дальше, и ты кончаешь вслед за Тридером, выгибаясь всем телом.
Пару секунд все твои ощущения сводятся к одной лишь приятной пустоте, наполняющей голову, а потом ты обнаруживаешь себя безвольно висящим в объятиях Дейвеса.
Ты бросаешь взгляд вниз. Все твои ноги и часть одежды заляпаны смесью красного и бордового генматериалов, и выглядит это до ужаса пошло. А ещё все эти царапины, синяки и укусы, оставленные Дейвесом за последние двадцать минут начинают неприятно саднить, и тебе поскорее хочется смыть с себя хотя бы часть последствий бурного времяпровождения с Тридером.
- Ты как? - Осведомляется Дейвес. Через очки ты с трудом различаешь его взгляд, и ты недолго думая снимаешь их к чёрту. Ты злишься, потому что этот кусок дерьма опять не удосужился избавиться от своих грёбаных очков во время секса. Тридер смотрит устало и почти нежно, кажется, его не особенно беспокоит твой последний жест, и из-за этого ты почему-то снова злишься, но уже на себя.
- Всё было хорошо, ну, даже очень, - ты запинаешься, потому что не уверен, как тебе стоит охарактеризовать случившееся, учитывая, твою претензию, - но я бы хотел перестать уже метаться из квадранта в квадрант.
- Разве это так важно? Мне кажется, без дурацких ограничений всё куда интересней. - Философски тянет Дейвес и обнимает тебя крепче. Из-за генматериала тебе липко и холодно, а положение не самое удобное, но ты всё равно не отстраняешься.
Ты уже не в силах с ним спорить.
Название: Притяжение
Автор: davekat-team
Пейринг: Каркат Вантас/Дейв Страйдер
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Автор: davekat-team
Пейринг: Каркат Вантас/Дейв Страйдер
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Название: Занятия по анатомии
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 1361 слово
Пейринг: Дэйв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Лучшие занятия - практические занятия, даже если все аудитории заняты и приходится заниматься в туалете.
Насколько абсурдным может оказаться изучение анатомии инопланетной цивилизации? Дэйв не задавался этим вопросом, пока не начал стаскивать с Карката штаны. Каркат сжал ноги, как только джинсовая ткань соскользнула с его ног.
- Серьёзно? - Дэйв закатывает глаза. Каркату это видно, потому что он сидит на крышке толчка, а Дэйв стоит перед ним на коленях.
Они не нашли лучшего места для уединения на метеоре. Конечно, это всего лишь изучение тел друг друга... И даже не в сексуальном плане... Но будет сложновато объяснить остальным, почему Каркат раздет.
- Мы же договорились, что ты не будешь закрываться, Каркат, блин, кончай капризничать, - Дэйв сжал его коленки и попытался развести их в стороны.
- Да, блять, я знаю, но больной ты ублюдок, убери от меня руки! - Каркат ударил его ногой в грудь, и Дэйв упал назад, отпустив колени.
- Не клёво, чувак, - с болезненным шипением он потёр место удара.
- Бля, прости, но хватит хватать меня!
Вантас вздыхает и смотрит на своё тело. Дэйв уже успел с интересом добравшегося до микроскопа ботаника разглядеть у него всё выше пояса. Его поразило отсутствие пупка и выступы на боках, оставшиеся после его личиночьих лапок. Каркату пришлось умолчать, насколько чувствительны эти "шрамы", хотя Дэйву всё надо потрогать. Оценив терпение Дэйва, Каркат опустил ноги на пол и медленно раздвинул их. Дэйв поднял очки.
- И всё?
- А что ты ожидал, дворец с фонтанами? - огрызнулся Каркат.
- Нет, но... Каркат, ты не говорил, что ты девочка. Я всегда считал тебя парнем, типа, бро. Конечно, Роуз я тоже считаю своим бро, хотя она и не носит нужных половых признаков, вообще она моя сестра. Я думаю, я должен звать её систр.
Каркат сжал губы, слушая всё это, и жалел, что отпихнул Дэйва так далеко.
- Я парень!
Дэйв замолк. Очки остались на голове, и он подвинулся ближе. Он смотрел на красноватую щель, скрываемую серой толстой кожей.
- Но у тебя вагина.
- Что?
- Каркат, это женская вагина.
На лице Карката продолжал отражаться немой вопрос, и Дэйв с усмешкой вздохнул.
- У человеческих девушек половым органом является вагина, сечёшь? А у парней - член. И у тебя, очевидно, первое, а не второе. Хотя не слишком похоже, но близко.
- У троллей всё одинаково, - пробормотал Каркат, глядя, с каким интересом Дэйв рассматривает его внизу. - Но это не полный вид. При наполнении ведра появляется выпуклость.
Он дёрнулся, когда Дэйв положил большие пальцы по обе стороны от его щели и раздвинул её. Может, он бы не только дёрнулся, но и снова ударил бы его в грудь, если бы у него не горело всё от этих прикосновений.
- Я не вижу никаких выпуклостей, - говорит Дэйв. - Зато цвет такой яркий. И всё такое... гладкое и странное.
- Не неси херни, - выдыхает Каркат.
- Я серьёзно. Можно я потрогаю?
- Что? Совсем рехнулся?
- Мы договорились ничего не скрывать, - попомнил Дэйв.
- Ага, но ты мне ещё ничего и не показал.
- Потому что сейчас твоя очередь.
Что правда, то правда. Каркат кивнул.
Нет, ему не нравится Дэйв. Ни за что на свете. Наверное, нет.
Все его мышцы напряглись от его пальцев, скользящих по красной коже. Он крепко закрыл глаза.
- Вау.
- Заткнись, заткнись, заткнись...
- Правда, вау. Это так странно.
- Убери пальцы, Дэйв.
- Погоди, я не закончил, ага?
- Убери пальцы!
- Мы же бро, это нормально.
- УБЕРИ СВОИ ЧЁРТОВЫ ПАЛЬЦЫ!
Дэйв поднял на него взгляд.
- Зачем?
- Потому что... - Каркат сжал пальцы. - Это... Это приятно.
Дэйв замолчал, но его большой палец всё ещё находился там. По строению это совсем не было похоже на женскую часть тела. В его голове пульсировала кровь, как и ниже пояса в трусах. Он пытался это скрыть, но Каркат... Раскинувший перед ним ноги с этой милой штукой между них, краснеющий от смущения и возбуждения... Дэйв признаётся, что его план работает. Конечно, он не собирался просто раздеть Карката, чтобы попяться на его части тела.
Ничего не ответив, Дэйв запускает палец глубже внутрь, и Каркат звучно вскрикивает. Но всё ещё не предпринимает попыток отстранить Страйдера. Дэйв продолжает осторожно двигать пальцем внутри, затем меняет пальцы на указательный и средний, и опускается ниже, целуя грубую кожу ниже места, где у людей обычно находится пупок. То, что даже после этого Каркат не вдарил ему, означает только зелёный свет.
Каркат очень громко дышит и иногда вздыхает, постанывая, когда Дэйв опускается поцелуями ниже и целует начало краснеющей расщелины. Его пальцы уже полностью мокрые, язык пробует эту красную, яркую жидкость на вкус, и она сладкая. Не приторная, а просто сладкая. И так же сладко стонет Каркат. Остаётся надеяться, что никто не будет проходить рядом именно с этой уборной. Дэйв волнуется, но Каркат всем видом показывает, что он всё делает правильно. Мягкая кожа под языком просто сочится от желания и удовольствия.
Становится жарко, особенно для того, на ком надет плащ, кофта с длинным рукавом и штаны. Дэйв проводит языком от самого низа, заскакивая языком внутрь, до самого верха, и отстраняется. Он осторожно касается губами покрасневшей серой кожи вокруг, пальцы быстро пытаются отстегнуть плащ и расстегнуть штаны.
Перед ним самый горячий инопланетянин, который даже не догадывался, насколько сексуальна его контрастная серая кожа и ярко-красная чем бы оно ни было. Да Дэйва почти трясёт, когда он раздевается полностью. Он поднимается и впивается губами в губы Карката, которые на несколько тонов темнее кожи. Его зубы - это клыки, все они. Острые, царапающие, и это немного заставляет Дэйва остыть. Страйдер прикусывает его губы тоже. Он вообще удивлён, с какой страстью отвечает на это Каркат. Он царапает его заднюю часть шеи своими когтями, прижимает сильнее, а его бёдра выгибаются навстречу. Дэйв возвращает свою руку обратно вниз, проникает внутрь пальцами, и там всё настолько горячо, что на несколько секунд он сам теряет самообладание и стонет прямо в рот Каркату. Он чувствует, как внутри у Карката становится теснее, а потом понимает, что вокруг его запястья обвивается что-то такое же горячее и влажное. Если бы он мог оторваться от этого рта, он бы посмотрел, что это, но Каркат просто прижимает его.
Тогда Дэйв просто вытаскивает пальцы, подхватывает Карката за бёдра, и прижимает его к стене. Их кожа на животах соприкасается, и Дэйв ощущает, как та хрень, которая секундой ранее касалась его руки, сейчас зажата между ними. И она двигается. Каркат обвивает ноги вокруг его талии, не давая особо времени на раздумья. Член Дэйва оказался как раз в этом разрезе, который открывает путь внутрь. Каркат сам просит, показывает это всем видом. Он открывает глаза. Это не испуганный, запутавшийся взгляд, он буквально заставляет Дэйва не стоять истуканом. Поэтому Дэйв, вцепившись пальцами в его бёдра, входит в него.
Он слышит дрожащий стон. Это ни с чем нельзя сравнить. Это горячее чувство, мягкое, такое приятное, вызывающее мурашки, щекочущие спину. Он думает о том, что же испытывает Каркат, потому что после каждого движения внутри он стонет. Дэйв столько раз держал и трогал его, просто так, как друга, за плечо или хлопал по спине, и то, как он мог трогать его теперь, просто сносило голову.
Никаких тормозов. Он вбивал его бёдрами в стену, одной рукой трогая это странное щупальце, которое, как он догадался позже, было той самой "выпуклостью", о которой говорил Каркат. Она была мягкой и гладкой, горячей и сочащейся. Когда Дэйв сжимал её у основания и вёл рукой вверх, Каркат протяжно мычал ему в губы.
И потом Дэйв почувствовал, как сильно Каркат сжал его плечи, как его тело напряглось, внутри у него стало совсем мокро, его выпуклость тоже начала сочиться в два раза больше, и всё это с характерным звуком начало ударяться об плитку пола. Его глаза закатились, словно при обмороке, он прикусил свою нижнюю губу, обнажая клыки, и Дэйв почувствовал, наверное, то же самое, что почувствовал Каркат минутой раньше. В глазах потемнело от удовольствия, оно сотрясло всё внутри, задело каждый орган чувств. Дэйв почувствовал слово "удовольствие" во всей его красе. Он прижался сильнее, Каркат снова застонал, почувствовав, как наполняется изнутри.
Ноги болят, руки болят, болит грудь, воздух обжигает. Они медленно опускаются на пол, Каркат опускает ноги, чтобы почувствовать холодную плитку. Дэйв целует его, как только восстанавливает дыхание. Целует эти горячие, опухшие, тёмные губы.
- Думаю, теперь я знаю троллью анатомию на отлично, - шепчет он неловкую шутку, но у Карката едва хватает сил, чтобы злиться, он только кусает его губы, и по подбородку стекает красная человеческая кровь.
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 1361 слово
Пейринг: Дэйв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Лучшие занятия - практические занятия, даже если все аудитории заняты и приходится заниматься в туалете.
- Серьёзно? - Дэйв закатывает глаза. Каркату это видно, потому что он сидит на крышке толчка, а Дэйв стоит перед ним на коленях.
Они не нашли лучшего места для уединения на метеоре. Конечно, это всего лишь изучение тел друг друга... И даже не в сексуальном плане... Но будет сложновато объяснить остальным, почему Каркат раздет.
- Мы же договорились, что ты не будешь закрываться, Каркат, блин, кончай капризничать, - Дэйв сжал его коленки и попытался развести их в стороны.
- Да, блять, я знаю, но больной ты ублюдок, убери от меня руки! - Каркат ударил его ногой в грудь, и Дэйв упал назад, отпустив колени.
- Не клёво, чувак, - с болезненным шипением он потёр место удара.
- Бля, прости, но хватит хватать меня!
Вантас вздыхает и смотрит на своё тело. Дэйв уже успел с интересом добравшегося до микроскопа ботаника разглядеть у него всё выше пояса. Его поразило отсутствие пупка и выступы на боках, оставшиеся после его личиночьих лапок. Каркату пришлось умолчать, насколько чувствительны эти "шрамы", хотя Дэйву всё надо потрогать. Оценив терпение Дэйва, Каркат опустил ноги на пол и медленно раздвинул их. Дэйв поднял очки.
- И всё?
- А что ты ожидал, дворец с фонтанами? - огрызнулся Каркат.
- Нет, но... Каркат, ты не говорил, что ты девочка. Я всегда считал тебя парнем, типа, бро. Конечно, Роуз я тоже считаю своим бро, хотя она и не носит нужных половых признаков, вообще она моя сестра. Я думаю, я должен звать её систр.
Каркат сжал губы, слушая всё это, и жалел, что отпихнул Дэйва так далеко.
- Я парень!
Дэйв замолк. Очки остались на голове, и он подвинулся ближе. Он смотрел на красноватую щель, скрываемую серой толстой кожей.
- Но у тебя вагина.
- Что?
- Каркат, это женская вагина.
На лице Карката продолжал отражаться немой вопрос, и Дэйв с усмешкой вздохнул.
- У человеческих девушек половым органом является вагина, сечёшь? А у парней - член. И у тебя, очевидно, первое, а не второе. Хотя не слишком похоже, но близко.
- У троллей всё одинаково, - пробормотал Каркат, глядя, с каким интересом Дэйв рассматривает его внизу. - Но это не полный вид. При наполнении ведра появляется выпуклость.
Он дёрнулся, когда Дэйв положил большие пальцы по обе стороны от его щели и раздвинул её. Может, он бы не только дёрнулся, но и снова ударил бы его в грудь, если бы у него не горело всё от этих прикосновений.
- Я не вижу никаких выпуклостей, - говорит Дэйв. - Зато цвет такой яркий. И всё такое... гладкое и странное.
- Не неси херни, - выдыхает Каркат.
- Я серьёзно. Можно я потрогаю?
- Что? Совсем рехнулся?
- Мы договорились ничего не скрывать, - попомнил Дэйв.
- Ага, но ты мне ещё ничего и не показал.
- Потому что сейчас твоя очередь.
Что правда, то правда. Каркат кивнул.
Нет, ему не нравится Дэйв. Ни за что на свете. Наверное, нет.
Все его мышцы напряглись от его пальцев, скользящих по красной коже. Он крепко закрыл глаза.
- Вау.
- Заткнись, заткнись, заткнись...
- Правда, вау. Это так странно.
- Убери пальцы, Дэйв.
- Погоди, я не закончил, ага?
- Убери пальцы!
- Мы же бро, это нормально.
- УБЕРИ СВОИ ЧЁРТОВЫ ПАЛЬЦЫ!
Дэйв поднял на него взгляд.
- Зачем?
- Потому что... - Каркат сжал пальцы. - Это... Это приятно.
Дэйв замолчал, но его большой палец всё ещё находился там. По строению это совсем не было похоже на женскую часть тела. В его голове пульсировала кровь, как и ниже пояса в трусах. Он пытался это скрыть, но Каркат... Раскинувший перед ним ноги с этой милой штукой между них, краснеющий от смущения и возбуждения... Дэйв признаётся, что его план работает. Конечно, он не собирался просто раздеть Карката, чтобы попяться на его части тела.
Ничего не ответив, Дэйв запускает палец глубже внутрь, и Каркат звучно вскрикивает. Но всё ещё не предпринимает попыток отстранить Страйдера. Дэйв продолжает осторожно двигать пальцем внутри, затем меняет пальцы на указательный и средний, и опускается ниже, целуя грубую кожу ниже места, где у людей обычно находится пупок. То, что даже после этого Каркат не вдарил ему, означает только зелёный свет.
Каркат очень громко дышит и иногда вздыхает, постанывая, когда Дэйв опускается поцелуями ниже и целует начало краснеющей расщелины. Его пальцы уже полностью мокрые, язык пробует эту красную, яркую жидкость на вкус, и она сладкая. Не приторная, а просто сладкая. И так же сладко стонет Каркат. Остаётся надеяться, что никто не будет проходить рядом именно с этой уборной. Дэйв волнуется, но Каркат всем видом показывает, что он всё делает правильно. Мягкая кожа под языком просто сочится от желания и удовольствия.
Становится жарко, особенно для того, на ком надет плащ, кофта с длинным рукавом и штаны. Дэйв проводит языком от самого низа, заскакивая языком внутрь, до самого верха, и отстраняется. Он осторожно касается губами покрасневшей серой кожи вокруг, пальцы быстро пытаются отстегнуть плащ и расстегнуть штаны.
Перед ним самый горячий инопланетянин, который даже не догадывался, насколько сексуальна его контрастная серая кожа и ярко-красная чем бы оно ни было. Да Дэйва почти трясёт, когда он раздевается полностью. Он поднимается и впивается губами в губы Карката, которые на несколько тонов темнее кожи. Его зубы - это клыки, все они. Острые, царапающие, и это немного заставляет Дэйва остыть. Страйдер прикусывает его губы тоже. Он вообще удивлён, с какой страстью отвечает на это Каркат. Он царапает его заднюю часть шеи своими когтями, прижимает сильнее, а его бёдра выгибаются навстречу. Дэйв возвращает свою руку обратно вниз, проникает внутрь пальцами, и там всё настолько горячо, что на несколько секунд он сам теряет самообладание и стонет прямо в рот Каркату. Он чувствует, как внутри у Карката становится теснее, а потом понимает, что вокруг его запястья обвивается что-то такое же горячее и влажное. Если бы он мог оторваться от этого рта, он бы посмотрел, что это, но Каркат просто прижимает его.
Тогда Дэйв просто вытаскивает пальцы, подхватывает Карката за бёдра, и прижимает его к стене. Их кожа на животах соприкасается, и Дэйв ощущает, как та хрень, которая секундой ранее касалась его руки, сейчас зажата между ними. И она двигается. Каркат обвивает ноги вокруг его талии, не давая особо времени на раздумья. Член Дэйва оказался как раз в этом разрезе, который открывает путь внутрь. Каркат сам просит, показывает это всем видом. Он открывает глаза. Это не испуганный, запутавшийся взгляд, он буквально заставляет Дэйва не стоять истуканом. Поэтому Дэйв, вцепившись пальцами в его бёдра, входит в него.
Он слышит дрожащий стон. Это ни с чем нельзя сравнить. Это горячее чувство, мягкое, такое приятное, вызывающее мурашки, щекочущие спину. Он думает о том, что же испытывает Каркат, потому что после каждого движения внутри он стонет. Дэйв столько раз держал и трогал его, просто так, как друга, за плечо или хлопал по спине, и то, как он мог трогать его теперь, просто сносило голову.
Никаких тормозов. Он вбивал его бёдрами в стену, одной рукой трогая это странное щупальце, которое, как он догадался позже, было той самой "выпуклостью", о которой говорил Каркат. Она была мягкой и гладкой, горячей и сочащейся. Когда Дэйв сжимал её у основания и вёл рукой вверх, Каркат протяжно мычал ему в губы.
И потом Дэйв почувствовал, как сильно Каркат сжал его плечи, как его тело напряглось, внутри у него стало совсем мокро, его выпуклость тоже начала сочиться в два раза больше, и всё это с характерным звуком начало ударяться об плитку пола. Его глаза закатились, словно при обмороке, он прикусил свою нижнюю губу, обнажая клыки, и Дэйв почувствовал, наверное, то же самое, что почувствовал Каркат минутой раньше. В глазах потемнело от удовольствия, оно сотрясло всё внутри, задело каждый орган чувств. Дэйв почувствовал слово "удовольствие" во всей его красе. Он прижался сильнее, Каркат снова застонал, почувствовав, как наполняется изнутри.
Ноги болят, руки болят, болит грудь, воздух обжигает. Они медленно опускаются на пол, Каркат опускает ноги, чтобы почувствовать холодную плитку. Дэйв целует его, как только восстанавливает дыхание. Целует эти горячие, опухшие, тёмные губы.
- Думаю, теперь я знаю троллью анатомию на отлично, - шепчет он неловкую шутку, но у Карката едва хватает сил, чтобы злиться, он только кусает его губы, и по подбородку стекает красная человеческая кровь.
Название: Дружеское членопожатие
Автор: davekat-team
Вид: хэнд-мейд (картина из шоколада) с мастер-классом
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Примечания: в качестве исходника использовался этот арт. К сожалению, автор работы не знает артера и будет очень благодарен, если ему его подскажут.
Для работы нам потребуется следующее:
- шоколад: три плитки белого (ушло чуть больше двух) и одна плитка черного (ушло около трети);
- красный пищевой краситель;
- распечатка подготовленной для работы картинки (чем меньше оттенков, тем лучше);
- картонная подложка, желательно поплотней;
- пергаментная бумага;
- зубочистки;
- ножницы;
- скотч;
- кастрюлька с горячей водой;
- отсутствие любопытных глаз вокруг.
Ставим кастрюльку на огонь и топим несколько долек черного шоколада на водяной бане. Пока он тает, прикрепляем картинку к картонной подложке с помощью скотча и накрываем пергаментной бумагой, которую тоже фиксируем.
Важно! Убедитесь, что через пергаментную бумагу виден рисунок!
Важно-2! Готовая картинка будет зеркально отражена относительно вашего исходника.
С помощью зубочистки расплавленным шоколадом прорисовываем все тёмные участки. В нашем случае это контуры фигур, очки Дейва и волосы Карката. Если случайно проведёте лишнюю или слишком толстую линию, подкорректируйте с помощью зубочистки. А вот чего я бы ни в коем случае не советовала делать, так это опираться рукой на уже прорисованное - размажется, обидно будет.
В оставшийся чёрный шоколад добавляем несколько долек белого - в зависимости от того, какой оттенок мы хотим получить. Получившимся шоколадом закрашиваем серые и затенённые участки, такие как свитер Карката.
Как видите, на предыдущей фотографии видно случайное шоколадное пятно, которое в дальнейшем было подкорректировано с помощью зубочистки.
Ставим на водяную баню и плавим две дольки белого шоколада.
Важно! Не оставляйте белый шоколад надолго на огне - он имеет неприятное свойство сворачиваться.
В расплавленный шоколад по чуть-чуть засыпаем пищевой краситель. Автор работы использовал порошковый, так как жидкий имеет тенденцию нарушать структуру шоколада.
Сперва нам нужно добиться слегка розоватого оттенка для румянца и члена Дейва, после их покраски (не бойтесь окрашивать прямо поверх ранее нанесённых линий, а вот вылезать на незакрашенные участки не рекомендуется) добавьте в шоколад ещё чуть-чуть красителя и прорисуйте щупальце Карката.
Теперь, когда у нас прокрашено всё, кроме фона и белых участков, отправляем конструкцию на подложке в холодильник застывать.
Через десять-пятнадцать минут доставайте основу и ставьте плавить белый шоколад, которым щедро заливайте рисунок. Будьте крайне внимательны и аккуратны и не повторяйте ошибок автора - горячая основа может расплавить и размазать ранее нанесённые контуры, а исправлять их крайне сложно. В нашем случае у Карката очень размазался рог. Жалко, да.
(на самом деле не только рог, но остальное удалось подкорректировать, а вот его уже было не спасти)
Пластинка должна получиться достаточно толстой, чтобы вы могли без опасения снять ее с пергамента. Если у вас руки из плеч или есть возможность сделать бортики, сделайте края пластинки ровными, если же это не принципиально... Ну, получится такая клякса:
Вместе с подложкой отправьте шоколад в морозилку. Для застывания хватит где-то получаса, после чего картинка вытаскивается, с неё снимается пергамент и при необходимости крайне аккуратно тонким слоем сверху корректируем всё размазавшееся.
Приятного аппетита!
Автор: davekat-team
Вид: хэнд-мейд (картина из шоколада) с мастер-классом
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Примечания: в качестве исходника использовался этот арт. К сожалению, автор работы не знает артера и будет очень благодарен, если ему его подскажут.
Для работы нам потребуется следующее:
- шоколад: три плитки белого (ушло чуть больше двух) и одна плитка черного (ушло около трети);
- красный пищевой краситель;
- распечатка подготовленной для работы картинки (чем меньше оттенков, тем лучше);
- картонная подложка, желательно поплотней;
- пергаментная бумага;
- зубочистки;
- ножницы;
- скотч;
- кастрюлька с горячей водой;
- отсутствие любопытных глаз вокруг.
Ставим кастрюльку на огонь и топим несколько долек черного шоколада на водяной бане. Пока он тает, прикрепляем картинку к картонной подложке с помощью скотча и накрываем пергаментной бумагой, которую тоже фиксируем.
Важно! Убедитесь, что через пергаментную бумагу виден рисунок!
Важно-2! Готовая картинка будет зеркально отражена относительно вашего исходника.
С помощью зубочистки расплавленным шоколадом прорисовываем все тёмные участки. В нашем случае это контуры фигур, очки Дейва и волосы Карката. Если случайно проведёте лишнюю или слишком толстую линию, подкорректируйте с помощью зубочистки. А вот чего я бы ни в коем случае не советовала делать, так это опираться рукой на уже прорисованное - размажется, обидно будет.
В оставшийся чёрный шоколад добавляем несколько долек белого - в зависимости от того, какой оттенок мы хотим получить. Получившимся шоколадом закрашиваем серые и затенённые участки, такие как свитер Карката.
Как видите, на предыдущей фотографии видно случайное шоколадное пятно, которое в дальнейшем было подкорректировано с помощью зубочистки.
Ставим на водяную баню и плавим две дольки белого шоколада.
Важно! Не оставляйте белый шоколад надолго на огне - он имеет неприятное свойство сворачиваться.
В расплавленный шоколад по чуть-чуть засыпаем пищевой краситель. Автор работы использовал порошковый, так как жидкий имеет тенденцию нарушать структуру шоколада.
Сперва нам нужно добиться слегка розоватого оттенка для румянца и члена Дейва, после их покраски (не бойтесь окрашивать прямо поверх ранее нанесённых линий, а вот вылезать на незакрашенные участки не рекомендуется) добавьте в шоколад ещё чуть-чуть красителя и прорисуйте щупальце Карката.
Теперь, когда у нас прокрашено всё, кроме фона и белых участков, отправляем конструкцию на подложке в холодильник застывать.
Через десять-пятнадцать минут доставайте основу и ставьте плавить белый шоколад, которым щедро заливайте рисунок. Будьте крайне внимательны и аккуратны и не повторяйте ошибок автора - горячая основа может расплавить и размазать ранее нанесённые контуры, а исправлять их крайне сложно. В нашем случае у Карката очень размазался рог. Жалко, да.
(на самом деле не только рог, но остальное удалось подкорректировать, а вот его уже было не спасти)
Пластинка должна получиться достаточно толстой, чтобы вы могли без опасения снять ее с пергамента. Если у вас руки из плеч или есть возможность сделать бортики, сделайте края пластинки ровными, если же это не принципиально... Ну, получится такая клякса:
Вместе с подложкой отправьте шоколад в морозилку. Для застывания хватит где-то получаса, после чего картинка вытаскивается, с неё снимается пергамент и при необходимости крайне аккуратно тонким слоем сверху корректируем всё размазавшееся.
Приятного аппетита!
Название: Темнота
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 1943 слова
Пейринг: Каркат Вантас/Дейв Страйдер
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R
Краткое содержание: тролли — ночные хищники.
Каркат закрывает двери и гасит свет. Комнату затапливает плотной, почти ощутимо шелковистой темнотой. Дейв глубоко вдыхает. В воздухе висит запах пыли, мяты и чего-то сладковатого, болезненно-лилейного.
Каркат проходит по комнате, чем-то шуршит. Дразнится. Он всегда дразнится, любит играть с Дейвом, словно со своей добычей.
Хищник, настоящий хищник. Причём в самом что ни на есть биологическом смысле. Цивилизованный, разумный – но хищник, видит в темноте и ориентируется по звукам и запахам. Обычно он хорошо душит это в себе, но иногда его прорывает.
Не то чтобы Дейв был против, конечно.
Но это может испугать.
Он шумно сглатывает и слышит шипение. Стены между комнатами тонкие, любой звук слышно так, словно его источник совсем рядом. Каркат не любит, когда кто-то слышит Дейва в такие минуты, не хочет делиться даже такой мелочью.
Дейв сидит на полу, опершись спиной о стол и вытянув ноги. Глаза никак не хотят привыкнуть к темноте, она мягко окутывает зрачки и гипнотизирует.
Карката Дейв не столько видит, сколько ощущает. Он опускается на колени рядом с ним и легко проводит кончиками пальцев по щеке.
Это вопрос. Если Дейв покачает головой, если хоть на секунду даст понять, что он не в настроении, Каркат отодвинется и включит свет. А ещё это предупреждение. Последний рубеж, потому что потом Каркат вряд ли остановится. Дейв всегда должен хорошо подумать, прежде чем реагировать на этот жест.
Но Дейв разгорячен — уже, сейчас, адреналин стучит у него в крови. Пока они добирались до этой комнаты, Каркат останавливался в самых неожиданных местах, чтобы поцеловаться и удостовериться, что Дейв с ним и что Дейв не против. Он поднимает руку и сжимает пальцы Карката в ладони. Каркат улыбается, тепло и отчасти благодарно – Дейв не видит этого, но точно знает, так же, как знает, что без его согласия Каркат ничего не будет делать.
Каркат выдыхает. Это звук на грани слышимости, он тихий и, если бы Каркат не сидел рядом, Дейв вряд ли расслышал бы его за гулом вентиляции. А после – поднимается с колен лишь затем, чтобы в следующую секунду поудобнее устроиться на ногах Дейва. Он гораздо тяжелее, чем кажется на вид, и чем больше он возится, тем сильней это чувствуется.
Он наклоняется вперёд, прижимает запястья Дейва к полу и замирает, почти касаясь лица Дейва кончиком носа. Ждёт.
Сердце колотится, как сумасшедшее. Это далеко не первый раз и, Дейв уверен, не последний. Он подхватывает игру и прижимается губами к губам Карката, не целуя его – Каркат не любит, когда в такие моменты Дейв пытается перехватить контроль. Вместо этого он ещё несколько секунд сидит неподвижно, чтобы затем не поцеловать – впиться в рот Дейва, каждым прикосновением словно крича одно и то же.
Каркат прикусывает губу Дейва, не сильно, но ощутимо, а когтями проходится по нежной коже на внутренней стороне запястья, причиняя лёгкую, саднящую боль. Первая метка.
Обычно Каркат оставляет три-четыре метки, все такие, чтобы их можно было скрыть под одеждой, но все они несут одно и то же значение.
«Мой».
Мой, мой, мой, безумное, хищническое собственничество, которое обычно прячется под налетом культуры. У Карката карт-бланш, у него на руках просто-таки флеш-рояль, Дейв мягок и податлив, совсем не против этого, пока оно держится в давно уже определённых границах.
Царапины на запястьях пульсируют, и Дейв с трудом подавляет стон. Тишина – часть этого негласного договора, Каркат от неё испытывает совершенно детский восторг.
Он ещё раз прикусывает Дейва за губу, прежде чем оторваться от него. Первый раз это у него вышло совершенно нелепо, он не соразмерил силу укуса и прокусил до крови. Но это было давно, а сейчас он научился сдерживаться даже в такие моменты.
Дейва бросает в дрожь от того, как Каркат ёрзает, не в силах найти то положение, в котором его выпуклость не будет ему мешать, пока он не наиграется. Каркат ловит это движение и проводит мокрым языком по основанию шеи. Он определенно очень доволен, нет, неправильное выражение — он счастлив, он ближайшую неделю будет невероятной лапочкой, потому что будет точно знать, что Дейв — его и только его.
В общем-то, Дейв не против.
Во всяком случае, сейчас.
Ему не до того, в голове и так шумит, словно от уха до уха пропустили скоростную автостраду, тысяча машин в час, триста километров скорости, а Каркат всё ещё ёрзает и кончиками когтей цепляет застежку плаща, Дейв ёрзает следом. Нет, определённо, кто бы ни создал богоуровневую пижаму, он явно не предвидел необходимости как-то разместить в ней напрягшийся член, особенно когда Каркат настолько близко. Дейв даже через кучу слоёв одежды чувствует его выпуклость.
Каркат, судя по его дыханию, чувствует то же самое. Застёжка наконец поддаётся с тихим щелчком, но в царящей тишине даже он кажется громом. Каркат цепляется за плечи Дейва и тянет его на себя. Дейв поддаётся.
Без опоры для спины он чувствует себя совсем беззащитным. Каркату только это и надо, он хрипло посмеивается и проводит языком по ключице, отодвигая воротник кофты. Язык холодный, Каркат сам холодный, его прикосновения — словно металлом по нервам, но этот металл мягкий, живой, немного шершавый, Дейв практически ощущает, как от этого холодка по нервам летят ослепительные белые вспышки. Он неосознанно тянется следом за этим прикосновением, но Каркат только сильней сжимает пальцы, когти впиваются в кожу на лопатках и Дейву кажется, словно по спине пробегает ток.
Не время.
Каркат всё ещё не наигрался.
Дейв чувствует себя полным бревном, когда Каркат стягивает с него кофту и отбрасывает куда-то в сторону. Ткань мягко ударяется о... что-то, судя по тихому шуршанию — о… да какая разница! Любое движение Дейва купируется ещё в зародыше, Каркату куда больше нравится ловить его состояние по изменению дыхания, по выражению лица — хищник, ночной хищник, кромешная для глаз Дейва темнота для него всего лишь легкий сумрак.
Каркат ещё раз широким движением проходит по ключице, двигает бёдрами, словно ненароком задевая своей выпуклостью член Дейва — Дейв просто-таки кожей чувствует, что он улыбается в этот момент, — а затем кусает его за плечо, не настолько сильно, чтобы ранить, но ощутимо.
Однажды он сравнил зубы Дейва с мельничными жерновами, предназначенными размалывать. Если это так, то у него самого зубы акулы — рвать, грызть, резать, но сейчас, когда ощущение от них пульсирует по всему телу, на плече, в голове, в сердце, в паху, они не острые, а нежные, метят, но не ранят, и Дейв не может удержать краткий стон. Каркат недовольно кусает его снова — на этот раз у самого основания шеи, зубы нижней челюсти прихватывают ключицу.
Он прохладный, он сам взбудоражен происходящим, у него в глазах отражается циферблат стоящего на полке будильника, он такой забавный с этой своей собственнической властностью, да только он вообще не понимает, что с ней делать, это мило, это так невероятно мило, что у Дейва в голове водоворот ощущений и мыслей. И всё, что остаётся Дейву — чувствовать.
Каркат кусается, царапается, оставляет тонкие быстро краснеющие узоры из полос и точек, он везде и сразу, шея, руки, мочки ушей, когти на боках, зубами прихватывает кожу чуть ниже пупка. Укусы он зализывает, влажно холодит кожу, а ещё — целует, и губы у него тоже гораздо грубей человеческих, а руки, что он делает руками, да где он вообще такого нахвататься успел?
Когда он запускает руку под штаны и кончиком когтя щекочет головку члена, Дейв всхлипывает в попытке удержать звук. Каркат поднимает глаза и отражение цифр в них быстро меняется. Но Дейву не до мыслей о времени, он поднимает руки и лезет Каркату под свитер.
Он совсем не против, наоборот — выгибается, когда Дейв проходит раскрытыми ладонями по рёбрам, а затем опять шипит. Недоволен, что Дейв вытащил руки из-под свитера, но это шипение легко скрадывается поцелуем. Каркат пытается делать вид, что он недоволен тем, что Дейв проявил инициативу. Чудовищно милый. Особенно когда у него не получается. Но всё равно пытается. Инстинкты.
Они настолько с ним не вяжутся, что Дейву остаётся только сходить от этого с ума.
Свитер с Карката Дейв не снимает — потому что для этого надо оторваться от него, от его пальцев, от рук, да вообще от всего. А ещё — потому, что Дейв гораздо больше любит рассматривать это тело, гладкое, совсем не человеческое, а вот трогать, не имея возможности взглянуть — не очень, это сбивает с толку. Но Каркат совсем не против, для него гораздо важнее стянуть штаны — и с себя, потому что выпуклости неудобно, потому что они уже все в генматериале, мокрые, хоть в ведро выжимай, и с Дейва, потому что такого обращения даже богоуровневая пижама не выдержит. Он так нервничает, что у него пальцы в застежке путаются, и Дейв расстёгивает её, а затем стягивает вместе с бельём. Выпуклость разворачивается возле его пальцев, скользкая, ласковая, её кончик хлещет в воздухе в поисках руки Дейва и Дейв приветливо гладит её у самого основания. Теперь уже Каркат пытается удержать звуки, и Дейв мысленно ухмыляется — верней, ухмыльнется, когда будет это вспоминать. Сам назначил правила, сам и страдай, хищник ты инопланетный, собственник и вообще невозможное создание. Дейв только на секунду приподнимается, когда Каркат стаскивает с него одежду где-то до колен — ему уже совсем не терпится.
Каркат придвигается ближе и его выпуклость мягко обхватывает член Дейва, спиралью обвивая его. Конечно, они уже это обсуждали — все возможные другие способы, и даже пробовали... пытались... но всё-таки с точки зрения Дейва этот — лучший.
Особенно когда можно сжать в ладони его выпуклость, прижимая её к собственному члену, а Каркат в эту же секунду опять прикоснётся когтями к головке. Дейв понятия не имеет, с чем можно сравнить эти ощущения — да вообще любые ощущения, ему сравнивать не с чем, с Каркатом всякий раз — как первый, да и не только «как».
Думать вообще не получается. Выпуклость вся скользкая от генматериала, горячее тела Карката градусов на десять, даже горячее человеческого тела, и она скользит и извивается, то почти неощутимо, то сжимаясь вокруг. Вообще неясно, с чем это сравнивать — не язык, не рука, ни какая-либо другая часть тела. Выпуклость — и всё тут.
Каркат пытается что-то бормотать прямо в поцелуй, неразборчиво, от этого у Дейва вообще голову ведёт. Он просто-таки танцует пальцами — поверх выпуклости и под ней, кончииками, ногтями, подушечками, прижимая к своему члену и аккуратно отделяя её — всё, на что только хватает его фантазии и чувствительности Карката.
У Дейва все руки мокрые, он заведён до грани, ещё чуть-чуть... Но Каркат отрывается от его губ, глубоко вдыхает и припадает зубами к его шее.
Совсем не так, как раньше. Остро. Больно.
К сумасшедшей комнатной смеси запахов примешивается лёгкая нотка металла.
Очарование момента развеивается, возбуждение остаётся где-то на периферии сознания.
Дейв дёргает плечом, заезжая Каркату по носу, и отталкивает его от себя, а затем тянется к стоящей у края стола лампы. Каркат щурится от яркого света, он разгоряченный, раскрасневшийся, на губах — алый мазок. Дейв облизывает руку и зажимает пальцами кровоточащий укус на шее.
— Мы говорили об этом, Каркат.
Каркат несколько раз моргает. У него такое лицо, что Дейв просто не может на него сердиться — остатки инстинктивной властности, возбуждение, медленное понимание вины, безумная смесь эмоций, он такой милый, но всё равно.
Дейв не любит кровь, ни свою, ни чужую.
Стараясь не смотреть ему в глаза, Каркат тянется к ящику стола за пластырем. Он выглядит забавно — кончик выпуклости мечется в воздухе, словно не понимает, что произошло, и пачкает свитер, сам же — сплошная сосредоточенность, убирает пальцы Дейва и заклеивает пластырем с дотошностью студента, которому за это «отлично» на экзамене пообещали. А затем садится рядом.
Не на ноги Дейва, как раньше, а рядом. Дейв пытается сделать серьёзное лицо, притвориться, что он сердит за такое грубое нарушение всех их договоров, но Каркат смотрит в пол, румяный, такая картиночка, просто валить на месте, а не хищник инопланетный.
Он наклоняет голову и тычется в бок Дейва лбом. Недовольно хмурится, чуть поворачивается и повторяет, на этот раз проходя рогом точно под рёбрами. Иногда у него такие кошачьи повадки, просто удивительно.
— Я случайно, — виновато говорит он и снова тычет в Дейва рогом. Извиняется так.
У него лицо ещё смешней, чем раньше, потому что он немного злится на собственные маленькие рожки, которыми даже не пободаться нормально, как у них принято.
Ну как на него сердиться?
Дейв не может удержать расплывающуюся по лицу улыбку. Он притягивает Карката к себе и треплет по голове, то случайно, то намеренно поглаживая основания рожек.
Каркат смеётся.
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 1943 слова
Пейринг: Каркат Вантас/Дейв Страйдер
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R
Краткое содержание: тролли — ночные хищники.
Каркат проходит по комнате, чем-то шуршит. Дразнится. Он всегда дразнится, любит играть с Дейвом, словно со своей добычей.
Хищник, настоящий хищник. Причём в самом что ни на есть биологическом смысле. Цивилизованный, разумный – но хищник, видит в темноте и ориентируется по звукам и запахам. Обычно он хорошо душит это в себе, но иногда его прорывает.
Не то чтобы Дейв был против, конечно.
Но это может испугать.
Он шумно сглатывает и слышит шипение. Стены между комнатами тонкие, любой звук слышно так, словно его источник совсем рядом. Каркат не любит, когда кто-то слышит Дейва в такие минуты, не хочет делиться даже такой мелочью.
Дейв сидит на полу, опершись спиной о стол и вытянув ноги. Глаза никак не хотят привыкнуть к темноте, она мягко окутывает зрачки и гипнотизирует.
Карката Дейв не столько видит, сколько ощущает. Он опускается на колени рядом с ним и легко проводит кончиками пальцев по щеке.
Это вопрос. Если Дейв покачает головой, если хоть на секунду даст понять, что он не в настроении, Каркат отодвинется и включит свет. А ещё это предупреждение. Последний рубеж, потому что потом Каркат вряд ли остановится. Дейв всегда должен хорошо подумать, прежде чем реагировать на этот жест.
Но Дейв разгорячен — уже, сейчас, адреналин стучит у него в крови. Пока они добирались до этой комнаты, Каркат останавливался в самых неожиданных местах, чтобы поцеловаться и удостовериться, что Дейв с ним и что Дейв не против. Он поднимает руку и сжимает пальцы Карката в ладони. Каркат улыбается, тепло и отчасти благодарно – Дейв не видит этого, но точно знает, так же, как знает, что без его согласия Каркат ничего не будет делать.
Каркат выдыхает. Это звук на грани слышимости, он тихий и, если бы Каркат не сидел рядом, Дейв вряд ли расслышал бы его за гулом вентиляции. А после – поднимается с колен лишь затем, чтобы в следующую секунду поудобнее устроиться на ногах Дейва. Он гораздо тяжелее, чем кажется на вид, и чем больше он возится, тем сильней это чувствуется.
Он наклоняется вперёд, прижимает запястья Дейва к полу и замирает, почти касаясь лица Дейва кончиком носа. Ждёт.
Сердце колотится, как сумасшедшее. Это далеко не первый раз и, Дейв уверен, не последний. Он подхватывает игру и прижимается губами к губам Карката, не целуя его – Каркат не любит, когда в такие моменты Дейв пытается перехватить контроль. Вместо этого он ещё несколько секунд сидит неподвижно, чтобы затем не поцеловать – впиться в рот Дейва, каждым прикосновением словно крича одно и то же.
Каркат прикусывает губу Дейва, не сильно, но ощутимо, а когтями проходится по нежной коже на внутренней стороне запястья, причиняя лёгкую, саднящую боль. Первая метка.
Обычно Каркат оставляет три-четыре метки, все такие, чтобы их можно было скрыть под одеждой, но все они несут одно и то же значение.
«Мой».
Мой, мой, мой, безумное, хищническое собственничество, которое обычно прячется под налетом культуры. У Карката карт-бланш, у него на руках просто-таки флеш-рояль, Дейв мягок и податлив, совсем не против этого, пока оно держится в давно уже определённых границах.
Царапины на запястьях пульсируют, и Дейв с трудом подавляет стон. Тишина – часть этого негласного договора, Каркат от неё испытывает совершенно детский восторг.
Он ещё раз прикусывает Дейва за губу, прежде чем оторваться от него. Первый раз это у него вышло совершенно нелепо, он не соразмерил силу укуса и прокусил до крови. Но это было давно, а сейчас он научился сдерживаться даже в такие моменты.
Дейва бросает в дрожь от того, как Каркат ёрзает, не в силах найти то положение, в котором его выпуклость не будет ему мешать, пока он не наиграется. Каркат ловит это движение и проводит мокрым языком по основанию шеи. Он определенно очень доволен, нет, неправильное выражение — он счастлив, он ближайшую неделю будет невероятной лапочкой, потому что будет точно знать, что Дейв — его и только его.
В общем-то, Дейв не против.
Во всяком случае, сейчас.
Ему не до того, в голове и так шумит, словно от уха до уха пропустили скоростную автостраду, тысяча машин в час, триста километров скорости, а Каркат всё ещё ёрзает и кончиками когтей цепляет застежку плаща, Дейв ёрзает следом. Нет, определённо, кто бы ни создал богоуровневую пижаму, он явно не предвидел необходимости как-то разместить в ней напрягшийся член, особенно когда Каркат настолько близко. Дейв даже через кучу слоёв одежды чувствует его выпуклость.
Каркат, судя по его дыханию, чувствует то же самое. Застёжка наконец поддаётся с тихим щелчком, но в царящей тишине даже он кажется громом. Каркат цепляется за плечи Дейва и тянет его на себя. Дейв поддаётся.
Без опоры для спины он чувствует себя совсем беззащитным. Каркату только это и надо, он хрипло посмеивается и проводит языком по ключице, отодвигая воротник кофты. Язык холодный, Каркат сам холодный, его прикосновения — словно металлом по нервам, но этот металл мягкий, живой, немного шершавый, Дейв практически ощущает, как от этого холодка по нервам летят ослепительные белые вспышки. Он неосознанно тянется следом за этим прикосновением, но Каркат только сильней сжимает пальцы, когти впиваются в кожу на лопатках и Дейву кажется, словно по спине пробегает ток.
Не время.
Каркат всё ещё не наигрался.
Дейв чувствует себя полным бревном, когда Каркат стягивает с него кофту и отбрасывает куда-то в сторону. Ткань мягко ударяется о... что-то, судя по тихому шуршанию — о… да какая разница! Любое движение Дейва купируется ещё в зародыше, Каркату куда больше нравится ловить его состояние по изменению дыхания, по выражению лица — хищник, ночной хищник, кромешная для глаз Дейва темнота для него всего лишь легкий сумрак.
Каркат ещё раз широким движением проходит по ключице, двигает бёдрами, словно ненароком задевая своей выпуклостью член Дейва — Дейв просто-таки кожей чувствует, что он улыбается в этот момент, — а затем кусает его за плечо, не настолько сильно, чтобы ранить, но ощутимо.
Однажды он сравнил зубы Дейва с мельничными жерновами, предназначенными размалывать. Если это так, то у него самого зубы акулы — рвать, грызть, резать, но сейчас, когда ощущение от них пульсирует по всему телу, на плече, в голове, в сердце, в паху, они не острые, а нежные, метят, но не ранят, и Дейв не может удержать краткий стон. Каркат недовольно кусает его снова — на этот раз у самого основания шеи, зубы нижней челюсти прихватывают ключицу.
Он прохладный, он сам взбудоражен происходящим, у него в глазах отражается циферблат стоящего на полке будильника, он такой забавный с этой своей собственнической властностью, да только он вообще не понимает, что с ней делать, это мило, это так невероятно мило, что у Дейва в голове водоворот ощущений и мыслей. И всё, что остаётся Дейву — чувствовать.
Каркат кусается, царапается, оставляет тонкие быстро краснеющие узоры из полос и точек, он везде и сразу, шея, руки, мочки ушей, когти на боках, зубами прихватывает кожу чуть ниже пупка. Укусы он зализывает, влажно холодит кожу, а ещё — целует, и губы у него тоже гораздо грубей человеческих, а руки, что он делает руками, да где он вообще такого нахвататься успел?
Когда он запускает руку под штаны и кончиком когтя щекочет головку члена, Дейв всхлипывает в попытке удержать звук. Каркат поднимает глаза и отражение цифр в них быстро меняется. Но Дейву не до мыслей о времени, он поднимает руки и лезет Каркату под свитер.
Он совсем не против, наоборот — выгибается, когда Дейв проходит раскрытыми ладонями по рёбрам, а затем опять шипит. Недоволен, что Дейв вытащил руки из-под свитера, но это шипение легко скрадывается поцелуем. Каркат пытается делать вид, что он недоволен тем, что Дейв проявил инициативу. Чудовищно милый. Особенно когда у него не получается. Но всё равно пытается. Инстинкты.
Они настолько с ним не вяжутся, что Дейву остаётся только сходить от этого с ума.
Свитер с Карката Дейв не снимает — потому что для этого надо оторваться от него, от его пальцев, от рук, да вообще от всего. А ещё — потому, что Дейв гораздо больше любит рассматривать это тело, гладкое, совсем не человеческое, а вот трогать, не имея возможности взглянуть — не очень, это сбивает с толку. Но Каркат совсем не против, для него гораздо важнее стянуть штаны — и с себя, потому что выпуклости неудобно, потому что они уже все в генматериале, мокрые, хоть в ведро выжимай, и с Дейва, потому что такого обращения даже богоуровневая пижама не выдержит. Он так нервничает, что у него пальцы в застежке путаются, и Дейв расстёгивает её, а затем стягивает вместе с бельём. Выпуклость разворачивается возле его пальцев, скользкая, ласковая, её кончик хлещет в воздухе в поисках руки Дейва и Дейв приветливо гладит её у самого основания. Теперь уже Каркат пытается удержать звуки, и Дейв мысленно ухмыляется — верней, ухмыльнется, когда будет это вспоминать. Сам назначил правила, сам и страдай, хищник ты инопланетный, собственник и вообще невозможное создание. Дейв только на секунду приподнимается, когда Каркат стаскивает с него одежду где-то до колен — ему уже совсем не терпится.
Каркат придвигается ближе и его выпуклость мягко обхватывает член Дейва, спиралью обвивая его. Конечно, они уже это обсуждали — все возможные другие способы, и даже пробовали... пытались... но всё-таки с точки зрения Дейва этот — лучший.
Особенно когда можно сжать в ладони его выпуклость, прижимая её к собственному члену, а Каркат в эту же секунду опять прикоснётся когтями к головке. Дейв понятия не имеет, с чем можно сравнить эти ощущения — да вообще любые ощущения, ему сравнивать не с чем, с Каркатом всякий раз — как первый, да и не только «как».
Думать вообще не получается. Выпуклость вся скользкая от генматериала, горячее тела Карката градусов на десять, даже горячее человеческого тела, и она скользит и извивается, то почти неощутимо, то сжимаясь вокруг. Вообще неясно, с чем это сравнивать — не язык, не рука, ни какая-либо другая часть тела. Выпуклость — и всё тут.
Каркат пытается что-то бормотать прямо в поцелуй, неразборчиво, от этого у Дейва вообще голову ведёт. Он просто-таки танцует пальцами — поверх выпуклости и под ней, кончииками, ногтями, подушечками, прижимая к своему члену и аккуратно отделяя её — всё, на что только хватает его фантазии и чувствительности Карката.
У Дейва все руки мокрые, он заведён до грани, ещё чуть-чуть... Но Каркат отрывается от его губ, глубоко вдыхает и припадает зубами к его шее.
Совсем не так, как раньше. Остро. Больно.
К сумасшедшей комнатной смеси запахов примешивается лёгкая нотка металла.
Очарование момента развеивается, возбуждение остаётся где-то на периферии сознания.
Дейв дёргает плечом, заезжая Каркату по носу, и отталкивает его от себя, а затем тянется к стоящей у края стола лампы. Каркат щурится от яркого света, он разгоряченный, раскрасневшийся, на губах — алый мазок. Дейв облизывает руку и зажимает пальцами кровоточащий укус на шее.
— Мы говорили об этом, Каркат.
Каркат несколько раз моргает. У него такое лицо, что Дейв просто не может на него сердиться — остатки инстинктивной властности, возбуждение, медленное понимание вины, безумная смесь эмоций, он такой милый, но всё равно.
Дейв не любит кровь, ни свою, ни чужую.
Стараясь не смотреть ему в глаза, Каркат тянется к ящику стола за пластырем. Он выглядит забавно — кончик выпуклости мечется в воздухе, словно не понимает, что произошло, и пачкает свитер, сам же — сплошная сосредоточенность, убирает пальцы Дейва и заклеивает пластырем с дотошностью студента, которому за это «отлично» на экзамене пообещали. А затем садится рядом.
Не на ноги Дейва, как раньше, а рядом. Дейв пытается сделать серьёзное лицо, притвориться, что он сердит за такое грубое нарушение всех их договоров, но Каркат смотрит в пол, румяный, такая картиночка, просто валить на месте, а не хищник инопланетный.
Он наклоняет голову и тычется в бок Дейва лбом. Недовольно хмурится, чуть поворачивается и повторяет, на этот раз проходя рогом точно под рёбрами. Иногда у него такие кошачьи повадки, просто удивительно.
— Я случайно, — виновато говорит он и снова тычет в Дейва рогом. Извиняется так.
У него лицо ещё смешней, чем раньше, потому что он немного злится на собственные маленькие рожки, которыми даже не пободаться нормально, как у них принято.
Ну как на него сердиться?
Дейв не может удержать расплывающуюся по лицу улыбку. Он притягивает Карката к себе и треплет по голове, то случайно, то намеренно поглаживая основания рожек.
Каркат смеётся.
Название: I want your bite
Автор: davekat-team
Пейринг: Дэйв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Автор: davekat-team
Пейринг: Дэйв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Автор: AlphaKids
Пейринг: Джейн Крокер/Дёрк Страйдер/Джейк Инглиш/Рокси Лалонд
Категория: гет-слэш-фемслэш
Жанр: ПВП
Рейтинг: NC-17
Название: Взаимно
Автор: AlphaKids
Пейринг: Джейк Инглиш|Дёрк Страйдер
Категория: слэш
Жанр: ПВП
Рейтинг: NC-17
Название: engage triXXXter mode
Автор: AlphaKids
Пейринг: Рокси Лалонд/Дёрк Страйдер/Джейк Инглиш/Джейн Крокер
Категория: гет-слэш
Жанр: ПВП
Рейтинг: NC-17
Название: Neigh
Автор: AlphaKids
Пейринг: АРквиусспрайт/Дёрк Страйдер
Категория: слэш
Жанр: ПВП
Рейтинг: NC-17
Примечание: У АРквиуса конский член, [x-ray ver.]
@темы: Dirk Strider, Jake English, Jane Crocker, Roxy Lalonde, ARquiusprite, Битва Пейрингов-2016
Автор: Ancestors-team
Пейринг: Снисходительность/Дэйв
Категория: гет
Жанр: PWP
Рейтинг: R
читать дальше
Название: Рыбкиня
Автор: Ancestors-team
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: 1167 слов
Пейринг: Снисхождение/Долороза
Категория: фемслэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R
Краткое содержание: Слезы всегда кончаются.
Примечания: нон-кон
читать дальшеТы пересчитываешь гребни, заканчивая свою работу. Один, два, пять, двенадцать — все на месте. На этот раз ты не оставила самый мелкий, потеряв его среди локонов.
Императрица встаёт с высокого стула и крутится перед зеркалом, оценивая твои труды, пропускает длинные пряди сквозь пальцы и, словно нарочно, снова путает некоторые.
— Молодец, Поррим, — она подходит, и её ладонь задерживается на твоей талии. — Можешь отдохнуть.
Ты склоняешься в поклоне, как и всегда, и Императрица игриво чмокает тебя в губы. Внутренности на секунду холодеют — но, слава предкам, сейчас она не в настроении для постельных игр. Ты и впрямь можешь отдохнуть.
— Ах да, и отполируй мои драгоценности! Через пару часов мы сядем на новой планете, я должна сиять!
Или не можешь.
Ты дожидаешься, пока стихнет перестук её каблуков, сгребаешь украшения в подол и закрываешься в своей каморке. Запор на двери есть только снаружи — на случай, если Императрице захочется тебя запереть, — но ты привыкла просто садиться на пол, спиной к двери. Так тяжелее открыть сразу.
Ты дотягиваешься до чистящих материалов и одно за другим полируешь все ее украшения - цепочки, кольца, тяжелые ожерелья. На некоторых есть следы уже засохшей, но все еще яркой крови, оставшиеся от неосторожного ношения. Ты когтем отскабливаешь кровь от внутренней стороны крупного перстня и несколько секунд рассматриваешь розовые крошки на своей ладони.
Как бы тебе хотелось полностью погрузить руки в этот цвет.
Работа заканчивается быстро, и ты с сожалением поднимаешься. Теперь тебе снова нужно идти к ней. Одевать ее. Наряжать ее.
А если Императрице захочется — целовать ее.
И не только.
Ты возишься еще немного, осторожно расправляя цепочки, и возвращаешься в покои Императрицы. Она уже там — выкидывает из шкафа на пол те одежды, что ей не приглянулись. Ты позволяешь себе целую секунду чистого раздражения — тебе снова это гладить и развешивать — прежде чем она поворачивается.
— Поррим! — она улыбается. У нее некрасивое лицо, слишком хищное, и улыбка-оскал с рядом острых зубов делает всё только хуже. — Вот и ты. Найди-ка мне платье посимпатичнее!
Ты приседаешь в поклоне и быстро находишь наряд, от которого она не отказывается. Императрица придирчиво рассматривает выбранное тобой платье и, удовлетворенная увиденным, вешает его на зеркало.
Она молчит несколько секунд — и ты холодеешь, понимая, чего она захочет сейчас.
— Еще целый час до приземления, — тянет она, и тебе хочется плакать. — Не хочу от раздражения убить кого-то сразу, все должно выглядеть как мирный визит. Чего застыла? — сладкий тон ее голоса сменяется на металлический. — Раздевайся.
Руки дрожат, пока ты расстегиваешь пуговицы на своем простом платье. Эта женщина… Она убила твоего ребенка. Уничтожила все, из чего состояла твоя жизнь. Сделала тебя личной рабыней. И ты ничего, ничего не можешь ей противопоставить, потому что…
— Ты такая медленная. Не стоит ли мне подогнать тебя, ускорив своего Рулевого?
Ты качаешь головой, заставляя себя быстрее раздеваться.
Если бы ты была на этом корабле одна, ты могла бы отказаться подчиняться и заставила бы Императрицу убить себя. Но любое твое действие отражается на Митуне, на бедном твоем Митуне, единственном тролле, который у тебя остался, и ты не можешь рисковать. Не можешь допустить, чтобы он страдал больше, чем сейчас.
Платье падает кольцом у твоих ног, и ты стоишь, обнаженная, склонив голову. Императрица обходит тебя по кругу, награждает ягодицы болезненным щипком, выкручивает сосок и смеется.
— Меня никогда не перестанет это поражать. Ты настолько младше меня, но посмотри, еще немного, и ты превратишься в старуху! — говорит она, скользя руками по твоему телу. — Зачем ты тогда станешь мне нужна?
Она часто так дразнит тебя, зная о твоей привязанности к Митуне. Вы обе знаете, что ее слова — ложь, ты еще молода, и твоя кожа покроется морщинами нескоро.
Возможно, это случилось бы быстрее, если бы Императрица не награждала тебя проклятым Касанием так часто.
Но ты знаешь правила игры и знаешь, что должна сделать в ответ на ее слова.
— Потому что никто не знает ваше тело лучше меня, — отвечаешь ты, пытаясь сдержать рвотный позыв, и опускаешься на колени, расстегиваешь молнию между ног на ее комбинезоне.
Ее щупальце, уже выскользнувшее, нетерпеливо толкается тебе в руку. Оно большое, слишком большое, ты каждый раз поражаешься, когда видишь его, и ненавидишь, когда оно оказывается внутри тебя. Двенадцать отростков, отходящих от основного ствола, шевелятся, требуя твоего внимания, цепляют тебя за щеку, и ты, не дожидаясь очередной угрозы, жмуришься и берешь в рот.
Императрица довольно стонет и больно тянет тебя за волосы, когда ты начинаешь сосать. Ты привычно дышишь через нос и перекатываешь на языке, сглатываешь приторно сладкий генмат, заставляешь себя не давиться, когда самый длинный отросток на конце забирается ближе к горлу.
Тебя тянут за волосы, и ты выпускаешь щупальце изо рта и смотришь наверх. У Императрицы на щеках яркие пятна, а глаза горят обычным безумным огнем, когда она толкает тебя на постель. Ты давишь страх и отвращение, когда она, все еще одетая, раздвигает тебе ноги.
— Славная щучка, — бормочет она, кусая тебя за шею. — Какая я молодец, что не стала тебя убивать.
Как жаль, что она тебя не убила.
— Ты такая гладкая, — стонет она, прижимаясь щекой к твоему животу. — Такая высокая, глупая рыбкиня.
Ты глотаешь слезы, когда она вталкивает в твою щель щупальце, и заставляешь себя стонать и двигать бедрами, как ей нравится. Больно, как же больно… но не больнее, чем Митуне, который опутан проводами.
— Не молчи, — приказывает она, обхватывая твое щупальце ладонью и дергая за загнутый кончик. — Скажи моё имя.
Если ты сейчас разрыдаешься, Митуне будет плохо. Ты концентрируешься на этой мысли, выгибаешься и имитируешь страсть, как только можешь.
— Миина! — Императрица одобрительно хлопает тебя по щеке и входит глубже, ты чувствуешь каждый отросток ее щупальца, беспорядочно двигающийся внутри тебя. — Ми-ина!
Она целует тебя, и ты с облегчением замечаешь, что она почти на краю. Можно позволить ей вести, в такие моменты она почти глуха и слепа, сконцентрированная лишь на собственном удовольствии.
— Миина, — снова стонешь ты, вытирая слезы краем подушки, чтобы она не заметила их после, и крепко сжимаешь зубы, когда она кончает внутрь тебя, не потрудившись найти ведро.
Ты каждый раз думаешь, что уже привыкла к этому унижению, но каждый раз ошибаешься.
Императрица наваливается на тебя сверху и несколько минут лежит так, тяжело дыша тебе в ухо. Потом поднимается, застегивает молнию — щупальце уже скрылось — и ухмыляется.
— Славная щучка, — повторяет она и треплет тебя по щеке. — Вставай. Одень меня, мы почти на месте.
Ты с трудом садишься и сдвигаешь ноги. Ярко-розовый генмат вытекает из щели на простыни, и ты с содроганием представляешь, сколько в этот раз придется потратить времени на отстирывание. Но ты не можешь даже передохнуть — Императрица не любит ждать — и заставляешь себя игнорировать боль между ног, накидываешь на себя одежду и снимаешь с вешалки выбранное платье.
Императрица весела, довольна, и ты надеешься, что в этом настроении она продержится дольше, чем в прошлый раз. Ты одеваешь ее, украшаешь — и падаешь на пол от боли, скрутившей низ живота, как только за Императрицей хлопает дверь.
Ты тихо скулишь, чтобы не привлечь ничьего внимания, а потом судорожно стягиваешь простыни с постели, вытираешь между ног — все равно отстирывать — и, осторожно передвигая ноги, возвращаешься к себе.
Глухие рыдания раздирают грудь, но ты терпишь до тех пор, пока корабль не качается, обозначая посадку, а потом сдираешь с себя грязное платье, залезаешь в слизь — и рыдаешь до тех пор, пока слезы не кончаются.
Слезы всегда кончаются. А твои мучения — нет.
Название: Обычный сон
Автор: Ancestors-team
Бета: Ancestors-team
Размер: 1558 слов
Пейринг: Снисходительность/Дейв, намек на Дейв/Джейн
Категория: гет
Жанр: PWP, местами хоррор
Рейтинг: R
Краткое содержание: у Дейва забавное подсознание
Примечания: Эдипов комплекс во все поля
читать дальшеЭто обычный сон, что радует по нескольким причинам. Во-первых, Дейв четко осознает, что это сон, а значит, все, происходящее в нем, ненастоящее и не может причинить ему вред. Во-вторых, это не кошмар. Кошмары всегда начинаются одинаково: он или на своей лавовой планете, или на метеоре, или в Дальнем Кольце. Чистая и аккуратная кухня, где он сейчас находится, не выглядит пугающей или зловещей. По крайней мере, пока. У плиты стоит Джейн, готовит что-то. Наверное, один из своих обалденных тортов. Дейву никогда не надоест их есть, он готов торжественно поклясться в этом, привстав на одно колено. В отличие от всяких зажравшихся Эгбертов ему в детстве нечасто выпадал шанс полакомиться домашней выпечкой.
Рокси накрывает на стол. Расставляет тарелки на ослепительно белую скатерть, раскладывает вилки и ложки, делает фигурки из белоснежных хрустящих от крахмала салфеток. Как будто они втроем сейчас чинно сядут обедать за этим столом. Ага, конечно. Тот факт, что Рокси ему подмигнула, а также то, что на обеих девушках из одежды лишь фартуки, намекает, что сюжет будет разворачиваться несколько по-другому. Дейв расслабленно откидывается на спинку дивана. Ништяк.
Его внутренний голос, говорящий «чувак, у тебя на редкость примитивная фантазия для таких дел, я разочарован», может заткнуться, наблюдать и завидовать. Дейву плевать, из какого второсортного фильма для взрослых его подсознание слизало этот шаблонный сюжет. Плевать даже на то, что от зашкаливающего количества горячих мамочек в его сне старик Фрейд, наверное, уже превратился в долбанное торнадо в своей могиле. Бедный мужик, Дейв задолжал ему пару сиг… стоп, нет, он не будет об этом думать. Главное, что здесь нет огня, лавы, мечей и крови. Нет лязгающих металлических звуков, взрывов и криков его друзей. Нет ужасных щупальцевых монстров и черных ворон. Нет Роуз, которая могла бы в этом сне занимать место Рокси, и тогда все происходящее было бы еще более неудобным и смущающим.
Игра осталась позади, но Сбурб не отпускает тебя вот так запросто. Их всех мучили кошмары и просто плохие воспоминания. Первое время все это неслабо грузило Дейва, но потом он привык. Иначе не бывает, если ты пережил такое количество разной смертельной херни, как они. Поэтому, если во сне в качестве исключения из правил его навещает парочка симпатичных девочек, он точно не против. Он всю ночь готов наблюдать, как они будут развлекаться друг с другом и с ним. Он готов быть покрытым мучной взвесью, тестом и сладким сливочным кремом с ног до головы. Готов даже встать на четвереньки и блеять козлом совсем не для иронических целей, слыша возле уха серебристое хихиканье и чувствуя, как чьи-то острые колени впиваются в его бока. Он полностью готов к любому неприличному контенту, который его озабоченное подсознание хочет вывалить в этот сон.
Джейн уже поставила торт в духовку и теперь направляется в сторону Дейва. Кажется, запахло жареным. Да, да, еще одна шаблонная фраза из порнухи, кого волнует. Джейн скромно садится на его колени, и все, что волнует Дейва, – это как развязать проклятый узел на ее фартуке. А еще то, что джинсы стали ощутимо тесными в районе паха. Ее лицо наклоняется к нему, и он чувствует, как щеки заливает румянец. Да, Дейв готов признать, что для крутого парня он может быть довольно застенчивым. Он закрывает глаза во время поцелуя и поэтому не замечает, как к ним присоединяется Рокси. Пока он снимает глупый фартук с Джейн, проворные ладони уже забираются под его футболку. Одна из них, маленькая и прохладная, ведет вниз, от груди к животу, поддевая ремень на его джинсах. Его член как-то слишком активно откликается на это простое действие. Рокси хихикает, а Джейн, все еще сидящая на его коленях, удивленно поднимает бровь. Да, детка, это именно то, о чем ты подумала. Свой крутой полумечевой способус я покажу тебе как-нибудь в другой раз…
А затем все это исчезает. Джейн, Рокси, мягкий диван, накрытый стол – все пропадает мгновенно, как это бывает только в снах. Остается только кухня, но она совсем другая – без блестящих металлических поверхностей, без навороченной бытовой техники. Все выглядит старомодным: цветастые занавесочки на окнах, розовый абажур с бахромой над деревянным обеденным столом, металлические баночки со специями, красные в белый горошек, выстроенные в ряд на кухонной стойке. Возле плиты стоит женщина, но это точно не Джейн. Она выше ростом, у нее длинные темные волосы, волной ниспадающие на спину и плечи. Мурлычет тихим голосом какую-то песенку себе под нос, замешивая тесто. Себя Дейв обнаруживает сидящим на стуле возле холодильника. Без штанов. И с каменным стояком – спасибо горячим мамочкам.
Он в панике смотрит по сторонам, пытаясь отыскать взглядом выход. Или хотя бы кухонное полотенце. Но здесь нет ни того, ни другого. И все происходящее, несмотря на кажущуюся безобидность, почему-то перестало быть веселым и расслабляющим. Будто кто-то выхватил дирижерскую палочку в виде фаллоса из рук его перегруженного комплексами подсознания, и теперь Дейв уже не контролирует происходящее.
Женщина оборачивается, и Дейв чувствует, как лоб и спина покрываются испариной, – он пуганый парень и ожидает увидеть кого угодно, даже своего Бро, Роуз, Джека Нуара или зубастого страхоужаса, – но это всего лишь какая-то незнакомая ему леди. На ней легкое летнее платье в мелкий цветочек. Мягкие домашние туфли. Ярко-красная помада на губах. Она выглядит как домохозяйка из прошлого века, изображенная на каком-нибудь календаре 1975 года или коробке кукурузных хлопьев на завтрак. Дейв абсолютно точно не видел ее раньше и все же не может отделаться от ощущения, что есть в этой женщине, ее фигуре, овале лица, прическе что-то очень знакомое.
Тарелка с тестом падает на пол, разбивается с громким треском, будто проломили чью-то голову. Дейв морщится – он знает, с каким звуком ломаются кости черепа, не понаслышке. Женщина испуганно делает шаг назад, прикрывает рот рукой. На пальцах с аккуратным маникюром остались следы муки и теста. Неловко получается. Скорее бы он уже проснулся. Но он не просыпается, и когда в следующий раз смотрит на леди, то понимает, что та меняется. Вся ее фигура покрывается рябью, дрожит из-за пробегающих по телу помех. Легкое платье из ткани невнятного пастельного оттенка исчезает. Теперь на ней черный обтягивающий комбинезон из плотной лайкры. Ногти на руках покрыты ярко-розовым лаком, и еще они стали длинными и острыми, с хищно загнутыми концами. Туфли сменились невообразимо высокими шпильками того же кислотного цвета. Все это должно выглядеть возбуждающе и сексуально, но Дейв чувствует лишь холод, пробегающий по позвоночнику, и стыдливо прикрывает руками свое хозяйство. Женщина ухмыляется, и он видит мелкие и острые, в несколько рядов, зубы.
Когда до него наконец-то доходит, кто перед ним, он хочет спрятаться, убежать, куда угодно, хоть в окно – лишь бы быть подальше отсюда. Но деревянный стул, на котором он сидел до этого, превращается во что-то наподобие пыточного механизма. Его руки крепко зафиксированы на подлокотниках, голый зад прижат к холодной металлической поверхности. Дерьмовый поворот. Такого кошмара он еще не видел. Хотя теперь его преследует гадкое чувство, что это вовсе не сон. Бетти Крокер подходит к нему ближе. Она окончательно приняла свой истинный облик, не притворяясь больше человеком. Ее Высокомерное Снисходительность собственной персоной. С рогами, серой кожей, плавниками и всем прочим. Она опускает взгляд, и ее зубастый рот кривится в отвращении.
- Когда я захвачу твою ничтожную планетку, я распоряжусь отрезать эту жалкую сосиску у всех особей мужского пола. И начну с тебя.
Она идет к нему, и с каждым шагом ее каблуки высекают из пола розовые искры. Дейв ерзает на стуле, пытается вырваться, но все без толку. Сдобная Ведьма уже близко. После того, как Джон, Роуз, Рокси и Канайя прикончили троллью Императрицу, Дейв видел ее тело лишь издалека. И он вполне уверен, что не встречал ее лично, когда та была жива. Его подсознание не должно, черт возьми, знать, как она выглядит. И тем не менее он отчетливо видит ее ожерелье из бриллиантов размером с кулак ребенка, массивные золотые кольца в ушных плавниках, каждую долбанную трещинку в ее рогах, будто бы это она жила с ним в одной квартире на протяжении двенадцати лет, а не Бро. Вдыхает носом запах выпечки и свежей рыбы. На ее обтягивающем костюме еще остались следы муки.
Она подходит к нему вплотную и зачем-то опускается вниз, к его коленям. Дейв замирает, не дыша. Она не сделает этого. Пускай протыкает его своим ебучим трезубцем, отрубает ему голову, загоняет под ногти иголки, истязает и пытает как угодно. Он уже привык к этому. Привык помирать, будучи обреченным Дейвом, сноДейвом, отправившимся на самоубийственную миссию, еще каким-нибудь неудачником-Дейвом. Привык делать то же самое в кошмарах после того, как они все соскочили со сковородки. Мертвые Дейвы не пугают его. Зато прикосновение мягких длинных волос к его ногам и ледяное дыхание, от которого кожа на внутренней стороне бедер покрывается мурашками, заставляют его колени мелко дрожать, а ладони – потеть. Длинные розовые ногти царапают кожу, сильные руки резко разводят его ноги в стороны, и он чувствует, как острые зубы впиваются в пах.
Дейв просыпается, матерясь, пинаясь и размахивая руками. Простынь, в которой он запутался, насквозь мокрая от пота, как и подушка. Он садится в кровати, тяжело дыша. Затем смотрит по сторонам. Стол с компом, вертушки, плакаты на стенах, телек. Меч, который он каждую ночь оставляет прислоненным к стене возле кровати, на месте. В окно светят две луны их нового мира. Все в порядке. Дейв тяжело вздыхает и опасливо смотрит вниз. Член стоит столбом. Тот самый член, который злобная инопланетянка только что откусила во сне. Ништяк. Со стоном он падает обратно на подушку. Лучше бы ему приснилась лава и битвы на мечах.
Идя в душ, он решает, что позвонит Джейн завтра. Ни по какой особенной причине, просто так. Может, пригласит ее в гости заценить его нездоровые биты или новый выпуск КБиТДж. Джону это не понравится. Но, подумав секунду, Дейв мысленно предлагает Эгберту вместе со стариной Фрейдом заткнуться, наблюдать и завидовать и включает горячую воду.
Название: Немного счастья
Автор: Ancestors-team
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: 876 слов
Пейринг: Долороза/Майндфэнг
Категория: фемслэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R
Краткое содержание: Рядом друг с другом вам не снятся кошмары.
Примечания: ООС! Флафф! Пиздец! Характер Долорозы позаимствован у альфа-Поррим, потому что хватит уже страдающей Долорозы.
читать дальшеТы падаешь на постель, хохоча.
— Перестань, — умоляешь сквозь смех. — Щеки болят!
Майндфэнг ухмыляется, безжалостно переворачивает страницу своего дневника и продолжает читать. Эта невзрачная книга в темном переплете хранит в себе многие секреты, недоступные никому, кроме его хозяйки, и как ни странно — тебя.
Тебе, впрочем, не привыкать хранить чужие тайны, и Майндфэнг может не беспокоиться — с тобой они в безопасности. Даже жаль, ведь некоторые из них (например, та, которую тебе сейчас зачитывают вслух) уморительно смешные.
Кто бы мог подумать, что история про Дуалскара окажется настолько забавной. Да и можно ли было предположить, что прославленный Осиротитель получил свои шрамы, не справившись с отдачей собственной винтовки! Ты, наверное, больше не сможешь без улыбки взглянуть в его лицо, когда он в очередной раз ступит на борт «Восьмого чувства».
Ты утираешь слезы, выступившие от смеха, и расслабленно растягиваешься на кровати, как только Майндфэнг замолкает.
— Я не закончила! — сетует она, закрывая дневник и убирая его в ящик стола. — Мы еще не дошли до истории о том, как мой драгоценный кисмесис пытался достать мне новые чулки взамен порванных им же. Слухи о тайном пристрастии Кронуса к переодеванию ходят до сих пор.
Ты обессиленно машешь рукой. Нет, ты определенно не выдержишь еще один приступ истерического смеха.
Майндфэнг плюхается на кровать поодаль и немедленно закидывает на тебя ногу.
— В следующий раз я тебя свяжу, — грозится она. — И буду читать до тех пор, пока дневник не закончится — или ты не взмолишься о пощаде!
Ты прижимаешь ее к себе и улыбаешься против воли, потому что знаешь, что она никогда такого не сделает. Ты слышала о Маркизе Майндфэнг еще до того, как попала на ее корабль, и она всегда представлялась тебе женской версией Великого Высшекровки — до того страшные слухи ходили. Если бы тогда тебе сказали, что жуткая Королева пиратов будет едва доставать макушкой до твоей груди, ты бы, наверное, не поверила.
Майндфэнг и правда миниатюрная. Тощая, но мышцы крепки настолько, что она в состоянии поднять не только тебя, но и корабельную пушку — ты однажды своими глазами видела.
Удивительная женщина.
В твоей груди пузырится нечто, подозрительно похожее на счастье, и ты целуешь ее в висок, неимоверно признательная ей за мастерство, с которым она вытащила тебя из депрессии. Майндфэнг была бесконечно права в тех словах, которые сказала тебе давным-давно, в те времена, когда она только-только сделала тебя личной рабыней и впервые услышала твою историю: ты не должна хоронить себя в чувстве вины только потому, что не уберегла ребенка, которого воспитала, что это был его личный выбор — проповедовать опасные вещи и не отречься, когда появилась возможность.
Конечно, горечь от его потери никогда не покинет твою душу, но в чем-то Майндфэнг права, и за это ты благодарна.
Как и за то, что она захотела найти с тобой общий язык, не пойдя по простому пути контроля чужого сознания.
Ты чувствуешь, как под рубашку забирается узкая прохладная рука, и подтягиваешь Майндфэнг выше, кладешь обе ладони на жесткие ягодицы. Она смеется и трется носом о твой.
— Ты кладезь сюрпризов, милая, — сообщает она, положив скрещенные руки на твою грудь и устроив поверх них подбородок. — Твой сексуальный опыт далеко опережает мой, а уж поверь, ведер я повидала немало.
— В пещерах не так много развлечений, — бормочешь ты, а потом подминаешь Майндфэнг под себя, переворачивая её на спину и нависая над ней.
Ты говоришь правду. Если бы в пещерах было дозволено держать любые книги, кроме учетных, ты, вероятно, не поставила себе целью окрутить каждого взрослого тролля из числа обитающих поблизости. Ты была совсем молода тогда, и за те минувшие события давно не испытываешь стыда.
Ты усаживаешься Майндфэнг на бедра и нарочито медленно расшнуровываешь ее корсет, плавно двигая своим телом. Очень скоро под собой ты ощущаешь ее пульсирующее щупальце, после чего еще больше замедляешь движения. Это слегка мучительно, потому что твое собственное также требует внимания — но смотреть, как железная пиратская королева ерзает, нетерпеливо вздрагивая, гораздо приятнее.
— Перестань издеваться! — стонет Майндфэнг и за пару секунд стягивает с себя верх. Ее кожа покрыта шрамами, и ты наклоняешься, проводишь по каждому языком, смакуя легкий, чернично-соленый привкус пота.
Майнфэнг запускает ладони под твою юбку, пальцами гладит основание щупальца и увлажнившиеся края щели.
— Хватит прелюдий, — решительно говорит она и задирает твою юбку до пояса, а затем освобождается от остатков своей одежды.
— Как прикажете, госпожа, — шутишь ты и наконец позволяешь своему щупальцу обхватить ее. От острого удовольствия вы обе выгибаетесь, и Майндфэнг колотит тебя по плечам, когда ты замираешь.
— Давай уже!
Ты все равно немного медлишь, наслаждаясь ее искаженным в нетерпении лицом.
— Ну ты и стерва, — бормочет Майндфэнг, немного сдвигается, освобождая себе пространство для маневра, и сама направляет твое щупальце внутрь себя.
Ты выдыхаешь, когда ее щель сжимается вокруг твоего щупальца, и помогаешь ее собственному найти свою. Ты не удерживаешь равновесие и падаешь, но Майндфэнг обхватывает тебя руками и находит удобную для вас обеих позу. Она рычит, обхватывая ногами твою талию:
— Двигайся же, морские черти тебя раздери!
И ты подчиняешься, больше не в силах дразнить вас обеих.
Вы целуетесь, пока хватает воздуха, и вместе наполняете ведро, до которого Майндфэнг только чудом успевает дотянуться вовремя.
— Стерва, — удовлетворенно смеется Майндфэнг, обессиленно вытягиваясь рядом с тобой. Ты поправляешь прядь ее волос, закрывшую лицо, и улыбаешься.
— Какова госпожа, таковы и слу…
Ты не успеваешь закончить предложение, потому что Майндфэнг набрасывается на тебя и начинает щекотать, и ты не остаешься в стороне; выдохшиеся, вы вскоре засыпаете на кровати, не потрудившись перебраться в кокон.
Рядом друг с другом вам не снятся кошмары.
Название: Маленькое темное свидание
Автор: Ancestors-team
Бета: Ancestors-team
Размер: 967 слов
Пейринг: Дуалскар/Майндфанг
Категория: гет
Жанр: PWP
Рейтинг: R
Краткое содержание: Дуалскара очень просто взбесить. Поэтому он ей и нравится.
читать дальшеОна уже не помнит, из-за чего началась их перепалка. Может быть, ему не понравилось, что она сразу же отхватила себе большую часть только что завоеванной территории, даже не дав нанести ее на карту? Может быть, ей не стоило рвать эту самую карту на мелкие кусочки? Или надевать свое боевое платье перед визитом на корабль, прекрасно зная, что он терпеть не может, когда его команда на нее пялится. Это может быть любая из причин или все они вместе. Дуалскара очень просто взбесить. Поэтому он ей и нравится.
Он хватает ее за плечо, вынуждая зашипеть от боли. Тонкая полупрозрачная ткань рукава трещит, на палубу сыплются мелкие черные жемчужины, которыми был вышит корсет. Вот ублюдок. В ответ она с размаху бьет его по лицу и, не давая опомниться, пинает в живот каблуком сапога. Морской тролль отлетает к мачте, заставляя ту затрястись, а какого-то бедолагу, который выбрал неудачное место, чтобы спрятаться, - с воплями плюхнуться в воду с высоты пятнадцати метров. Дуалскар смотрит на нее, тяжело дыша. На скуле проступает пурпурная ссадина, глаза застилает алая пелена ненависти. То, что надо.
Шляпа с синим пером падает на палубу, рукав платья наполовину оторван. Если так и дальше пойдет, скоро ей нечего будет надеть. Хорошо зная Дуалскара и видя его похотливые мысли насквозь, будет совсем не глупо предположить, что этого он и добивается.
Но секундное отвлечение стоит ей стратегической промашки. Пока она оценивает ущерб, нанесенный ее гардеробу, Дуалскар уже оказывается рядом, бесцеремонно хватает ее за талию и перекидывает через плечо, словно куль с мукой. Она взбешена. Тем, что с ней обращаются, как с предметом. Что она беспомощна, вися вниз головой, как кукла. А еще тем, что Дуалскар бесцеремонно лапает ее за задницу через подол платья. У главы Имперского морского флота Альтернии просто отвратительные манеры. Он намного сильнее нее, но злость придает ей энергии. Если он думает, что Маркиза будет вести себя как напуганная низшекровка, то он сильно ошибается. Она резко сгибает колено, которое ударяется о что-то твердое – скорее всего, зубы ее кисмесиса, извернувшись, бьет ребром ладони в шею, туда, где расположены жабры. Слышит сдавленные ругательства, грязную и жестокую брань моряка. Она заставит его помыть рот, прежде чем поцеловать. Они падают на мокрые доски палубы вместе.
Привстав, она вытирает губы и видит на ладони лазурные потеки. Прежде чем Дуалскар успевает опомниться, она садится на его грудь и крепко прижимает его запястья к палубе. Его лицо заливает кровью из разбитой губы, ушные плавники полностью развернулись. Он шипит на нее, выкрикивает бессвязные оскорбления. Маркиза затыкает его поцелуем, отпуская его руки и хватаясь за основания его рогов. Сдвигается чуть дальше, чтобы сесть на его бедра, и теперь чувствует возбуждение своего кисмесиса через несколько слоев ткани. В следующую секунду он все портит, забираясь ладонями под подол, разрывая тонкий шелковый подъюбник в клочья и сжимая ее бедро так, что трещит кость.
Зарычав в его лицо, она тянет лежащий в двух шагах от них моток веревки к себе. Спустя пару минут возни Дуалскар становится связанным и послушным. Ладно, не совсем послушным – она едва успевает отдернуть руку, когда он щелкает в воздухе острыми зубами, стараясь дотянуться до нее. Но достаточно неподвижным, чтобы продолжать их маленькое темное свидание без риска для ее жизни. Она не любит долгих прелюдий, поэтому сразу же сдирает с его ног дурацкие полосатые брюки, не обращая внимание на треск ткани и угрозы Дуалскара вздернуть чертовку на остатках ее собственных вычурных шмоток. С наслаждением слушает, как брань превращается в сдавленное грудное рычание, когда она сжимает его щупальце у основания рукой, а затем проводит ладонью по всей длине. Он готов. Щупальце, большое и тяжелое, уже вышло полностью и обильно источает полупрозрачную пурпурную слизь, которая пачкает ее руки и подол платья. Жаль – она думала поиграться с Дуалскаром чуть дольше.
Она встает, отходит на пару шагов, всего лишь для того, чтобы снять с себя безнадежно испорченную одежду, но Дуалскар думает, что она решила возбудить его и бросить на палубе, привязанным к мачте. Может быть, в другой раз Маркиза так и поступит, но сейчас она сама едва может сдерживать желание, пробегающее разрядами по позвоночнику. В рычании ее кисмесиса уже слышатся умоляющие нотки пополам с угрожающими. Она прекрасно знает, что дразнить его без серьезных последствий для себя можно только до определенного момента. Он более чем готов.
Ночной ветер приятно холодит кожу и горящие огнем ссадины и царапины на ее теле. Она мягко опускается на его бедра, повернувшись к нему спиной. Сдавленно охает, чувствуя, как его щупальце проскальзывает в нее, приятно заполняя. Слышит, как трещат веревки, которыми она связала Дуалскара, но не оборачивается, потому что точно знает - он не сможет вырываться из ее паутины. Маркиза всегда вязала морские узлы лучше него. Щупальце требовательно извивается внутри, и она начинает двигаться, постепенно наращивая темп. Ее кисмесис извивается под ней, стонет задушенно и хрипло, срываясь на крик. Запрокинув голову, она опускает свою руку вниз, давая собственному щупальцу обвить запястье. Движения становятся исступленными, когда они оба приближаются к финалу. Маркиза резко разворачивается лицом к Дуалскару и сжимает бедра, заставляя того вскрикнуть. Ей хочется видеть его лицо, когда он будет кончать.
Еще несколько сильных проникающих движений, и его щупальце дрожит в ней, напрягаясь и изливая генетический материал. Костяшки его пальцев белеют от напряжения, он с силой сжимает челюсти, но ее имя все равно срывается с его губ. Маркиза жадно всматривается в его лицо, наблюдая, как по нему пробегает тень удовольствия, ненависти и – в самом конце – нежности. Вскрикнув, крепко зажмурив глаза, она кончает на его грудь и живот. Он ненавидит, когда она так делает. Но прямо сейчас им обоим плевать. Несколько минут они просто лежат, истощенные, тяжело дыша от усталости, чувствуя, как утихает гормональная буря.
Затем Маркиза встает, пытается привести себя в порядок, но очень быстро осознает, что из прилично выглядящей одежды остался только кожаный пояс. Обернувшись через плечо, она видит, что Дуалскар ухмыляется. Широко улыбнувшись ему в ответ, она бросает остатки его брюк за борт. А затем оценивающе оглядывает черный парус. Не будет же она возвращаться на свой корабль голышом?
Название: Просто вкладыш номер четыре
Автор: Ancestors-team
Пейринг: неизвестен
Категория: неизвестно
Жанр: PWP
Рейтинг: PG-13
читать дальше
@темы: Dave Strider, Ancestors, Jane Crocker, Roxy Lalonde, Dolorosa, Orphaner Dualscar, Marquise Spinneret Mindfang, Her Imperious Condescension, Битва Пейрингов-2016, Signless
Название: Что бывает после испытания на храбрость.
Автор: fuckwweirdfish
Бета: Анонимный доброжелатель
Размер: 1878 слов
Пейринг: Дейв/Эридан
Категория: слэш
Жанр: АU, ПВП, юмор
Рейтинг: R
Краткое содержание: Сирена-Эридан ждет на берегу птицу-Дейва. Все это в мире, где 90% людей погибло, а остальные 10% мутировали.
Примечания: ООС
читать дальшеБеспощадное Солнце сушило чешую быстрее, чем полупрозрачную кожу.
Эридан опустил хвост в воду и, зарывшись пальцами в горячий песок, снова окинул взглядом морскую гладь. До того, как приплыть к острову, он с час петлял, чтобы никто не мог за ним проследить.
То, что он делал, было под запретом и в лучшем случае каралось изгнанием.
Сиренам любого класса нельзя иметь даже деловых связей с птицами, если они не хотят оказаться для всех сообщниками смертельных врагов Синих Глубин. Даже любая симпатия, высказанная в Обществе вслух, наказывалась десятью минутами на Солнце, что считалось губительным для любого морского существа.
Ампора сам сначала боялся подниматься на поверхность – с детства их пугали сушей, хотя на деле она не так уж отличалась от морского дна. Главное хвост в воде держать и дышать носом, а не жабрами.
Эридан выдохнул, начиная терять терпение.
Видимо, Дейву было мало, что его ждут каждый раз по часу, а то и два.
Сказали бы ему год назад, что он будет ждать на суше одного из птиц, то Ампора бы покрутил пальцем у виска.
Три месяца назад Эридан поплыл к поверхности, чтобы достать человеческую вещь. Тогда бы его возлюбленная Фефери наконец-то поняла, насколько он храбр, и что ей не нужен песочнохвостый угорь. Ампора настолько загорелся этой идеей, что потерял бдительность. Когда его голова показалась над водой, на море бушевали волны. Растерявшись, Эридан запаниковал, и первая же волна бросила его на камни, где он ударился затылком о выступ.
Пришел в себя он на песчаном берегу острова. Недалеко от него вниз лицом лежал птица, которого шторм, похоже, так же застал врасплох. Он был без сознания.
Может быть, Ампора тогда первым делом уплыл бы, но хвост был заметно располосован. Если бы он решился отправиться назад – хищники сразу почувствовали бы кровь, и тогда Эридан никогда бы не смог попасть домой.
И Дейв его выходил, хотя птицы не славились сострадаем.
Месяц на острове перевернул все в сознании Ампоры, и он так и не понял, когда легкая симпатия между ними переросла в куда более сильное чувство.
Они встречались каждую неделю, чтобы провести немного времени в компании друг друга.
Страйдер рассказывал про остальной мир – про кланы, которые образовались после массового вымирания людей, про те места, где девять месяцев из десяти засуха, а остальные три льет сильный дождь, про высокие горы, про то, что они находят в разрушенных городах, про семью и свой быт.
Эридан, чьи родственники всю жизнь провели в Глубине, мало что знал. Вся история была потеряна еще в те времена, когда они боролись с обитателями вод за выживание.
Солнце шло к морскому дну, и Ампора, чуть щурясь, посмотрел на небо. Скоро Дейв должен уже был прилететь.
Он вечно опаздывал, и этот раз не был исключением.
- Меня ждешь? – рука-крыло легко легла на плечо Эридана.
Ампора сильно дернулся и скинул ладонь Дейва.
- Сколько раз говорил так не делать, - рыкнул он.
- Не сердись. Я тут такие круги нарезал, чтобы отделаться от компании. Ты говоришь, что нужно уходить, а они говорят "Йоу, Дейв, не гони волну, ты должен с нами еще позависать". Сидишь с ними немного, вроде как выполняешь свой долг братана, а они тебя так и не отпускают, - Страйдер сел на песок рядом с Эриданом и, опустив птичьи ноги в воду, зажмурился.
Ампора подсел поближе и, нервно проведя рукой по хвосту, задумался, что ему сказать.
Ему казалось, что за все это время, пока они вместе, они успели затронуть любую тему.
Эридан давно рассказал о своем детстве и о брате-дебиле, который должен в будущем занять главное место в его семье, но вместо этого проводит время в одиночестве, сочиняя глупые песни. Чуть смутившись, он даже поделился историей о своей безответной любви, в ответ на которую Дейв поделился своим рассказом. Некоторое время назад Дейв испытывал смущающие чувства к девушке, которая принимала его знаки внимания, но в итоге оказалось, что она его близкая родственница, хотя он о ней никогда не слышал. Страйдер тогда пошутил, что хорошо, что они тогда не успели яйцо отложить, а то получился бы уродец. Вот это был бы позор.
Дейв вытер руку о бриджи и положил себе на колени хвост Эридана. Провел по нему теплой и сухой рукой.
Эридан почувствовал, как его лицо залилось краской. В море сирены, которые хотели показать друг другу симпатию, терлись кончиками хвостов, но рукой могли огладить лишь те, с кем уже была интимная близость.
В их отношениях Дейв продвигался медленно, изучая каждый сантиметр тела Эридана. На прошлой неделе он тер его рога, заставляя Ампору извиваться и краснеть, из всех сил стараясь сделать все, чтобы половое щупальце не вылезло.
Но поглаживание хвоста даже рядом не стояло – сейчас сдержать возбуждение было заметно сложнее.
Пальцы у Дейва совсем черные, без острых когтей. Они щекотно скользили по хвосту от самого кончика до основания, как будто невзначай задевая едва приоткрывшуюся щель.
- Ты сидишь с таким видом, что я должен заподозрить неладное. У вас хвост считается чем-то запретным?
- Ну… - Эридан почувствовал, как кровь залила лицо. – Вообще хвост трогают тогда, когда уже понятно, что вы пара.
- А мы пара? – спросил его Страйдер, свободной рукой поправив очки.
- Я не...
- В плане, мы столько времени встречаемся, я уже потер твои рожки, и ты даже вылизал мне ухо.
Эридан дал ему ладонью по голове, сузив глаза.
- Я же сказал забыть об этом, - зашипел Ампора, прижав плавники к голове. Тогда Дейв его не понял и еще долго спрашивал, зачем Эридан это сделал.
Страйдер фыркнул и поймал его руку, которую уже занесли для второго удара.
- Типа я польщен, за мной впервые пытались поухаживать как за сиреной, - он усадил Эридана на свои колени и приобнял. - Вернемся к хвосту. Где приятнее? Выше? Ниже?
- Выше.
- Понял-понял.
Усевшись поудобнее, Ампора осторожно погладил Дейва по шее, прошелся по мягким перьям у него на груди.
- Здесь они мягче, чем на крыльях, - зачем-то произнес он, пытаясь отвлечься от приятных ощущений. Чертов птица делал это ради интереса, он даже не понимает, что означают его ласки.
- Ну как же еще, - довольно подтвердил Страйдер, и его пальцы нащупали то самое место, о котором Эридан уж точно не собирался рассказывать. – А здесь как тебе?
Ампора взвился и попытался спихнуть руку Дейва со своего хвоста. Вместо этого Страйдер протолкнул пальцы глубже в щель.
- Чшшш, - прошептал он, прижимая Эридана к себе.
Конец щупальца стал высовываться из щели, и с каждым движением он удлинялся и распухал.
Ампора не знал, что делать. У русалок процесс спаривания заключался в том, что самка откладывала икру, а самец опрыскивал ее своей спермой, доведя себя самого до оргазма. Если встречались оба самца, то процесс ухаживания затягивался ровно настолько, чтобы самец, выделяя нужные фермент, стал самкой и смог отложить икру.
Никто не трогал щупальце другого, никто не использовал пальцы, чтобы доставить другому удовольствие. Да и нечем. Когти русалок – лучшее оружие, и они скорее раздерут, чем доставят удовольствие.
Ему было хорошо. Черт. Да как будто бы Дейв каждые выходные проводит, трахая пальцами сирен.
Чувство ревности вспыхнуло в Ампоре и тут же погасло под напором ласки.
- Хм, Эри. Знаешь, у нас там тоже чувствительное место, - пробормотал Дейв, оттянув свободной рукой резинку бриджей.
Ампора опустил взгляд и чуть ли не вскрикнул. В штанах у птицы он был готов увидеть что угодно, но точно не твердый детородный орган, который больше напоминал кебуля.
Эридан осторожно взял его член, чтобы не поранить когтями, и с силой провел по нему, ожидая, что сейчас в него брызнут чернилами или чем похуже.
Дейв прикусил губу и прижался к губам Эридана, осторожно проведя языком по его клыкам.
Эри помнил, что нужно быть осторожным. Приоткрывая рот, он из-под опущенных ресниц смотрел на свое отражение в черных очках.
Его мокрое от смазки щупальце обернулось вокруг ладони Дейва.
- Знаешь, тут мне вроде как полагается потанцевать или посражаться с кем-нибудь, - усмехнулся Дейв, лизнув его в губы. – Как у вас там происходит отбор? Какими-нибудь брачными танцами, которые мы пропустили?
- Испытанием на храбрость, - выдохнул Эридан, потерев пальцем головку члена. – Нужна… человеческая вещь. Та, которая с суши.
- А-а-а, - протянул Дейв. – Слышал-слышал. Ты поэтому и поднялся. Я думал, ты ее впечатлить хотел или что-то типа того. Поэтому полез за моими очками.
Он вынул пальцы из щели и стащил сирену со своих колен. Положив Эридана на мокрый песок, Дейв избавился от бриджей и сел ему на хвост.
Страйдер смотрел то на свое щупальце, то на его член.
- Ты готов? В плане, мы же разные виды, ты же не будешь откладывать икру и всякое такое.
- Для этого нужно время, дебил, - проворчал Эридан, щурясь из-за солнечного света. – Это не быстрый процесс. Иначе бы у меня щупальце не вылезало.
- Интересные вы.
Дейв провел кончиками пальцев по краям щели.
- Знаешь, не верю, что никто из наших не трахал русалок. В плане, удобно же. Неважно какого пола – у вас всегда есть ну… вот это. Вагина.
Эридан резко дернул хвостом, сбросив Дейва с себя в воду.
Страйдер засмеялся, упав на бок. Уже отфыркиваясь от воды, он полез обратно на сирену.
- Ладно-ладно, не вагина. Это типа ээээ…
- Щель, - напомнил Ампора, начиная злиться.
- Щель, - кивнул Дейв. – Ну, мисс щель. Вы готовы, возможно, к лучшему траху за всю свою жизнь?
- Я тебе сейчас утоплю, - прорычал сквозь зубы Эридан.
- Все-все, - хмыкнул Страйдер и, снова взобравшись на хвост, дал прохладному щупальцу обернуться вокруг члена. – Бррр, ну и ощущения. Как будто в руку покойника вбиваюсь.
- Ты можешь заткнуться? Прекрати уже вести себя как шут.
- Что прекратить? Я не расслышал, – фыркнул Дейв. Его пальцы забрались под щупальце. – Вот это прекратить? Может, ты сам вставишь?
- Куда? – удивленно приподнял брови Эридан. – Только не говори, что собираешься туда… Блядь, нет, иди на китовый член. Я на такое не подписывался.
- Да ладно. У вас есть дырка, в которую если что засунуть, так сразу возбуждаетесь. Это точно вагина, отвечаю.
- Тебя не смущает, что из этой "вагины" щупальце растет?
- Да. Я вроде как не слишком гей. Но это вроде как не задница.
Эридан закрыл лицо руками и зарычал.
- Эй, мы можем потом. Ну, знаешь, ты возбужден, я возбужден. Доставим друг другу удовольствие. Ну, ты типа знаешь, что я каждую неделю мотаюсь сюда не для того, чтобы тебя трахнуть и бросить.
Ампора закатил глаза.
- Ладно.
- Что?.. Ух ты, быстрый зеленый свет.
- Я вроде как тоже думал об этом. В плане…
- В плане, ты себя в нее уже трахал? То-то я смотрю, пальцы как-то легко идут.
- Страйдер, пошел ты на птичий хер! Пиздуй обратно в свое гнездо.
- Все-все-все, - Дейв лег на него, затыкая поцелуем. – Поможешь рукой?
- Ты правда хочешь, чтобы я слепо хватался за твой член? – Эридан показал ему свои когти.
- Точно, - кивнул Страйдер и, приподнявшись, заставил член уткнуться прямо в щель, раздвигая ее стенки.
Эридан смотрел на это со страхом и вожделением.
Отчасти Дейв был прав – чертова щель явно была придумана для того, чтобы доставлять удовольствие. И теперь в нее медленно погружался теплый член Дейва.
Ампора откинул голову, кусая себя за губы.
Его хвост нервно дрожал.
- Чш-ш-ш, смотри. Почти весь, - мурлыкнул ему на ухо Дейв и, приподняв Эри за поясницу, принялся вбиваться в его тело.
- Дейв, осторожнее хоть, - ругнулся Ампора сквозь стоны. Он ощущал, как его щупальце безумно выкручивалось, щекоча живот Дейва. – Я почти.
- Эй-эй-эй, мистер скорострел, замедлись.
Но Эридан его не слушал. Вонзившись когтями в спину Страйдера, он выгнулся, уткнувшись ему в шею.
- Гребанный эгоист, - выдохнул Страйдер. – Эй, там внизу, ослабь хватку. Мне вообще-то больно.
понедельник, 21 марта 2016
Почему я должен разбираться в поэзии? Я учитель английского, а не гомосексуал! © Стивен Фрай
Форма голосования:
1. Команда А - 3 балла
2. Команда Б - 2 балла
3. Команда В - 1 балл
Участвуют в голосовании:
Team of Communism
fuckwweirdfish
AlphaKids
davekat-team
Ancestors-team
PepsiCola Team
Примечание: голоса принимаются только от логинов дайри
1. Команда А - 3 балла
2. Команда Б - 2 балла
3. Команда В - 1 балл
Участвуют в голосовании:
Team of Communism
fuckwweirdfish
AlphaKids
davekat-team
Ancestors-team
PepsiCola Team
Примечание: голоса принимаются только от логинов дайри
@темы: Битва Пейрингов-2016
воскресенье, 20 марта 2016
Только отважные супер-герои спасут интернет от негодяев и подлецов, наседающих на лучшее, что у нас есть. Слава бесстрашным романтикам цифрового века.
Название: Встреча
Автор: PepsiCola Team
Пейринг: Дейв\Джон
Категория: слеш
Жанр:мистика, хоррор
Рейтинг: PG-13
Название: Галлюцинации
Автор: PepsiCola Team
Пейринг: Дейв\Джон
Категория: слеш, комикс
Жанр: мистика, драма
Рейтинг: PG-13
читать дальше
Название: -
Автор: PepsiCola Team
Пейринг: Дейв\Джон
Категория: слеш
Жанр: хоррор
Рейтинг: PG-13
Примечания: кроссовер с Silent Hill, Дейв под гипнозом.
Название:-
Автор: PepsiCola Team
Пейринг: Дейв\Джон
Категория:слеш
Жанр: мистика, хоррор
Рейтинг: PG-13
Название:-
Автор: PepsiCola Team
Пейринг: Дейв\Джон
Категория: слеш, комикс
Жанр: хоррор, драма
Рейтинг: PG-13
читать дальше
Название:Hey
Автор: PepsiCola Team
Пейринг: Дейв\Джон
Категория: слеш
Жанр: хоррор
Рейтинг:PG-13
Название: Спи крепко
Автор: PepsiCola Team
Пейринг: Дейв\Джон
Категория: слеш
Жанр:мистика, хоррор
Рейтинг: PG-13
@темы: Dave Strider, Jade Harley, John Egbert, Rose Lalonde, Битва Пейрингов-2016
Название: ОН4 ЖДЁТ Т3БЯ
Автор: Ancestors-team
Пейринг: Неофит/Майндфенг
Категория: джен
Жанр: хоррор
Рейтинг: R
читать дальше
Название: 8
Автор: Ancestors-team
Бета: Ancestors-team
Размер: 1449 слов
Пейринг: Майндфэнг <> Великий Высшекровка, Майндфэнг <3 Призыватель
Категория: джен
Жанр: мистика
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Их должно было быть восемь.
читать дальшеПервую ты почти не запоминаешь. Да и было бы там что помнить, по правде — история о том, как тебя раздавил твой же метеор, не самая захватывающая из тех, что тебе приходилось рассказывать.
Вот вторую — вторую ты запоминаешь даже слишком четко.
Сколько тебе было, пять, шесть оборотов? Что-то в этом промежутке. Тебе нравится думать, что ты в те времена ничем не отличалась от своих сверстников — даже способность работала через раз, и ты редко ее применяла. Так вот, тебе было пять с половиной, и ты, как делала это каждое утро, отправилась добывать пропитание своему огромному лусусу. С недавних пор это занимало все твое время — мама-паучиха требовала всё больше, а твои навыки охоты были не сравнимы с оливокровными, например. Неудивительно, что в те времена у тебя не было близких знакомых.
Ты хорошо помнишь того тролля, который вышел на тебя из кустов с копьем наперевес. Он был старше, на класс выше тебя по крови. Ему нужна была еда для собственного лусуса, и он собирался убить тебя — а при тебе не было ничего кроме заостренной палки, которой ты вскрывала силки на мелкую живность.
Тебе становится стыдно за себя, когда ты вспоминаешь, как сначала просила его не убивать тебя, предлагала поделиться добычей, а потом попыталась отбить удар копья своей палкой. Ничего не помогло тогда — копье пробило тебе горло, и ты как в тот день помнишь, как кровь наполнила рот и как было страшно и больно умирать. Помнишь и как ты хрипела, и как плакала, как булькала жизнь, выливаясь сквозь горло. Помнишь и пустоту, в которой оказалась.
Там было темно и не было ничего — но ты снова оказалась в мире живых, едва убийца вытащил из твоего горла копье.
Как смешно вспоминать ужас, исказивший его лицо! Ты тогда поднялась, вырвала из его ослабевшей от страха руки копье — и сама впервые убила.
Потом ты долго сидела над телом, ощупывая свое совершенно ровное горло, и смеялась, смеялась, смеялась до боли в животе. После второй своей смерти ты тогда вспомнила и первую, схватилась за голову и начала считать. Едва ли это дар полного бессмертия, решила ты и предположила, что на твою долю отведено восемь — ведь каким еще числом могли одарить тебя свыше? Значит, осталось шесть.
Ты должна была сообразить, что нельзя разбрасываться собственным сокровищем, но… Но собственное возрождение в тот день повергло тебя в такую эйфорию, что третью и четвертую ты вскоре потеряла — в один день.
Но оно стоило того. В обмен на две свои жизни ты получила… покровителя. Пусть пользу от тех событий ты и начала получать много позже.
Его звали Курлоз — того, кто стал твоим мойрелом и Великим Высшекровкой — и ваше знакомство началось с того, что он проломил тебе череп.
В тот, третий раз, ты умерла так быстро, что осознала собственную смерть только уже оказавшись в пустоте. Придя в сознание, обнаружила себя в луже собственной крови и тролля, стоящего над тобой с палицей.
Ты так и не узнала, зачем он, убив тебя, стоял над мертвым телом и смотрел — но факт есть факт, ты ожила на его глазах и он все видел. Он же потом рассказал, как это выглядит со стороны — никак. Ты просто открыла глаза, и дыры в черепе больше не было.
Вот так вы и познакомились. У него сияли глаза, когда он спрашивал о твоих смертях, и ты — как смешна, как нелепа была ты тогда! — ты позволила убить тебя еще раз. Чем ты думала тогда? По сию пору ты не можешь найти ответа.
Впрочем, ты не пожалела о своей щедрости. Ну, может, только сейчас жалеешь, не имея возможности ни умереть, ни воскреснуть.
Что же было дальше? Тебе приходится напрячься, чтобы вспомнить пятую.
Между четвертой и пятой прошло так много времени, едва ли не полсотни оборотов, ты тогда уже стала плавать с рисконантами и подвергала свою жизнь смертельной опасности каждую ночь с задором того, кто знает, что не может умереть, так что, возможно, пятая просто прошла едва ли замеченной… Ах. Нет. Ты вспомнила.
Пятую жизнь у тебя забрал Дуалскар. Как же нелепо об этом думать, почти стыдно — краска наверняка бы залила твои щеки, если бы ты была жива.
Он тебя задушил. Не во время боя, не во время ссоры — ты умерла на пике страсти, когда его щупальце было в тебе, а его руки — вокруг твоей шеи.
Как же недоумевал тогда твой милый кисмесис, когда ты пинками и криками выгоняла его со своего корабля, даже не дав спустить в ведро!
Проклятье. Ты бы надавала сама себе пощечин, чтобы прогнать стыд, но в этом месте у тебя нет ни щек, ни рук.
Прочь, прочь, воспоминания о пятой твоей гибели.
Что насчет шестой? Шестая все еще вызывает у тебя непередаваемую бурю чувств — точнее, тень от той бури, что ты ощущала, будучи живой.
Она была наименее болезненной, наименее смертью в общем смысле — ты просто легла спать, провела едва ли секунду в том месте, где ты сейчас, а на закате проснулась, как всегда. Лицо Поррим и пузырек с ядом, который она не стала прятать, решив, что ты мертва, навсегда отпечатались в твоей голове.
Ты пытала свою любимую рабыню до тех пор, пока она не превратилась в ободранный кусок мяса, а в дневнике обвинила в ее смерти Дуалскара. Никто не должен был узнать, какой черной неблагодарностью тебе отплатили за всю заботу и немного контроля, которыми ты окружила Поррим.
Ты признаешь, что, возможно, отреагировала слишком резко. Возможно, Поррим следовало просто убить, а не пытать, ведь она доставила тебе немало и приятных минут — но когда ты подсчитала, что у тебя осталось всего две, ярость затмила разум. Всего две, а ты на тот момент не прожила и половины тех лет, что намеревалась!
Но шестая тоже принесла немного пользы — она заставила взять себя в руки и стать гораздо осторожней. Не так-то просто переучиваться, если ты восемьдесят с лишним оборотов кидаешься в самую гущу событий, пренебрегая страхом смерти! Только этим можно объяснить, что ты так и не заволновалась о неофитке, посланной на твои поиски. На что ты тогда рассчитывала? Что ваш изживший себя мойрел с Курлозом вновь убережет тебя? В какой-то мере, наверное. Курлоз не мог знать, что у тебя осталось всего две, наверняка он считал, что делает тебе одолжение, отправляя за тобой девчонку на драконе. Возможно, его замысел был прост — он выполнял свои обязанности, одергивал тебя, и при этом не убивал тебя окончательно.
Возможно, напротив, он хотел, чтобы неофитка избавила мир от тебя окончательно. Ты так никогда и не узнаешь.
Возможно, стоило тогда дать ей убить тебя? Тогда у тебя бы осталась всего одна, и может, с потерей последней ты умерла бы окончательно, а не осталась бы как сейчас. Кто знает, что бы произошло. Ты можешь только гадать.
Как бы то ни было, неофитка уничтожила твой флот и отрубила тебе руку — но не убила. Тебе так и не представился случай узнать, не вернется ли отрубленная конечность, если умереть снова — ведь все кончилось на седьмой.
Седьмая… Тебе бы так хотелось поморщиться.
Седьмая должна была бы стать твоей предпоследней. Ты прожила множество оборотов, осторожничая, сберегая ее, специально для того, чтобы Призыватель отнял именно седьмую — ведь ему предначертано было стать не только твоим мейтстпритом, но и убийцей. Ты хотела, чтобы он забрал у тебя одну, и чтобы осталась та, с которой ты могла бы прожить еще много оборотов, сотворить много великих дел… Но пророчество, которое нельзя было обойти, все переиначило по-своему.
Когда ты доходишь до этого момента в своих воспоминаниях, тебе неизменно хочется кричать и ругаться. На собственную глупость. На Руфио, который обрек тебя на вечность в пустоте. На всех троллей, что окружили твою могилу тогда.
Ты не знаешь, отчего так все сложилось. Ты ведь так четко все рассчитала.
Вы побеждали в той битве. Вас было больше, и, объединив силы тысячи низшекровок, дракона и твоего умственного контроля, вы были просто обязаны одолеть Императрицу. И у вас почти все получилось.
Если бы ты не была так сильно ранена. Если бы ты умела терпеть боль. Если бы ты, истекая кровью и лежа на ледяной земле, не заставила Руфио поднять копье и лишить тебя жизни!!
Хотелось бы тебе иметь руки. Тогда сейчас ты смогла бы закрыть ими лицо.
Руфио не знал о твоих волшебных запасных жизнях. Руфио решил, что ты умерла — пожертвовала собой, или что он там мог подумать, ты можешь только гадать.
Руфио похоронил тебя, не вытащив пронзившее живот копье.
И вот сейчас, неизвестно в какое время, неизвестно в каком месте, твое тело лежит, погребенное под землей, и копье в животе не дает твоей последней жизни вытащить тебя из этой абсолютной пустоты. А ты здесь — без света, без тела, в бесконечности, где нет ничего, кроме твоих собственных мечущихся воспоминаний, и неизвестно, сколько ты еще здесь пробудешь.
Но ты заставляешь себя не терять надежды. Возможно, дожди когда-нибудь размоют землю так, что твое тело окажется на поверхности. Возможно, какой-нибудь зверь или проходящий мимо тролль вытащит копье.
Возможно, ты когда-нибудь снова сможешь почувствовать свое тело.
А пока ты просто представляешь, как закрываешь глаза — и начинаешь сначала.
Первую ты почти не запоминаешь.
Название: Добрый знак
Автор: Ancestors-team
Бета: Ancestors-team
Размер: 2696 слов
Пейринг/Персонажи: Неофит Багровый Взор, Великий Высшекровный, Ученица, мельком ОЖП.
Категория: джен
Жанр: мистика
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Неофит находит магический артефакт, который меняет всю ее жизнь.
читать дальшеПолторы вариации она гонялась за ней. Пересекала моря и пустыни. Забиралась далеко на север и в тропические джунгли. Едва не потеряла своего лусуса, когда вела розыски в дремучих лесах, населенных дикими и жестокими племенами. А заканчивается все в тесной грязной лачуге, которую язык не поворачивается назвать ульем, расположенной в трущобах неподалеку от столицы. Преступница тянется за ружьем, лежащим на столе, но у Неофита всегда была отличная реакция.
Ожидая подкрепления, она садится на корточки возле широко разлившейся лужи лазурной крови. Его Светлость Уважаемый Деспот будет доволен. Преступница, так долго водившая за нос Лигу Законокарателей, все-таки не смогла избежать правосудия. Настолько долго, что это стало личным. Возможно, даже слишком личным – Неофит отмечает, что чувствует нечто, похожее на сожаление.
Они с Лизерой были отличными напарницами и близкими друзьями, а затем в нее как будто вселился демон. Убив нескольких коллег из Лиги, она скрылась, чтобы в следующий двулунный перигей совершить неудачное покушение на самого Великого Высшекровку и начать длинную утомительную гонку за своей головой.
Но сегодня все кончено. За предоставление тела преступницы суду Неофит получит похвалу и награду от Высшекровных, хотя как профессионал своего дела она осознает, что устранение убийцы без снятия показаний и поимки сообщников значит не так уж и много. Неофит хотела бы поговорить с ней. Спросить, что произошло, почему она оставила дело, которое любила, и пошла против своих. Против нее. Преданный друг в ней хотел бы этого даже больше, чем Законокаратель.
Скоро сюда прибудет группа экспертов, которые опечатают улей, соберут улики и заберут тело. Ей больше нечего здесь делать. Неофит хочет уже встать и уйти, но вдруг замечает, что рука покойницы, крепко прижатая к груди, сжимает какой-то маленький предмет. Не то чтобы ей очень хотелось дотрагиваться до тела, но любопытство берет верх. Вряд ли это записка с именем сообщника или исповедью – скорее всего, просто какая-нибудь мелочь, в которую преступница вцепилась в агонии. Неофит аккуратно становится носком сапога в лужу возле тела, разжимает еще не успевшие окоченеть пальцы, тянет окровавленную нить, на конце которой оказывается небольшой металлический предмет. Что-то вроде медальона. Поднеся его к глазам, Неофит задумчиво хмыкает. Знак Мученика. Ну что же, это немного проясняет все, что натворила Лизера. Наверное.
На лестнице слышатся шаги. Неофит поспешно делает шаг назад и, поддавшись неясному порыву, кладет медальон в карман. Впоследствии она будет говорить себе, что сделала это, чтобы сохранить память о потерянном друге. Вот только она никогда не была сентиментальной.
***
На следующий вечер первое, что она чувствует, это благодарность. И чувство это адресовано неповоротливому бюрократическому аппарату Альтернии и всем его некомпетентным чиновникам, которые никак не могут набрать в Лигу Законокарателей новых талантливых рекрутов и заселить казарму полностью. Вот уже полвариации она живет одна в отсеке, предназначенном для двоих, и сегодня это наверняка спасло ей если не жизнь, то репутацию и свободу. Проклятый маленький медальон вывалился из кармана и лежит на полу. На самом видном месте. Как она могла не заметить вчера, что ее одежда прожжена насквозь?
С минуту Неофит оглядывает свой отсек в поисках более укромного места. Кокон со снотворной слизью, стол, сидя за которым она изучает иногда личные дела преступников. Дверь не запирается, в отсек в любой момент может войти ее коллега или начальник. У тех, кто дал присягу Ее Императорскому Снисхождению, не может быть секретов от Лиги, поэтому и личное пространство им ни к чему. Значит, Неофиту ничего не остается, кроме как спрятать медальон на своем теле, пока она не придумает, где его хранить. И стоит ли вообще оставлять себе столь опасную реликвию.
Когда она надевает медальон, то замечает, что он более не испачкан кровью. Миниатюрное изображение оков Бунтаря и нить, которая при ближайшем рассмотрении оказывается тонкой и гибкой металлической проволокой, полностью очистились. Она не успевает удивиться или задуматься об этом, потому что в отсек заглядывает дежурный по казарме. Великий Высшекровка желает ее видеть.
***
Как она и думала, Высшекровные остались довольны ее работой, несмотря на то, что в деле нет ни единого допроса и прямой улики. Но Неофит никогда не осмелилась бы озвучить свои сомнения в их присутствии. Потому что она не самоубийца. По обе стороны от Высшекровного стоят два размалеванных белой краской тролля. С их дубин на гладкий мраморный пол все еще капает кровь кого-то менее благоразумного, чем она. Поэтому, когда предводитель Смехубийц говорит, что дело будет закрыто без судебного разбирательства, Неофит крепко сжимает свою трость, но молчит. Она не вчера вылупилась и все понимает. Пусть даже ей это не нравится, она знает свое место.
Высшекровный называет количество золота, которое Неофит получит в качестве награды, и ее брови ползут вверх. Затем он говорит, что ей и ее лусусу требуется отдых, поэтому до следующего светлого сезона она может не возвращаться в Залив Черепов. Она не верит своим ушам. Никто никогда не предлагает Законокарателям никаких отпусков, они служат Справедливости и Его Светлости Уважаемому Деспоту, пока живы. Это просто бессмыслица. Неужели все дело в Лизере и имени Мученика, некстати всплывшем в этом запутанном деле, которое она так блестяще «раскрыла»? Если так, то ей стоит с благодарностью принять награду и улететь сразу же, не заходя в свой отсек за личными вещами. Пока ее ужасное начальство не передумало. Не будь она такой талантливой и очевидно полезной для Высшекровного, ее убили бы вместо того чтобы просто отсылать подальше. А может быть, это всего лишь очередной их каприз, не поддающийся ее пониманию.
Она уже подходит к высокой резной двери из черного дерева, которая ведет наружу, когда ее догоняет последний вопрос Предводителя Смехубийц. Буравя ее своим фирменным полубезумным взглядом, которого ни одна низшекровка не может выдержать и пары секунд, он спрашивает, не заметила ли Неофит чего-нибудь необычного во время погони за Лизерой. Чего-нибудь, что было бы похоже на… магию. Вполне искренне недоумевая, она отвечает, что даже если бы столкнулась с чем-то необычным, то, во-первых, незамедлительно доложила бы об этом Его Светлости, а во-вторых, не стала бы считать это магией. Ведь всем известно, что магии не существует. Фальшивая обманная фальшивка. Высшекровка удовлетворенно кивает. Неофит выходит и немедленно призывает своего лусуса. Под взглядом дворцовой охраны она не решается вытереть холодный пот, выступивший на лбу, или забраться рукой под одежду, чтобы сорвать с себя наконец медальон Мученика.
Все время аудиенции он просто горит огнем.
***
Вместо того, чтобы отправиться на один из живописных островов Серебряного архипелага, где так любят отдыхать представители аристократии, или к Лиловому заливу, чтобы полюбоваться на дворец Императрицы хотя бы издалека, Неофит направляет своего Огневика на юг, в самую глушь. В место, где непроходимые джунгли борются с безжизненной пустыней. Там ее не будут искать. Заняв брошенную хижину в опустошенном высшекровными селении вдали от больших дорог, она закрывает дверь и все окна, аккуратно расстегивает пуговицы на форме Законокарателя и медленно, готовая в любой момент отдернуть пальцы, дотрагивается до медальона. Холодный. Но, приподняв его, она видит на серой коже ожог. Маленькое клеймо в форме оков Мученика, прямо над солнечным сплетением.
Отпустив Огневика охотиться, остаток дня она проводит в хижине. Прикидывает в уме варианты. Много думает о Лизере. Вспоминает все, что слышала о Мученике. Пытается найти всему логическое объяснение. Не выходит. Не складывается. Ей нужно больше информации. Но как добыть ее теперь, спустя десятки вариаций после восстания? Не говоря уже о том, что одна лишь попытка может стоить ей жизни. Так ничего и не решив, Неофит забывается беспокойным болезненным сном без кокона прямо на каменистом полу хижины.
Сквозь щели в двери проникает зеленый свет луны, когда она просыпается, резко, как будто ее толкнули. Ей снилось, будто рядом кто-то есть и разговаривает с ней - но в хижине только тени и паутина. Снаружи тоже пусто. Ее лусус еще не вернулся, и почему-то на долю секунды Неофит чувствует страх. Это довольно жуткое место. Суеверные тролли передают из уст в уста рассказы о том, что здесь поселилась сама Демоница, Служанка Смерти: увидевший ее становится проклятым и несет погибель и неудачу не только себе, но и всем, кого знает. В любой другой момент Неофит назвала бы эти мифы глупой выдумкой, но было бы глупо оставаться упертым скептиком после того, что она видела. Может быть, она в самом деле имеет дело с чем-то сверхъестественным? Может быть, медальон является настоящим магическим артефактом? Возможно ли, что он не только меняет свои физические свойства, но и воздействует как-то на психику того, кто его носит? Значит ли это, что если она не избавится от медальона, то сама пойдет убивать Великого Высшекровку, прямо как ее напарница полторы вариации назад?
Из всех преступлений наибольший гнев вызывало у нее лишь злоупотребление контролем разума. Она не будет бездумной куклой Пророка-Бунтаря - пусть даже некоторые его идеи ей близки и симпатичны. Поэтому она снимает медальон, собираясь закопать его в сухой земле снаружи, у кольца пожелтевшего без регулярного полива газона, и оставить его здесь навсегда. Забыть всю эту историю как страшный сон. Может, она и правда слетает на Серебряный архипелаг и отдохнет нормально хотя бы раз в жизни… Но медальон дрожит в зажатом кулаке, вибрирует и бьется, как пойманная птица. Разжав пальцы, Неофит наблюдает, как он медленно поднимается, паря над ее ладонью. А затем щипает себя на всякий случай. Так сильно, что назавтра выступает синяк.
***
За те несколько часов, что Неофит следует по джуглям за парящим в воздухе медальоном, она успевает сделать несколько предположений о происходящем и тут же отмести их в силу несостоятельности или невероятности. Залежи магнитной руды поблизости? Гравитационная аномалия? Но почему же, когда она встречает на своем пути препятствие, медальон застывает на одном месте? Как будто… ждет ее. Псионика? Это значит, что кто-то должен уметь перемещать предметы силой мысли с огромного расстояния, а подобным даром, говорят, не обладает даже Навигатор Императрицы. К тому же она вполне уверена, что никто не преследовал ее дракона после вылета из Залива Черепов. На много миль вокруг нет ни одной живой души, кроме, быть может, диких зверей.
Выпутавшись из ветвей очередного колючего куста, которых тут растет великое множество, Неофит замечает, что медальон завис перед входом в пещеру. Из черноты несет сыростью и холодом. Неофит отламывает внушительных размеров сук ближайшего дерева, который будет служить ей факелом. Затем достает меч из трости на всякий случай и делает шаг внутрь.
Первые минуты приходится передвигаться, согнувшись, едва не на четвереньках, но затем стены и потолок пещеры раздаются вширь. Медальон все так же летит впереди, словно маяк, направляющий корабль к берегу в ужасную бурю. Но что ждет ее на этом берегу? Пламя факела освещает одну из стен, всю покрытую какими-то едва читаемыми закорючками. Неофит ведет по буквам пальцем, пока не натыкается на кое-что знакомое. Знак Мученика.
Неужели… неужели это та самая пещера?
Медальон с тихим звяканьем падает на землю. Вздрогнув, Неофит направляет свет факела в сторону звука и видит два больших желтых глаза в темноте. Готовая поверить во все страшные сказки, которые слышала в детстве, она едва не роняет меч, подумав, что сама Смерть заманила ее в свое логово. Маленькая рука тянется к медальону, лежащему на земле, бережно поднимает его. В круг света от факела выходит невысокая женщина с длинными спутанными волосами.
- Здравствуй. Наконец-то ты пришла. Я Ученица.
***
Неофит не помнит, сколько прошло дней и ночей с тех пор, как она зашла в пещеру, она не может есть и спать. И магия здесь не при чем. Целыми часами она бродит с факелом по пещере, читая подлинную историю Мученика. И после того, как до нее долетали лишь обрывки сплетен, рассказанные шепотом, украдкой где-нибудь в темных коридорах дворцов, это словно прыжок в холодную воду.
Все было иначе. Все было гораздо сложнее, чем это звучит из уст имперских прислужников, и одновременно проще. Заповеди Неклейменого, наверное, потому и вели за собой целые армии низшекровок: они были близки и понятны всем, как будто одним легким движением снимали с глаз невидимую паутину лжи, которую Императрицы вместе с высшими кастами плели в течение сотен вариаций. Неудивительно, что Снисхождение так сильно хотела его убить и предать забвению все, что он когда-либо говорил и делал.
Ученица потратила остаток своей жизни на то, чтобы запечатлеть его историю на стенах этой пещеры; чтобы передать ее потомкам. Теперь ее время истекает: сама она не сможет этого сделать, она уже стара и скоро умрет. Поэтому она использовала одно заклинание, которым владели старейшие женщины ее лесного племени. Тогда к ней пришла Лизера. Несмотря на то, что по ее венам текла благородная лазурная кровь, она искренне прониклась учениями Мученика и перешла на сторону настоящей Справедливости. Но бывшая напарница Неофит была слишком безрассудной, она все хотела сделать сама, забрать себе одной славу сопротивления. Она покусилась на жизнь Великого Высшекровного и потерпела неудачу. Стала убийцей, за которым тянутся кровавые следы, привлекая внимание ищеек Императрицы. Это совсем не то, чего бы хотел Неклейменый, если бы был жив.
Неофит недоумевает – неужели повстанцы не стремились бы уничтожить главного тирана Альтернии после Снисхождения, самого предводителя Смехубийц? Ученица улыбается, на ее испещренном глубокими морщинами лице играют блики пламени от костра. Нет, говорит, она. Если бы ее дорогой возлюбленный был жив, он действовал бы совсем по-другому. Если не получается победить противника в открытом бою, ты не крадешься в его улей, как крыса, чтобы убить во сне. Даже изверги вроде Высшекровного и Снисхождения заслуживают справедливого суда. Смутившись, Неофит спрашивает, что же тогда она может сделать, чтобы продолжить дело Мученика. Чем она может быть полезна, если не своим острым мечом? Ученица бросает в костер пару поленьев. Пускай твоим оружием будет Разум, отвечает она после долгого молчания. А затем называет ее по имени, которое Неофит никогда не слышала.
***
Спустя несколько ночей Ученица говорит, что Неофит пора возвращаться. У Высшекровного скоро будет для нее новое задание. Неофит решает даже не уточнять, откуда старая тролль может это знать, и не сомневается, что это правда. После всего увиденного и услышанного она может только верить. У выхода из пещеры она спрашивает о том, что занимало ее мысли все эти дни и ночи. Спрашивает, как ей сделать свой Разум оружием Справедливости. Как вообще возможно сделать это в мире, где Справедливость вряд ли значит хоть что-то, а сама она не в силах это изменить.
Ученица надевает на нее медальон со знаком Мученика. Она говорит, что сражаться можно, просто оставаясь в живых и передавая проповеди Неклейменого тем, кто хочет слушать. В мире, где черное называют белым, иногда важно хотя бы просто видеть, где правда, а где ложь. Впрочем, она сама поймет все, когда ее глаза откроются.
Но ведь ее глаза открыты, удивляется Неофит. Ученица улыбается и задувает пламя на факеле. Все погружается во тьму.
Когда она выходит на поверхность, то сперва не понимает, в чем дело. Двулунный перигей никогда не был таким светлым… Когда правда наконец доходит до нее, уже слишком поздно. Убийственно яркие лучи восходящего солнца впиваются в ее глаза, жаля раскаленными мечами, и она кричит от боли, падая на землю. Неофит пытается найти вход в пещеру, но не видит ничего, лишь алую пелену. Из последних сил она шлет мысленный призыв своему лусусу и затем теряет сознание, уронив голову на скрещенные руки.
***
Мраморный пол в зале для приемов во дворце Великого Высшекровного весь залит фиолетовой кровью морского обитателя. После новоприобретенной «слепоты» другие чувства Неофита невероятно обострились, и она едва выносит острый запах только что выпотрошенного тела. Высшекровный держит на ладони окровавленный изогнутый рог очередного неудачливого тролля, который посмел быть недостаточно забавным в его присутствии, будто взвешивает его. Он говорит, что красная повязка на глазах очень идет ей. Она теперь словно настоящая Справедливость, которая карает виновных, не глядя на цвет их крови. Прямо как он. Неофит слышит хриплый неприятный смех. Но шутки в сторону. Высшекровный протягивает ей пухлую папку с личным делом преступницы. Чем скорее эта мерзавка предстанет перед судом Его Светлости, тем лучше. Неофит молча кивает и выходит из зала.
Дело на Маркизу Спиннерет Майндфенг скорее похоже на увлекательный приключенческий роман, чем на сухой отчет о преступлениях. Грабеж, убийства, захват территорий, принадлежащих Империи, мошенничество, шантаж, злоупотребление контролем разума. Неофит даже забывает следить за временем, пока читает. Собирая вещи для экспедиции к морю, она недоумевает, что же сподвигло Высшекровных привлечь Королеву Пиратов к ответу именно сейчас? Многие вариации она терроризировала моря Альтернии, и им было все равно. Все же их замыслы для нее непостижимы. Пусть даже ее глаза теперь открыты по-настоящему.
Огневик ждет ее на улице, белая чешуя мерцает в свете двух лун. Неофит идет к нему по освещенному факелами двору казармы. Другие Законокаратели смотрят на нее, кто с уважением, а кто со страхом. Она знает, какие слухи про нее ходят. О том, что она обладает сверхъестественными способностями, которые проявились после несчастного случая с солнцем. О том, что она с легкость вскрывает тайные замыслы преступников, будто видит их насквозь. Зовут ее Багровый Взор. Боятся. Их глаза еще не открылись. Пока что. Подойдя к дракону, она украдкой сжимает под одеждой медальон. Он отвечает ей вспышкой приятного тепла.
Неофит улыбается, расценивая это как добрый знак, и запрыгивает на спину Огневика.
Название: Просто вкладыш номер три
Автор: Ancestors-team
Пейринг: Страдалец/Ученица
Категория: джен
Жанр: хоррор
Рейтинг: G
читать дальше
@темы: Summoner, Ancestors, Dolorosa, Neophyte Redglare, Disciple, Marquise Spinneret Mindfang, Grand Highblood, Битва Пейрингов-2016
Название: Even in Death
Составитель: davekat-team
Форма: фанмикс
Размер:
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр:
Рейтинг:
Примечания: Внимание, этот плейлист относится ко всей выкладке и тесно к ней привязан.
Составитель: davekat-team
Форма: фанмикс
Размер:
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр:
Рейтинг:
Примечания: Внимание, этот плейлист относится ко всей выкладке и тесно к ней привязан.
Название: Грань памяти
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 2364 слова
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас, упоминается Дейв Страйдер/Джон Эгберт
Категория: слэш
Жанр: мистика, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: время Дейва в разладе с календарем.
Примечания: AU, в которой тролли обладают способностями, альтернативными способностям Исповедников Тишины из Доктора Кто. И цитата оттуда же.
Авторское понимание мистики может отличаться от читательского!
Его постель была скомкана и испачкана. Дейв сидел на полу и смотрел на совсем ещё свежие пятна спермы.
Он не помнил, чтобы он с кем-то спал. Если уж на то пошло, он вообще не помнил, чтобы он приводил кого-то к себе домой. Тем не менее…
На кухне раздался грохот и сдавленные ругательства. Дейв вскочил на ноги.
Нет, решительно, что бы здесь ни происходило, ему это катастрофически не нравилось. Он вообще не был знаком с людьми, которые с восторгом бы принимали подобные известия.
Может, он сошёл с ума? Это объяснило бы многое.
Грохот на кухне прекратился и Дейв подобрался, прислушиваясь к медленным шагам в коридоре. Мысленно он прикинул, успеет ли дотянуться до меча, если у идущего недобрые намерения.
Дверная ручка повернулась. Дейв протянул руку…
… и тут же попытался сделать вид, что он просто хотел включить лампу на тумбочке.
В пять часов вечера.
Браво, Дейв. Приз за самую дурацкую отмазку в мире. Поздравления.
Каркат криво усмехнулся и сделал вид, что поверил. Он всегда так поступал, когда вновь оказывался рядом и Дейв вспоминал, что же на самом деле происходит в несуществующие моменты его памяти. Каркат был рядом, и Дейв вспоминал все, каждую секунду и каждую встречу.
И, с его точки зрения, это того стоило.
Если не смотреть в эти моменты Каркату в глаза, конечно.
***
Когда Дейв на улице впервые увидел странных ребят, он принял их за косплееров. Грим, линзы, какой-то странный язык. Он ещё остановился, слушая их щелкающую речь и наблюдая за быстрой жестикуляцией стоящего с краю парня, а затем направился к переходу.
О косплеерах он и не вспомнил.
***
У Карката тяжёлый взгляд, который он пытается замаскировать улыбкой. Он всегда так смотрит, пока Дейв осознает. С каждым разом ему все тяжелей принять постоянные перемены в своём мире, потому что их все больше и больше. Дейву иногда бывает страшно.
Каркат – инопланетянин. Это выражается не во внешности или языке, или культуре – уж это-то Дейв готов принять. Их культура во многом близка, а проблему языка их команда решила, вживив себе какие-то хитрые коммуникаторы. Да и ко внешности можно привыкнуть. Наверное. Дейву она даже по вкусу.
Вот только Каркат есть лишь тогда, когда Дейв на него смотрит. И если физическое своё существование он не прекращает, то из мыслей Дейва стирается моментально, словно и не было его никогда. Просто он забирает из жизни Дейва минуты и часы времени, однажды даже целые сутки – Дейв проснулся не в тот день.
Но это время нравится Дейву и он готов отдавать его, сколько понадобится.
Каркат сел на кровать и уставился на свои руки.
– Ох, прости.
Дейв опустился на пол, положил голову ему на колени, не отрывая взгляда от ноги Карката.
– Я опять хотел тебя убить.
Каркат рассмеялся. Сделал вид, что рассмеялся, но взгляд его оставался напряженным. Кончиками пальцев он перебирал челку Дейва, слегка царапая лоб когтями.
– Это какой уже раз?
– Пятый. Просыпаюсь, на кухне кто-то гремит, а вокруг все такое, словно я только что трахался. И ни черта не помню.
– Ну не словно, а точно.
Когда он говорит таким тоном, Дейву становится даже страшнее, чем раньше. Он знает, что будет дальше.
Вооруженный этим знанием, он убрал из-под ласкающей руки голову и посмотрел Каркату в лицо.
Серьёзный. Губы сжаты, взгляд напряженный, и Дейв готов поклясться, что Каркат прикусывает внутреннюю поверхность щеки.
– Я даже не собираюсь говорить о твоей навязчивой идее бросить меня для моего же блага.
Каркат закрыл лицо ладонью и покачал головой. Дейв на секунду даже позавидовал ему – у него подобной роскоши не было. Любое отведение взгляда – и Карката не будет. Никогда не было. А терять даже минуты не хотелось.
– У тебя есть идеи получше?
Когда Каркат теряет контроль, он переходит на высокие щёлкающие тона, в речи прорезаются чудовищные инопланетные нотки, невозможные для человеческой гортани звуки. Единственный способ угомонить его – самому говорить все тише и спокойней, Дейв однажды уже сорвал горло в попытке перекричать. А в обычное время у Карката северный акцент («у многих планет есть Север, Дейв!») и все же он слегка громковат по меркам Дейва.
Дейв слушал его, даже не пытаясь вникнуть в смысл. Он и так знал все аргументы Карката наизусть.
– А что ты предлагаешь? – заученно повторил он, когда Каркат на секунду притих, набирая воздух для продолжения своей невнятной речи.
Всегда переходит на родной язык, когда волнуется. С Дейвом – почти всегда, если честно. Он слишком переживает из-за этого.
– Думаешь, мне нравится забывать?
Каркат наклонил голову набок.
– Не думаю.
– И правильно делаешь. Но ты же сам не даёшь мне ни сфотографировать тебя, ничего!
– Да потому что ты сойдешь с ума от столь частого стирания памяти, придурок! Как ты, блять, не понимаешь этого?
Дейв опять положил голову ему на колени и уткнулся лицом в живот Каркату.
– Плевать, знаешь.
– Тебе на все плевать.
Но Дейва отстранять не стал.
***
Джон был в бешенстве. Дейв не мог припомнить, когда он видел его таким и видел ли вообще. Обычно Джон не размахивает руками, сжимая лист белой бумаги, и не шипит, как стая разъяренных змей. Обычно Джон спокоен, весел и немного дурачок.
– Ты!
Дейв поднял голову от журнала.
– Допустим, я.
– Ты приводишь каких-то любовников и даже не пытаешься этого скрывать! На столе валяются записки, «Мы вроде как встречаемся», господи, да ты совсем растерял всякое здравомыслие!
Дейв отложил журнал. Он не помнил, чтобы приводил кого-то к себе домой и тем более не помнил, чтобы ему оставляли записки. Но это, по его мнению, могло и подождать. Главным сейчас было разобраться с Джоном.
– Я вообще не вижу никакой проблемы, чел. Что-то не припомню, чтобы нас связывали какие-то обещания или ещё чего.
– Но…
На Джона было жалко смотреть.
– Просто секс, чел. Ничего лишнего. Я был уверен, что тебя это более чем устраивает. Дружба и ни к чему не обязывающий секс.
Очень жалко. Он как-то весь обмяк, словно из него вытащили скелет. Замер, не зная, что сказать.
– Я думал, что все серьёзно. А ты…
– А я блаблабла. Оставь мыслительный процесс кому-то, у кого с этим получше.
Это было откровенно лишним. Дейв понял это, глядя, как зло сощурился Джон, раздирая записку и бросая её на страницу журнала.
– Мудак ты, Страйдер, – холодно процедил он и ушёл. Немного повозился в прихожей, а затем хлопнул дверью и, судя по звукам, побежал по лестнице вниз.
Догонять его Дейв не собирался. Возможно, позже, когда Джон немного успокоится, они обсудят это, как и должны поступать друзья.
Бумагу Джон порвал на несколько крупных кусков, так что восстановить её оказалось достаточно легко. А вот понять текст, написанный округлым крупным почерком, как будто его писал кто-то, только недавно научившийся писать, было гораздо труднее.
«Слушай сюда, Дейв. И это не очередной гребаный розыгрыш от твоего дружка!
Я так думаю, что эту записку ты забыть не должен. В отличие от меня, ок, ладно.
Так вот. Меня зовут Каркат, ты меня не помнишь, но мы вроде как встречаемся и всякая такая тупо звучащая ерунда. Ага, звучит, как невероятная херотень, но тебе лучше реально в это поверить. Сам попросил напомнить.
Короче, когда ты меня не видишь, ты вроде как забываешь все, что со мной связано. Потом, правда, при встрече вспоминаешь, но твоему мозгу это на пользу не идёт, знаешь. Он у тебя и без того… мда.
Ещё ты попросил меня написать какую-то хуйню. Цитирую, «Супердейв спешит на помощь». Понятия не имею, что это значит.
Каркат»
Дейв нахмурился. Про Супердейва, свою наивную детскую игру, он никому не рассказывал. Слишком это было… по-детски, да. Иначе и не скажешь. Глупо и по-детски.
И кем бы ни был этот Каркат, вряд ли он мог случайно угадать именно этот наивный супергеройский клич.
***
У Карката прохладные руки и кожа пахнет чем-то сложным, неестественный, химический запах. Он чуть горьковатый, похожий на смесь полыни с машинным маслом, но более легкий, едва уловимый.
А ещё его трясло, откровенно трясло. Дейв сидел рядом и совершенно не знал, что делать. Хотелось, пожалуй, оставить Карката одного, чтобы он успокоился, но одна только мысль об этом пугала.
– Идиот, идиот, идиот, – бормотал Каркат, раскачиваясь и не смотря на Дейва. – Глаза он закрыл! Чувствуется ему так лучше, блять! И сразу что? Ага, правильно, и сразу «кто здесь? Что вы со мной делаете?». Придурок, блять, редкостный кусок тупого дерьма!
Дейв виновато кивнул и уставился Каркату на плечо.
– Я всегда так. Не подумал.
– Да ты вообще никогда не думаешь, идиот! Или ты считаешь, мне приятно было чувствовать себя насильником?
У Карката сложный, не то жалобный, не то злой, взгляд. Дейв не любит такие моменты, он чувствует себя виноватым, хоть и понимает – его вины почти нет, это просто Каркат, такая уж у него особенность. У кого-то музыкальный слух, у кого-то талант к языкам, а у него – дар стирать память.
Или проклятие. Так даже точнее, наверное.
Каркат подтянул ноги к груди, положил щеку на колено и перевёл взгляд на Дейва.
– Какой же ты идиот, я просто не могу!
Дейв покаянно кивнул. Ага. Идиот. Сколько угодно. Что угодно. Только бы больше не пугать Карката так. И не пугаться самому, пожалуй.
– Я больше не буду закрывать глаза.
Он точно знал – это обещание ему придётся сдержать любой ценой.
***
– Погоди, я правильно тебя понял?
Его новый – ну или не очень, это была их вторая встреча, – знакомый пожал плечами.
– Понятия не имею, что ты там понял.
Дейв повернулся к нему спиной и уставился на офис телефонной компании.
Стоп.
Он пришёл сюда, потому что сработало напоминание в телефоне, и никак не мог вспомнить, что же должно было произойти в час дня субботы возле этого офиса.
К его плечу прикоснулись и Дейв резко обернулся.
Каркат улыбался. У него были хищные зубы, острые, слегка голубоватого оттенка, но улыбка была насмешливой и какой-то доброй.
– Ну что, убедился?
– Ладно! – Дейв потер переносицу кончиком безымянного пальца и уставился Каркату в центр лба. – Ладно. Что это за ерунда вообще?
***
Записки Дейв складывал в ящике стола.
Сорок шесть листов бумаги, исписанных одним и тем же старательным округлым почерком. Сорок шесть промежутков времени, которые для Дейва существовали в этих записках. Сорок шесть заполненных событиями кусочков его жизни.
И Каркат. Некто Каркат, который знал про Дейва куда больше, чем следовало бы. Кто-то, про кого Дейв ничего не знал.
«Мы ездили на побережье, ты чуть не уснул за рулём – это того стоило, а?!»
Минус тридцать два часа жизни. Приблизительно.
«До меня так и не доходит, как можно было уронить очки в горячий шоколад!»
Минус восемь часов и обломки чего-то похожего на разрисованный шоколад в тарелке на тумбочке возле кровати.
«Пинать хуи на диване – замечательное времяпрепровождение, но меня заебало».
Минус тринадцать часов.
Календарь показывал тридцатое октября.
По внутренним часам Дейва было первое.
***
Обычно Каркат приходит, не предупреждая. А что толку, если у Дейва все равно все сказанное моментально улетучивается из памяти?
Дейв точно знает, что он – не игра воображения, Каркат вполне материален, после него остаются следы, он кусает Дейва и царапается, словно хочет его заклеймить. Адский собственник, на самом деле, хоть и пытается это скрывать.
Он расслабленно развалился на полу и смотрел на Дейва, прищурившись. И довольно улыбался.
– Я рассчитывал, что мою записку найдешь ты.
Дейв и сам не мог сдержать улыбку – слишком уж плохо Каркат скрывал своё удовольствие от сложившейся ситуации.
– Ну а вышло, как всегда, не то, что мы планировали.
– Даже лучше вышло.
У довольного Карката голос начинает вибрировать, еле заметно, конечно, но Дейв настолько привык наблюдать за любыми мелочами в его поведении, что точно мог сказать – Каркат был более чем рад тому, как все разрешилось.
Дейв сполз на пол и вытянулся возле Карката.
– Ты рад?
Каркат повернулся к нему.
– Честно?
– Я люблю, когда ты говоришь честно.
От его откровенного довольства по коже побежали мурашки.
– Я счастлив. Никогда не понимал, почему ты вообще влип в отношения с ним.
Дейв притянул Карката к себе, не отрывая от него взгляда.
– Потому что мне чего-то не хватало. Искал. Джон был рядом и вроде как не против.
Каркат редко смеётся. Он слишком серьезен, слишком хорошо помнит о своём проклятии и всегда ждёт худшего.
Он рассмеялся, прижимаясь лбом к плечу Дейва и нашаривая его руку.
– Все-таки ты не романтик. Был бы романтиком, разъебал бы весь мир в поисках, но просто на то, что рядом и удобно, не глянул бы.
– Ну уж какой есть.
– Ага.
Дейв точно знал – не пройдёт и пяти минут, как Каркату надоест бесплодно валяться на полу. Но до того времени ещё целых пять минут.
Целых пять минут, в которые Дейв помнит.
***
Иногда Дейв оказывается в неизвестной ему части города. Виски ломит, в голове шумит и сердце стучит, как больное.
На календаре – февраль.
По внутренним часам Дейва – неделя до Рождества.
Мир рушится и распадается, Дейв не помнит собственный колледж, Дейв не помнит, какое сегодня число, у Дейва на руках царапины, на плечах и шее – следы от укусов, зубы в два ряда, полукружья саднящих красных точек. Дейв не помнит, откуда они берутся, откуда в его квартире новые фильмы и книги, что происходит в его жизни вообще.
Потому что ничего важного в ней не происходит. Она ломается. Лопается, как чересчур растянутый воздушный шарик.
Потому что Дейв живёт от одного стирания памяти до другого.
Потому что он постоянно опаздывает.
Потому что иногда он видит их – проклятых инопланетян. Они следят за Дейвом, кто обеспокоенно, кто безралично, а кому-то просто весело.
Потому что у Дейва нет сил отказаться от этого.
У него в столе уже сто двадцать восемь записок. Сто двадцать восемь рассказов о том, чего не было.
– Какое сегодня число? – однажды спросила его Роуз.
– Двенадцатое декабря.
Она задумалась.
– А не шестое января?
А календарь утверждал, что день назад наступил февраль.
Дейв пишет неизвестному ему Каркату записки. Он не знает, что у Карката в момент прочтения взгляд сложней, чем раньше, что Каркат порывается уйти – пока ещё может исправить.
Дейв не знает, что он сам – тот, который всё помнит, – согласен на все, что только может с ним произойти. Что тот он, который помнит, давно все для себя решил, чего бы ему это не стоило.
Дейв не знает, что собственнические инстинкты неизвестного ему Карката сильны настолько, что вопреки здравому смыслу он согласен с решением помнящего Дейва.
Дейв знает только то, что его собственное время в разладе с календарем.
***
Постоянно держать Карката в поле зрения хоть одного глаза оказалось задачей не из лёгких. Дейв пытался, честно моргая каждым глазом по очереди, покуда Каркат не ткнул его раскрытой ладонью в бок.
– У тебя глаза сломались или это такие сигналы бедствия?
Дейв прикрыл левый глаз.
– Сам говоришь, что постоянные стирания памяти вредны.
Каркат несколько секунд удивленно смотрел на него, а затем вдруг рассмеялся и провёл ладонью по волосам Дейва.
– Какой же ты порой идиот, а! Какой же ты на мою голову идиот…
И Дейв точно знает, что «какой же ты идиот» в исполнении Карката означает «люблю».
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 2364 слова
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас, упоминается Дейв Страйдер/Джон Эгберт
Категория: слэш
Жанр: мистика, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: время Дейва в разладе с календарем.
Примечания: AU, в которой тролли обладают способностями, альтернативными способностям Исповедников Тишины из Доктора Кто. И цитата оттуда же.
Авторское понимание мистики может отличаться от читательского!
Он не помнил, чтобы он с кем-то спал. Если уж на то пошло, он вообще не помнил, чтобы он приводил кого-то к себе домой. Тем не менее…
На кухне раздался грохот и сдавленные ругательства. Дейв вскочил на ноги.
Нет, решительно, что бы здесь ни происходило, ему это катастрофически не нравилось. Он вообще не был знаком с людьми, которые с восторгом бы принимали подобные известия.
Может, он сошёл с ума? Это объяснило бы многое.
Грохот на кухне прекратился и Дейв подобрался, прислушиваясь к медленным шагам в коридоре. Мысленно он прикинул, успеет ли дотянуться до меча, если у идущего недобрые намерения.
Дверная ручка повернулась. Дейв протянул руку…
… и тут же попытался сделать вид, что он просто хотел включить лампу на тумбочке.
В пять часов вечера.
Браво, Дейв. Приз за самую дурацкую отмазку в мире. Поздравления.
Каркат криво усмехнулся и сделал вид, что поверил. Он всегда так поступал, когда вновь оказывался рядом и Дейв вспоминал, что же на самом деле происходит в несуществующие моменты его памяти. Каркат был рядом, и Дейв вспоминал все, каждую секунду и каждую встречу.
И, с его точки зрения, это того стоило.
Если не смотреть в эти моменты Каркату в глаза, конечно.
***
Когда Дейв на улице впервые увидел странных ребят, он принял их за косплееров. Грим, линзы, какой-то странный язык. Он ещё остановился, слушая их щелкающую речь и наблюдая за быстрой жестикуляцией стоящего с краю парня, а затем направился к переходу.
О косплеерах он и не вспомнил.
***
У Карката тяжёлый взгляд, который он пытается замаскировать улыбкой. Он всегда так смотрит, пока Дейв осознает. С каждым разом ему все тяжелей принять постоянные перемены в своём мире, потому что их все больше и больше. Дейву иногда бывает страшно.
Каркат – инопланетянин. Это выражается не во внешности или языке, или культуре – уж это-то Дейв готов принять. Их культура во многом близка, а проблему языка их команда решила, вживив себе какие-то хитрые коммуникаторы. Да и ко внешности можно привыкнуть. Наверное. Дейву она даже по вкусу.
Вот только Каркат есть лишь тогда, когда Дейв на него смотрит. И если физическое своё существование он не прекращает, то из мыслей Дейва стирается моментально, словно и не было его никогда. Просто он забирает из жизни Дейва минуты и часы времени, однажды даже целые сутки – Дейв проснулся не в тот день.
Но это время нравится Дейву и он готов отдавать его, сколько понадобится.
Каркат сел на кровать и уставился на свои руки.
– Ох, прости.
Дейв опустился на пол, положил голову ему на колени, не отрывая взгляда от ноги Карката.
– Я опять хотел тебя убить.
Каркат рассмеялся. Сделал вид, что рассмеялся, но взгляд его оставался напряженным. Кончиками пальцев он перебирал челку Дейва, слегка царапая лоб когтями.
– Это какой уже раз?
– Пятый. Просыпаюсь, на кухне кто-то гремит, а вокруг все такое, словно я только что трахался. И ни черта не помню.
– Ну не словно, а точно.
Когда он говорит таким тоном, Дейву становится даже страшнее, чем раньше. Он знает, что будет дальше.
Вооруженный этим знанием, он убрал из-под ласкающей руки голову и посмотрел Каркату в лицо.
Серьёзный. Губы сжаты, взгляд напряженный, и Дейв готов поклясться, что Каркат прикусывает внутреннюю поверхность щеки.
– Я даже не собираюсь говорить о твоей навязчивой идее бросить меня для моего же блага.
Каркат закрыл лицо ладонью и покачал головой. Дейв на секунду даже позавидовал ему – у него подобной роскоши не было. Любое отведение взгляда – и Карката не будет. Никогда не было. А терять даже минуты не хотелось.
– У тебя есть идеи получше?
Когда Каркат теряет контроль, он переходит на высокие щёлкающие тона, в речи прорезаются чудовищные инопланетные нотки, невозможные для человеческой гортани звуки. Единственный способ угомонить его – самому говорить все тише и спокойней, Дейв однажды уже сорвал горло в попытке перекричать. А в обычное время у Карката северный акцент («у многих планет есть Север, Дейв!») и все же он слегка громковат по меркам Дейва.
Дейв слушал его, даже не пытаясь вникнуть в смысл. Он и так знал все аргументы Карката наизусть.
– А что ты предлагаешь? – заученно повторил он, когда Каркат на секунду притих, набирая воздух для продолжения своей невнятной речи.
Всегда переходит на родной язык, когда волнуется. С Дейвом – почти всегда, если честно. Он слишком переживает из-за этого.
– Думаешь, мне нравится забывать?
Каркат наклонил голову набок.
– Не думаю.
– И правильно делаешь. Но ты же сам не даёшь мне ни сфотографировать тебя, ничего!
– Да потому что ты сойдешь с ума от столь частого стирания памяти, придурок! Как ты, блять, не понимаешь этого?
Дейв опять положил голову ему на колени и уткнулся лицом в живот Каркату.
– Плевать, знаешь.
– Тебе на все плевать.
Но Дейва отстранять не стал.
***
Джон был в бешенстве. Дейв не мог припомнить, когда он видел его таким и видел ли вообще. Обычно Джон не размахивает руками, сжимая лист белой бумаги, и не шипит, как стая разъяренных змей. Обычно Джон спокоен, весел и немного дурачок.
– Ты!
Дейв поднял голову от журнала.
– Допустим, я.
– Ты приводишь каких-то любовников и даже не пытаешься этого скрывать! На столе валяются записки, «Мы вроде как встречаемся», господи, да ты совсем растерял всякое здравомыслие!
Дейв отложил журнал. Он не помнил, чтобы приводил кого-то к себе домой и тем более не помнил, чтобы ему оставляли записки. Но это, по его мнению, могло и подождать. Главным сейчас было разобраться с Джоном.
– Я вообще не вижу никакой проблемы, чел. Что-то не припомню, чтобы нас связывали какие-то обещания или ещё чего.
– Но…
На Джона было жалко смотреть.
– Просто секс, чел. Ничего лишнего. Я был уверен, что тебя это более чем устраивает. Дружба и ни к чему не обязывающий секс.
Очень жалко. Он как-то весь обмяк, словно из него вытащили скелет. Замер, не зная, что сказать.
– Я думал, что все серьёзно. А ты…
– А я блаблабла. Оставь мыслительный процесс кому-то, у кого с этим получше.
Это было откровенно лишним. Дейв понял это, глядя, как зло сощурился Джон, раздирая записку и бросая её на страницу журнала.
– Мудак ты, Страйдер, – холодно процедил он и ушёл. Немного повозился в прихожей, а затем хлопнул дверью и, судя по звукам, побежал по лестнице вниз.
Догонять его Дейв не собирался. Возможно, позже, когда Джон немного успокоится, они обсудят это, как и должны поступать друзья.
Бумагу Джон порвал на несколько крупных кусков, так что восстановить её оказалось достаточно легко. А вот понять текст, написанный округлым крупным почерком, как будто его писал кто-то, только недавно научившийся писать, было гораздо труднее.
«Слушай сюда, Дейв. И это не очередной гребаный розыгрыш от твоего дружка!
Я так думаю, что эту записку ты забыть не должен. В отличие от меня, ок, ладно.
Так вот. Меня зовут Каркат, ты меня не помнишь, но мы вроде как встречаемся и всякая такая тупо звучащая ерунда. Ага, звучит, как невероятная херотень, но тебе лучше реально в это поверить. Сам попросил напомнить.
Короче, когда ты меня не видишь, ты вроде как забываешь все, что со мной связано. Потом, правда, при встрече вспоминаешь, но твоему мозгу это на пользу не идёт, знаешь. Он у тебя и без того… мда.
Ещё ты попросил меня написать какую-то хуйню. Цитирую, «Супердейв спешит на помощь». Понятия не имею, что это значит.
Каркат»
Дейв нахмурился. Про Супердейва, свою наивную детскую игру, он никому не рассказывал. Слишком это было… по-детски, да. Иначе и не скажешь. Глупо и по-детски.
И кем бы ни был этот Каркат, вряд ли он мог случайно угадать именно этот наивный супергеройский клич.
***
У Карката прохладные руки и кожа пахнет чем-то сложным, неестественный, химический запах. Он чуть горьковатый, похожий на смесь полыни с машинным маслом, но более легкий, едва уловимый.
А ещё его трясло, откровенно трясло. Дейв сидел рядом и совершенно не знал, что делать. Хотелось, пожалуй, оставить Карката одного, чтобы он успокоился, но одна только мысль об этом пугала.
– Идиот, идиот, идиот, – бормотал Каркат, раскачиваясь и не смотря на Дейва. – Глаза он закрыл! Чувствуется ему так лучше, блять! И сразу что? Ага, правильно, и сразу «кто здесь? Что вы со мной делаете?». Придурок, блять, редкостный кусок тупого дерьма!
Дейв виновато кивнул и уставился Каркату на плечо.
– Я всегда так. Не подумал.
– Да ты вообще никогда не думаешь, идиот! Или ты считаешь, мне приятно было чувствовать себя насильником?
У Карката сложный, не то жалобный, не то злой, взгляд. Дейв не любит такие моменты, он чувствует себя виноватым, хоть и понимает – его вины почти нет, это просто Каркат, такая уж у него особенность. У кого-то музыкальный слух, у кого-то талант к языкам, а у него – дар стирать память.
Или проклятие. Так даже точнее, наверное.
Каркат подтянул ноги к груди, положил щеку на колено и перевёл взгляд на Дейва.
– Какой же ты идиот, я просто не могу!
Дейв покаянно кивнул. Ага. Идиот. Сколько угодно. Что угодно. Только бы больше не пугать Карката так. И не пугаться самому, пожалуй.
– Я больше не буду закрывать глаза.
Он точно знал – это обещание ему придётся сдержать любой ценой.
***
– Погоди, я правильно тебя понял?
Его новый – ну или не очень, это была их вторая встреча, – знакомый пожал плечами.
– Понятия не имею, что ты там понял.
Дейв повернулся к нему спиной и уставился на офис телефонной компании.
Стоп.
Он пришёл сюда, потому что сработало напоминание в телефоне, и никак не мог вспомнить, что же должно было произойти в час дня субботы возле этого офиса.
К его плечу прикоснулись и Дейв резко обернулся.
Каркат улыбался. У него были хищные зубы, острые, слегка голубоватого оттенка, но улыбка была насмешливой и какой-то доброй.
– Ну что, убедился?
– Ладно! – Дейв потер переносицу кончиком безымянного пальца и уставился Каркату в центр лба. – Ладно. Что это за ерунда вообще?
***
Записки Дейв складывал в ящике стола.
Сорок шесть листов бумаги, исписанных одним и тем же старательным округлым почерком. Сорок шесть промежутков времени, которые для Дейва существовали в этих записках. Сорок шесть заполненных событиями кусочков его жизни.
И Каркат. Некто Каркат, который знал про Дейва куда больше, чем следовало бы. Кто-то, про кого Дейв ничего не знал.
«Мы ездили на побережье, ты чуть не уснул за рулём – это того стоило, а?!»
Минус тридцать два часа жизни. Приблизительно.
«До меня так и не доходит, как можно было уронить очки в горячий шоколад!»
Минус восемь часов и обломки чего-то похожего на разрисованный шоколад в тарелке на тумбочке возле кровати.
«Пинать хуи на диване – замечательное времяпрепровождение, но меня заебало».
Минус тринадцать часов.
Календарь показывал тридцатое октября.
По внутренним часам Дейва было первое.
***
Обычно Каркат приходит, не предупреждая. А что толку, если у Дейва все равно все сказанное моментально улетучивается из памяти?
Дейв точно знает, что он – не игра воображения, Каркат вполне материален, после него остаются следы, он кусает Дейва и царапается, словно хочет его заклеймить. Адский собственник, на самом деле, хоть и пытается это скрывать.
Он расслабленно развалился на полу и смотрел на Дейва, прищурившись. И довольно улыбался.
– Я рассчитывал, что мою записку найдешь ты.
Дейв и сам не мог сдержать улыбку – слишком уж плохо Каркат скрывал своё удовольствие от сложившейся ситуации.
– Ну а вышло, как всегда, не то, что мы планировали.
– Даже лучше вышло.
У довольного Карката голос начинает вибрировать, еле заметно, конечно, но Дейв настолько привык наблюдать за любыми мелочами в его поведении, что точно мог сказать – Каркат был более чем рад тому, как все разрешилось.
Дейв сполз на пол и вытянулся возле Карката.
– Ты рад?
Каркат повернулся к нему.
– Честно?
– Я люблю, когда ты говоришь честно.
От его откровенного довольства по коже побежали мурашки.
– Я счастлив. Никогда не понимал, почему ты вообще влип в отношения с ним.
Дейв притянул Карката к себе, не отрывая от него взгляда.
– Потому что мне чего-то не хватало. Искал. Джон был рядом и вроде как не против.
Каркат редко смеётся. Он слишком серьезен, слишком хорошо помнит о своём проклятии и всегда ждёт худшего.
Он рассмеялся, прижимаясь лбом к плечу Дейва и нашаривая его руку.
– Все-таки ты не романтик. Был бы романтиком, разъебал бы весь мир в поисках, но просто на то, что рядом и удобно, не глянул бы.
– Ну уж какой есть.
– Ага.
Дейв точно знал – не пройдёт и пяти минут, как Каркату надоест бесплодно валяться на полу. Но до того времени ещё целых пять минут.
Целых пять минут, в которые Дейв помнит.
***
Иногда Дейв оказывается в неизвестной ему части города. Виски ломит, в голове шумит и сердце стучит, как больное.
На календаре – февраль.
По внутренним часам Дейва – неделя до Рождества.
Мир рушится и распадается, Дейв не помнит собственный колледж, Дейв не помнит, какое сегодня число, у Дейва на руках царапины, на плечах и шее – следы от укусов, зубы в два ряда, полукружья саднящих красных точек. Дейв не помнит, откуда они берутся, откуда в его квартире новые фильмы и книги, что происходит в его жизни вообще.
Потому что ничего важного в ней не происходит. Она ломается. Лопается, как чересчур растянутый воздушный шарик.
Потому что Дейв живёт от одного стирания памяти до другого.
Потому что он постоянно опаздывает.
Потому что иногда он видит их – проклятых инопланетян. Они следят за Дейвом, кто обеспокоенно, кто безралично, а кому-то просто весело.
Потому что у Дейва нет сил отказаться от этого.
У него в столе уже сто двадцать восемь записок. Сто двадцать восемь рассказов о том, чего не было.
– Какое сегодня число? – однажды спросила его Роуз.
– Двенадцатое декабря.
Она задумалась.
– А не шестое января?
А календарь утверждал, что день назад наступил февраль.
Дейв пишет неизвестному ему Каркату записки. Он не знает, что у Карката в момент прочтения взгляд сложней, чем раньше, что Каркат порывается уйти – пока ещё может исправить.
Дейв не знает, что он сам – тот, который всё помнит, – согласен на все, что только может с ним произойти. Что тот он, который помнит, давно все для себя решил, чего бы ему это не стоило.
Дейв не знает, что собственнические инстинкты неизвестного ему Карката сильны настолько, что вопреки здравому смыслу он согласен с решением помнящего Дейва.
Дейв знает только то, что его собственное время в разладе с календарем.
***
Постоянно держать Карката в поле зрения хоть одного глаза оказалось задачей не из лёгких. Дейв пытался, честно моргая каждым глазом по очереди, покуда Каркат не ткнул его раскрытой ладонью в бок.
– У тебя глаза сломались или это такие сигналы бедствия?
Дейв прикрыл левый глаз.
– Сам говоришь, что постоянные стирания памяти вредны.
Каркат несколько секунд удивленно смотрел на него, а затем вдруг рассмеялся и провёл ладонью по волосам Дейва.
– Какой же ты порой идиот, а! Какой же ты на мою голову идиот…
И Дейв точно знает, что «какой же ты идиот» в исполнении Карката означает «люблю».
Название: Welcome to the dark carnival!
Автор: davekat-team
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: джен
Жанр: хорор
Рейтинг: R
Автор: davekat-team
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: джен
Жанр: хорор
Рейтинг: R
Название: Слепота
Автор: davekat-team
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: джен
Жанр: хоррор
Рейтинг: R
Автор: davekat-team
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: джен
Жанр: хоррор
Рейтинг: R
Название: Часовой механизм
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 2412 слов
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: Хоррор, мистика, драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Картер и сам не может понять, как докатился до такой жизни: влюбиться в парня, который вот-вот превратится в окровавленную груду латунных часовых механизмов. Заразиться от него тем же вирусом. Беззаботно ездить с ним по всем чёртовым штатам и сеять смертельную заразу везде, где только можно, просто потому что хотелось подохнуть вместе, а не в разных изоляционных камерах. Чёрт возьми, Вантас, откуда в тебе столько безрассудности и суицидальных заскоков?
Примечания: human!Каркат = Картер, потому что реализмус.
Картер безо всякого интереса щёлкает по кнопкам магнитолы, пытаясь поймать хоть какую-то волну, однако из динамиков по-прежнему доносится лишь пустое шипение, и спустя минут пятнадцать бесполезных поисков парень наконец выключает аппарат совсем. Довольно ожидаемо. Чего он хотел, если все ближайшие станции заполнены ползучим плотоядным песком? Собственно, как и остальные здания во всём ближайшем городке. Ведь сообщения от абонента с лаконичным именем «F» никогда не врут и никогда не предполагают неповиновения. Именно по этой причине Картер и Дейв вынуждены вот уже которые сутки ехать без остановок, не мечтая о ночлеге даже в самой захудалой гостинице. Придётся снова выкручиваться и спать в машине, в чудовищно неудобных позах.
Но попробовать включить радио всё-таки стоило: ехать в гробовой тишине Картеру хотелось меньше всего, а разговорить Дейва, в последнее время потонувшего в апатии (причём гипертрофированной), казалось нереальным, хоть он и пробовал завязать разговор раз десять только за последние полчаса. Вантас искренне пытался хотел вернуться в то время, когда они с Дейвом могли без умолку весело проболтать весь день, когда всё было спокойней, светлее и радостней, когда Страйдера ещё не тошнило кровью вперемешку с машинным маслом, когда мышцы лица ещё не сводило от попытки улыбнуться. А если вернуться уже нельзя, стоит хотя бы заглушить гнетущую тишину, чтобы разница между «тогда» и «сейчас» не бросалась в глаза так сильно.
Картер и сам ощущал, будто он в комнате, из которой невозможно выбраться, в которую постоянно поступает вода. Сначала это можно было не замечать вовсе или спокойно игнорировать, чтобы не впадать в мучительную панику. Когда вода добирается до колен, становится тревожно, но уже известно, что выхода нет. Однако ещё не кажутся бесполезными попытки забраться повыше к потолку и сохранить как можно больше минут жизни, проведённых в страхе и обречённости. Картер знает, что его попытки удержаться наплаву бесполезны и непродуктивны, что вода – апатия – вот-вот скроет его макушку, окутает всё тело прохладной безмятежностью. А потом все желания, цели, чувства вдруг станут ничего не значащими словами и понятиями. Станет всё равно. Так же, как и Дейву.
Картер вздыхает и говорит первое, что приходит в голову, лишь бы не было этой ужасной тишины, бьющей по ушам и заставляющей заниматься бесконечным самокопанием:
- Я слышал на заправке, что Сердце Тьмы всё ещё не поймали, и оно уходит из Монровии в неизвестном направлении, - Отвлечённо начинает он, - Кажется, Лос-Анжелесу настала пизда, он же оттуда совсем недалеко.
- Бывает. - В голосе Дейва звучит едва различимое клацанье шестерёнок.
- Там вроде твои друзья живут. Джон и Джейд. – После неловкой паузы продолжает Картер.
- Ну да. – Кажется, разговор окончен. Если продолжить тему, Дейв вероятнее всего будет раздражаться всё сильнее, и тогда с ним точно не поговоришь, поэтому Картер сдерживает всплеск возмущения.
- Как думаешь, мы скоро будем в Ричмонде? – Вантас неуклюже пытается перевести тему на что-то относительно нейтральное.
- Как знать. – Дейв пожимает плечами, звеня латунными пластинами, и теперь-то разговор точно зарыт.
Картер знает, что Страйдер не виноват в этой безэмоциональности. Знает, что это не контролируется. Знает, что сам скоро станет почти таким же. Знает, но всё равно не может сдержать возмущения.
- Дейв, блять, ты даже не пыта…
Он не успевает договорить, потому что Дейв вдруг сгибается пополам и кричит от боли. Протяжно, страшно, надрывисто. Страйдер даже затормозить не успевает, и хотя дорога идёт через пустыню, значит, и врезаться ни во что нельзя, потеря управления очень нежелательна. Картер с трудом тянется к тормозу, пытаясь протиснуться между каркасом машины и острыми концами шестерёнок, а потом, едва достав до заветной педали, жмёт со всей силы. Стоит машине остановиться, Картер выбегает из неё, чтобы помочь всё ещё стонущему от невыносимой боли Дейву выбраться. Страйдера тошнит кровью. Картер видит это уже не в первый раз, не в первый раз замечает в луже рвоты куски мяса (или, может быть, органов), не в первый раз слышит истошные вопли Дейва, не в первый раз режет все руки и пачкается в крови, пытаясь обнять и удержать парня на месте. Но всё равно, каждый раз Вантасу страшно не меньше, чем в предыдущий, каждый раз он с тревогой оглядывает всё тело Дейва, чтобы уловить изменения. Пару дней назад ноги Страйдера, немыслимо извернувшсь и раздробившись на кости, модифицировались в шестерёночные культи, и теперь Картер нужен ему как никогда раньше. Вот только помочь ему Вантас больше ничем не сможет.
***
Картер и сам не может понять, как докатился до такой жизни: влюбиться в парня, который вот-вот превратится в окровавленную груду латунных часовых механизмов. Заразиться от него тем же вирусом. Беззаботно ездить с ним же по всем чёртовым штатам и сеять смертельную заразу везде, где только можно, просто потому что захотелось подохнуть вместе, а не в разных изоляционных камерах. Чёрт возьми, Вантас, откуда в тебе столько безрассудности и суицидальных заскоков? Откуда столько эгоизма? Ты бы мог это остановить.
*
Начинается всё с того, что на работе Картеру в кои-то веки оформили отпуск, да ещё и немаленький, так что на целый месяц он свободен, как воробей на ветке. Вот только чем заняться в эти дни отдыха от бесконечного стресса, Вантас решительно не знает. Казалось бы, так долго он мечтал наконец выбраться из оков трудовых будней, так много планов строил, однако когда отпуск всё же дают, Картер понятия не имеет, куда направиться в первую очередь, а сидеть и ломать голову над этим нет ни времени, ни желания. И потому он решает испытать удачу: просто собрать все свои немногочисленные вещи в дорожную сумку, выйти на обочину и ловить попутку, а там всё как-нибудь собой разрешится. Картер ведь всегда мечтал поездить автостопом по стране.
*¬
Картер простоял у трассы часа три, прежде чем перед ним затормозила потрёпанная, покрытая облупившейся красной краской и царапинами машина, носящая на капоте гордое наименование - Beamount - совершенно неизвестное настолько далёкому от автолюбительства парню, как Вантас. Чёрт знает, название ли это фирмы или модели, может, вообще что-то другое.
*
У водителя Beamount - Дейва - предельно светлые, почти что белые, волосы; ненормально ровный и спокойный голос; красивые жилистые руки, острые плечи, а под тёмными очками он старательно прячет незаметные многим объективы камер вместо глаз. Но Картер замечает каждую деталь, впитывает этот образ как губка, потому что, чёрт возьми, до чего же этот парень в его вкусе. Перед поездкой явно стоило с кем-нибудь переспать. Или хотя бы не воздерживаться по полгода. Потому что вот так западать на первого же водителя попутки как минимум неприлично.
*
Как оказалось, Дейв Страйдер путешествует на своей раздолбанной машине по всем штатам вот уже несколько лет, переезжая из мотеля в мотель, из города в город. Зарабатывает он посредством того, что подвозит любого, кто "голосует". А ещё у него есть сайт с каким-то несуразным комиксом Sweet Bro and Hella Jeff, по неясным причинам платный, но при этом популярный, хотя, Картер искренне не понимает за что там платить. Он бы не стал читать такое дерьмо даже за деньги.
Дейв откладывает любые лишние финансы в специальную банку, потому что мечтает превратить эти свои творческие изыскания с сортирным юмором и кошмарной графикой в настоящий фильм.
Картер устраивает с ним около пятнадцати баталий на эту тему, перерастающие в громкие матерные перепалки, но Страйдер в итоге перманентно остаётся при своём мнении.
*
Утро. Дейв и Картер сидят в эдаком типичном американском кафе, едят на завтрак блинчики с сиропом и пьют чёрный кофе . Вернее, Страйдер-то неторопливо пьёт, как и все нормальные люди, а вот его попутчик то и дело шипит сквозь зубы изощрённый мат, морщится, когда делает очередной глоток, с выразительным презрением глядит на кружку. Словом, делает всё, чтобы чётко выразить в красках силу своей ненависти к кофе. И продолжает им давиться.
- Кар, когда в тебе проснулась такая немыслимая тяга к мазохизму? - С усмешкой осведомляется Дейв.
- Твою мать, Страйдер, только твоих шутеек за триста не хватало! – Картер зло рычит, не желая отвлекаться на второй источник раздражения. – Я пью ёбаный кофе, потому что без него весь день чувствую себя размазанной по асфальту парашей. Кроме этой дряни ничего не помогает.
Официантка – прозрачная фигура полной дамы, очерченная грубыми белыми линиями – подходит и недовольно фырчит, прося не материться. И Дейв и Картер спокойно соглашаются, и довольная собой женщина уходит обслуживать другие столики, заполненные белыми существами самых причудливых форм.
Дейв провожает её взглядом, после чего обращается к Картеру, и тон у него серьёзней, чем когда бы то ни было:
- Едешь и дальше со мной?
- Само собой.
*
Картер не рассказывает о себе практически ничего. Дейв понимает, поэтому сам болтает, не затыкаясь ни на минуту. Даже слишком много и слишком подробно. Обо всех своих девушках и парнях, например. Даже в шутку, даже вскользь. Картер отказывается признавать факт своей абсурдной ревности и, вероятно, поэтому они ссорятся бесчисленное количество раз.
Как будто бы других проблем не хватало.
Но Вантасу удаётся по меньшей мере убедить Дейва пореже брать попутчиков. От отсутствия лишних людей обстановка в машине становится куда комфортней и роднее, а ещё так станет гораздо меньше людей с шестерёнками на теле.
*
Когда Дейв курит, Картер невольно цепляется взглядом за крупную латунную шестерёнку на его запястье, которой не было раньше. Хотя, «НА запястье» - громко сказано, потому что предмет наполовину погружен в руку. Из-за этого нормально прикурить становится проблематично – рука плохо гнётся, её потрясывает. Частота, с которой эти штуки появляются у Дейва, начинает волновать Картера всё сильнее.
Сигарета Страйдера намокла от вязкой пахучей крови, которую он постоянно сплевывает за окно. И ведёт себя, словно такие вещи в порядке рутины.
Картер понятия не имеет, что сказать, да и стоит ли.
*
В эту ночь Дейв и Картер не спят, просто потому что в Колорадо найти приемлемый мотель оказалось большой проблемой. И карты тоже нет, равно как и сети. Поэтому Дейв рулит наугад, хотя эта идея и не кажется такой уж хорошей, учитывая происходящие ежедневно события. Впрочем, они оба достаточно усталые и апатичные, чтобы не вдумываться.
Картеру приходит смс от абонента «F». В смс карта, на которой символически изображена машина Дейва и крестом помечено место, в которое лучше не соваться, особенно, в такое время. То место, в которое они едут прямо сейчас. Картер на сто процентов осознаёт, что у него нет другого варианта, кроме как подчиниться сообщению и продлить свою жизнь хотя бы на несколько лишних месяцев. В ответ на свою просьбу сменить дорогу Вантас ждёт от Дейва возмущений, неверия, зловредности, раздражения, да чего угодно, но только не молчаливый кивок и полное послушание.
И либо Страйдер знает слишком много, либо его вирус прогрессирует всё сильнее. Ни одна из этих мыслей не кажется Картеру хоть сколько-нибудь приемлимым вариантом.
Картер выглядывает в окно и видит, как вдоль неба плывёт чей-то жилой дом, как раз над тем местом, что они только недавно объехали.
*
- Может быть, переспим? – Как бы между делом спросил Дейв, не отвлекаясь от дороги.
- Прости, что? – Смотревший всё это время в окно Картер на пару секунд замирает, силясь понять, послышалось ему или нет.
Нет, Вантас тоже был бы рад прекратить ходить вокруг да около, но не настолько же радикально.
- Эмм, переспим. – Непонимающе поясняет Дейв, как будто только что предложил сходить в магазин за молоком, - Ну. Потрахаемся, займёмся сексом, любовью, непотребством, заделаем деток, предадимся разврату…
- Хорошо, хорошо, я понял, хватит! – Вантас громко прерывает поток эвфемизмов, перечисляемых Дейвом, потому что это становится слишком неловко. Кажется, парень успел покраснеть, впрочем, как и невозмутимый несмотря ни на что Страйдер. Господи, что за детский сад.
- Так ты согласен? – С явным энтузиазмом осведомляется Дейв.
- Ясное, блять дело, что согласен! - Раздражённо шипит Картер, и в ту же секунду машина резко тормозит, сворачивает на обочину. Вантас дрожащими пальцами пытается справиться с пуговицами на рубашке.
*
Очередной дешёвый мотель. Очередной вечер, когда Дейв безумно занят своим комиксом и продвижением сайта, а Картер со скуки смотрит новости. Лучше бы не смотрел. Слишком много всего сейчас творится, слишком быстро и слишком бездумно. Словно бы мир вот-вот развалится на части, не выдерживая того, что принесло ему человечества.
И вот сейчас снова:
«Украден Кубик Апокорубика!» - Рассказывает телеведущая, невозмутимо посвящая всех зрителей в подробности.
Вантас ждёт волны эмоций. Ждёт гнева, непонимания, паники, да чего угодно. Но все чувства из него будто бы выжгло, оставив взаимен только обгорелые останки. Жалкие подобия прошлых бивших через край чувств.
Неужели вирус так быстро захватывает его тело?
- Твою мать, - Только и может произнести Картер.
*
Картер откидывается на покоцанную спинку сидения и поворачивает голову налево. Сквозь волны темноты ему видно разве что профиль Дейва, но и того достаточно. Достаточно, потому что когда Дейв без очков, его глаза-объективы перехватывают всё внимание на себя, отталкивают, заставляют отвернуться. А Картеру хотелось бы запомнить его черты лица, а не эти жуткие серые диски, на которые он и без того насмотрится – достаточно засучить рукав и глянуть на предплечье. Когда они вместе будут подыхать, запертые в прочной камере меж двух воздушных шлюзов, когда будут вместе сходить с ума или окончательно превращаться в тикающие и скрежечущие огромные куски латуни, Вантасу хотелось бы вспоминать о чём-то хорошем. О вздёрнутом носе Дейва, о его веснушках (ровно десять штук), о его тонких губах, о его полуухмылке-полуулыбке, о том, как забавно сочетается румянец и сосредоточенное лицо Дейва, о требовательных мокрых поцелуях на заправке и о многих других вещах. Но не об объективах или шестерёнках.
***
Картер всё сидит рядом с Дейвом, слушает его пронизанные страшной болью крики, вглядывается в подёрнутое мукой, словно бы сделанное из резины, лицо Страйдер, на котором выступают капли пота-не-пота – солёные подтёки воды вперемешку с машинным маслом. Дейва трясёт сильный озноб, периодически его со страшной силой выгибает дугой, и Картер готов поклясться, что слышит хлопки ломающихся костей и выворачиваемых суставов. Всё это продолжается так долго, невыносимо долго, что Вантас успевает посадить голос и наполовину оглохнуть.
Картер не переставая рыдает и осипшим голосом невнятно шепчет Дейву какую-то чушь про то, что всё будет хорошо, хоть и сам в неё, конечно, не верит. Между делом он замечает, что его собственные слёзы теперь имеют отчётливый привкус машинного масла.
Дейв прекращает кричать также резко, как и начал. Картер ничего не видит в полумраке, и потому незамедлительно достаёт из кармана фонарик, чтобы взглянуть на Дейва, убедиться, что с ним всё хотя бы относительно хорошо.
Дейв разворачивает голову, и демонстрирует новую вторую половину своего лица – огромную шестерёнку, из центра которой сочится чёрное машинное масло. Кажется, он пытается что-то сказать, вот только из горла раздаётся только бульканье масла, стекающего вниз по подбородку да тиканье часов.
*
Картер теперь ведёт машину сам, хотя скоро ему будет не намного лучше, чем Дейву.
Картер знает, что ему необходимо сейчас же ехать в штаб Фонда. Это стоило сделать с самого начала. Так будет правильней, безопасней для всех людей.
Картер определённо знает, что он должен сделать и как. Вот только позволять забрать Дейва, даже в таком виде, равносильно самоубийству. Да и неправильно как-то добровольно отдавать на опыты того, кого так безнадёжно любишь. Даже если он уже перестал напоминать человека.
Каркат знает, что это конец их истории. Вот только поворот выбрать так и не может.
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 2412 слов
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: Хоррор, мистика, драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Картер и сам не может понять, как докатился до такой жизни: влюбиться в парня, который вот-вот превратится в окровавленную груду латунных часовых механизмов. Заразиться от него тем же вирусом. Беззаботно ездить с ним по всем чёртовым штатам и сеять смертельную заразу везде, где только можно, просто потому что хотелось подохнуть вместе, а не в разных изоляционных камерах. Чёрт возьми, Вантас, откуда в тебе столько безрассудности и суицидальных заскоков?
Примечания: human!Каркат = Картер, потому что реализмус.
Но попробовать включить радио всё-таки стоило: ехать в гробовой тишине Картеру хотелось меньше всего, а разговорить Дейва, в последнее время потонувшего в апатии (причём гипертрофированной), казалось нереальным, хоть он и пробовал завязать разговор раз десять только за последние полчаса. Вантас искренне пытался хотел вернуться в то время, когда они с Дейвом могли без умолку весело проболтать весь день, когда всё было спокойней, светлее и радостней, когда Страйдера ещё не тошнило кровью вперемешку с машинным маслом, когда мышцы лица ещё не сводило от попытки улыбнуться. А если вернуться уже нельзя, стоит хотя бы заглушить гнетущую тишину, чтобы разница между «тогда» и «сейчас» не бросалась в глаза так сильно.
Картер и сам ощущал, будто он в комнате, из которой невозможно выбраться, в которую постоянно поступает вода. Сначала это можно было не замечать вовсе или спокойно игнорировать, чтобы не впадать в мучительную панику. Когда вода добирается до колен, становится тревожно, но уже известно, что выхода нет. Однако ещё не кажутся бесполезными попытки забраться повыше к потолку и сохранить как можно больше минут жизни, проведённых в страхе и обречённости. Картер знает, что его попытки удержаться наплаву бесполезны и непродуктивны, что вода – апатия – вот-вот скроет его макушку, окутает всё тело прохладной безмятежностью. А потом все желания, цели, чувства вдруг станут ничего не значащими словами и понятиями. Станет всё равно. Так же, как и Дейву.
Картер вздыхает и говорит первое, что приходит в голову, лишь бы не было этой ужасной тишины, бьющей по ушам и заставляющей заниматься бесконечным самокопанием:
- Я слышал на заправке, что Сердце Тьмы всё ещё не поймали, и оно уходит из Монровии в неизвестном направлении, - Отвлечённо начинает он, - Кажется, Лос-Анжелесу настала пизда, он же оттуда совсем недалеко.
- Бывает. - В голосе Дейва звучит едва различимое клацанье шестерёнок.
- Там вроде твои друзья живут. Джон и Джейд. – После неловкой паузы продолжает Картер.
- Ну да. – Кажется, разговор окончен. Если продолжить тему, Дейв вероятнее всего будет раздражаться всё сильнее, и тогда с ним точно не поговоришь, поэтому Картер сдерживает всплеск возмущения.
- Как думаешь, мы скоро будем в Ричмонде? – Вантас неуклюже пытается перевести тему на что-то относительно нейтральное.
- Как знать. – Дейв пожимает плечами, звеня латунными пластинами, и теперь-то разговор точно зарыт.
Картер знает, что Страйдер не виноват в этой безэмоциональности. Знает, что это не контролируется. Знает, что сам скоро станет почти таким же. Знает, но всё равно не может сдержать возмущения.
- Дейв, блять, ты даже не пыта…
Он не успевает договорить, потому что Дейв вдруг сгибается пополам и кричит от боли. Протяжно, страшно, надрывисто. Страйдер даже затормозить не успевает, и хотя дорога идёт через пустыню, значит, и врезаться ни во что нельзя, потеря управления очень нежелательна. Картер с трудом тянется к тормозу, пытаясь протиснуться между каркасом машины и острыми концами шестерёнок, а потом, едва достав до заветной педали, жмёт со всей силы. Стоит машине остановиться, Картер выбегает из неё, чтобы помочь всё ещё стонущему от невыносимой боли Дейву выбраться. Страйдера тошнит кровью. Картер видит это уже не в первый раз, не в первый раз замечает в луже рвоты куски мяса (или, может быть, органов), не в первый раз слышит истошные вопли Дейва, не в первый раз режет все руки и пачкается в крови, пытаясь обнять и удержать парня на месте. Но всё равно, каждый раз Вантасу страшно не меньше, чем в предыдущий, каждый раз он с тревогой оглядывает всё тело Дейва, чтобы уловить изменения. Пару дней назад ноги Страйдера, немыслимо извернувшсь и раздробившись на кости, модифицировались в шестерёночные культи, и теперь Картер нужен ему как никогда раньше. Вот только помочь ему Вантас больше ничем не сможет.
***
Картер и сам не может понять, как докатился до такой жизни: влюбиться в парня, который вот-вот превратится в окровавленную груду латунных часовых механизмов. Заразиться от него тем же вирусом. Беззаботно ездить с ним же по всем чёртовым штатам и сеять смертельную заразу везде, где только можно, просто потому что захотелось подохнуть вместе, а не в разных изоляционных камерах. Чёрт возьми, Вантас, откуда в тебе столько безрассудности и суицидальных заскоков? Откуда столько эгоизма? Ты бы мог это остановить.
*
Начинается всё с того, что на работе Картеру в кои-то веки оформили отпуск, да ещё и немаленький, так что на целый месяц он свободен, как воробей на ветке. Вот только чем заняться в эти дни отдыха от бесконечного стресса, Вантас решительно не знает. Казалось бы, так долго он мечтал наконец выбраться из оков трудовых будней, так много планов строил, однако когда отпуск всё же дают, Картер понятия не имеет, куда направиться в первую очередь, а сидеть и ломать голову над этим нет ни времени, ни желания. И потому он решает испытать удачу: просто собрать все свои немногочисленные вещи в дорожную сумку, выйти на обочину и ловить попутку, а там всё как-нибудь собой разрешится. Картер ведь всегда мечтал поездить автостопом по стране.
*¬
Картер простоял у трассы часа три, прежде чем перед ним затормозила потрёпанная, покрытая облупившейся красной краской и царапинами машина, носящая на капоте гордое наименование - Beamount - совершенно неизвестное настолько далёкому от автолюбительства парню, как Вантас. Чёрт знает, название ли это фирмы или модели, может, вообще что-то другое.
*
У водителя Beamount - Дейва - предельно светлые, почти что белые, волосы; ненормально ровный и спокойный голос; красивые жилистые руки, острые плечи, а под тёмными очками он старательно прячет незаметные многим объективы камер вместо глаз. Но Картер замечает каждую деталь, впитывает этот образ как губка, потому что, чёрт возьми, до чего же этот парень в его вкусе. Перед поездкой явно стоило с кем-нибудь переспать. Или хотя бы не воздерживаться по полгода. Потому что вот так западать на первого же водителя попутки как минимум неприлично.
*
Как оказалось, Дейв Страйдер путешествует на своей раздолбанной машине по всем штатам вот уже несколько лет, переезжая из мотеля в мотель, из города в город. Зарабатывает он посредством того, что подвозит любого, кто "голосует". А ещё у него есть сайт с каким-то несуразным комиксом Sweet Bro and Hella Jeff, по неясным причинам платный, но при этом популярный, хотя, Картер искренне не понимает за что там платить. Он бы не стал читать такое дерьмо даже за деньги.
Дейв откладывает любые лишние финансы в специальную банку, потому что мечтает превратить эти свои творческие изыскания с сортирным юмором и кошмарной графикой в настоящий фильм.
Картер устраивает с ним около пятнадцати баталий на эту тему, перерастающие в громкие матерные перепалки, но Страйдер в итоге перманентно остаётся при своём мнении.
*
Утро. Дейв и Картер сидят в эдаком типичном американском кафе, едят на завтрак блинчики с сиропом и пьют чёрный кофе . Вернее, Страйдер-то неторопливо пьёт, как и все нормальные люди, а вот его попутчик то и дело шипит сквозь зубы изощрённый мат, морщится, когда делает очередной глоток, с выразительным презрением глядит на кружку. Словом, делает всё, чтобы чётко выразить в красках силу своей ненависти к кофе. И продолжает им давиться.
- Кар, когда в тебе проснулась такая немыслимая тяга к мазохизму? - С усмешкой осведомляется Дейв.
- Твою мать, Страйдер, только твоих шутеек за триста не хватало! – Картер зло рычит, не желая отвлекаться на второй источник раздражения. – Я пью ёбаный кофе, потому что без него весь день чувствую себя размазанной по асфальту парашей. Кроме этой дряни ничего не помогает.
Официантка – прозрачная фигура полной дамы, очерченная грубыми белыми линиями – подходит и недовольно фырчит, прося не материться. И Дейв и Картер спокойно соглашаются, и довольная собой женщина уходит обслуживать другие столики, заполненные белыми существами самых причудливых форм.
Дейв провожает её взглядом, после чего обращается к Картеру, и тон у него серьёзней, чем когда бы то ни было:
- Едешь и дальше со мной?
- Само собой.
*
Картер не рассказывает о себе практически ничего. Дейв понимает, поэтому сам болтает, не затыкаясь ни на минуту. Даже слишком много и слишком подробно. Обо всех своих девушках и парнях, например. Даже в шутку, даже вскользь. Картер отказывается признавать факт своей абсурдной ревности и, вероятно, поэтому они ссорятся бесчисленное количество раз.
Как будто бы других проблем не хватало.
Но Вантасу удаётся по меньшей мере убедить Дейва пореже брать попутчиков. От отсутствия лишних людей обстановка в машине становится куда комфортней и роднее, а ещё так станет гораздо меньше людей с шестерёнками на теле.
*
Когда Дейв курит, Картер невольно цепляется взглядом за крупную латунную шестерёнку на его запястье, которой не было раньше. Хотя, «НА запястье» - громко сказано, потому что предмет наполовину погружен в руку. Из-за этого нормально прикурить становится проблематично – рука плохо гнётся, её потрясывает. Частота, с которой эти штуки появляются у Дейва, начинает волновать Картера всё сильнее.
Сигарета Страйдера намокла от вязкой пахучей крови, которую он постоянно сплевывает за окно. И ведёт себя, словно такие вещи в порядке рутины.
Картер понятия не имеет, что сказать, да и стоит ли.
*
В эту ночь Дейв и Картер не спят, просто потому что в Колорадо найти приемлемый мотель оказалось большой проблемой. И карты тоже нет, равно как и сети. Поэтому Дейв рулит наугад, хотя эта идея и не кажется такой уж хорошей, учитывая происходящие ежедневно события. Впрочем, они оба достаточно усталые и апатичные, чтобы не вдумываться.
Картеру приходит смс от абонента «F». В смс карта, на которой символически изображена машина Дейва и крестом помечено место, в которое лучше не соваться, особенно, в такое время. То место, в которое они едут прямо сейчас. Картер на сто процентов осознаёт, что у него нет другого варианта, кроме как подчиниться сообщению и продлить свою жизнь хотя бы на несколько лишних месяцев. В ответ на свою просьбу сменить дорогу Вантас ждёт от Дейва возмущений, неверия, зловредности, раздражения, да чего угодно, но только не молчаливый кивок и полное послушание.
И либо Страйдер знает слишком много, либо его вирус прогрессирует всё сильнее. Ни одна из этих мыслей не кажется Картеру хоть сколько-нибудь приемлимым вариантом.
Картер выглядывает в окно и видит, как вдоль неба плывёт чей-то жилой дом, как раз над тем местом, что они только недавно объехали.
*
- Может быть, переспим? – Как бы между делом спросил Дейв, не отвлекаясь от дороги.
- Прости, что? – Смотревший всё это время в окно Картер на пару секунд замирает, силясь понять, послышалось ему или нет.
Нет, Вантас тоже был бы рад прекратить ходить вокруг да около, но не настолько же радикально.
- Эмм, переспим. – Непонимающе поясняет Дейв, как будто только что предложил сходить в магазин за молоком, - Ну. Потрахаемся, займёмся сексом, любовью, непотребством, заделаем деток, предадимся разврату…
- Хорошо, хорошо, я понял, хватит! – Вантас громко прерывает поток эвфемизмов, перечисляемых Дейвом, потому что это становится слишком неловко. Кажется, парень успел покраснеть, впрочем, как и невозмутимый несмотря ни на что Страйдер. Господи, что за детский сад.
- Так ты согласен? – С явным энтузиазмом осведомляется Дейв.
- Ясное, блять дело, что согласен! - Раздражённо шипит Картер, и в ту же секунду машина резко тормозит, сворачивает на обочину. Вантас дрожащими пальцами пытается справиться с пуговицами на рубашке.
*
Очередной дешёвый мотель. Очередной вечер, когда Дейв безумно занят своим комиксом и продвижением сайта, а Картер со скуки смотрит новости. Лучше бы не смотрел. Слишком много всего сейчас творится, слишком быстро и слишком бездумно. Словно бы мир вот-вот развалится на части, не выдерживая того, что принесло ему человечества.
И вот сейчас снова:
«Украден Кубик Апокорубика!» - Рассказывает телеведущая, невозмутимо посвящая всех зрителей в подробности.
Вантас ждёт волны эмоций. Ждёт гнева, непонимания, паники, да чего угодно. Но все чувства из него будто бы выжгло, оставив взаимен только обгорелые останки. Жалкие подобия прошлых бивших через край чувств.
Неужели вирус так быстро захватывает его тело?
- Твою мать, - Только и может произнести Картер.
*
Картер откидывается на покоцанную спинку сидения и поворачивает голову налево. Сквозь волны темноты ему видно разве что профиль Дейва, но и того достаточно. Достаточно, потому что когда Дейв без очков, его глаза-объективы перехватывают всё внимание на себя, отталкивают, заставляют отвернуться. А Картеру хотелось бы запомнить его черты лица, а не эти жуткие серые диски, на которые он и без того насмотрится – достаточно засучить рукав и глянуть на предплечье. Когда они вместе будут подыхать, запертые в прочной камере меж двух воздушных шлюзов, когда будут вместе сходить с ума или окончательно превращаться в тикающие и скрежечущие огромные куски латуни, Вантасу хотелось бы вспоминать о чём-то хорошем. О вздёрнутом носе Дейва, о его веснушках (ровно десять штук), о его тонких губах, о его полуухмылке-полуулыбке, о том, как забавно сочетается румянец и сосредоточенное лицо Дейва, о требовательных мокрых поцелуях на заправке и о многих других вещах. Но не об объективах или шестерёнках.
***
Картер всё сидит рядом с Дейвом, слушает его пронизанные страшной болью крики, вглядывается в подёрнутое мукой, словно бы сделанное из резины, лицо Страйдер, на котором выступают капли пота-не-пота – солёные подтёки воды вперемешку с машинным маслом. Дейва трясёт сильный озноб, периодически его со страшной силой выгибает дугой, и Картер готов поклясться, что слышит хлопки ломающихся костей и выворачиваемых суставов. Всё это продолжается так долго, невыносимо долго, что Вантас успевает посадить голос и наполовину оглохнуть.
Картер не переставая рыдает и осипшим голосом невнятно шепчет Дейву какую-то чушь про то, что всё будет хорошо, хоть и сам в неё, конечно, не верит. Между делом он замечает, что его собственные слёзы теперь имеют отчётливый привкус машинного масла.
Дейв прекращает кричать также резко, как и начал. Картер ничего не видит в полумраке, и потому незамедлительно достаёт из кармана фонарик, чтобы взглянуть на Дейва, убедиться, что с ним всё хотя бы относительно хорошо.
Дейв разворачивает голову, и демонстрирует новую вторую половину своего лица – огромную шестерёнку, из центра которой сочится чёрное машинное масло. Кажется, он пытается что-то сказать, вот только из горла раздаётся только бульканье масла, стекающего вниз по подбородку да тиканье часов.
*
Картер теперь ведёт машину сам, хотя скоро ему будет не намного лучше, чем Дейву.
Картер знает, что ему необходимо сейчас же ехать в штаб Фонда. Это стоило сделать с самого начала. Так будет правильней, безопасней для всех людей.
Картер определённо знает, что он должен сделать и как. Вот только позволять забрать Дейва, даже в таком виде, равносильно самоубийству. Да и неправильно как-то добровольно отдавать на опыты того, кого так безнадёжно любишь. Даже если он уже перестал напоминать человека.
Каркат знает, что это конец их истории. Вот только поворот выбрать так и не может.
Название: Шуш пап
Автор: davekat-team
Пейринг: Каркат Вантас/Дейв Страйдер
Категория: слэш
Жанр: хоррор
Рейтинг: R
Автор: davekat-team
Пейринг: Каркат Вантас/Дейв Страйдер
Категория: слэш
Жанр: хоррор
Рейтинг: R
Название: Тебе не здоровится, Каркат?
Автор: davekat-team
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: хоррор
Рейтинг: R
Автор: davekat-team
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: хоррор
Рейтинг: R
Название: Мне нравится вкус земли
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 3881 слово
Пейринг: Каркат Вантас/Дейв Страйдер
Категория: слэш
Жанр: мистика
Рейтинг: R
Краткое содержание: Каркат думал, что если гулять по ночам, случится что-то плохое, но случился только Дейв
Каркат выключил компьютер, и жизнь сразу окрасилась в иные тона – тихие, тёмные, но такие острые, будто всё это время он был вне собственного тела и только сейчас вернулся в него. Каждый предмет в комнате открыл глаза и теперь смотрел – острой спицей, бормашиной, дрелью, иглой, собственная квартира сверлила его, но зубная боль внутри смешивалась с предвкушением. Жизнь началась – настоящая, непознанная, о которой никто никогда не говорил, и новее, чем самая свежая книга. Сердце ёкнуло. Было пора.
Он подошёл к окну и выглянул из-под белого тюля: небо погасло уже почти совсем. Город выцвел и упал в тень, сумерки высосали из него весь цвет, но он стал ярче. Единственный город без обмана, единственный настоящий, в котором Каркату известны дороги – по темноте, по сумеркам, по зернистым чёрно-белым улицам и рыжей снежной крошке под облаками фонарей.
Было пора жить, как человек, было пора звать гостей и общаться, не боясь не найти слова, было пора перестать сидеть одному и ненавидеть себя – и теперь, когда солнце село, это наконец было можно. Так вышло, что те обыкновенные вещи, что даёт людям дневная жизнь среди живых людей, не достались Каркату, поэтому он пошёл обходным путём и нашёл жизнь, о которой никто никогда не рассказывал.
Эта жизнь лежала там, куда всегда падает в его комнате последний закатный лучик – в новеньком дешёвом шкафу, лёгком и фанерном, тоненьком, совсем не подходящем для хранения таких вещей, но когда Каркат покупал его, он не знал, что будет таким заниматься.
Он открыл его и заглянул внутрь: на узких полках лежали ровные стопки одежды, а на самой последней внизу – целый пакет земли в чёрном мусорном мешке. Каркат перестал убираться дома уже довольно давно, но не так-то просто было избавиться от привычки аккуратно складывать одежду, это всё ещё было быстрее и легче, чем думать, как бы похуже её скрутить. Что до мешка, то в нём была земля с могилы – никакого фетишизма, просто рабочий материал.
Зеркало на дверце было, наверное, единственной чистой поверхностью в доме, и прежде чем начать, Каркат ещё раз протёр его. Ему говорили, что лучше всего делать это дождевой водой, но здесь неподалёку дымил завод, поэтому он использовал вместо неё негазированную минералку. Когда он закончил, зеркальная поверхность была такой прозрачной, что отражала его бледное лицо чётче, чем он сам его чувствовал. Единственным мутным местом был небольшой восковой круг в середине зеркала, и Каркат, достав свечу из ящика, её задней стороной обвёл его снова. С каждым разом круг становился всё толще и работал всё лучше.
Мокрыми пальцами Каркат взял из мешка немного земли и испачкал зеркало, не выходя за границы круга. Это было, как набрать номер телефона. Осталось только зажечь свечу – и совершён вызов. У Карката всегда было не очень с инженерным мышлением, но сейчас в нём проснулся изобретатель. Он уже довольно давно думал, как можно сделать этот процесс проще – может быть, прикрепить к зеркалу обрезанную крышку от фонарика и использовать его? Звучало не очень оккультно, так что, скорее всего, не сработало бы, но идея всё равно жила в нём.
После того, как он поджёг фитиль, он положил спичку в красивую коробочку из-под чая. Теперь там их лежало уже пятьдесят две. Раньше он просто кидал их на пол, но потом в нём взыграла романтика, и он уложил их одна к одной, стараясь, чтобы не обломились даже обгоревшие головки. Любовь к порядку, мещанству и сентиментальностям было физически тяжело в себе побороть.
Связь в этот вечер была плохая – может, из-за новолуния, а может, из-за животной пищи, но как бы Каркат ни махал свечкой, пятнадцать минут к ряду он не мог разглядеть ничего потустороннего в отражении её пламени. Когда с той стороны чужой палец наконец-то коснулся зеркала, Каркат буркнул:
– Заходи уже.
И от этих слов стекло перестало быть преградой для ладони. Рука вышла из зеркала обыкновенно и просто, как в сериале, не имеющем денег на спецэффекты, и Каркат взялся за неё, чтобы помочь вылезти.
Зеркало отдавало призрачное тело последовательно и медленно: запястье, предплечье, плечо, белая футболка в жёлтых разводах и пятнах, сосредоточенное лицо с разбитыми солнечными очками, волосы, тонкие и белые, блестящие, как мокрая паутина, узкая грудь, гибкий пояс, старые серые джинсы Карката, порванные и чёрные от земли, босые ноги – он тут. Человек – лунный отблеск, светлое облако на тёмном небе, подсвеченное городом. Его кожа ещё бледнее, чем у Карката, но она кажется тёмной, как темнеет пятно от солнца в глазах, и его зовут Дейвом. Он самый близкий друг. Он единственный.
– Сволочь, где ты шляешься? – грозно говорит Каркат, но смеётся. В последнее время в присутствии Дейва ему сразу становится весело.
Дейв тушит свечу губами, не горящими в огне, и отвечает хриплым, но совершенно человеческим голосом:
– Меня бабка не пускала. Между прочим, загоняла про тебя.
Каркат вопросительно хмыкает, опираясь спиной на стенку шкафа, а Дейв ложится спиной на пыльный ковёр, прежде чем продолжить. Он старается ничего лишний раз не касаться, но это не помогает. Даже линолеум становится жертвой его ауры: его никто не трогает, но он всё равно обдирается. От одного присутствия Дейва отклеиваются обои, падает плитка и поролон лезет из мебели, а когда Каркат заставил его хоть разок помыться, сломался смеситель. Но это было забавно: он боялся воды, как кот.
– Не надо делать вид, что ты не понимаешь, – Дейв приподнимается на локтях и щурит красный глаз, видимый через выбитое стекло в очках. – Зачем ты приходишь ко мне днём?
Каркат напрягает плечи и хмурится. Это была ещё одна глупость, от которой он не смог удержаться. Как бы он ни пытался себя переубедить, его манило снова и снова сонное кладбище, знакомое лицо на надгробии, имя, цифры, глупая эпитафия – от взгляда на них всё становилось ещё реальнее. Он просто не мог наесться этого ощущения.
– Я думал, ты не знаешь, – сказал он со вздохом покаяния. Ему всё вдруг стало так болезненно очевидно, что он больше не знал, как сказать об этом Дейву.
– Да, днём меня там обычно нет, – а Дейв так переводил тему, будто и без того всё знал. – Но ты же понимаешь, там ещё дофига народу, и всем так всё интересно, как будто они не… – он привычно постучал по полу, заменяя слово «умерли». Его бы не пускали в мир живых, если бы он не соблюдал цезуру. – Так что ты будь осторожен, ты им не нравишься. Говорят, приходит ко мне наркоман какой-то, ещё и по клумбам топчется.
Он усмехнулся, а Каркат саданул о шкаф свечой так, что она в этом месте смялась.
– Я не топтался! Просто… какого хуя никто даже не ухаживает за могилой?
Дейв хмыкнул и перевернулся на бок.
– Не надо только меня жалеть.
И затем повисло молчание. Каркат встал с пола и вздохнул, пытаясь найти в себе слова и силы, но он не смог даже представить, как достаёт из ящика две приготовленные для Дейва искусственные розочки. В нервном напряжении он прошёлся по комнате, и когда он проходил мимо лежащего на полу Дейва, тот схватил его за штанину и взглянул снизу вверх глазом красным, как светодиод.
– Спасибо за конфеты, кстати, – сказал он с едва уловимой подобострастной ноткой, и Каркат помог ему встать с пола, чтобы он прекратил валяться в ногах, как собака.
– Хочешь ещё?
Каркат понимал, что отряхивать нечто настолько пыльное и грязное, как Дейв, бесполезная трата времени, но всё равно сделал это рефлекторно. От его тела веяло мятным холодом даже через одежду, его чужеродность отдавалась в пальцы мурашками и поднималась выше по рукам, оседая в солнечном сплетении лёгким иррациональным трепетом.
– А они просроченные? – спросил Дейв с заинтересованностью белочки, которую в парке кормят орешками, и Каркат отвернулся в другую сторону, чтобы было не стыдно улыбаться.
– Да. Я нашёл магазин, в котором, кажется, принципиально не продают ничего свежего.
Дейв среагировал сдержанно, но во всей его напряжённой и ожидающей позе было заключено полудетское, полузвериное «дай!», от которого в груди Карката рождалось чувство, как от просмотра семейной комедии. В Дейве было что-то очень трогательное, ласковое и нуждающееся во внимании, то ли специфично призрачное, то ли он всегда был таким.
Каркат прошёл на кухню по тёмному коридору, привычно хватаясь за стены, а Дейв проследовал за ним белой тенью, не касающейся ни единого предмета. На кухне был ещё больший бардак, чем в комнате. Раковину Каркат не трогал уже давно, на полу валялись крошки, очистки и бутылки, а стол был завален всем, что когда-либо только хотелось положить на него. Единственное, что Каркат делал, это выносил периодически мусор, потому что иначе для него было бы уже слишком, но в остальном в его квартире для Дейва был организован уютнейший хаос, потому что он, как и все мертвецы, гораздо лучше чувствовал себя в беспорядке.
В холодильнике не было почти ничего. На пустых полках лежали только подсохший кусок колбасы, упаковка яиц, те самые конфеты и дохлая ворона. Каркат не помнил, как она попала сюда, но её запах вполне мог быть причиной, по которой он так давно не ел. С другой стороны, он ел весьма редко и до её появления. За последние месяцы он вообще похудел, наверное, килограмм на десять, и старая одежда теперь висела на нём просто ужасно, но это было здорово.
– Зачем ты положил их сюда? – спросил Дейв с плохо замаскированной виной в голосе.
Каркат привычно проигнорировал это и ответил, доставая конфеты из холодильника:
– Чтобы не потерять в завалах.
Затем он протянул Дейву раскрытый целлофановый пакет, и Дейв взял из него две штуки. Размотал одну, съел, на вид она была совершенно обычная, но Каркат, когда покупал, попробовал, и поэтому знал, что эти конфеты были просто невыносимо затхлыми, да ещё и с каким-то плесневелым привкусом, если не вообще не с червями. Ужасно, конечно, как эту лавочку только не закрыли ещё, но в данном случае это было хорошо. Именно то, что нужно.
Он забрал у Дейва фантик, расправил его об холодильник и отложил, чтобы потом взять с собой на учёбу. Вещи, которыми Дейв пользовался, приносили неудачу не меньше его самого, поэтому Каркат подкладывал их всем, кто ему не нравился. Один преподаватель уже сломал ногу, поскользнувшись на лестнице.
Дейв посмотрел на это скорбно и спросил:
– Как день прошёл-то?
Каркат дёрнулся и нахмурился.
– Завалили. Я, вроде, всё учил, и всё равно. Они просто ненавидят меня.
Дейв устало потёр лоб, а Каркат уже сложил руки на груди, зная, что за этим последует.
– Каркат, это из-за меня, ты же знаешь.
– И что?
– Тебя выгонят.
– И что?
– И что ты будешь дальше делать?
– Разберусь, блин, как-нибудь.
Тогда Дейв сдался и предложил погулять. Каркат согласился, поскребя в себе и не найдя решимости достать розы. Он оделся тепло, а Дейву дал свой старый пуховик, и они вышли из квартиры. Дейв шёл босиком, потому что обувать его было бессмысленно – обувь всё равно бы на нём порвалась и расклеилась.
Каркат жил на восьмом этаже, но ехать с Дейвом в лифте было бы самоубийством, поэтому они спускались по лестнице, старой и обшарпанной, с исписанными стенами и площадками, усыпанными всякой дрянью и битым стеклом, на которое Дейв наступал чуть ли не с удовольствием. Они на этой лестнице и познакомились.
Это было в начале осени. Каркат любил гулять по ночам и раньше, и вот однажды, в сентябре, он предпочёл эту лестницу лифту, чтобы подольше не возвращаться в пустой и унылый дом. На часах было три часа ночи, но между третьим и четвёртым этажом стоял человек в деловом костюме и разбитых очках. Он курил. Каркат подошёл к нему и спросил сигаретку, после чего выяснилось, что это был мокрый и грязный бычок с улицы, который даже не горел. «Мне нравится вкус земли», ответил тогда Дейв на все вопросы Карката, и всё кончилось тем, что они разговорились и Каркат пригласил его к себе, потому что терять ему было нечего. С тех пор…
– У тебя с собой маркер? – спросил Дейв, остановившись на предпоследней площадке, и Каркат достал маркер из кармана куртки и кинул ему. Он сосредоточенно и осторожно нарисовал в свободном месте перевёрнутый крест.
– В этом есть какой-то скрытый смысл? – сказал Каркат, подойдя к нему, и он ответил, закрывая маркер:
– Нет, это просто прикольно. А так я даже не уверен, что наш начальник знает о существовании христианства. Он очень медленный, знаешь, по-моему, до него только недавно дошла весть об изобретении письменности. Это одна из причин, по которым словесный фильтр такой идиотский.
Каркат усмехнулся и забрал маркер.
– А как там вообще всё устроено?
– Не уполномочен отвечать.
В точности, как в начале их знакомства. Тогда неудобных вопросов было больше, а наглости у Дейва меньше, и он уворачивался практически от каждой скользкой темы, при этом всё равно раскидывая намёки. О том, что он умер, пытаясь сделать селфи на крыше электрички, Каркат узнал, только сопоставив выданные в разное время обрывки информации.
– Ну, расскажи хотя бы иносказательно.
Дейв вздохнул и напрягся.
– Очень непонятно и страшно. Я не знаю, как объяснить. Оно там не люди, блин, и это очень хорошо чувствуется. Мне там не нравится. Хотя это, наверно, понятно. Что бы я делал здесь, если бы мне там нравилось?
Каркат успокаивающе похлопал его по плечу. Дейв умер совсем недавно и практически ничем, кроме странных вкусов, от человека не отличался, поэтому понять его было просто. Как и подружиться с ним.
Как и захотеть подарить ему две белые тканевые розочки, прорезиненные лепестки которых были на ощупь даже лучше, чем настоящие. Они всё ещё лежали там, в квартире, в ящике, и чем дальше Каркат уходил от них, тем меньше он переживал об этом.
Они гуляли полночи и бесились, как дети. Вроде бы, Каркату скоро было двадцать лет, он съехал от родителей, учится на программиста, расстался уже с тремя девушками, на одной из которых хотел жениться, но как же это было офигенно, когда Дейв разгонял карусель. Вся рутина, все обязательства и сложности оказывались где-то далеко-далеко, оставался только фиолетовый ночной снег и беготня по пустой площадке. Каркату будто снова было пять лет, он как будто заново родился. Точнее, он и в пять не был таким счастливым. У него в детстве почти не было друзей.
В то же время, их общение этим не ограничивалось. Они могли всю ночь бродить по обледенелой набережной, обсуждая философские вопросы и политику. Дейв был удивительно прошарен в этой теме для подростка, умершего такой глупой смертью, и он постоянно спорил с Каркатом, у которого было противоположное мнение практически обо всём. Каркат был очень груб в полемике, но никогда не злился по-настоящему, потому что на самом деле все земные вопросы уже были для него далеки, даже дальше, чем для Дейва, которому всё ещё были интересны новости.
Они вернулись домой, когда Каркат закашлялся, расплескав полбанки своего алкогольного коктейля. Он пытался объяснить Дейву, что это ерунда, но тот всё равно был очень обеспокоен тем, что будет, если Каркат простудится. Это было глупо – беспокоиться о здоровье человека, который хранит дохлую ворону в холодильнике, но Дейв был младше и немного наивнее, поэтому с ним было бесполезно спорить. Не столько потому, что нельзя было переубедить, сколько потому, что он был очарователен и переубеждать его не хотелось.
После улицы в квартире было невозможно дышать. Пыльный и спёртый воздух, к которому Каркат привык за день, теперь стал ощутим почти физически, поэтому Каркат прошёл в комнату не раздеваясь и распахнул окно. Дейв хотел было возразить, но оттуда пахнуло такой заметной свежестью, что у него сразу иссякли аргументы. Он просто сел возле батареи на пол, а у Карката снова встал вопрос с розами.
Сейчас или никогда, сказал он себе, но этого было мало, он всё равно не мог заставить себя достать их. Он просто стоял возле ящика и смотрел на Дейва, который был – белое пятнышко в потёртой куртке, мягкое, маленькое, с волосами, как пёрышко, и живот у него скручивало от гремучей смеси страха и решимости.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ ===>
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 3881 слово
Пейринг: Каркат Вантас/Дейв Страйдер
Категория: слэш
Жанр: мистика
Рейтинг: R
Краткое содержание: Каркат думал, что если гулять по ночам, случится что-то плохое, но случился только Дейв
Он подошёл к окну и выглянул из-под белого тюля: небо погасло уже почти совсем. Город выцвел и упал в тень, сумерки высосали из него весь цвет, но он стал ярче. Единственный город без обмана, единственный настоящий, в котором Каркату известны дороги – по темноте, по сумеркам, по зернистым чёрно-белым улицам и рыжей снежной крошке под облаками фонарей.
Было пора жить, как человек, было пора звать гостей и общаться, не боясь не найти слова, было пора перестать сидеть одному и ненавидеть себя – и теперь, когда солнце село, это наконец было можно. Так вышло, что те обыкновенные вещи, что даёт людям дневная жизнь среди живых людей, не достались Каркату, поэтому он пошёл обходным путём и нашёл жизнь, о которой никто никогда не рассказывал.
Эта жизнь лежала там, куда всегда падает в его комнате последний закатный лучик – в новеньком дешёвом шкафу, лёгком и фанерном, тоненьком, совсем не подходящем для хранения таких вещей, но когда Каркат покупал его, он не знал, что будет таким заниматься.
Он открыл его и заглянул внутрь: на узких полках лежали ровные стопки одежды, а на самой последней внизу – целый пакет земли в чёрном мусорном мешке. Каркат перестал убираться дома уже довольно давно, но не так-то просто было избавиться от привычки аккуратно складывать одежду, это всё ещё было быстрее и легче, чем думать, как бы похуже её скрутить. Что до мешка, то в нём была земля с могилы – никакого фетишизма, просто рабочий материал.
Зеркало на дверце было, наверное, единственной чистой поверхностью в доме, и прежде чем начать, Каркат ещё раз протёр его. Ему говорили, что лучше всего делать это дождевой водой, но здесь неподалёку дымил завод, поэтому он использовал вместо неё негазированную минералку. Когда он закончил, зеркальная поверхность была такой прозрачной, что отражала его бледное лицо чётче, чем он сам его чувствовал. Единственным мутным местом был небольшой восковой круг в середине зеркала, и Каркат, достав свечу из ящика, её задней стороной обвёл его снова. С каждым разом круг становился всё толще и работал всё лучше.
Мокрыми пальцами Каркат взял из мешка немного земли и испачкал зеркало, не выходя за границы круга. Это было, как набрать номер телефона. Осталось только зажечь свечу – и совершён вызов. У Карката всегда было не очень с инженерным мышлением, но сейчас в нём проснулся изобретатель. Он уже довольно давно думал, как можно сделать этот процесс проще – может быть, прикрепить к зеркалу обрезанную крышку от фонарика и использовать его? Звучало не очень оккультно, так что, скорее всего, не сработало бы, но идея всё равно жила в нём.
После того, как он поджёг фитиль, он положил спичку в красивую коробочку из-под чая. Теперь там их лежало уже пятьдесят две. Раньше он просто кидал их на пол, но потом в нём взыграла романтика, и он уложил их одна к одной, стараясь, чтобы не обломились даже обгоревшие головки. Любовь к порядку, мещанству и сентиментальностям было физически тяжело в себе побороть.
Связь в этот вечер была плохая – может, из-за новолуния, а может, из-за животной пищи, но как бы Каркат ни махал свечкой, пятнадцать минут к ряду он не мог разглядеть ничего потустороннего в отражении её пламени. Когда с той стороны чужой палец наконец-то коснулся зеркала, Каркат буркнул:
– Заходи уже.
И от этих слов стекло перестало быть преградой для ладони. Рука вышла из зеркала обыкновенно и просто, как в сериале, не имеющем денег на спецэффекты, и Каркат взялся за неё, чтобы помочь вылезти.
Зеркало отдавало призрачное тело последовательно и медленно: запястье, предплечье, плечо, белая футболка в жёлтых разводах и пятнах, сосредоточенное лицо с разбитыми солнечными очками, волосы, тонкие и белые, блестящие, как мокрая паутина, узкая грудь, гибкий пояс, старые серые джинсы Карката, порванные и чёрные от земли, босые ноги – он тут. Человек – лунный отблеск, светлое облако на тёмном небе, подсвеченное городом. Его кожа ещё бледнее, чем у Карката, но она кажется тёмной, как темнеет пятно от солнца в глазах, и его зовут Дейвом. Он самый близкий друг. Он единственный.
– Сволочь, где ты шляешься? – грозно говорит Каркат, но смеётся. В последнее время в присутствии Дейва ему сразу становится весело.
Дейв тушит свечу губами, не горящими в огне, и отвечает хриплым, но совершенно человеческим голосом:
– Меня бабка не пускала. Между прочим, загоняла про тебя.
Каркат вопросительно хмыкает, опираясь спиной на стенку шкафа, а Дейв ложится спиной на пыльный ковёр, прежде чем продолжить. Он старается ничего лишний раз не касаться, но это не помогает. Даже линолеум становится жертвой его ауры: его никто не трогает, но он всё равно обдирается. От одного присутствия Дейва отклеиваются обои, падает плитка и поролон лезет из мебели, а когда Каркат заставил его хоть разок помыться, сломался смеситель. Но это было забавно: он боялся воды, как кот.
– Не надо делать вид, что ты не понимаешь, – Дейв приподнимается на локтях и щурит красный глаз, видимый через выбитое стекло в очках. – Зачем ты приходишь ко мне днём?
Каркат напрягает плечи и хмурится. Это была ещё одна глупость, от которой он не смог удержаться. Как бы он ни пытался себя переубедить, его манило снова и снова сонное кладбище, знакомое лицо на надгробии, имя, цифры, глупая эпитафия – от взгляда на них всё становилось ещё реальнее. Он просто не мог наесться этого ощущения.
– Я думал, ты не знаешь, – сказал он со вздохом покаяния. Ему всё вдруг стало так болезненно очевидно, что он больше не знал, как сказать об этом Дейву.
– Да, днём меня там обычно нет, – а Дейв так переводил тему, будто и без того всё знал. – Но ты же понимаешь, там ещё дофига народу, и всем так всё интересно, как будто они не… – он привычно постучал по полу, заменяя слово «умерли». Его бы не пускали в мир живых, если бы он не соблюдал цезуру. – Так что ты будь осторожен, ты им не нравишься. Говорят, приходит ко мне наркоман какой-то, ещё и по клумбам топчется.
Он усмехнулся, а Каркат саданул о шкаф свечой так, что она в этом месте смялась.
– Я не топтался! Просто… какого хуя никто даже не ухаживает за могилой?
Дейв хмыкнул и перевернулся на бок.
– Не надо только меня жалеть.
И затем повисло молчание. Каркат встал с пола и вздохнул, пытаясь найти в себе слова и силы, но он не смог даже представить, как достаёт из ящика две приготовленные для Дейва искусственные розочки. В нервном напряжении он прошёлся по комнате, и когда он проходил мимо лежащего на полу Дейва, тот схватил его за штанину и взглянул снизу вверх глазом красным, как светодиод.
– Спасибо за конфеты, кстати, – сказал он с едва уловимой подобострастной ноткой, и Каркат помог ему встать с пола, чтобы он прекратил валяться в ногах, как собака.
– Хочешь ещё?
Каркат понимал, что отряхивать нечто настолько пыльное и грязное, как Дейв, бесполезная трата времени, но всё равно сделал это рефлекторно. От его тела веяло мятным холодом даже через одежду, его чужеродность отдавалась в пальцы мурашками и поднималась выше по рукам, оседая в солнечном сплетении лёгким иррациональным трепетом.
– А они просроченные? – спросил Дейв с заинтересованностью белочки, которую в парке кормят орешками, и Каркат отвернулся в другую сторону, чтобы было не стыдно улыбаться.
– Да. Я нашёл магазин, в котором, кажется, принципиально не продают ничего свежего.
Дейв среагировал сдержанно, но во всей его напряжённой и ожидающей позе было заключено полудетское, полузвериное «дай!», от которого в груди Карката рождалось чувство, как от просмотра семейной комедии. В Дейве было что-то очень трогательное, ласковое и нуждающееся во внимании, то ли специфично призрачное, то ли он всегда был таким.
Каркат прошёл на кухню по тёмному коридору, привычно хватаясь за стены, а Дейв проследовал за ним белой тенью, не касающейся ни единого предмета. На кухне был ещё больший бардак, чем в комнате. Раковину Каркат не трогал уже давно, на полу валялись крошки, очистки и бутылки, а стол был завален всем, что когда-либо только хотелось положить на него. Единственное, что Каркат делал, это выносил периодически мусор, потому что иначе для него было бы уже слишком, но в остальном в его квартире для Дейва был организован уютнейший хаос, потому что он, как и все мертвецы, гораздо лучше чувствовал себя в беспорядке.
В холодильнике не было почти ничего. На пустых полках лежали только подсохший кусок колбасы, упаковка яиц, те самые конфеты и дохлая ворона. Каркат не помнил, как она попала сюда, но её запах вполне мог быть причиной, по которой он так давно не ел. С другой стороны, он ел весьма редко и до её появления. За последние месяцы он вообще похудел, наверное, килограмм на десять, и старая одежда теперь висела на нём просто ужасно, но это было здорово.
– Зачем ты положил их сюда? – спросил Дейв с плохо замаскированной виной в голосе.
Каркат привычно проигнорировал это и ответил, доставая конфеты из холодильника:
– Чтобы не потерять в завалах.
Затем он протянул Дейву раскрытый целлофановый пакет, и Дейв взял из него две штуки. Размотал одну, съел, на вид она была совершенно обычная, но Каркат, когда покупал, попробовал, и поэтому знал, что эти конфеты были просто невыносимо затхлыми, да ещё и с каким-то плесневелым привкусом, если не вообще не с червями. Ужасно, конечно, как эту лавочку только не закрыли ещё, но в данном случае это было хорошо. Именно то, что нужно.
Он забрал у Дейва фантик, расправил его об холодильник и отложил, чтобы потом взять с собой на учёбу. Вещи, которыми Дейв пользовался, приносили неудачу не меньше его самого, поэтому Каркат подкладывал их всем, кто ему не нравился. Один преподаватель уже сломал ногу, поскользнувшись на лестнице.
Дейв посмотрел на это скорбно и спросил:
– Как день прошёл-то?
Каркат дёрнулся и нахмурился.
– Завалили. Я, вроде, всё учил, и всё равно. Они просто ненавидят меня.
Дейв устало потёр лоб, а Каркат уже сложил руки на груди, зная, что за этим последует.
– Каркат, это из-за меня, ты же знаешь.
– И что?
– Тебя выгонят.
– И что?
– И что ты будешь дальше делать?
– Разберусь, блин, как-нибудь.
Тогда Дейв сдался и предложил погулять. Каркат согласился, поскребя в себе и не найдя решимости достать розы. Он оделся тепло, а Дейву дал свой старый пуховик, и они вышли из квартиры. Дейв шёл босиком, потому что обувать его было бессмысленно – обувь всё равно бы на нём порвалась и расклеилась.
Каркат жил на восьмом этаже, но ехать с Дейвом в лифте было бы самоубийством, поэтому они спускались по лестнице, старой и обшарпанной, с исписанными стенами и площадками, усыпанными всякой дрянью и битым стеклом, на которое Дейв наступал чуть ли не с удовольствием. Они на этой лестнице и познакомились.
Это было в начале осени. Каркат любил гулять по ночам и раньше, и вот однажды, в сентябре, он предпочёл эту лестницу лифту, чтобы подольше не возвращаться в пустой и унылый дом. На часах было три часа ночи, но между третьим и четвёртым этажом стоял человек в деловом костюме и разбитых очках. Он курил. Каркат подошёл к нему и спросил сигаретку, после чего выяснилось, что это был мокрый и грязный бычок с улицы, который даже не горел. «Мне нравится вкус земли», ответил тогда Дейв на все вопросы Карката, и всё кончилось тем, что они разговорились и Каркат пригласил его к себе, потому что терять ему было нечего. С тех пор…
– У тебя с собой маркер? – спросил Дейв, остановившись на предпоследней площадке, и Каркат достал маркер из кармана куртки и кинул ему. Он сосредоточенно и осторожно нарисовал в свободном месте перевёрнутый крест.
– В этом есть какой-то скрытый смысл? – сказал Каркат, подойдя к нему, и он ответил, закрывая маркер:
– Нет, это просто прикольно. А так я даже не уверен, что наш начальник знает о существовании христианства. Он очень медленный, знаешь, по-моему, до него только недавно дошла весть об изобретении письменности. Это одна из причин, по которым словесный фильтр такой идиотский.
Каркат усмехнулся и забрал маркер.
– А как там вообще всё устроено?
– Не уполномочен отвечать.
В точности, как в начале их знакомства. Тогда неудобных вопросов было больше, а наглости у Дейва меньше, и он уворачивался практически от каждой скользкой темы, при этом всё равно раскидывая намёки. О том, что он умер, пытаясь сделать селфи на крыше электрички, Каркат узнал, только сопоставив выданные в разное время обрывки информации.
– Ну, расскажи хотя бы иносказательно.
Дейв вздохнул и напрягся.
– Очень непонятно и страшно. Я не знаю, как объяснить. Оно там не люди, блин, и это очень хорошо чувствуется. Мне там не нравится. Хотя это, наверно, понятно. Что бы я делал здесь, если бы мне там нравилось?
Каркат успокаивающе похлопал его по плечу. Дейв умер совсем недавно и практически ничем, кроме странных вкусов, от человека не отличался, поэтому понять его было просто. Как и подружиться с ним.
Как и захотеть подарить ему две белые тканевые розочки, прорезиненные лепестки которых были на ощупь даже лучше, чем настоящие. Они всё ещё лежали там, в квартире, в ящике, и чем дальше Каркат уходил от них, тем меньше он переживал об этом.
Они гуляли полночи и бесились, как дети. Вроде бы, Каркату скоро было двадцать лет, он съехал от родителей, учится на программиста, расстался уже с тремя девушками, на одной из которых хотел жениться, но как же это было офигенно, когда Дейв разгонял карусель. Вся рутина, все обязательства и сложности оказывались где-то далеко-далеко, оставался только фиолетовый ночной снег и беготня по пустой площадке. Каркату будто снова было пять лет, он как будто заново родился. Точнее, он и в пять не был таким счастливым. У него в детстве почти не было друзей.
В то же время, их общение этим не ограничивалось. Они могли всю ночь бродить по обледенелой набережной, обсуждая философские вопросы и политику. Дейв был удивительно прошарен в этой теме для подростка, умершего такой глупой смертью, и он постоянно спорил с Каркатом, у которого было противоположное мнение практически обо всём. Каркат был очень груб в полемике, но никогда не злился по-настоящему, потому что на самом деле все земные вопросы уже были для него далеки, даже дальше, чем для Дейва, которому всё ещё были интересны новости.
Они вернулись домой, когда Каркат закашлялся, расплескав полбанки своего алкогольного коктейля. Он пытался объяснить Дейву, что это ерунда, но тот всё равно был очень обеспокоен тем, что будет, если Каркат простудится. Это было глупо – беспокоиться о здоровье человека, который хранит дохлую ворону в холодильнике, но Дейв был младше и немного наивнее, поэтому с ним было бесполезно спорить. Не столько потому, что нельзя было переубедить, сколько потому, что он был очарователен и переубеждать его не хотелось.
После улицы в квартире было невозможно дышать. Пыльный и спёртый воздух, к которому Каркат привык за день, теперь стал ощутим почти физически, поэтому Каркат прошёл в комнату не раздеваясь и распахнул окно. Дейв хотел было возразить, но оттуда пахнуло такой заметной свежестью, что у него сразу иссякли аргументы. Он просто сел возле батареи на пол, а у Карката снова встал вопрос с розами.
Сейчас или никогда, сказал он себе, но этого было мало, он всё равно не мог заставить себя достать их. Он просто стоял возле ящика и смотрел на Дейва, который был – белое пятнышко в потёртой куртке, мягкое, маленькое, с волосами, как пёрышко, и живот у него скручивало от гремучей смеси страха и решимости.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ ===>
Автор: AlphaKids
Пейринг: Аранея Серкет/Джейк Инглиш
Категория: гет
Жанр: хоррор
Рейтинг: PG-13
Название: Mute
Автор: AlphaKids
Пейринг: Human!Автоответчик/Дёрк Страйдер
Категория: слэш
Жанр: хоррор
Рейтинг: PG-13
Название: Voidheart
Автор: AlphaKids
Пейринг: Рокси Лалонд/Дёрк Страйдер
Категория: гет
Жанр: хоррор
Рейтинг: PG-13
>
@темы: Dirk Strider, Jake English, Roxy Lalonde, Aranea Serket, Битва Пейрингов-2016
Название: Ты (не) одинока
Автор: fuckwweirdfish
Пейринг: Кронос Ампора/Рокси Лалонд/Эридан Ампора
Категория: гет
Жанр: мистика
Рейтинг: G
Название: Никогда не говори мне "Нет"
Автор: fuckwweirdfish
Бета: Анонимный доброжелатель
Размер: 3128 слов
Персонажи: Кронос, Канкри, Поррим
Категория: джен, гет
Жанр: мистика, ужасы
Рейтинг: R
Краткое содержание: После смерти Кроноса, Канкри стал замечать странности.
Примечания: 1) нет квирков
2) кому интересно, что говорит Кронос
читать дальшеПохороны Кроноса были тихими, не соответствующими стилю его жизни. На них не было ни друзей, ни его команды по американскому футболу, ни одногруппников, ни просто знакомых.
Только его отец, брат и Канкри.
Вантас несколько лет жил по соседству до того случая, когда неизвестный пробрался в дом и столкнул его с лестницы. Канкри отделался лишь переломом ноги и легким сотрясением мозга. Ему повезло, особенно если сравнивать с переломом шеи или частичной парализацией тела.
Через неделю семья Вантасов перебралась на другой конец города, и общение с Кроносом сузилось до переписки по скайпу.
Постепенно они стали отдаляться. У Ампоры было много дел – команда, каждый месяц новая любовь и карьера музыканта. А у Канкри на носу было поступление в институт, и у него не было времени вникать в чужие дела.
Теперь он об этом жалел.
Кронос погиб в автокатастрофе – на перекрестке проехал на красный и попал под колеса грузовика. Его голову нашли в десяти метрах от тела, намертво застрявшую в шлеме. Когда приехала скорая помощь, кто-то из падальщиков успел выесть его глаза.
Из-за многочисленных увечий Ампору похоронили в закрытом гробу. И лишь они втроем знают, что шлем с оторванной головы так и не сняли.
Похороны можно было назвать обычными, если не было бы одного «но», которое заставляло Канкри усомниться в своем рассудке. После десяти минут от начала церемонии около гроба появилась темная фигура с лицом Кроноса, которая с выражением полного безразличия смотрела то на гроб, то на родственников.
- Кронос, - прошептал Канкри, чувствуя, как его бьет дрожь.
- Канкри? Что-то случилось? – спросил Эридан, повернувшись к нему и увидев его выражение лица, выражающее только ужас.
Склонившегося над ним старшего брата он не видел.
- Ничего, - соврал Канкри, сжимая кулаки.
Больше всего ему захотелось убежать без объяснений и забыть семью Ампор, злосчастные похороны и призрака, но вместо этого Канкри продолжил, выдавив из себя подобие улыбки:
– Мне просто пора. Мне очень жаль. Очень жаль.
Он быстрым шагом направился к выходу, боясь лишний раз обернуться.
Дома никого не было. Не разуваясь, Канкри быстро прошмыгнул в комнату и, посмотрев за спину, закрыл за собой дверь.
Призак его не преследовал, но Вантас все еще не мог избавиться от ощущения его присутствия. Для защиты от людей есть стены и двери, но как закрыться от призрака? Охотники за приведениями есть только в фильмах, да и то не факт, что он не рехнулся.
- Мне просто показалось, - произнес Канкри вслух, и звук собственного голоса его успокоил.
Конечно. Ему просто показалось.
Не может быть, что с ним произошло нечто паранормальное. Он среднестатистический юноша. Невысокий, не популярный, ничем не выдающийся, без денег, без связей… Нет, такая фигня происходит только с героями сериала.
Единственное, о чем ему нужно думать, – это о поступлении в институт. Экзамены прошли, Вантас ждал письмо с результатами и каждый день проверял почту по несколько раз.
- Показалось-показалось, - повторил Канкри, похлопав себя по щекам, и включил компьютер. Ему нужно было пообщаться с Поррим. Не по годам взрослая Марьям сможет ему помочь.
Канкри вошел в чат.
Канкри: Я вернулся с похорон. Никто не пришел, кроме меня и его родственников. Хоронили в закрытом гробу. И меня до сих пор трясет. Кажется, я переволновался или что-то в этом духе.
Канкри: Мне показалось, что Кронос рядом.
Канкри: Знаете… Призрак. Звучит дико, я это понимаю.
Поррим: Канни, ты себя хорошо чувствуешь? Может, это галлюцинации из-за лекарств, которые ты принимаешь?
Канкри: Я их не принимаю уже долгое время. Я знаю, что в моем доме около семнадцати замков, и десять из них на окнах.
Митуна: И ты каждый день их пересчитываешь, да, Кан?
Канкри: Это привычка. Я привык их пересчитывать. Это называется «утренним ритуалом».
Митуна: А про глаза это правда? Ты видел обезображенное лицо этого уебка?
Митуна: Я хотел проникнуть в морг, чтобы посмотреть, но меня скрутило нахуй.
Канкри: Я не заглядывал в гроб.
Канкри: Я точно уверен, что не хотел бы смотреть на обезображенный труп моего давнего друга. Я поверил на слово Эридану.
Митуна: Надеюсь, черти колют его в жопу раскаленными вилами. После того, что этот дебил сделал с моей девушкой, ему остается только радоваться, что он умер сам. Иначе бы я его убил.
Поррим: Милый, успокойся. В твоем состоянии нельзя нервничать. Ты выпил таблетки?
Митуна: Да, блядь. Да, я принимаю таблетки. Знаешь, что будет, если я не буду пить таблетки и ходить к врачам так же часто, как я хожу срать в туалет?
Канкри: Давайте уже не будем об этом говорить.
Митуна: Хороший ход, Кан. Тоже мне нашелся. Выгораживатель долбоебов. Давний друг. Какой же ты мудак.
Поррим: Канкри, может к тебе зайти?
Канкри: Нет, Поррим. Спасибо, но нет. Скоро придут родители.
Канкри: Думаю, ты права. Это галлюцинация… Хрен знает от чего. Но мне показалось.
Канкри: Я справлюсь. Надо просто дождаться результатов.
Канкри: Я почти что уверен в этом.
Канкри закрыл глаза и выдохнул.
Может быть, в иной день он бы поспорил с Митуной – тот стал слишком раздражительным в последнее время. После несчастного случая на стройке ему сложно работать с прежними объемами информации, и это его ломает. Он обвинял Кроноса в том, что произошло с Латулой, хотя никаких доказательств не было.
Вантас скосил глаза в зеркало – сзади него никого нет, и это замечательно.
Как ему вообще мог привидеться призрак?
Может, это все стресс? Мало, что он ждет ответ из института больше недели, а тут еще и известие о смерти друга.
Следовало бы снова пойти к врачу, чтобы ему выписали рецепт на те же лекарства, с помощью которых он боролся с постоянным беспокойством, мешающим ему спать больше трех часов в сутки.
Конец вечера он провел как обычно. Пришел Каркат, потом родители, семейный ужин, снова разговор о поступлении. Повседневные мысли вытеснили страх, и Канкри снова не находил себе места, волнуясь о том, что вдруг его письмо с приглашением в институт потеряли.
Приведение появилось через день.
Кронос не всегда был рядом. Кем бы он ни стал после жизни, но его призрак не стоял на одном месте. Исчезая и появляясь неожиданно, Ампора настигал Вантаса даже вне дома.
К концу недели Канкри приснился странный сон. Он был странным и знакомым, словно бы забытое воспоминание.
Они только переехали из другого города. Был первый день в садике. Канкри очень волновался – он всю дорогу ощущал, как потеют его ладони от мысли, что ему придется снова заводить новых друзей. И как он ни пытался отсрочить этот момент, приходится все же предстать перед классом. Представиться у него получилось с трудом – воспитательница несколько раз переспросила его имя, не разобрав его из-за сильного акцента, и вся группа уже посмеивалась.
После занятия Канкри предложил одной из понравившихся девочек поиграть, но она лишь заливисто смеется и говорит «Нет». После чего она с гадкой улыбкой добавляет «Мерзкий французик».
Вантаса как будто кипятком облили. Он почувствовал, как его охватывает злость. Такая сильная, что он бездумно схватил с земли камень и ударил им в лицо девочки.
Первый удар. Еще. И еще. Получай же. Тебе смешно теперь? А если еще один добавить?
Он с удовлетворением смотрел на ее разбитое лицо, переставшее быть хорошеньким. Вся ее уверенность растворилась на глазах.
Когда Канкри закончил с наказанием и встал, вытерев испачканную в крови руку о штаны, он осмотрел тяжелым взглядом застывших детей.
И он знал, что с этого дня над ним никто не будет смеяться.
Канкри вошел в чат.
Канкри: U2FsdGVkX1/SfVfwMAZ1jQdy+YmUSkNmrtB963iLzq4=
Канкри: Всем привет.
Митуна: Эй, Кан, пытался ссылку прислать?
Канкри: А?
Митуна: Канкри: U2FsdGVkX1/SfVfwMAZ1jQdy+YmUSkNmrtB963iLzq4=
Канкри: Глюк, наверное. Мой компьютер очень странно себя ведет последние… пять лет своей жизни. Думаю, он хорошо работал лишь в первую неделю после покупки.
Митуна: Ок.
Митуна: Результаты уже пришли?
Канкри: Еще нет. Не знаю, может я и не поступил. Чего я жду?
Митуна: Если ты не поступишь, я сожру свой шлем и перестану выглядеть как галимая версия Робокопа.
Канкри: Хах. Спасибо.
Канкри: U2FsdGVkX1+Xm2Lam21yeolrm1cic0NkXTeob2YOWnQ=
Канкри: U2FsdGVkX19w7s+xWxfNkHFka/jcG7mJJ6F+cypDvYLtgumoC5Nmx/H0eNHp+Epx
Митуна: Снова.
Митуна: Ты бы на вирусы проверился бы.
Канкри: Ладно.
Канкри: До сих пор ничего не вижу, правда.
Канкри: U2FsdGVkX19Xikx1YtARxvQKD5apFNfhW3r12ShSa4QB866B6EIp1X2nHpantv3A
Канкри: U2FsdGVkX1/BHibM09VVhgCEaVJu1MJlU/GRvliwwTo=
Канкри: U2FsdGVkX18EudkqSz2yPgDdPuSxy6v49E/A7f22FC1ZvKdFMvHzMtIYLw0nW/qY
UpGbHCavhrz1cwnKrMAu/bFs04t8VwxTO6PF1MjR3ZE=
Канкри: Подожди, я перезагружусь.
Канкри: Все виснет.
Канкри: U2FsdGVkX19ZxPz2E9CV2xff3jxNqXtSnXffpxFdhC9mu+UP5sJ8rFuL+oW4Yc+r
YqUM5k4q2L+8Y+VtnesIxyXNgazsclq2+hgNnBHVhDo=
Канкри вышел из сети.
Компьютер перезагрузился.
На рабочем столе ничего не изменилось, только появилась одна папка, которую Канкри точно не создавал.
Вантас кликнул на нее, ожидая чего угодно. Даже файлов смерти, которые гуляют по сети. Мало ли что качает Каркат, когда его ноут ломается.
Но в папке лежали лишь mp3-файлы, пронумерованныеот 1 до 30. Самый большой по длительности из них был с минуту.
Канкри потер подбородок.
Музыку Каркат никогда не скачивал – слишком уж комплексовал из-за своих вкусов. Как будто бы Кэти Пэрри не могла нравиться здоровому 14-летнему подростку.
Что бы он ни словил, но про вирус, создающий папки с музыкой на рабочем столе, он точно ничего не слышал.
Ради интереса он воспроизвел один из файлов.
Первые несколько секунд было тихо, потом послышались тихие всхлипы, которые становились лишь громче. Плакала девушка – это было понятно по голосу. Под конец записи она между всхлипами говорила «Нет, не надо». Запись прервалась внезапно, с тихим треском, какой издают старые магнитофоны.
Вантас ощутил, как по его спине прошлись мурашки.
Если даже он позвонит в полицию, то никак не сможет объяснить, откуда у него появились эти файлы. Свалить все на некий вирус, который между сообщениями шлет нечто, что не видно на его компьютере… бред какой-то. Они подумают, что это он.
Канкри навел курсор на папку и, нажав на правую кнопку мыши, удалил ее.
Нервно повернув голову, чтобы определить, есть ли призрак рядом или нет, Вантас снова кликнул на иконку чата, но диалоговое окно так и не открылось.
Канкри вошел в чат:
Канкри: U2FsdGVkX1/nr2OdGnpW37bpIOVxZNd06zmGdBpqNBw=
Канкри: U2FsdGVkX18LRED8Pd7kD0WkyIaLBiXwlQNpJwjT5sPbhfKOzsxo04wQ8I4o7kQw
Канкри вышел из чата
Ночью Канкри снова мучили кошмары.
Он видел множество девушек. Их лица, сначала радостные, а потом искаженны, мелькали перед ним. Их имена крутились в его голове, как и способы расправы над ними.
Вантас стоял в своей комнате перед кроватью.
- Знаешь, где я храню своих девочек? – Канкри чувствовал, как двигал губами, но голос был не его. Чужой, с хрипотцой. – Я храню всех в коробке. Так приятно знать, что они всегда останутся моими заложницами. Люблю передернуть на их забитые лица. Хочешь посмотреть? Опусти глаза, я покажу тебе кое-что интересное.
Он опустился около кровати на колени, легко выдвинул из-под нее потрепанную коробку. Канкри слышал биение своего сердца, но не мог понять, ощущал он страх или предвкушение. Его руки, которыми управлял кто-то другой, подняли крышку.
Внутри было много фотографий, а на них те же лица, что были и в начале сна.
- Смотря на них, я понимаю, что они больше не в силах мне отказать. Ты ведь это видишь по их лицам? Они раскаиваются.
Латула Пайроп. Коробка с сюрпризом. Его маленький подарок взорвался прямо ей в лицо, повредив нос. Больше не чувствует запахов. Неожиданный, но приятный результат.
Митуна Каптор. «Несчастный случай» на стройке, где он зарабатывал на подарок своей девушке. Пришлось сильно попотеть, чтобы мешок с цементом упал прямо на него. Травма мозга, медленная деградация.
Вантас взял еще одну фотографию. На фотографии изображен он вместе с Поррим. Канкри помнил, как он вымученно улыбался в кадр. Тогда он не мог спокойно спать, потому что все время казалось, будто в комнате кто-то есть. Об этом говорят его синяки под глазами, которые прибавляли его виду болезненность. Потом он будет принимать таблетки, что сделает его еще и заторможенным, но хотя бы увеличит время сна до шести часов.
- Канкри Вантас, - прочитал вслух он. – Отказался пойти на бал. Проник к нему домой и столкнул с лестницы. Сломанная нога. Повезло.
Канкри ощутил, как его губы растягиваются в гадкой усмешке.
- Я счастлив, когда смотрю на твое лицо, - произнес некто перед тем, как Вантас открыл глаза, прервав сон.
Сколько бы утром он ни разбирал вещи под кроватью, коробки из сна там не было.
Прошла лишь неделя, а Канкри видел в себе изменения. Раньше он был не выше Карката – метр шестьдесят девять, но сейчас как будто внезапно вырос на голову, если не на две. Джинсы, которые до сих пор подходили по размеру, были слишком коротки. Майки не прикрывали живот, как и все его куртки.
Родители списали это на быстрое взросление, хотя Канкри казалось, что любому понятно, что за неделю никто не становится выше на двадцать сантиметров.
В магазине, где за стеллажами копошилась его мать, Вантас заметил шипованные ботинки. Потом его взгляд упал на потертые джинсы и белоснежную майку. Такое его мать никогда не купит.
Полупрозрачная рука Ампоры положила его ладонь на джинсу.
Он сам не понял, как они оказались в сумке и как ему удалось пронести их через охранную систему.
Уже дома, когда Вантас нашел в себе силы примерить вещи вместе, он сокрушено вздохнул.
Он выглядел нелепо.
Притом, что одежда хорошо сочеталась, чего-то не хватало. Чего-то существенного.
Канкри вошел в чат:
Канкри: Хей
Поррим: Канни. Ты уже получил ответ от института?
Канкри: Э. Нет, наверное. Я не заглядывал в ящик.
Канкри: Не уверен, что хочу в институт.
Канкри: В плане, что я там не видел.
Канкри: Может, Лас-Вегас?
Поррим: Канни, что за чушь ты говоришь. Ты хотел туда больше пяти лет.
Канкри: Ну, бывает так, котеночек. Люди меняются.
Канкри: Лучше уж посмотри на меня.
Канкри: U2FsdGVkX1/x8p0qrZCouSak+v1fpYGT5wx3EmYKK0Q= я в порядке
Поррим: Канни?
Канкри: я в самом что ни на есть U2FsdGVkX19eiy+sI/T8k2elhlEXn6nyEwwcL+F14Y/K5uruhPwfOi7WOpd+YYnp порядке
Канкри: он снова смотрит на меня и
Канкри: в моей голове зарождаются мысли
Канкри: такие безумные
Канкри: и
Канкри: хах
Канкри: я пойду
Канкри: вижу, что пора
Канкри: Я люблю тебя, Поррим.
Канкри: Извини меня.
Канкри вышел из чата
Канкри смотрел на кровать, собираясь с силами. Каждый сон был хуже предыдущего.
Вантас был истощен, и сил сопротивляться уже не было.
Он не знал причину снов, он не понимал, кто ему снится. Ведь это все было нереальным.
Призрак. Сны. «Вирус».
Он просто сошел с ума.
Канкри лег и накрылся одеялом. Долгое время он смотрел в потолок.
Во сне Поррим была привязана к стулу. На ее лице красовался синяк. Весь макияж был смазан, на щеках следы от потекшей туши.
- Почему нет, Поррим? Снова отказ. Я к тебе всей душой, а ты, шлюха тупая, даже не можешь сделать вид, как будто я для тебя важен. Ладно бы я… Но Канкри. Как ты можешь его бросить в такой тяжелый час?
Из груди Канкри вырвался хриплый, неприятный смех. Весело, как же весело видеть ее чертово лицо и знать, что скоро она будет частью его коллекции. А возможно и первой, самой-самой что ни на есть первой раскаявшейся. Ну разве не хорошее начало?
- Канни, не надо, - всхлипнула Марьям, но Канкри знал, что он не сжалится.
Он взял со стола камеру и, включив ее, посмотрел на Поррим через объектив.
- Поплачь. Возможно, я сжалюсь и больше не буду делать тебе больно, - произнес Вантас. Это ложь. Он не сжалится до тех пор, пока не почувствует ее раскаяние, пока ее «Нет» не сотрется из его памяти.
Потом камера медленно стала приближаться к зеркалу, где отобразился сам Канкри с широкой, безумной улыбкой.
- Канкри, скажи Поррим пока. Не смотри так. Если тебе не нравится веселье, то можешь просто заснуть. Обещаю тебя разбудить, когда, скажем, я буду трахать Латулу. Она ведь тебе нравилась? Мне тоже, представляешь? Поэтому я и выбрал тебя, Канкри. Хоть ты и чертов задрот, но вкусы у нас с тобой одинаковые. Знаешь, как хуево быть мертвым? Мертвые не испытывают эмоций, Канни.
Канкри открыл глаза и судорожно втянул в себя в воздух. Лицо Кроноса – белое и все еще не выражающее никаких эмоций, склонилось над ним.
Вантасу не хватило сил закричать, он дернулся и неуклюже перевернулся на живот, гребя под себя руками. Быстро вскочив, он бросился в коридор. Нужно было найти место, чтобы спрятаться. Обычно Кронос не шел за ним сразу. Значит, есть шанс переждать этот ужас до рассвета, а потом отправиться к врачам...
К родителям было нельзя. Каркат поднимет шум, и Канкри отправят обратно к себе. После нападения было так же.
Вантас забежал в кладовую и закрыл за собой дверь на замок.
Здесь, в полной темноте, он пытался успокоиться, досчитать до десяти и обратно. Он смог перебороть свой страх раньше и теперь сможет.
Нужно дышать.
Один вдох. Второй.
Чьи-то сильные руки давят на него сверху, заставляя сесть. Потом грубо хватают его за лицо, и Канкри не в силах сопротивляться. Его руки проходят сквозь приведение.
Сильные пальцы пропихнули в его рот нечто склизкое и круглое, отдающее сладко-приторным вкусом. Шарик сочился слизью, которая заполняла его глотку, попадая в пищевод.
Вантас дернулся, выталкивая языком инородный предмет.
Неожиданно он понял, что это.
Это глаз. Это чертов глаз. Выеденный глаз.
Кронос затолкал в его рот второе глазное яблоко, и Канкри закашлялся.
Когда сознание меркло, он услышал над своим ухом приглушенное «Прощай, шеф».
Проснулся Вантас от сильного толчка в плечо.
- Эй, Канкри – услышал он голос Карката.
Канкри приоткрыл один глаз, а потом другой, пытаясь сфокусировать зрение на Каркате.
Он все еще был в кладовой, в которой все было перевернуто с ног на голову, как после хорошей потасовки.
- Новый псих? Может, вызвать врачей? – поинтересовался Каркат.
- Нет, - Канкри потер обкусанные губы и прошелся руками по своему телу, будто бы что-то потерял. – Я немного перебрал. Котеночек, принеси мне минералки. В желудке полная хрень, мне нужно основательно проблеваться.
- Пил? – Каркат выгнул бровь. – Ты точно нормально себя чувствуешь?
- Лучше всех.
Вантас подошел к зеркалу и усмехнулся. Неплохо-неплохо.
Ему не нравился овал лица – все еще детский, круглый. Кудряшки нужно будет долго укладывать или вовсе сбрить.
Тело в основном симпатичное, но придется снова накачивать, чтобы девочки его хотели.
Но, что хуже, пальцы Канкри совершенно ни на что не годились. Такими точно нельзя играть на гитаре.
- Эй, Кан, - окликнул его Каркат. – Тебе письмо пришло из института.
Вантас взял конверт в руки, ощущая нечто вроде предвкушения. Вскрыв его, Канкри достал листок и прошелся взглядом.
- Экономический. Бюджет. Высший балл, - прочитал он с усмешкой и самодовольно фыркнул. – Не Лас-Вегас, но кто я такой, чтобы отказываться от такого предложения?
Канкри вошел в чат:
Канкри: хей
Поррим: Канкри? Все хорошо? Ты вчера меня очень напугал.
Канкри: конечно хорошо
Канкри: пришло письмо
Канкри: я поступил, что забавно
Поррим: Поздравляю. Когда ты пойдешь на зачисление?
Канкри: да думаю найду свободную минутку
Канкри: пока не знаю когда
Канкри: я же вроде как болен, мне нужен уход и все такое
Поррим: Канкри?
Канкри: не хочешь сегодня зайти?
Поррим: Я сегодня занята. Я обещала кое-кому.
Поррим: Может, завтра?
Канкри: ненавижу, когда мне отказывают, котенок
Канкри: еще увидимся
Канкри вышел из чата.
Надев джинсы и белую футболку, Канкри снова подошел к зеркалу. Выдавил на ладонь гель и провел ею по волосам. Нужно будет купить гель посильнее, если он хочет, чтобы эти чертовы кудри наконец-то уложились.
Достав из кухонного шкафчика пачку сигарет и коробок спичек, Вантас засунул их в задний карман и направился к кладовой.
Повезло, что Канкри настолько глупый, что побежал прямо к его любимой коробочке. Сам приблизил конец, хотя мог еще с месяц пожить нормальной жизнью до того, как медленно и безболезненно стал новым Кроносом.
Взяв коробку, Вантас направился на задний двор. Там он еще раз открыл крышку и с улыбкой пересмотрел фотографии.
Время прощаться. Было бы нечестно держать их в плену дальше, ведь Кронос умер.
Новая жизнь – новая коробка.
Канкри достает коробок и, чиркнув спичкой, бросает ее на фотографии. Они вспыхивают практически мгновенно, и Вантасу остается только наблюдать, как лица его девочек растворяются.
Ему дан второй шанс, и он его не упустит.
А пока следует наведаться к Поррим.
Кажется, где-то в доме была камера.
@темы: Eridan Ampora, Roxy Lalonde, Cronus Ampora, Kankri Vantas, Porrim Maryam, Битва Пейрингов-2016
Автор: Team of Communism
Бета: Team of Communism
Размер: 1869 слов
Пейринг: Джон Эгберт, Каркат Вантас
Категория: джен
Жанр: мистика, AU
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Каркат идёт в деревню. Но не доходит.
читать дальшеСолнце светило прямо в глаза. Каркат сильно жалел, что всё же не взял с собой кепку, понадеявшись на точность прогноза погоды. Впрочем, ошиблись метеорологи только с облаками: жара и почти полное отсутствие ветра были предсказаны вполне точно. И всё под безоблачным небом.
Каркат вздохнул, перехватил удобнее уже мокрую ручку спортивной сумки и, опустив глаза на дорогу, пошёл дальше, понадеявшись, что она выведет его к деревне как можно быстрее. Хотя бы до того, как его хватит солнечный удар. Или тепловой, что ничем не лучше, но примерно так же вероятен.
Но, кажется, дорога не хотела кончаться. И даже не менялась: всё та же светлая пыль, поднимающаяся небольшими облачками при каждом шаге и оседающая на недавно купленных джинсах и старых кроссовках, всё те же твёрдые неровности, которые лучше всего ощущались подошвами. Казалось, скоро ноги полностью превратятся в пару синяков. И пока Каркат пытался понять, почему земля ощущается куда твёрже асфальта или плиток, или из чего ещё делают нормальные поверхности, он физически ощущал, как его одежда пропитывается потом. Белую футболку, кажется, скоро придётся просто выбросить, решил он. Особенно если он не доберётся хоть до одного дома в ближайшие пять минут.
- Эй!
Каркат поднял тяжёлую голову в направлении голоса и поморщился: казалось, что только что многострадальную голову сдавили в тисках.
- Ты не местный? – этот улыбающийся болван в соломенной шляпе явно обращался к нему.
- Ну? – хрипло выдавил из себя Каркат. Голос больше походил на карканье.
- Тут лучше не ходить без шляпы, тем более в солнцепёк, - выдал болван и улыбнулся ещё шире. – Ты же ведь в Бристоль идёшь?
- Куда ещё? – Каркат уже пожалел, что остановился. За время этого… разговора он могу пройти уже несколько шагов.
Так широко вообще возможно улыбаться?
- Отлично! Тогда можно переждать солнце у меня, а потом дойти, куда тебе нужно.
- Ну и с какого хера я должен соглашаться на подозрительные предложения от странных незнакомцев встречающихся по пути в деревню? – получилось далеко не так грозно как планировалось. И явно не произвело на этого болвана нужного впечатления.
- Я местный пасечник, Джон, - представился он, выходя на дорогу. Каркат даже не успел заметить, когда тот успел подобраться так близко. Да, точно, в первый раз он стоял в нескольких ярдах от дороги!
Каркат было отшатнулся от чересчур быстрого болвана (Джона), но чуть не упал, зацепившись за не вовремя подвернувшийся под пятку камень.
- Блядь!
Улыбка Джона лишь немного уменьшилась в размере. Он опустил уже было протянутую для рукопожатия руку.
- Извини, я не хотел тебя испугать.
- Да нет, не обращай внимания… - Каркат зажмурился и прикрыл глаза свободной рукой. – Просто слишком жарко. Кажется, я не могу думать даже нормально…
Он резко отнял руку от глаз, когда почувствовал что-то на голове. И на этот раз его лицу было не настолько жарко.
Джон стоял прямо перед Каркатом, больше не улыбаясь и без идиотской соломенной шляпы. И теперь были видны его торчащие волосы.
Шляпа была теперь на Каркате.
- Слушай, может, тебе действительно стоит переждать солнце у меня? – чуть виновато и куда тише чем раньше предложил Джон.
Каркат посмотрел на горизонт. Теперь было видно, что деревня слишком далеко. Настолько далеко, что её даже не было в поле зрения. Можно было попробовать дойти, но… Каркат с тоской подумал о синяках, в которые уже превратились его ступни. И представил, что будет, если он пойдёт дальше.
- И где твой дом? – спросил он у просиявшего Джона.
- За этим полем, - улыбнулся он уже нормальной, человеческого размера улыбкой и махнул рукой куда-то назад, охватывая поле, откуда пришёл. – Так ты пойдёшь?
- Придётся, - вздохнул Каркат, и подумав, взвалил сумку на плечо. Ткань врезалась в кожу. Голова снова начала болеть, на этот раз пульсируя.
- Тогда иди за мной, - обрадованно повысил голос Джон и, резко повернувшись, пошёл к краю дороги. Каркат побрёл за ним, стараясь ступать как можно мягче. Чтобы не тревожить голову лишний раз.
***
Трава была… сухой. И шелестящей. И многоцветной. Можно сказать, всех оттенков зелёного, серого, жёлтого... Иногда в ней попадались цветы. Какие именно – Каркат сказать не мог – не хватало сил вспомнить хоть одно название или хотя бы понять, как эти цветы выглядят. Голова болела слишком сильно. Но Каркат шёл по траве, глядя строго себе под ноги, глядя на то, как кроссовки проходят между травинками: сначала одна, затем другая. В ушах осталось только шуршание. Каркат понял, что это шуршание травы. Оно раздавалось, когда он делал ещё один шаг. И ещё один. И ещё один. И ещё много и много шагов. Не то что бы Каркату хотелось останавливаться. Не то что бы ему вообще чего-то хотелось: в голове остался только густой мёд, в котором не осталось ни одной мысли. Остались только шаги, шуршание травы и далёкий гул. Который всё нарастал, с каждым шагом Карката. Незаметно, конечно же, но нарастал.
***
У Джона действительно оказался свой дом. Небольшой, позади которого стояли ульи. Или, точнее, дом стоял перед огромным полем с ульями. Пчёл не было видно. Джон объяснил, что сейчас они вылетают только за водой, чтобы поддерживать нужную температуру в улье. Каркат даже не спрашивал о пчёлах.
Но Каркат был сильно рад тени, даже если к ней прилагался надоедливый и выглядящий слишком счастливым для такого адского дня пасечник в кошмарном синем комбинезоне. Будто бы стащенным с карикатурного рэднека. И тем более он готов был мириться с пасечником, если тот предлагал ему пакет со льдом, который Каркат сейчас держал у головы, блаженно прикрыв глаза.
Счастье омрачняла только сумка, лежащая под стулом и мешающая убрать под него ноги.
- Каркат, почему ты сюда приехал? – донёсся до него голос Джона. Каркат медленно открыл глаза и сфокусировался на сидящим за столом со стаканом воды Джоне.
- К родственнице, - ответил он после долгой паузы, глядя Джону в глаза. Только сейчас он заметил их цвет: голубые, с бледными прожилками.
- А кто она? – тихо спросил Джон, облокотившись на стол. Он не отрывал взгляда от Карката. Будто бы они играли в гляделки. – Может, я её знаю.
- Тереза. Правда, обычно зовёт себя Терези – это имя ей нравится больше, - начал рассказывать Каркат. Обычно он так не поступал, но… почему нет? – Мы не видели слишком долго, а в онлайн она не выходила уже несколько недель. Вот я и решил приехать сюда, проверить, что с ней…
- Каркат…
- Что?
- Она переехала.
Каркат вздохнул и снова закрыл глаза. Получалось, что он приехал сюда зря. Зря волновался, зря брал отпуск, зря ехал долгие часы в попутных машинах, каждая из которых была раскалена до предела, зря шёл по этой дороге. Потому что эта кошмарная женщина переехала. И… не сказала ему об этом.
- Ну и куда? – спросил о, собравшись с мыслями.
- В ближайший город, - немедленно ответил Джон. Даже, кажется, слишком быстро. – Если хочешь, можешь переночевать у меня, а утром пойти в деревню и попроситься поехать с кем-нибудь. Завтра как раз будет холоднее, может быть даже дождь пойдёт!..
Дальше Каркат не слушал.
***
Ночь была немногим холоднее дня. И намного более душной: казалось, что воздух так и не может попасть в лёгкие, оседая где-то в районе трахеи. На этот раз не было никаких звуков. А Каркат не мог видеть ничего. Раньше он считал, что знает, что такое темнота, но… он раньше в ней никогда не оставался. В городе, любом из них, ночью горели фонари, окна отдельных квартир, иногда – лампы в квартире самого Карката. Но раньше он не оставался в такой удушающей темноте, какая была в этой спальне.
***
Каркат проснулся. Кажется, уже второй раз за эту ночь. И на этот раз он явно выспался так, как не высыпался уже много месяцев.
Но в спальне было всё так же темно.
Каркат почувствовал, как в животе скручиваются все органы, и резко встал с кровати, ощутив босыми ногами тёплый деревянный пол. Он попытался вглядеться в темноту, туда, где должна была быть стенка, но… ничего не было видно.
Страх не проходил. Казалось, он только углублялся. Даже отсутствие обычных ночных кошмаров, где он шёл по лугу, куда-то по направлению к своей гибели, не делало положение лучше. Напротив. Мелькнула мысль, что это из-за того, что он подобрался к ней вплотную. Каркат резко выдохнул, и звук дыхания резко ударил по ушам. Казалось, что это было слишком громко, что сейчас его услышат. Услышат те, кто прячется в темноте, кто подобрался совсем близко.
Это было почти как в детстве. Только вместо чулана пришёл весь мир, тёмный, как эта комната.
Каркат запрыгнул обратно на кровать и укрылся одеялом.
Но… он вспомнил, что возле кровати лежал его телефон. Который ещё должен работать.
Каркат вынул руку из-под одеяла и попытался нашарить тумбочку, на которую, как помнил, бросил телефон. Какое-то время рука висела в жарком воздухе, нащупывая пустоту, но когда он переместил её выше, то смог нащупать деревянный край. Она была куда меньше чем ему казалось.
Схватив телефон, Каркат утянул его с собой под одеяло, не рискнув даже высунуть голову в кажущийся куда более наполненным кислородом воздух спальни. Он включил телефон.
***
На улице было всё так же жарко, но хотя бы начал дуть ветер. Трава шелестела под ногами, когда Каркат шёл к дороге. Он ещё вчера запомнил направление, но не был уверен, что сможет до неё дойти.
С каждым шагом голова болела всё сильнее. Почти трещала от боли. Боль не давала вздохнуть, не давала спокойно мыслить. Как вчера, когда он согласился на предложение первого встречного, когда не обратил внимание ни на что, когда отказался идти в деревню. Когда забыл, что писала Терези до того, как пропала. Что она была испугана. С каждым разом всё больше.
Каркат сделал слишком много ошибок. Но, возможно, у него ещё был шанс уйти?..
***
Он наткнулся на улей. Ещё раз. Уже который это был по счёту?
Каркат снова включил телефон и посмотрел на время. На этот раз шесть вечера. В первый раз было семь утра. Потом - семь тридцать три. И так дальше. Только вот ночь не кончалась.
Каркат пытался идти в разных направлениях, но каждый раз снова натыкался на эти чёртовы дома для пчёл. Он уже вырвал один из земли и растоптал, но когда посветил телефоном, то понял, что внутри ничего нет. Просто пустой деревянный ящик.
Каркат не знал, что за существо скрывается под лицом того пасечника. Но оно явно не было человеком.
Каркат помнил рассказы Терези. О том, как пропадали люди. Один за другим. Разного достатка, разной внешности, даже разного пола. А потом их начали находить. И перед тем как пропасть самой, Терези писала о том, что нашли её бывшую девушку, Роуз, с зашитым ртом и веками, будто бы спящей посреди дороги.
Каркат пытался её отговорить.
А теперь пришёл его черёд.
Каркат осторожно сел возле очередного улья. Он немного подождёт и пойдёт в дом. Кажется, именно туда его направляли.
***
Джон сидел на кухне с включённой лампой, направленной на стол и оставлявшей его лицо в тени.
Каркат не был уверен, что Джон сейчас не улыбался.
- Садись.
Каркат послушался и сел за стол.
- И где Терези на самом деле? – устало спросил он.
- В улье.
- Там ничего нет.
- Просто ты ещё не готов увидеть, Каркат.
- Я тебе даже своё имя не называл, - устало вздохнул Каркат и помассировал виски. Как только он решил идти в дом, головная боль прекратилась. Но воспоминание о ней ещё осталось.
Джон только пожал плечами.
- Так что ты от меня хочешь? – спросил Каркат через долгую минуту, не выдержав тишины.
- Да или нет?
- Что да или нет?
Джон не ответил. Или какое настоящее имя было у этого существа.
- Тогда да.
Джон кивнул.
***
Лампа погасла.
@темы: Karkat Vantas, John Egbert, Битва Пейрингов-2016
понедельник, 14 марта 2016
Почему я должен разбираться в поэзии? Я учитель английского, а не гомосексуал! © Стивен Фрай
Форма голосования:
1. Команда А - 3 балла
2. Команда Б - 2 балла
3. Команда В - 1 балл
Участвуют в голосовании:
fuckwweirdfish
Ancestors-team
greenbloodlondes
Team of Communism
AlphaKids
davekat-team
PepsiCola Team
Примечание: голоса принимаются только от логинов дайри
1. Команда А - 3 балла
2. Команда Б - 2 балла
3. Команда В - 1 балл
Участвуют в голосовании:
fuckwweirdfish
Ancestors-team
greenbloodlondes
Team of Communism
AlphaKids
davekat-team
PepsiCola Team
Примечание: голоса принимаются только от логинов дайри
@темы: Битва Пейрингов-2016
воскресенье, 13 марта 2016
Только отважные супер-герои спасут интернет от негодяев и подлецов, наседающих на лучшее, что у нас есть. Слава бесстрашным романтикам цифрового века.
Название:In the dark
Автор: PepsiCola Team
Пейринг: Дейв\Джон
Категория: слэш
Жанр: ангст, AU
Рейтинг: G
Примечания: Пост-игровая реальность, Дейва мучают кошмары прошлого.
Название: Признание
Автор: PepsiCola Team
Пейринг: Дейв\Джон
Категория: слэш
Жанр: драма, AU
Рейтинг: G
@темы: Dave Strider, John Egbert, Битва Пейрингов-2016
Название: Rage of Heaven
Составитель: davekat-team
Форма: фанмикс
Размер: 17 песен, общее время звучания - 1:07:26, вес - 116 МБ
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: PG
Примечания: Внимание, этот плейлист относится ко всей выкладке и тесно к ней привязан.
Песни 1, 2, 3 - "Аквариум"
Песни 4, 5, 6 - "Пожалуйста"
Песни 7, 8, 9 - "Пробуждение"
Песни 10, 11 - "Кофе за счёт заведения" (см. часть 2)
Песни 12, 13, 14, 15, 16, 17 - "Нет никакой игры, Дейв" (см. часть 2)
Спасибо за внимание.
Составитель: davekat-team
Форма: фанмикс
Размер: 17 песен, общее время звучания - 1:07:26, вес - 116 МБ
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: PG
Примечания: Внимание, этот плейлист относится ко всей выкладке и тесно к ней привязан.
Песни 1, 2, 3 - "Аквариум"
Песни 4, 5, 6 - "Пожалуйста"
Песни 7, 8, 9 - "Пробуждение"
Песни 10, 11 - "Кофе за счёт заведения" (см. часть 2)
Песни 12, 13, 14, 15, 16, 17 - "Нет никакой игры, Дейв" (см. часть 2)
Спасибо за внимание.
Название: Аквариум
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 2732 слова
Пейринг: alpha!Дейв Страйдер/human!Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: ангст, AU частично
Рейтинг: R
Краткое содержание: интерпретация, в которой в жизни альфа-Дейва присутствует человеческая версия Карката
Когда пришла пора вернуться в Хьюстон, никакого Хьюстона уже не было. Его ещё не залило водой, но он уже выглядел, как ближний восток. Мои статуи свободы туда пока не доставили, но с их ролью в композиции отлично справлялись огромные американские горки, идущие меж руин. Я проходил по городу от силы два часа, но за это время уже успел застать состав, слетевший с высоты десятого этажа. Он умотал в сторону сгоревшего парка и ёбнулся в угли со страшным человеческим криком и грохотом, а через полчаса уже пошёл новый.
Смерти вокруг было больше, чем среди микробов при дезинфекции. С видом туриста я ходил и снимал шок-контент на камеру. К ним в город вернулся рыцарь, но рыцарь их был не тот – он пришёл только забрать свой меч и оставить посылку наследнику. Ни спасение людей, ни священная война его не интересовали. Рыцарь был по психотипу тот самый фотограф, который снимает ребёнка за секунду до того, как его застрелят, и получает за это на выставке главный приз.
Поэтому половицы старой квартиры не отдали рыцарю меч. За этим у него была с собой болгарка. Хоть ты тресни, а он исполнит пророчество, даже если пророчеству это уже не нужно. Подумаешь, абстрактное добро. Здесь человек выполняет задачу, и законы Лорда Времени – единственные, которым он подчиняется. Даже пространство больше ему не указ с тех пор, как он открыл отрицательную алхимизацию.
И меч на солнце блеснул, будто говоря мне: «когда ты воткнул меня сюда, ты был другим», и в тепле, в пыли, в пронзительном крике улицы и ворон из его стали на меня смотрели боги. Но не мои. Я протёр его тряпочкой, говоря ему на языке мыслей и рук: «я починю тебя, и тебе всё равно никто не поверит», а он смиренно скрылся в моей инвентеке, как жертва изнасилования.
К сожалению, в той альтернативной ветви пророчества, которая предполагала починку меча, меня снова встретили золотые глаза, полные назойливого божественного убеждения. Точнее, глаза были черные, причём какой-то нефтяной и чернильной восточной чернотой, но на дне блестело оно, ни с чем не сравнимое… Люди делятся на два типа: таких, как я, и таких, как он.
Я никогда не видел Проспит, зато Проспит постоянно видит меня. Даже Баронесса не смотрит на меня так часто из чужих загипнотизированных глаз, как эта ссаная луна вместе со своей Скайей. Я не знаю, чего они хотят от меня, но они дают одни из самых точных предсказаний, которые я могу получить, ни во что не ввязываясь. Мне только нужно периодически обходить их душеспасительные ловушки, но это несложно, потому что они очевидные.
Новая, например, была такая: мне отказались чинить меч. Решили, что лучше будет починить меня. Посмотрите:
– Я не очень понимаю, о чём ты и зачем тебе вообще это надо, у меня сейчас даже нет людей, которые хоть что-то понимают в холодном оружии, но скажи, ты когда-нибудь думал о Боге? Мне кажется, судьба привела тебя сюда не просто так…
Очень здорово. Где здесь можно промотать все диалоги до ближайшей порнографии?
***
Спасибо.
Его тело пахнет лекарствами и мылом. Оно всё дышит хрупкой живописной измученностью, в нём полно памяти о старом страхе и боли. Лицо такое, будто он либо только закончил плакать, либо вот-вот начнёт, и это выражение очень глубоко трогает.
Мне нравится дизайн этого персонажа. Это человек, побывавший в увеселительных лагерях и вкусивший все их прелести: у него СПИД, гастрит, в жопу выебанные нервы и кожа усеяна неведомыми болячками, залитыми лиловой мазью. На обеих руках не хватает средних пальцев – видимо, слишком много показывал, а на щеке пластырь, прикрывающий татуировку с номером и словом «уёбище», потому что да, такие им бьют там, и по жизни он любит причитать, пить успокоительные и плакать.
Я снимаю с него белую футболку, голодный по его телу, от которого веет неуклюжим жаром, и всё это происходит в холодной полупустой комнате, в полумраке, под серый и шумный дождь за окном. Мы с ним о чём-то договорились, кажется. Моя рука идёт от груди до паха.
Сам он смуглый с желтоватой неевропейской ноткой, у него далеко посаженные глаза и резкое, грубо выточенное лицо. На голове очень густые чёрные волосы, а ещё – на руках и ногах, словно древесные прожилки на его текстурной охряной коже, и мне не хватает только масла, чтобы залакировать работу. Липко склеивающиеся ресницы, стрелки припавших к телу волос, блики по жилистому изгибу – это было бы замечательно, но здесь и сейчас я просто мокро целую ему лицо.
Он сам маслянистый на вид – по цветам, по палитре, как масляная краска, как масляный портрет, выцветший и тёмный, потрескавшийся. Неприкаянный кусочек живой материи, уже безусловно умершей в ближайшем будущем, но пока ещё тёплой на этих костях, которые скоро будут лежать под водой, облепленные водорослями. Жизнь, существующая только на определённом отрезке времени, прикосновение, существующее только сейчас.
Как и всё прочее, я делаю это не только потому, что это неизбежно. Сама природа неизбежных вещей заключается в том, что они совершенно естественны. Все отмеченные на глобальной шкале времени поступки глубоко свойственны личности, совершившей их, и глубже, чем она сама может подозревать об этом. Если мне суждено убить президентов – может быть, я хочу этого? И если я хочу затащить в постель этого парня – может быть, так и следует? Я не вижу никакой разницы между звеньями в цепи уже произошедших событий, и в этом главное мастерство слуги Лорда. Всё, что я сделаю, я уже сделал, и именно поэтому он уже здесь.
Я очень нежен, а мой любовник напряжён и слаб. Из глубины забытых разговоров ко мне всплывает, что с ним делали что-то такое в лагерях или до них. Именно поэтому всё так сложно. Это в целом не очень приятно и весело, даже не красиво – печаль и физиология. Какой вкус у поцелуев человека с желудочными проблемами? Мятный с удивительно мерзкой горчинкой, от которой хочется блевать, но это не важно. Пути несущественны.
Я просто очень хочу впитать в себя кого-то другого, прикоснуться к чужому образу и почувствовать единение с человеком, который всё равно никогда не поймёт меня. И моё, и его тело – это лишь инструменты. Грязная работа. Хотя, наверное, он так не думает.
Но он ничего не знает.
Я не видел смысла запоминать этот разговор, но он всё равно во мне остался. Так иногда бывает. Я сказал что-то о том, что у него секта, а он ответил:
– А что, если я скажу, что бога нет?
Тогда я сказал ему, что бог есть. И не один. Есть боги, которые живут между окнами четвёртых стен, есть мой бог, есть ёбаная Скайя и чёрт знает, что ещё, но он меня не понял. Он тактично покивал головой в манере психоаналитика и явно остался с впечатлением, что у меня шизофрения, но пускай. Для куска смертной плоти это вполне допустимая позиция, если не сказать, что самая правильная. Я был бы только рад, если бы он научил меня так же не видеть дальше собственного носа. Я ведь тоже всего лишь побочный продукт вселенской переработки, мне ни к чему столько знаний о мире. Но за всё время он так и не смог. Может, это потому что я не слушал.
Когда мы закончили, он всё-таки расплакался, причём с икотой, дрожью и истерикой. Я сидел и отпаивал его успокоительным, при этом я ещё и был виноватым. О, зачем же я сделал это с ним. Зачем я был таким трогательным и нежным. Это был удар ниже пояса.
Господи, но он нравился мне. Причём именно этой мучительной трогательностью, глупой и наглой, а ещё этими попытками казаться деловым и циничным, несмотря на все слёзы и неполадки собственной головы и тела. Я отдыхал на этом.
Правда, ему было плохо. Он не хотел влюбляться в меня, и чем ближе к этому шло, тем больше он нервничал, а теперь, когда всё кончилось постелью, он сказал:
– Ты меня уничтожил.
И, может быть, он был прав. А с другой стороны, ему всё равно не так долго осталось. Можно считать, что я порадовал его перед смертью. Это же было радостью? Я не сделал ничего плохого. Я был рядом – я буду рядом – почти целый месяц.
***
Целый месяц, серый и душный, и такой одинаковый, что в моей голове он слипся в один единственный полный мигрени день. И ещё – ночь, звёздную и рассыпчатую, с таким небом, будто с него кто-то снюхал кокаиновую дорожку. В память врезался огонёк свечи, а вместе с ним – солнечное пятно в подслеповатых глазах. Он любил фонарики больше, чем лампы, а свечи больше, чем фонарики, но четырьмя пальцами ему было тяжело крепко держать подсвечники, поэтому я всегда носил их за ним к дереву, под которым мы сидели.
Он очень много слушал, а я очень много говорил. Не помню, что конкретно, и даже не помню, о чём, но предполагаю, что обо всём на свете. Мне так много чего есть рассказать. В моей жизни было так много говна, так много необъяснимого – и так много простых вещей, которые просты только для меня, но которыми нестерпимо хочется поделиться.
Я всегда был один. В какие-то моменты меньше, в какие-то больше, но это всегда были десятые доли, не меняющие сути. Будь то моя команда, мой Орден, совет директоров или студия – я не был на одной волне никогда и ни с кем. Или моё детство, когда надо мной смеялись другие дети, а я дрался с ними, но их всегда было больше, чем было меня. Как-то я сбежал и думал, что это конец, и даже хотел этого, но в глубине души знал, что этого не случится. Потому что я был слугой повелителя времени – я очень скоро узнал об этом. Однако прошло ещё много лет, прежде чем я понял, что всё это было напрасно.
Мне достался весь мир – весь он, всё человечество, но не только мне, поэтому он был мёртвый. Я волен делать всё, что хочу, при условии, что всё придёт к оговорённому финалу – точно так же, как и Баронесса. Мы ходим с ней под одним начальником, и я не понимаю, почему он делает так. Но не могу ничего изменить.
До меня доходили слухи про его Служанку, но я не она, я не буду бегать по поручениям. Я рыцарь. Я только выполняю свой долг, не менее, но и не более того. Ещё – вассал моего вассала… Я не понимаю, какого чёрта Крокеркорп убивает моих людей. Это нарушение всех наших договорённостей. Ведьма думает, что ей всё можно, потому что она на несколько тысяч лет старше – а я убью её марионеток уже совсем скоро. И её саму непременно попробую. Потому что она позволяет себе слишком много, забывая о том, что мы с ней одной породы. Не говоря уже о том, что я герой времени. Если она так любит иерархию, то вот она.
Хотя я знаю, что Мастер спустит ей с рук мою смерть. Самая большая проблема времени в том, что с ним никогда нельзя торговаться. Все сделки совершаются одновременно, раз и навсегда, они уже совершены, их результаты уже здесь и всё это преимущественно нечестно.
Когда я рассказываю ему о таких неурядицах, он берёт мои плечи полупустыми руками и говорит:
– Вот пидоры. Вот задница.
И на душе становится легче, даже если я знаю, что он не верит мне.
***
Две недели я красил в чёрный цвет огромную стену. Просто потому что он сказал, послушав про хаос в моей голове:
– Это всё замечательно, но когда ты в последний раз делал что-нибудь этими белыми миллиардерскими ручками?
И я ответил в духе:
– Э-э, а рисование считается?
Не считалось. И тренировки на мечах. Даже тот случай с болгаркой. Так что я красил стену и таскал какие-то мешки. Я. В роли чернорабочего. Мне так нравилось его показное презрение к моему статусу.
Ещё у него ужасно кормили, а я ведь видел немало ужасной еды. Но чтобы ни соли, ни масла, ни специй, ни белого хлеба – такое впервые. Когда я сказал ему об этом, он разозлился, а потом сказал, что еда тем вкуснее, чем меньше у неё вкуса. В принципе, можно понять, если этого человека три года под угрозой расстрела кормили фастфудом.
Он плохо спал и не любил мои шутки, а особенно – мои фильмы. Он просто ненавидел их, как и всё моё творчество. Когда я спросил почему, я узнал:
– Есть такая старая пытка, когда человеку не дают спать. Так вот, под твои ублюдочные фильмы невозможно уснуть даже на четвёртые сутки. Оно мигает, шумит и отвратительно шутит…
Тогда-то я и понял, как всё было закручено. Знание будущего – специфическая вещь: ты знаешь, что произойдёт, но причины узнаёшь только в процессе. Когда я услышал его дрожащий голос, увидел его стеклянные глаза и понял, что моя вина в его страданиях вбита ему на уровне подсознания, до меня наконец дошло, почему именно теперь я пойду убивать приспешников Баронессы. Моё терпение лопнуло именно в тот момент.
Она не просто портила мои фильмы и натравливала на моих актёров толпу. Она мучила моим творчеством миллионы людей. Даже мой полуслучайный любовник оказался одним из них.
***
В последние дни, проведённые с ним, я ещё больше замкнулся в себе. Я думал только о том, как вскоре тоже узнаю вкус крови, и чувствовал только то, как по моим венам течёт огонь. Я был как зажатая пружина, готовая в любой момент распрямиться.
В последнюю ночь к нам как по заказу пришёл человек, который мог починить мой проклятый меч. Мы думали, это будет кузнец, но это был бывший сотрудник Крокеркорп, унёсший с собой их хитроумное изобретение, которое вернуло срезанное лезвие в прежнее состояние за считанные минуты. Я чуть было не сорвался с места в ту же секунду, но меня схватили за руку и я остался до утра.
Были признания, объятия, болезненно искренние разговоры и очень много слёз. Я целовал его под пластырем бесконечное число раз, постоянно, всю эту ночь и весь этот месяц, потому что это его успокаивало, но в этот раз он только больше рыдал. У него очень сильно тряслись руки, он весь сгорбился и казался мне ещё слабее и мертвее, чем когда-либо. Его мокрое лицо совершенно размыто в моей памяти, потому что я не мог на него смотреть. Я понимал, что это всё. На этом всё кончилось. Я мог считать, что он умер, с этого момента.
К слову сказать, когда я встретил его, он уже был не вполне живой – искалеченный, измученный, с нервами, как оголённые провода, просто бегающий кругом по инерции и ждущий собственного конца. Даже когда он не плакал, его голос всё равно был слезливым и чуточку отрешённым, с такой интонацией, будто ничего не важно.
Из разговоров с ним я знаю, что были дни, когда он был жив: лет пять назад, когда он учился, когда он закончил учиться, когда мир ещё не накрылся задницей. У него были какие-то желания и планы, он хотел уехать от родителей, но не успел, а потом нагрянуло. Его перемололо, и я познакомился уже не вполне с ним, а только с его призраком, лишь по недосмотру всё ещё имеющему живое тело. Я просто пришёл и развеял человеческий пепел, разве можно меня в этом обвинить?
Было бы здорово прямо в эту ночь убить его и унести с собой, как в гробницу, чтобы закончить начатое, но я не смог. Поэтому я просто ушёл, оставив его одного с лживым обещанием вернуться, и так и не знаю, что с ним случилось. Я действительно вернулся через какое-то время, но то самое место, где стояла база, уже залило водой, и я приплыл на маленькой артефактной яхте, просто чтобы исполнить долг. Конечно, его там уже не было, и я не знаю, был ли он на дне, но мне нравилось думать, что да.
Я так привык за это время говорить с ним, что несколько часов я пролежал под открытым небом, разговаривая с водной гладью и представляя, что он слушает меня. Я ужасно обгорел. Потом я вытряхнул из секретного кармашка инвентеки несколько африканских алмазов, которые хотел отдать ему, но забыл, и уплыл оттуда, думая о том, что мне тоже пора.
Я, наверное, не был живым никогда. Моя жизнь закончилась сразу, как началась, она всегда была у меня на ладони, я всегда имел в виду, что она уже прошла, и меня никогда не покидало ощущение, будто я перечитываю книгу. Даже когда я организовал полёт к солнцу, когда я чуть не возглавил список Форбс, когда я зарезал президентов прямо на крыше – всё равно это казалось таким незначительным. Я просто бесился в своём маленьком аквариуме, не в силах выйти за его пределы, даже не рыба, а просто тина на его стенках. Случайная, не нужная никому жизнь, как и все мы, как вся наша планета, рождённая из детской ошибки.
Но всё равно я бы прочитал главу про свою последнюю любовь ещё раз. Его звали Каркат Вантас. Мне всегда чудилось что-то странно знакомое в этом имени. Я избегал называть его, чтобы не усиливать ощущение дежавю, которое и так никогда не отступало полностью.
И я так привык его утешать, что там, в море, воду я тоже утешал – абстрактного Карката в ней и себя вместе с ним. Я, наверное, снова повторю это утешение, потому что сейчас оно мне как никогда нужно:
«Где-то всё будет лучше».
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 2732 слова
Пейринг: alpha!Дейв Страйдер/human!Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: ангст, AU частично
Рейтинг: R
Краткое содержание: интерпретация, в которой в жизни альфа-Дейва присутствует человеческая версия Карката
Когда пришла пора вернуться в Хьюстон, никакого Хьюстона уже не было. Его ещё не залило водой, но он уже выглядел, как ближний восток. Мои статуи свободы туда пока не доставили, но с их ролью в композиции отлично справлялись огромные американские горки, идущие меж руин. Я проходил по городу от силы два часа, но за это время уже успел застать состав, слетевший с высоты десятого этажа. Он умотал в сторону сгоревшего парка и ёбнулся в угли со страшным человеческим криком и грохотом, а через полчаса уже пошёл новый.
Смерти вокруг было больше, чем среди микробов при дезинфекции. С видом туриста я ходил и снимал шок-контент на камеру. К ним в город вернулся рыцарь, но рыцарь их был не тот – он пришёл только забрать свой меч и оставить посылку наследнику. Ни спасение людей, ни священная война его не интересовали. Рыцарь был по психотипу тот самый фотограф, который снимает ребёнка за секунду до того, как его застрелят, и получает за это на выставке главный приз.
Поэтому половицы старой квартиры не отдали рыцарю меч. За этим у него была с собой болгарка. Хоть ты тресни, а он исполнит пророчество, даже если пророчеству это уже не нужно. Подумаешь, абстрактное добро. Здесь человек выполняет задачу, и законы Лорда Времени – единственные, которым он подчиняется. Даже пространство больше ему не указ с тех пор, как он открыл отрицательную алхимизацию.
И меч на солнце блеснул, будто говоря мне: «когда ты воткнул меня сюда, ты был другим», и в тепле, в пыли, в пронзительном крике улицы и ворон из его стали на меня смотрели боги. Но не мои. Я протёр его тряпочкой, говоря ему на языке мыслей и рук: «я починю тебя, и тебе всё равно никто не поверит», а он смиренно скрылся в моей инвентеке, как жертва изнасилования.
К сожалению, в той альтернативной ветви пророчества, которая предполагала починку меча, меня снова встретили золотые глаза, полные назойливого божественного убеждения. Точнее, глаза были черные, причём какой-то нефтяной и чернильной восточной чернотой, но на дне блестело оно, ни с чем не сравнимое… Люди делятся на два типа: таких, как я, и таких, как он.
Я никогда не видел Проспит, зато Проспит постоянно видит меня. Даже Баронесса не смотрит на меня так часто из чужих загипнотизированных глаз, как эта ссаная луна вместе со своей Скайей. Я не знаю, чего они хотят от меня, но они дают одни из самых точных предсказаний, которые я могу получить, ни во что не ввязываясь. Мне только нужно периодически обходить их душеспасительные ловушки, но это несложно, потому что они очевидные.
Новая, например, была такая: мне отказались чинить меч. Решили, что лучше будет починить меня. Посмотрите:
– Я не очень понимаю, о чём ты и зачем тебе вообще это надо, у меня сейчас даже нет людей, которые хоть что-то понимают в холодном оружии, но скажи, ты когда-нибудь думал о Боге? Мне кажется, судьба привела тебя сюда не просто так…
Очень здорово. Где здесь можно промотать все диалоги до ближайшей порнографии?
***
Спасибо.
Его тело пахнет лекарствами и мылом. Оно всё дышит хрупкой живописной измученностью, в нём полно памяти о старом страхе и боли. Лицо такое, будто он либо только закончил плакать, либо вот-вот начнёт, и это выражение очень глубоко трогает.
Мне нравится дизайн этого персонажа. Это человек, побывавший в увеселительных лагерях и вкусивший все их прелести: у него СПИД, гастрит, в жопу выебанные нервы и кожа усеяна неведомыми болячками, залитыми лиловой мазью. На обеих руках не хватает средних пальцев – видимо, слишком много показывал, а на щеке пластырь, прикрывающий татуировку с номером и словом «уёбище», потому что да, такие им бьют там, и по жизни он любит причитать, пить успокоительные и плакать.
Я снимаю с него белую футболку, голодный по его телу, от которого веет неуклюжим жаром, и всё это происходит в холодной полупустой комнате, в полумраке, под серый и шумный дождь за окном. Мы с ним о чём-то договорились, кажется. Моя рука идёт от груди до паха.
Сам он смуглый с желтоватой неевропейской ноткой, у него далеко посаженные глаза и резкое, грубо выточенное лицо. На голове очень густые чёрные волосы, а ещё – на руках и ногах, словно древесные прожилки на его текстурной охряной коже, и мне не хватает только масла, чтобы залакировать работу. Липко склеивающиеся ресницы, стрелки припавших к телу волос, блики по жилистому изгибу – это было бы замечательно, но здесь и сейчас я просто мокро целую ему лицо.
Он сам маслянистый на вид – по цветам, по палитре, как масляная краска, как масляный портрет, выцветший и тёмный, потрескавшийся. Неприкаянный кусочек живой материи, уже безусловно умершей в ближайшем будущем, но пока ещё тёплой на этих костях, которые скоро будут лежать под водой, облепленные водорослями. Жизнь, существующая только на определённом отрезке времени, прикосновение, существующее только сейчас.
Как и всё прочее, я делаю это не только потому, что это неизбежно. Сама природа неизбежных вещей заключается в том, что они совершенно естественны. Все отмеченные на глобальной шкале времени поступки глубоко свойственны личности, совершившей их, и глубже, чем она сама может подозревать об этом. Если мне суждено убить президентов – может быть, я хочу этого? И если я хочу затащить в постель этого парня – может быть, так и следует? Я не вижу никакой разницы между звеньями в цепи уже произошедших событий, и в этом главное мастерство слуги Лорда. Всё, что я сделаю, я уже сделал, и именно поэтому он уже здесь.
Я очень нежен, а мой любовник напряжён и слаб. Из глубины забытых разговоров ко мне всплывает, что с ним делали что-то такое в лагерях или до них. Именно поэтому всё так сложно. Это в целом не очень приятно и весело, даже не красиво – печаль и физиология. Какой вкус у поцелуев человека с желудочными проблемами? Мятный с удивительно мерзкой горчинкой, от которой хочется блевать, но это не важно. Пути несущественны.
Я просто очень хочу впитать в себя кого-то другого, прикоснуться к чужому образу и почувствовать единение с человеком, который всё равно никогда не поймёт меня. И моё, и его тело – это лишь инструменты. Грязная работа. Хотя, наверное, он так не думает.
Но он ничего не знает.
Я не видел смысла запоминать этот разговор, но он всё равно во мне остался. Так иногда бывает. Я сказал что-то о том, что у него секта, а он ответил:
– А что, если я скажу, что бога нет?
Тогда я сказал ему, что бог есть. И не один. Есть боги, которые живут между окнами четвёртых стен, есть мой бог, есть ёбаная Скайя и чёрт знает, что ещё, но он меня не понял. Он тактично покивал головой в манере психоаналитика и явно остался с впечатлением, что у меня шизофрения, но пускай. Для куска смертной плоти это вполне допустимая позиция, если не сказать, что самая правильная. Я был бы только рад, если бы он научил меня так же не видеть дальше собственного носа. Я ведь тоже всего лишь побочный продукт вселенской переработки, мне ни к чему столько знаний о мире. Но за всё время он так и не смог. Может, это потому что я не слушал.
Когда мы закончили, он всё-таки расплакался, причём с икотой, дрожью и истерикой. Я сидел и отпаивал его успокоительным, при этом я ещё и был виноватым. О, зачем же я сделал это с ним. Зачем я был таким трогательным и нежным. Это был удар ниже пояса.
Господи, но он нравился мне. Причём именно этой мучительной трогательностью, глупой и наглой, а ещё этими попытками казаться деловым и циничным, несмотря на все слёзы и неполадки собственной головы и тела. Я отдыхал на этом.
Правда, ему было плохо. Он не хотел влюбляться в меня, и чем ближе к этому шло, тем больше он нервничал, а теперь, когда всё кончилось постелью, он сказал:
– Ты меня уничтожил.
И, может быть, он был прав. А с другой стороны, ему всё равно не так долго осталось. Можно считать, что я порадовал его перед смертью. Это же было радостью? Я не сделал ничего плохого. Я был рядом – я буду рядом – почти целый месяц.
***
Целый месяц, серый и душный, и такой одинаковый, что в моей голове он слипся в один единственный полный мигрени день. И ещё – ночь, звёздную и рассыпчатую, с таким небом, будто с него кто-то снюхал кокаиновую дорожку. В память врезался огонёк свечи, а вместе с ним – солнечное пятно в подслеповатых глазах. Он любил фонарики больше, чем лампы, а свечи больше, чем фонарики, но четырьмя пальцами ему было тяжело крепко держать подсвечники, поэтому я всегда носил их за ним к дереву, под которым мы сидели.
Он очень много слушал, а я очень много говорил. Не помню, что конкретно, и даже не помню, о чём, но предполагаю, что обо всём на свете. Мне так много чего есть рассказать. В моей жизни было так много говна, так много необъяснимого – и так много простых вещей, которые просты только для меня, но которыми нестерпимо хочется поделиться.
Я всегда был один. В какие-то моменты меньше, в какие-то больше, но это всегда были десятые доли, не меняющие сути. Будь то моя команда, мой Орден, совет директоров или студия – я не был на одной волне никогда и ни с кем. Или моё детство, когда надо мной смеялись другие дети, а я дрался с ними, но их всегда было больше, чем было меня. Как-то я сбежал и думал, что это конец, и даже хотел этого, но в глубине души знал, что этого не случится. Потому что я был слугой повелителя времени – я очень скоро узнал об этом. Однако прошло ещё много лет, прежде чем я понял, что всё это было напрасно.
Мне достался весь мир – весь он, всё человечество, но не только мне, поэтому он был мёртвый. Я волен делать всё, что хочу, при условии, что всё придёт к оговорённому финалу – точно так же, как и Баронесса. Мы ходим с ней под одним начальником, и я не понимаю, почему он делает так. Но не могу ничего изменить.
До меня доходили слухи про его Служанку, но я не она, я не буду бегать по поручениям. Я рыцарь. Я только выполняю свой долг, не менее, но и не более того. Ещё – вассал моего вассала… Я не понимаю, какого чёрта Крокеркорп убивает моих людей. Это нарушение всех наших договорённостей. Ведьма думает, что ей всё можно, потому что она на несколько тысяч лет старше – а я убью её марионеток уже совсем скоро. И её саму непременно попробую. Потому что она позволяет себе слишком много, забывая о том, что мы с ней одной породы. Не говоря уже о том, что я герой времени. Если она так любит иерархию, то вот она.
Хотя я знаю, что Мастер спустит ей с рук мою смерть. Самая большая проблема времени в том, что с ним никогда нельзя торговаться. Все сделки совершаются одновременно, раз и навсегда, они уже совершены, их результаты уже здесь и всё это преимущественно нечестно.
Когда я рассказываю ему о таких неурядицах, он берёт мои плечи полупустыми руками и говорит:
– Вот пидоры. Вот задница.
И на душе становится легче, даже если я знаю, что он не верит мне.
***
Две недели я красил в чёрный цвет огромную стену. Просто потому что он сказал, послушав про хаос в моей голове:
– Это всё замечательно, но когда ты в последний раз делал что-нибудь этими белыми миллиардерскими ручками?
И я ответил в духе:
– Э-э, а рисование считается?
Не считалось. И тренировки на мечах. Даже тот случай с болгаркой. Так что я красил стену и таскал какие-то мешки. Я. В роли чернорабочего. Мне так нравилось его показное презрение к моему статусу.
Ещё у него ужасно кормили, а я ведь видел немало ужасной еды. Но чтобы ни соли, ни масла, ни специй, ни белого хлеба – такое впервые. Когда я сказал ему об этом, он разозлился, а потом сказал, что еда тем вкуснее, чем меньше у неё вкуса. В принципе, можно понять, если этого человека три года под угрозой расстрела кормили фастфудом.
Он плохо спал и не любил мои шутки, а особенно – мои фильмы. Он просто ненавидел их, как и всё моё творчество. Когда я спросил почему, я узнал:
– Есть такая старая пытка, когда человеку не дают спать. Так вот, под твои ублюдочные фильмы невозможно уснуть даже на четвёртые сутки. Оно мигает, шумит и отвратительно шутит…
Тогда-то я и понял, как всё было закручено. Знание будущего – специфическая вещь: ты знаешь, что произойдёт, но причины узнаёшь только в процессе. Когда я услышал его дрожащий голос, увидел его стеклянные глаза и понял, что моя вина в его страданиях вбита ему на уровне подсознания, до меня наконец дошло, почему именно теперь я пойду убивать приспешников Баронессы. Моё терпение лопнуло именно в тот момент.
Она не просто портила мои фильмы и натравливала на моих актёров толпу. Она мучила моим творчеством миллионы людей. Даже мой полуслучайный любовник оказался одним из них.
***
В последние дни, проведённые с ним, я ещё больше замкнулся в себе. Я думал только о том, как вскоре тоже узнаю вкус крови, и чувствовал только то, как по моим венам течёт огонь. Я был как зажатая пружина, готовая в любой момент распрямиться.
В последнюю ночь к нам как по заказу пришёл человек, который мог починить мой проклятый меч. Мы думали, это будет кузнец, но это был бывший сотрудник Крокеркорп, унёсший с собой их хитроумное изобретение, которое вернуло срезанное лезвие в прежнее состояние за считанные минуты. Я чуть было не сорвался с места в ту же секунду, но меня схватили за руку и я остался до утра.
Были признания, объятия, болезненно искренние разговоры и очень много слёз. Я целовал его под пластырем бесконечное число раз, постоянно, всю эту ночь и весь этот месяц, потому что это его успокаивало, но в этот раз он только больше рыдал. У него очень сильно тряслись руки, он весь сгорбился и казался мне ещё слабее и мертвее, чем когда-либо. Его мокрое лицо совершенно размыто в моей памяти, потому что я не мог на него смотреть. Я понимал, что это всё. На этом всё кончилось. Я мог считать, что он умер, с этого момента.
К слову сказать, когда я встретил его, он уже был не вполне живой – искалеченный, измученный, с нервами, как оголённые провода, просто бегающий кругом по инерции и ждущий собственного конца. Даже когда он не плакал, его голос всё равно был слезливым и чуточку отрешённым, с такой интонацией, будто ничего не важно.
Из разговоров с ним я знаю, что были дни, когда он был жив: лет пять назад, когда он учился, когда он закончил учиться, когда мир ещё не накрылся задницей. У него были какие-то желания и планы, он хотел уехать от родителей, но не успел, а потом нагрянуло. Его перемололо, и я познакомился уже не вполне с ним, а только с его призраком, лишь по недосмотру всё ещё имеющему живое тело. Я просто пришёл и развеял человеческий пепел, разве можно меня в этом обвинить?
Было бы здорово прямо в эту ночь убить его и унести с собой, как в гробницу, чтобы закончить начатое, но я не смог. Поэтому я просто ушёл, оставив его одного с лживым обещанием вернуться, и так и не знаю, что с ним случилось. Я действительно вернулся через какое-то время, но то самое место, где стояла база, уже залило водой, и я приплыл на маленькой артефактной яхте, просто чтобы исполнить долг. Конечно, его там уже не было, и я не знаю, был ли он на дне, но мне нравилось думать, что да.
Я так привык за это время говорить с ним, что несколько часов я пролежал под открытым небом, разговаривая с водной гладью и представляя, что он слушает меня. Я ужасно обгорел. Потом я вытряхнул из секретного кармашка инвентеки несколько африканских алмазов, которые хотел отдать ему, но забыл, и уплыл оттуда, думая о том, что мне тоже пора.
Я, наверное, не был живым никогда. Моя жизнь закончилась сразу, как началась, она всегда была у меня на ладони, я всегда имел в виду, что она уже прошла, и меня никогда не покидало ощущение, будто я перечитываю книгу. Даже когда я организовал полёт к солнцу, когда я чуть не возглавил список Форбс, когда я зарезал президентов прямо на крыше – всё равно это казалось таким незначительным. Я просто бесился в своём маленьком аквариуме, не в силах выйти за его пределы, даже не рыба, а просто тина на его стенках. Случайная, не нужная никому жизнь, как и все мы, как вся наша планета, рождённая из детской ошибки.
Но всё равно я бы прочитал главу про свою последнюю любовь ещё раз. Его звали Каркат Вантас. Мне всегда чудилось что-то странно знакомое в этом имени. Я избегал называть его, чтобы не усиливать ощущение дежавю, которое и так никогда не отступало полностью.
И я так привык его утешать, что там, в море, воду я тоже утешал – абстрактного Карката в ней и себя вместе с ним. Я, наверное, снова повторю это утешение, потому что сейчас оно мне как никогда нужно:
«Где-то всё будет лучше».
Название: Пожалуйста
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 2021 слово
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: джен, преслэш
Жанр: драма с элементами мистики, частично AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Каркат был мертв. Дейв — спал.
Примечания: возможен ООС
спойлерПо мотивам серии Футурамы БОЛЬШОЙ СПОЙЛЕР«Жало» (сезон 4, эпизод 12)
«Пожалуйста, Дейв, проснись».
Он сказал это очень тихо, почти прошептал, сжимая пальцы на запястье Дейва. И нашел же, где — повиснув посреди черноты космоса, когда вокруг загорались новые звёзды и умирали старые, а Дейв смотрел на него и видел через дыру в его груди спиральные рукава далёкой галактики.
Каркат был мёртв. Дейв — спал.
«Пожалуйста, Дейв, проснись».
После его смерти Дейв долго не мог уснуть. Долго — это несколько дней, почти неделю, а потом просто отрубился, читая книгу. Батарейки сели. И тут, как по заказу, Каркат. Немного мёртвый, правда, и с космосом там, где раньше билось сердце — но у троллей вообще есть сердце? Дейв не был в этом уверен. Даже если оно и было, теперь у Карката в груди была только пустота, через которую можно наблюдать за миром.
Наверное, Дейву должно быть страшно. Но он не ощущал ничего такого, только радость, замешанную на усталости.
У Карката в волосах запуталась молочно-белая комета, зацепилась хвостом за одну из прядей и сгорела, освещая его лицо дрожащим белым светом, совсем не похожим на багрянец, в котором Дейв видел его в последний раз. Его лицо спокойно, а взгляд так умиротворён и расслаблен, что на это больно смотреть. Дейв даже прикрыл глаза — так и смотрел через очки и ресницы. Каркат посмеивался.
— Это какой-то пузырь снов?
Свой дрожащий голос Дейв не столько услышал, сколько почувствовал. Вот дела. Хорошо, что это всего лишь сон.
Каркат наклонил голову набок. Остатки кометы повисли у него под рогом.
— Пожалуй, нет. Это просто сон.
От его мягкого взгляда у Дейва ощутимо скрутило желудок. Он так смотрел, словно это и не Дейв был виноват, не Дейв не успел, отвлёкся и не подхватил вовремя, а рядом стоял кто-то другой.
— Я, — Дейв сбился, глядя на быстро вращающийся диск с пылью и звёздами, — я должен тебе...
Каркат не сдвинулся с места, даже не шелохнулся, только зажал Дейву рот и крепко схватил за руку.
— Ты должен только одно, — а голос был серьёзный, какого Дейв от него и не слышал. — Пожалуйста, Дейв, проснись.
И Дейв проснулся.
В той книге, что была у него в руках, Дейв не мог разобрать ни единой буквы. Проверил — вроде бы английский, но всё равно ни черта не понятно. Закорючки какие-то, то круглые, то угловатые, и выглядели ужасно.
Вместо книги Дейв уставился в стену. Вообще-то ему никогда не снились сны — если не считать Дерс, конечно, но это совсем другое. А таких снов, обычных, он никогда и не видел, а, может, просто не запоминал.
Не в этот раз. Он помнил всё: горящую комету в волосах Карката, запах космоса (словно пыльная сахарная вата), отчаянную просьбу о пробуждении и ощущение ирреальных пальцев на запястье, сжимающих с нечеловеческой силой.
Запястье пульсировало легкой тягучей болью. Дейв отвернул рукав кофты и удивлённо уставился на мелкие покрасневшие царапины: точь-в-точь там, где впивались когти Карката, пять штук на внутренней поверхности запястья, четыре рядом и пятая напротив.
Смутное ощущение сна оформилось в железобетонную уверенность.
Каркат был жив.
Только вот у любых снов была проблема: никто в них не верил. В ответ на предъявление царапин окружающие только фыркали себе под нос или садились рядом, брали за руку и медленно, едва ли не по слогам, говорили:
— Это тебе просто приснилось. Ты где-то поцарапался и не заметил этого, потом уснул, а Каркат приснился, потому что ты только о нём и думаешь.
Дейв пытался вскочить, но его удерживали на месте, мягко и очень настойчиво.
— Никто не выживет после такого падения, Дейв. Я понимаю, у тебя психологическая травма, но всё же.
Падение — это половина проблемы, если не треть. Высота — пустяки, но внизу торчал огрызок трубы — Дейв ещё никогда не испытывал такой всеобъемлющей ненависти к своей планете — и вот на неё-то Каркат и нанизался, как бабочка в коллекции безумного энтомолога. Дейв ещё успел запомнить его лицо: удивлённо приподнятые брови и приоткрытый рот, он ведь даже испугаться не успел, а потом внизу вспыхнуло пламя, багряное, с ядовито-зелёными проблесками, и от Карката не осталось даже тела, оно рассыпалось пеплом и кто знает, не вдохнул ли его случайно Дейв, не от него ли раскашлялся, когда панически бежали — отступали — от крошащегося обрыва.
Кто тут выживет?
Но Каркат был там, в этом сне — не сне, он поцарапал Дейву руку и попросил проснуться. Это было странно. Это было важно.
Дейв попытался было уснуть, но сон никак не желал приходить. В голову лезла всякая ерунда, под веками першило, словно туда насыпали раскалённого песка. Было душно.
Он закрыл глаза и откинулся на подушку.
Раз.
Два.
Три.
Вместо овец считались какие-то бесформенные пятна.
Четыре.
Пять.
Шесть.
Постепенно они превращались в белые прямоугольники. Чёрное поле под веками медленно заливалось пастельным голубым.
Семь.
Восемь.
Девять.
Это были карты. Карточный домик. Карточный замок. Огромный карточный город с домами, замком, холмистыми улицами и звенящей тишиной, город над миром, летящий без опоры на такой высоте, что даже облака внизу кажутся клочками ваты, серыми и дырявыми.
Десять.
Каркат сидел на одной из улиц, спустив ноги с края карты и щёлкая пальцами всякий раз, когда где-то в просвете облаков мелькала чёрная точка птицы. Он выглядел явно лучше, чем в прошлый раз — не такие впавшие глаза, новый чистый свитер без единой дырочки, лёгкая задумчивая полуулыбка.
Дейву это нравилось.
Он сел рядом с ним и провёл рукой по краю карты. Картон. Чего и стоило ожидать.
— На этот раз мне не пришлось тебя так долго ждать.
Под ногами у Карката — полость неба. Над головой — тоже. От падения их отделяла только тонкая карта.
— Мне повезло.
— Ага, — рассеянно отзывается он и поворачивается к Дейву.
У него живые глаза, в зрачках мягко поблескивает отражение карточного замка и безграничное небо.
— Я сегодня ненадолго, — тихо предупредил он. — Они опять припрягли меня. Считают, если я буду заниматься всякой хернёй, то мне будет лучше.
— Они?
Каркат легкомысленно хмыкнул и подтянул ноги к груди, поставив ступни на блестящую поверхность карты.
— У меня в комнате есть одна штука. На столе, под клавиатурой. Красная лента. Пожалуйста, Дейв, проснись. Проснись и возьми её.
И исчез, словно и не было его вовсе.
У карточного замка были огромные пустые залы и гулкие галереи, трон из сотен карт и безмолвные стражи без лиц, единственные живые в этом мире.
Он рассыпался, когда Дейв, стоя на одной из башен, рассмеялся, отчаянно и, наверное, немного безумно.
И Дейв упал.
Под клавиатурой в комнате Карката лежали письма. Три письма, сложенные вместе и перевязанные красной лентой.
Дейв хотел было хмыкнуть, так глупо это выглядело. Очень глупо. Очень наивно.
Только вот все три письма — не запечатанные, просто свёрнутые — были адресованы ему.
И читать их было... жутко.
Слишком личными они были, слишком живыми, слишком близкими, со всеми их перечёркнутыми строчками, которых было гораздо больше, чем разборчивого теста.
«Я...» — а дальше заштриховано с такой силой, что бумага порвалась. «Потому что ты...» — и ещё одно плотно заштрихованное пятно. И ещё. И ещё.
Дейв хорошо себе представлял, как Каркат писал эти письма. Формулировал строчки, записывал, а потом возвращался к ним, недовольный самим собой и лежащими на бумаге словами, и штриховал, азартно, яростно и немного потерянно — как он делал всё в своей жизни. И опять писал, формулировал, штриховал, а затем сворачивал и прятал под клавиатуру. Наивный и немного глупый тайник, но, может, именно поэтому его никто не нашел?
Только Дейву всё равно никто не верил.
— Письма — не доказательства, Дейв, — а в голосе сочувствие, зачем столько, от него физически плохо и в горле всё слипается.
— Он мог сказать тебе, где они лежат, но ты забыл, а во сне вспомнил. Это совершенно нормально, Дейв. Проснись, и всё будет в порядке.
Только вот Каркат не говорил ничего, в этом Дейв был уверен. До вчерашнего сна не говорил.
А если не говорил — то, значит, Каркат жив.
Понять бы.
Но для этого стоило заснуть, а засыпать Дейву удавалось всё хуже. Не помогал даже счет, как в прошлый раз, и книга — как в позапрошлый.
Он повернулся лицом к тумбочке и с неохотой взглянул на лежащую на ней упаковку таблеток. Это снотворное он взял... у кого-то, кого не очень хорошо запомнил, это не показалось ему важной информацией в тот момент. Приподнялся на локте, выщелкнул себе на ладонь две белые таблетки — немного подумал, и добавил ещё две, — разом проглотил их и откинулся на подушку, закрывая глаза.
Дейв был уверен, что они не подействовали.
Он опустил ноги с кровати и удивлённо взглянул вниз.
Вода. Везде, пока хватало зрения, на полу была вода. А вокруг — темно, только тусклый рассеянный свет без видимого источника, и нет ни горизонта, ни неба, ни потолка, только вода на полу и какие-то руины вокруг. Не было ни кровати — Дейв сидел на каком-то камне, ни обуви, ничего. Вода и руины, а недалеко, на какой-то разрушенной стене, кто-то сидел.
Дейв метнулся в ту сторону, не разбирая дороги. Каркат — а кто ещё мог его ждать, спрашивается, в таком-то месте, во сне, — повернулся к нему и ухмыльнулся.
— И чего было спешить, спрашивается?
— Думал, не успею.
Он рассмеялся и спрыгнул со своей стены.
— Какой же ты иногда придурок, а?
И совсем не зло, мягко, даже очень. Даже немного слишком. Дейв пожал плечами и тоже улыбнулся.
— Что это за место?
— Твой сон, тебе видней.
Дейву хотелось сказать многое. Что это не сон. Что Каркат жив — вот он, смеется, пинает подворачивающиеся под ноги камушки, для вида ворчит, но взгляд у него весёлый и живой. Только вот доказать это пока никому не удалось, и Дейв перевел взгляд себе под ноги. От каждого его шага по воде расходились круги.
— Ты ведь живой, чел?
Это прозвучало не шуткой, как хотелось бы Дейву, у него дрожал голос.
От взявшегося неизвестно откуда ветра он поежился — холодно. Тонкая футболка не спасала.
Каркат замедлил шаг и зашел к нему за спину.
— Не оборачивайся. Жив ли я? — Дейв перевёл взгляд на рукава свитера, который Каркат накинул ему на плечи. — Пожалуйста, Дейв, проснись. И ты всё узнаешь.
А потом была темнота.
Шея чесалась. Дейв поднял тяжёлую ото сна руку и сжал в пальцах толстую ткань свитера. И как Каркат его носил — носит! — такой колючий?
Он потёр глаза рукой и тут же вскочил на ноги.
Когда он ложился спать, ничего такого не было.
Не было!
Как он одевался, Дейв не помнил. Может, так и примчался к остальным босиком и в пижаме, а, может, и нет. Неважно, неважно, главное — что свитер в руках, вот он, самое настоящее доказательство того, что Каркат жив, вот теперь-то они точно поверят, не могут не поверить, как можно не поверить материальным вещам.
Не поверили.
— Как это у вас называется, кто по ночам ходит?
— Лунатик.
— Может, ты лунатик, Дейв?
— Может, ты лучше проснешься?
И как им объяснить?
Он вернулся к себе. Сел на кровать, скомкал в руках свитер, пахнущий пылью, и уставился на тумбочку.
Одна таблетка.
Две.
Три.
Четыре.
Пять.
— Передоз схлопочешь, придурок.
Каркат сидел на полу у двери; щурился на тусклую лампочку и стучал пальцами по полу.
— Так что не вздумай.
От его голоса у Дейва всё вывалилось из рук. Белые кругляши разлетелись по полу.
— Это ты?
Дейв встал.
— Ты куда?
— Рассказать. Им рассказать. Что ты жив, слушай, это же самая крутая вещь, которая случалась в этом мире за последнее время!
Каркат встал и выпрямился. Подошел к нему, схватил за плечи и притянул к себе.
— Слушай сюда, Страйдер. Я заебался повторять это, но всё равно буду, пока ты не проснешься. Пожалуйста, Дейв, проснись. Пожалуйста, проснись!
Он повторял это снова и снова, сжимая плечи Дейва так, что на них точно будут синяки, а следом за ним повторяли и заглянувшие в дверь остальные, и рисунок на стене, и даже потёртый колченогий стул обрел рот и заговорил.
«Пожалуйста, Дейв, проснись.»
Дейв не может открыть глаза, только еле-еле дёргаются веки и удаётся пошевелить пальцами.
В следующую секунду его оглушает вопль, громкий настолько, что Дейв не может разобрать в нём ни единого слова. Всё сливается в какофонию.
В отдалении кто-то смеётся.
— Я говорила, что он не проваляется долго в коме.
— Он головой ударился.
— Было бы, чем...
— Да ладно, лучше посмотри на Карката! Он сейчас тут устроит смесь оранжереи с фруктовой лавкой. Спаситель же, не шуточки тебе.
— Заткнитесь нахуй, — шипит Каркат возле самого уха.
— Послушайте только, — кто-то уже откровенно хохочет. — Сидел тут, письма ему вслух читал, проснуться просил. Каркат, да тебя только силой и отогнать можно было!
— Просто съебите отсюда.
Дверь хлопает.
Дейв открывает глаза.
Мир вокруг не в фокусе, он плывет и размазывается в смутные блеклые цветные пятна. Дейв несколько раз моргает, пытаясь собраться, но не успевает — Каркат сгребает его в объятия, прижимает к себе так, что ребра трещат.
— Придурок, какой же ты придурок, не пугай меня, ясно тебе, ясно, — бормочет он вполголоса.
И Дейв понимает, что Каркат вот-вот заплачет.
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 2021 слово
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: джен, преслэш
Жанр: драма с элементами мистики, частично AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Каркат был мертв. Дейв — спал.
Примечания: возможен ООС
спойлерПо мотивам серии Футурамы БОЛЬШОЙ СПОЙЛЕР«Жало» (сезон 4, эпизод 12)
«Пожалуйста, Дейв, проснись».
Он сказал это очень тихо, почти прошептал, сжимая пальцы на запястье Дейва. И нашел же, где — повиснув посреди черноты космоса, когда вокруг загорались новые звёзды и умирали старые, а Дейв смотрел на него и видел через дыру в его груди спиральные рукава далёкой галактики.
Каркат был мёртв. Дейв — спал.
«Пожалуйста, Дейв, проснись».
После его смерти Дейв долго не мог уснуть. Долго — это несколько дней, почти неделю, а потом просто отрубился, читая книгу. Батарейки сели. И тут, как по заказу, Каркат. Немного мёртвый, правда, и с космосом там, где раньше билось сердце — но у троллей вообще есть сердце? Дейв не был в этом уверен. Даже если оно и было, теперь у Карката в груди была только пустота, через которую можно наблюдать за миром.
Наверное, Дейву должно быть страшно. Но он не ощущал ничего такого, только радость, замешанную на усталости.
У Карката в волосах запуталась молочно-белая комета, зацепилась хвостом за одну из прядей и сгорела, освещая его лицо дрожащим белым светом, совсем не похожим на багрянец, в котором Дейв видел его в последний раз. Его лицо спокойно, а взгляд так умиротворён и расслаблен, что на это больно смотреть. Дейв даже прикрыл глаза — так и смотрел через очки и ресницы. Каркат посмеивался.
— Это какой-то пузырь снов?
Свой дрожащий голос Дейв не столько услышал, сколько почувствовал. Вот дела. Хорошо, что это всего лишь сон.
Каркат наклонил голову набок. Остатки кометы повисли у него под рогом.
— Пожалуй, нет. Это просто сон.
От его мягкого взгляда у Дейва ощутимо скрутило желудок. Он так смотрел, словно это и не Дейв был виноват, не Дейв не успел, отвлёкся и не подхватил вовремя, а рядом стоял кто-то другой.
— Я, — Дейв сбился, глядя на быстро вращающийся диск с пылью и звёздами, — я должен тебе...
Каркат не сдвинулся с места, даже не шелохнулся, только зажал Дейву рот и крепко схватил за руку.
— Ты должен только одно, — а голос был серьёзный, какого Дейв от него и не слышал. — Пожалуйста, Дейв, проснись.
И Дейв проснулся.
В той книге, что была у него в руках, Дейв не мог разобрать ни единой буквы. Проверил — вроде бы английский, но всё равно ни черта не понятно. Закорючки какие-то, то круглые, то угловатые, и выглядели ужасно.
Вместо книги Дейв уставился в стену. Вообще-то ему никогда не снились сны — если не считать Дерс, конечно, но это совсем другое. А таких снов, обычных, он никогда и не видел, а, может, просто не запоминал.
Не в этот раз. Он помнил всё: горящую комету в волосах Карката, запах космоса (словно пыльная сахарная вата), отчаянную просьбу о пробуждении и ощущение ирреальных пальцев на запястье, сжимающих с нечеловеческой силой.
Запястье пульсировало легкой тягучей болью. Дейв отвернул рукав кофты и удивлённо уставился на мелкие покрасневшие царапины: точь-в-точь там, где впивались когти Карката, пять штук на внутренней поверхности запястья, четыре рядом и пятая напротив.
Смутное ощущение сна оформилось в железобетонную уверенность.
Каркат был жив.
Только вот у любых снов была проблема: никто в них не верил. В ответ на предъявление царапин окружающие только фыркали себе под нос или садились рядом, брали за руку и медленно, едва ли не по слогам, говорили:
— Это тебе просто приснилось. Ты где-то поцарапался и не заметил этого, потом уснул, а Каркат приснился, потому что ты только о нём и думаешь.
Дейв пытался вскочить, но его удерживали на месте, мягко и очень настойчиво.
— Никто не выживет после такого падения, Дейв. Я понимаю, у тебя психологическая травма, но всё же.
Падение — это половина проблемы, если не треть. Высота — пустяки, но внизу торчал огрызок трубы — Дейв ещё никогда не испытывал такой всеобъемлющей ненависти к своей планете — и вот на неё-то Каркат и нанизался, как бабочка в коллекции безумного энтомолога. Дейв ещё успел запомнить его лицо: удивлённо приподнятые брови и приоткрытый рот, он ведь даже испугаться не успел, а потом внизу вспыхнуло пламя, багряное, с ядовито-зелёными проблесками, и от Карката не осталось даже тела, оно рассыпалось пеплом и кто знает, не вдохнул ли его случайно Дейв, не от него ли раскашлялся, когда панически бежали — отступали — от крошащегося обрыва.
Кто тут выживет?
Но Каркат был там, в этом сне — не сне, он поцарапал Дейву руку и попросил проснуться. Это было странно. Это было важно.
Дейв попытался было уснуть, но сон никак не желал приходить. В голову лезла всякая ерунда, под веками першило, словно туда насыпали раскалённого песка. Было душно.
Он закрыл глаза и откинулся на подушку.
Раз.
Два.
Три.
Вместо овец считались какие-то бесформенные пятна.
Четыре.
Пять.
Шесть.
Постепенно они превращались в белые прямоугольники. Чёрное поле под веками медленно заливалось пастельным голубым.
Семь.
Восемь.
Девять.
Это были карты. Карточный домик. Карточный замок. Огромный карточный город с домами, замком, холмистыми улицами и звенящей тишиной, город над миром, летящий без опоры на такой высоте, что даже облака внизу кажутся клочками ваты, серыми и дырявыми.
Десять.
Каркат сидел на одной из улиц, спустив ноги с края карты и щёлкая пальцами всякий раз, когда где-то в просвете облаков мелькала чёрная точка птицы. Он выглядел явно лучше, чем в прошлый раз — не такие впавшие глаза, новый чистый свитер без единой дырочки, лёгкая задумчивая полуулыбка.
Дейву это нравилось.
Он сел рядом с ним и провёл рукой по краю карты. Картон. Чего и стоило ожидать.
— На этот раз мне не пришлось тебя так долго ждать.
Под ногами у Карката — полость неба. Над головой — тоже. От падения их отделяла только тонкая карта.
— Мне повезло.
— Ага, — рассеянно отзывается он и поворачивается к Дейву.
У него живые глаза, в зрачках мягко поблескивает отражение карточного замка и безграничное небо.
— Я сегодня ненадолго, — тихо предупредил он. — Они опять припрягли меня. Считают, если я буду заниматься всякой хернёй, то мне будет лучше.
— Они?
Каркат легкомысленно хмыкнул и подтянул ноги к груди, поставив ступни на блестящую поверхность карты.
— У меня в комнате есть одна штука. На столе, под клавиатурой. Красная лента. Пожалуйста, Дейв, проснись. Проснись и возьми её.
И исчез, словно и не было его вовсе.
У карточного замка были огромные пустые залы и гулкие галереи, трон из сотен карт и безмолвные стражи без лиц, единственные живые в этом мире.
Он рассыпался, когда Дейв, стоя на одной из башен, рассмеялся, отчаянно и, наверное, немного безумно.
И Дейв упал.
Под клавиатурой в комнате Карката лежали письма. Три письма, сложенные вместе и перевязанные красной лентой.
Дейв хотел было хмыкнуть, так глупо это выглядело. Очень глупо. Очень наивно.
Только вот все три письма — не запечатанные, просто свёрнутые — были адресованы ему.
И читать их было... жутко.
Слишком личными они были, слишком живыми, слишком близкими, со всеми их перечёркнутыми строчками, которых было гораздо больше, чем разборчивого теста.
«Я...» — а дальше заштриховано с такой силой, что бумага порвалась. «Потому что ты...» — и ещё одно плотно заштрихованное пятно. И ещё. И ещё.
Дейв хорошо себе представлял, как Каркат писал эти письма. Формулировал строчки, записывал, а потом возвращался к ним, недовольный самим собой и лежащими на бумаге словами, и штриховал, азартно, яростно и немного потерянно — как он делал всё в своей жизни. И опять писал, формулировал, штриховал, а затем сворачивал и прятал под клавиатуру. Наивный и немного глупый тайник, но, может, именно поэтому его никто не нашел?
Только Дейву всё равно никто не верил.
— Письма — не доказательства, Дейв, — а в голосе сочувствие, зачем столько, от него физически плохо и в горле всё слипается.
— Он мог сказать тебе, где они лежат, но ты забыл, а во сне вспомнил. Это совершенно нормально, Дейв. Проснись, и всё будет в порядке.
Только вот Каркат не говорил ничего, в этом Дейв был уверен. До вчерашнего сна не говорил.
А если не говорил — то, значит, Каркат жив.
Понять бы.
Но для этого стоило заснуть, а засыпать Дейву удавалось всё хуже. Не помогал даже счет, как в прошлый раз, и книга — как в позапрошлый.
Он повернулся лицом к тумбочке и с неохотой взглянул на лежащую на ней упаковку таблеток. Это снотворное он взял... у кого-то, кого не очень хорошо запомнил, это не показалось ему важной информацией в тот момент. Приподнялся на локте, выщелкнул себе на ладонь две белые таблетки — немного подумал, и добавил ещё две, — разом проглотил их и откинулся на подушку, закрывая глаза.
Дейв был уверен, что они не подействовали.
Он опустил ноги с кровати и удивлённо взглянул вниз.
Вода. Везде, пока хватало зрения, на полу была вода. А вокруг — темно, только тусклый рассеянный свет без видимого источника, и нет ни горизонта, ни неба, ни потолка, только вода на полу и какие-то руины вокруг. Не было ни кровати — Дейв сидел на каком-то камне, ни обуви, ничего. Вода и руины, а недалеко, на какой-то разрушенной стене, кто-то сидел.
Дейв метнулся в ту сторону, не разбирая дороги. Каркат — а кто ещё мог его ждать, спрашивается, в таком-то месте, во сне, — повернулся к нему и ухмыльнулся.
— И чего было спешить, спрашивается?
— Думал, не успею.
Он рассмеялся и спрыгнул со своей стены.
— Какой же ты иногда придурок, а?
И совсем не зло, мягко, даже очень. Даже немного слишком. Дейв пожал плечами и тоже улыбнулся.
— Что это за место?
— Твой сон, тебе видней.
Дейву хотелось сказать многое. Что это не сон. Что Каркат жив — вот он, смеется, пинает подворачивающиеся под ноги камушки, для вида ворчит, но взгляд у него весёлый и живой. Только вот доказать это пока никому не удалось, и Дейв перевел взгляд себе под ноги. От каждого его шага по воде расходились круги.
— Ты ведь живой, чел?
Это прозвучало не шуткой, как хотелось бы Дейву, у него дрожал голос.
От взявшегося неизвестно откуда ветра он поежился — холодно. Тонкая футболка не спасала.
Каркат замедлил шаг и зашел к нему за спину.
— Не оборачивайся. Жив ли я? — Дейв перевёл взгляд на рукава свитера, который Каркат накинул ему на плечи. — Пожалуйста, Дейв, проснись. И ты всё узнаешь.
А потом была темнота.
Шея чесалась. Дейв поднял тяжёлую ото сна руку и сжал в пальцах толстую ткань свитера. И как Каркат его носил — носит! — такой колючий?
Он потёр глаза рукой и тут же вскочил на ноги.
Когда он ложился спать, ничего такого не было.
Не было!
Как он одевался, Дейв не помнил. Может, так и примчался к остальным босиком и в пижаме, а, может, и нет. Неважно, неважно, главное — что свитер в руках, вот он, самое настоящее доказательство того, что Каркат жив, вот теперь-то они точно поверят, не могут не поверить, как можно не поверить материальным вещам.
Не поверили.
— Как это у вас называется, кто по ночам ходит?
— Лунатик.
— Может, ты лунатик, Дейв?
— Может, ты лучше проснешься?
И как им объяснить?
Он вернулся к себе. Сел на кровать, скомкал в руках свитер, пахнущий пылью, и уставился на тумбочку.
Одна таблетка.
Две.
Три.
Четыре.
Пять.
— Передоз схлопочешь, придурок.
Каркат сидел на полу у двери; щурился на тусклую лампочку и стучал пальцами по полу.
— Так что не вздумай.
От его голоса у Дейва всё вывалилось из рук. Белые кругляши разлетелись по полу.
— Это ты?
Дейв встал.
— Ты куда?
— Рассказать. Им рассказать. Что ты жив, слушай, это же самая крутая вещь, которая случалась в этом мире за последнее время!
Каркат встал и выпрямился. Подошел к нему, схватил за плечи и притянул к себе.
— Слушай сюда, Страйдер. Я заебался повторять это, но всё равно буду, пока ты не проснешься. Пожалуйста, Дейв, проснись. Пожалуйста, проснись!
Он повторял это снова и снова, сжимая плечи Дейва так, что на них точно будут синяки, а следом за ним повторяли и заглянувшие в дверь остальные, и рисунок на стене, и даже потёртый колченогий стул обрел рот и заговорил.
«Пожалуйста, Дейв, проснись.»
Дейв не может открыть глаза, только еле-еле дёргаются веки и удаётся пошевелить пальцами.
В следующую секунду его оглушает вопль, громкий настолько, что Дейв не может разобрать в нём ни единого слова. Всё сливается в какофонию.
В отдалении кто-то смеётся.
— Я говорила, что он не проваляется долго в коме.
— Он головой ударился.
— Было бы, чем...
— Да ладно, лучше посмотри на Карката! Он сейчас тут устроит смесь оранжереи с фруктовой лавкой. Спаситель же, не шуточки тебе.
— Заткнитесь нахуй, — шипит Каркат возле самого уха.
— Послушайте только, — кто-то уже откровенно хохочет. — Сидел тут, письма ему вслух читал, проснуться просил. Каркат, да тебя только силой и отогнать можно было!
— Просто съебите отсюда.
Дверь хлопает.
Дейв открывает глаза.
Мир вокруг не в фокусе, он плывет и размазывается в смутные блеклые цветные пятна. Дейв несколько раз моргает, пытаясь собраться, но не успевает — Каркат сгребает его в объятия, прижимает к себе так, что ребра трещат.
— Придурок, какой же ты придурок, не пугай меня, ясно тебе, ясно, — бормочет он вполголоса.
И Дейв понимает, что Каркат вот-вот заплачет.
Название: Illuminated
Автор: davekat-team
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Автор: davekat-team
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Название: Пробуждение
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 3 201 слово
Пейринг: Дейв Страйдер/human!Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: драма, частично мистика, AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Смерть столкнулась с жизнью.
Примечания: ООС
Ты смерть. Всегда ею был. От самого рождения тебя окружали смерти - твоих близких, знакомых, незнакомцев. Несчастные случаи, болезни, насильственная смерть. И всё это происходило рядом с тобой.
Почему именно у тебя такой дефект?
Ты не знал.
Кто-то подумает, что это бред сумасшедшего, но тебе плевать. Ты уверен в том, что из-за тебя все вокруг умирают. Уверен на все гребаные сто процентов.
Ты убеждался в этом не раз.
Эмоции. Чёртовы эмоции. Всё из-за них. Радость, гнев, грусть, ненависть, любовь; когда ты испытываешь что-либо в полную силу, рядом кто-то умирает – и чаще всего тот, кому адресованы твои чувства. Либо в ту же секунду, либо мучительно медленно.
Всегда было так.
Ты не мог противиться этому. Не мог понять, почему так случается.
Ты рад, что твой опекун – это именно твой опекун. Он с пеленок учил тебя быть сдержанным. И научил. Вот только поплатился за это болезнью легких. Твой Бро курил, это да. Обычно болезнь проявляется уже ближе к старости, но твой дефект, твое проклятье способствовало ускорению прогресса заболевания.
А еще ты никогда не мечтал. Всю сознательную жизнь запрещал себе подобную роскошь.
Ты помешан на иронии, крутости и самоконтроле.
Тебя зовут Дейв Страйдер, и ты живешь под руку со смертью.
Это случилось внезапно.
Ты всегда отгораживался от людей, старался ни с кем не дружить. Потому что какие нахуй друзья, когда рядом с тобой люди умирают чаще, чем дышат? Пускай ты и научился себя контролировать, рисковать не стоит.
Но…
Это вышло случайно.
Просто однажды ты столкнулся с одним человеком. В очереди к кассе в одном уютном кафе.
– Ты видишь, куда идешь, мудозвон?
Он ниже тебя на голову. При желании ты можешь положить ему на макушку свой подбородок. Патлатый. Кажется, он не знает о существовании расчёски. Хмурый и бледный. В глазах недовольство с примесью чего-то еще, под ними – мешки. Когда говорит, видны его острые клыки. Губы искусанные. Пальцы тонкие и в пластырях. Одежда старая. Поношенная. Велика ему. Кроссовки просят каши.
Омерзительно.
Привлекательно.
Ты испытал нечто странное. К счастью, это «нечто» было недостаточной сильной эмоцией. Всё обошлось. Ему и окружающим ничего не грозит. Так что ты просто купил себе чай и сел за свободный столик.
Как оказалось, последний свободный.
А рядом ходил туда-сюда тот парень. С кофе и с шоколадным тортом на подносе. Раздражённый. Он выдавал настолько нецензурные фразы что ты невольно офигевал.
И он ходил довольно долго.
Вздохнув, ты махнул ему рукой и показал на стул рядом. Он уставился на тебя странным взглядом, а потом сел и одними губами произнес «спасибо». На тебя он не смотрел, старательно разглядывая свой торт и задумчиво водя вилкой по тарелке.
Есть он начал с основания.
Когда нижняя часть была наполовину съедена, а сам торт перекосился, ты наконец спросил его имя.
– Каркат, – буркнул он, запихнув в рот ложку с огроменным куском торта. – Эй, нахуя тебе эти тупые очки? Солнца не видать уже неделю.
Ты потом тоже представился. Сказал ироничную фразу в защиту своих очков. Откинувшись на стул, невероятно круто отпил чая. И замолчал. Ты не фанат почесать языком, но даже если бы и был им, то возможности что-либо сказать у тебя не было. Вообще. Каркат слишком много говорил.
Но тебе нравилось его слушать. Хотя обычно ты таких людей игнорируешь.
Тебя раздражают болтуны. И крикуны. И ворчуны. А ещё неряхи.
Тогда какого уже второй час ты сидишь в этом сраном кафе и слушаешь этого парня?
А еще ты пялишься на него. На Карката. Твой взгляд словно приковало магнитом к его фигуре. Ты не мог прекратить таращиться. Ты «залип» на Каркате. Посмотреть хоть на секунду в сторону было нереально. Слишком прилип.
Что-то в Каркате было необычным. Его взгляд контрастировал со словами. Говорил он о глупостях. А взгляд был тяжелым.
Тебе вдруг показалось странным, что Каркат купил себе этот торт и кофе. Он не смахивал на любителя просрать деньги в кафе на выходных. Ну вот никак. Но спрашивать на эту тему было бы не совсем тактично.
Ты продолжал пялиться и думать.
Ты вдруг осознал, что тебе безумно хочется слизать с его губ остатки шоколадного торта. Кажется, кто-то сходит с ума.
– Блять, из-за тебя я просидел тут слишком долго, – фыркнул Каркат, но с места не сдвинулся. Его слова почему-то прозвучали неправильно. – Ладно, прости, это ведь я тебя задерживаю, – пробормотал он, уставившись на свои руки. Ты вдруг почувствовал себя виноватым. – Какого хрена ты всё ещё не ушёл, а, придурок?
Ты пожал плечами. В уголке губ Карката всё ещё был шоколад. Как и на тарелке.
А ты все еще прилипший. И чувствуешь притяжение. Такого еще никогда не было. Тебя не отталкивает даже тяжелый взгляд. И периодические внезапные паузы, когда Каркат будто зависает, глядя на свои руки.
Тебя словно молнией ёбнуло.
Тебе нравится Каркат.
Осознание этого пиздеца захлестнуло тебя с головой. Это было слишком внезапно. Твоё сердце немного сошло с ума. Стало трудно дышать. Ты едва держал себя в руках.
Нужно что-то сделать. Хоть что-то. Иначе ты сойдёшь с ума окончательно.
– Вытрись, – ты подцепил двумя пальцами салфетку и приложил её к уголку губ Карката. – Говори, сколько хочешь, чел. Я никуда не спешу. Радуйся, что такой крутой чувак уделяет тебе время.
Каркат рассеяно уставился на тебя. После чего слегка покраснел и выхватил салфетку у тебя из рук. Ты нервно выдохнул.
Тебя совершенно не попустило. И не попускало еще долго.
Ты самый настоящий идиот.
Три дня. Три чертовых дня, наполненных Каркатом. Милым, ворчливым, раздражительным, забавным, добрым, крикливым, неуклюжим Каркатом. Симпатичным Каркатом. Странным, часто грустным, порой подозрительным, недоверчивым Каркатом.
У тебя тяга к нему. Тебе сложно противится. Впервые у тебя не получается держать себя под контролем.
Кажется, ты влюбился.
По уши. Бесповоротно и, кажется, безответно.
Это то, чего нельзя было допустить. Но ты допустил.
Облажался. Лоханулся. Просрал.
Для Карката это опасно. И не только для него. Если запустить это дело еще больше, то все может обернуться неисправимой жопой. Для вас обоих. И для вашего окружения.
А ты абсолютно точно не хочешь его смерти. Ты всегда больше всего любил жизнь. Ценил её.
Каркат для тебя жизнь. Он живой.
У него горячая кровь, в то время как у тебя она вот-вот изменит своё агрегатное состояние. У Карката в венах кипяток, у тебя – лёд.
Он активный. У него изменчивое настроение. Каркат - извергающийся вулкан, ты – глыба льда. Правда, подтаявшая немного из-за близости вулкана.
У него на лице калейдоскоп эмоций. Он за минуту может раз двадцать изменить выражение лица. Каркат сплошная ходячая эмоция, ты – кирпич, который максимум что дёрнет уголком губ и нахмурит брови.
Каркат слишком живой, ты слишком мёртвый.
– Эй, дебила кусок, какого черта ты меня не слушаешь?! Я, блять, для кого тут рассказываю? – он стоял, упёршись руками в бока. На его чёлке и ресницах снежинки, на щёках морозный румянец. – Не для того я распинаюсь, чтобы какой-то придурок пропускал мои слова мимо ушей! – он нахмурился. А потом вздрогнул. – Здесь пиздец, как холодно. Я уже себе всю задницу отморозил. Если мы сейчас же не зайдём в тёплое место, то я превращусь в огромный кусок льда, – он схватил тебя за руку и потащил в кафе неподалёку.
У Карката тёплые руки. Горячие. У тебя они сраный лёд.
– Ты переоцениваешь свои возможности. Огромным ты точно не будешь.
Он рычит, тычет тебя в бок и сверлит недовольным взглядом. Неожиданно зависает, смотрит словно сквозь тебя. А потом трясет головой, словно очнувшись, и продолжает тащить тебя в кафе.
Да, он комплексует по поводу своего роста. Сильно. И до жути смешно злится, когда его подкалывают на эту тему. Конечно же, ты не упускаешь ни малейшего шанса подшутить над Каркатом.
Его эмоции бесценны.
– Капуччино и «Чёрный лес».
Каркат всегда заказывает одно и то же. Кофе без сахара и шоколадный торт. Он без ума от всего шоколадного.
Как ты от него самого.
– Какого хрена эти сраные мечи делают у тебя в холодильнике!?
Ты ухмыльнулся.
Прошла неделя. Уже целая, мать её, неделя вашего общения. Ты словно стал чуточку живее за это время. Как минимум у тебя появились хоть какие-то чувства.
Позавчера твоя соседка – старушка, у которой есть забавный чёрный кот, – умерла. Ты изо всех сил пытался убедить себя в том, что ты к этому не причастен. Той старушке было почти сто лет, и в её смерти нет ничего сверхъестественного. Тебе жаль её, хорошая была женщина, и ты не можешь перестать винить себя в её кончине.
Ты боишься, что Каркат тоже умрёт.
– Это иронично.
Он обернулся на тебя и театрально закатил глаза, после чего попытался запихнуть катаны Бро обратно в холодильник.
Ты заворожено смотрел, как Каркат нагнулся и взял сразу несколько мечей. Он был совершенно неаккуратен. А ты банально затупил.
– Ай!
Выронив катаны, Каркат уставился на свою руку. На серую плитку упало несколько алых капель. Он как-то долго залипал на порез. Каркат словно впал из реальности и не реагировал на тебя.
Ты подхватил его под локоть и потащил в ванную.
– У тебя пластырь с яблоками, – задумчиво протянул Каркат, рассматривая указательный палец. – Специально, что ли, подбирал такие?
Ты хмыкнул и оперся на стену.
Каркат изучал яблочный пластырь на пальце. Белый. Яблоки красные. На пальцах у него еще пять пластырей. Ты ни разу не поинтересовался, почему так много.
– Нахрена было париться о такой маленькой царапинке? Фигня же.
Ты хотел все же спросить насчет остальных пластырей. А еще - что же в его понимании не фигня. Но ты не спросил. Вместо этого потащил Карката в свою комнату. Дал послушать парочку своих самых крутых треков, которые он явно заценил, показал свою охуенную фотолабораторию и несколько экземпляров заспиртованной дохлятины. Зачитал ему на ходу сочиненный рэп.
И что бы ты ни говорил, но это все было дебильным хвастовством. Ты тупо красовался. И тебе это кажется не совсем крутым.
– Слушай.
Вы сидели на твоей кровати. Белое покрывало с узором мастей карт. Ты не заправляешь кровать.
Каркат сжал бубну и посмотрел на тебя. Как-то рассеянно. Будто бы обращался вовсе не к тебе.
Он ни разу тебе не смотрел в глаза.
– Зачем тебе это?
Сегодня Каркат на удивление тихий. Он словно растерял свою «живость». Или же передал тебе. Ты давно не чувствовал себя таким не-мертвым.
– Что именно?
– Зачем тебе я? – Каркат отвернулся от тебя и прикрыл глаза. Сегодня он был совершенно не таким, как обычно. И тебе не понравился его вопрос. – И как ты можешь мне доверять? Как-то легкомысленно тащить к себе в квартиру какого-то сомнительного типа.
Ты ни разу не считал Карката сомнительным. Но в чем-то он прав.
Кажется, правда, что любовь затуманивает мозги.
Ты вдруг словно прозрел. Тебя бросило в холод. Каркат вдруг показался неприятно чужим, захотелось выпереть его из дому. Сию же секунду. И больше никогда не связываться с ним.
– Наверное, я пойду.
Каркат поднялся. Еще минуту назад ты бы схватил его за руку и не дал бы уйти. Но сейчас…
Ты больше не мог на него смотреть. Слишком неприятно. Его фигура резала твои глаза. Его образ почернел. Розовая пелена сошла с глаз. Всего лишь несколько слов отрезвили тебя.
Каркат шел беззвучно. Аккуратно переступая через спутанные кабеля на твоем полу. Ты все же посмотрел на Карката. Глазам было больно. Они чесались. Ты хотел отвернуться. Но вместо этого отыскал в поношенном свитере дырочку. Немного выше лопатки. Тебе захотелось об этом сообщить.
– Эй, у тебя там… – ты запнулся. У Карката имелась привычка зажимать тремя пальцами края свитера. Что бы ни делал. Всегда.
Только что он этого не сделал. Когда поправил ворот свитера. Специально или нет, но не сделал. Рукав свитера немного сполз. И ты смог увидеть линию, которая шла вдоль запястья и пряталась под рукав.
Шрам.
Ты сразу все понял, и тебя замутило. Тебе не хотелось смотреть на его руку, но в то же время хотелось.
Каркат всегда совмещал в себе омерзительность и привлекательность. В нем было практически все, что не нравится тебе. Но он тебя все равно манил, казался чертовски привлекательным. Даже сейчас.
Ты, кажется, сошел с ума.
– Заметил, да? Мою первую неудачу. Сраный провал, – фыркнул Каркат, не поворачиваясь к тебе лицом. – Первый из хуевой тучи, которую уже даже не пересчитать сейчас.
Твоя комната показалась слишком светлой и яркой – в ней доминировали оттенки белого и красного. Каркат слишком темным – сплошной монохром, затягивающий в себя все цвета вокруг. А еще он казался одиноким. И очень грустным.
Тебе хотелось обнять его. Сжать своей ледяной рукой его горячую. Увидеть слезы облечения и доверие в глазах. Услышать размеренное сердцебиение.
Но ты продолжал сидеть.
– Зачем? – твой голос прозвучал равнодушно. Сухо. Будто тебе плевать на ответ, и этот вопрос прозвучал только из вежливости. Хотя это точно не так.
Ты хотел показать, что тебе не безразличен Каркат. Но не знал, как. Все действия казались неуместными, лишними.
– Уместней спросить: «Какого хрена ты еще не сдох?», – он посмотрел на тебя через плечо. Тебе стало тяжело, будто на твои плечи кто-то положил булыжник.
Взгляд Карката был тяжелей всяких булыжников.
Ты сглотнул, хотя в твоей ротовой полости едва ли не Сахара какая-то. Твои губы онемели. Ты не смог выдавить из себя ни слова.
– Меня будто проклял кто, – Каркат повернулся к тебе и оперся на стену. Его глаза блестели из-под челки.
Вы так и ни разу не пересекались взглядами. И не в солнцезащитных очках дело. Каркат просто не пытался «отыскать» твой взгляд, как обычно это любят делать другие люди. Он всегда смотрел тебе в шею или в район ключицы.
– Словно только я родился, на мне тут же поставили клеймо, – Каркат провел пальцем по яблочному пластырю, криво улыбнувшись. – «Живи, сука, и страдай» – мой девиз. Добавил бы «по жизни», но, черт, ненавижу это слово.
Ты продолжал молчать, глядя на его дрожащие губы.
– Я не могу умереть, понимаешь? – прошептал Каркат. Ты затаил дыхание. – Меня преследует жизнь.
Вы вместе сидели на крыше твоего дома. Когда-то здесь тебя пиздил Бро.
– И все-таки, зачем? – ты повторил свой вопрос.
Моросило. Ты чувствовал себя не в своей тарелке. Твое сердце все так же колотилось из-за Карката. Но после того, как тебя закоротило, что-то изменилось.
Ты будто глянул на ситуацию со стороны. И отрезвел.
– Причин много.
Каркат откинул голову назад. Твой взгляд скользнул по его шее. Ворот свитера сильно растянут, поэтому тебе немного видны ключицы. Ты вздохнул и посмотрел вниз. До земли далеко. Машины похожи на тараканов, а людей вообще сложно рассмотреть. Поднялся ветер.
До земли немного больше трех сотен футов. С такой высоты запросто расшибёшься в лепешку…
– Сколько из них весомые? – тебе не нравился ни твой тон, ни сам вопрос. Ты потерял контроль над своим языком.
– Для меня, блять, все весомое! – рыкнул Каркат, зажмурившись. – Жизнь в проклятом детдоме чего стоит.
Ветер усилился. Одежда Карката пропиталась влагой и стала еще темней. Он дрожал. Ты тоже.
Между вами повисло молчание. Отчужденная пауза. Никто не спешил её прерывать. Ты боялся сболтнуть лишнего. Ляпнуть не то. Сморозить что-то омерзительное.
А Каркат…
А его мысли предугадать невозможно. На его лице обычно слишком много эмоций. Но сейчас в кирпичности лица мог бы посоревноваться с тобой. Это немного пугало.
Неправильный Каркат.
– Я воровал, – он не отрывал взгляд от яблочного пластыря. Говорил непривычно тихо. – Черт подери, Страйдер, ты притащил в дом вора!
Ты догадывался. Каждый раз, когда вы заходили в кафе или пиццерию, в твой мозг закрадывались подозрения. Но ты от них отмахивался. Как от назойливых мух.
– Я отсосный мудак, от которого отказались родители. Который живет в пахнущем прокисшим молоком аду. Который всю жизнь врет и ворует.
Он сжимал и разжимал кулаки. А потом резко поднялся и расставил руки в стороны.
До края крыши было всего ничего. Ничтожные два шага или один большой.
И ты прямо почувствовал, как сократились мышцы ноги Карката, когда он начал делать шаг. Ты скользнул взглядом по его фигуре. Снизу вверх.
Каркат сделал один небольшой шаг.
– Брось, про отсосного мудака ты загнул, – ты старался говорить непринужденно. Но получилось в слишком явно наигранной шутливой форме. – Не думаю, что все так плохо, как ты говоришь.
– Я еще не обо всем упомянул, – Каркат обернулся на тебя. Взгляд темных глаз прилип к принту на твоей кофте. – Знаешь, – он растопырил пальцы и поднес ладони к своему лицу, – я начинаю с малого. Режу пальцы. Крови сначала много, а потом совсем нет. Все исчезает, даже шрама не остается. На мне все заживает как на собаке. Чертовски быстро, ненормально, – он сжимает кулаки и бросает на тебя отчаянный взгляд. Точнее, на твою пластинку на кофте.
Ты смотришь ему в глаза, пытаешься отловиться взгляд. Но Каркат быстро отворачивается и делает еще один шаг. Тоже маленький.
– Я заклеиваю места порезов пластырями, чтобы внушить самому себе, что я обычный человек, что мои раны не заживает спустя каких-то полчаса, – он протянул тебе руку, выставив указательный палец. – Этот уже должен был зажить. Но пластырь красивый, не сниму.
Тебе хотелось схватить его за руку. Переплести пальцы. Просто почувствовать прикосновение его руки, его пальцев с пластырями.
Каркат делает еще один маленький шаг. Следующий может быть фатальным.
Ты хватаешь его за запястье, игнорируя манящую ладонь и пальцы.
– Потом я режу запястья. По-мудацки, поперек. На месте этих порезов остаются шрамы, – он лишь дернулся от твоего прикосновения, но больше никак не отреагировал. – Когда мне совсем хуево, я режу уже вдоль. Такое было дважды, – ты не хотел слушать это дальше. Тебе было неприятно. – Пусти.
Но ты только крепче сжал его руку и немного притянул к себе. Каркат пошатнулся и попытался вырваться. Ты продолжал тянуть на себя.
Тебе вдруг стало сложно определить, что ты на самом деле чувствуешь к этому парню. Еще вчера все было очевидно. Но сейчас ты не уверен, что испытываешь нечто романтичное по отношению к Каркату.
Но он по-прежнему тебя манил. Тебя тянуло к нему магнитом. И ты уверен, что не сможешь жить без Карката.
– Дейв, – он обращался к твоей пластинке, хотя вроде как произнес твое имя, – я тебе нравлюсь, да?
Да. В этом ты был уверен. Насчет ярких, почти красных, чувств ничего сказать не мог, но вот что тебе нравился Каркат, это точно. Сильное влечение. Мания. Зависимость.
Но ты не ответил. Даже не кивал. Каркат и так знал, что «да».
– Я трижды пробовал прыгать с крыши. И всегда был кто-то, кто мне препятствовал. Последний раз это была воспитательница, которая потом полгода не подпускала меня к крыше.
Ты рывком потянул на себя Карката и он упал на тебя. Твои руки сразу же сцепились за его спиной. Ты положил подбородок на его голову.
Каркат чудно пах.
– А теперь ты мешаешь, – он уткнулся носом в твою шею. Тебе стало немного щекотно. И тепло. – Я бросался под машины, вешался, глотал таблетки. Все попытки провальные. Что-то или кто-то всегда помешает мне сдохнуть.
Каркат сжал твою пластинку. Его нос и ресницы щекотали твою шею. Дыхание грело.
Он теплый и мягкий. Волосы приятные наощупь.
Запах невероятный.
– Я рад, что кто-то всегда мешал, – ты ласково провел по его голове. Ведь, кажется, Каркату не хватало ласки. Впрочем, как и тебе.
Вам обоим многого не хватало.
У тебя появилось желание. Оно приятно грело изнутри. И в то же время разрывало на куски.
Кажется, ты все-таки влюблен в Карката. Только вот любовь не книжная. Не алая и горячая, как описывают её порой. А какая-то мрачная и неправильная, как ты сам. Но сильная.
И вряд ли ты способен дарить тепло. Вряд ли будешь чем-то радостным в его жизни. Вряд ли сможешь уберечь от всех бед, как хотел бы.
Кажется, ты больше будешь брать, чем отдавать. Потому что не знаешь, что можешь сделать для Карката, чтобы улучшить его жизнь. Ты только портить умеешь, а помочь даже себе не можешь.
Все еще моросило. Вы неплохо так промокли. Ветер утих. Тебе было холодно. Каркату тоже. Он дрожал и прижимался к тебе.
Тобою двигало желание, когда ты поднимал его за подбородок.
– Дейв, пожалеешь потом, – он вымучено улыбнулся и прижался к твоим губам.
Каркат не умрет из-за тебя. От осознания этого словно камень с плеч. Поэтому твои мысли ничто не омрачало во время поцелуя.
Когда-то потом вы обязательно сбежите отсюда, потому что Каркату ничего, а вот другие люди все еще могут умереть из-за тебя. Когда-то потом ты все-таки расскажешь ему о своем бремени. Когда-то потом…
Позже ты сидел все на той же крыше, вдыхая запах Карката, коим успел пропитаться, и мечтал.
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 3 201 слово
Пейринг: Дейв Страйдер/human!Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: драма, частично мистика, AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Смерть столкнулась с жизнью.
Примечания: ООС
Ты смерть. Всегда ею был. От самого рождения тебя окружали смерти - твоих близких, знакомых, незнакомцев. Несчастные случаи, болезни, насильственная смерть. И всё это происходило рядом с тобой.
Почему именно у тебя такой дефект?
Ты не знал.
Кто-то подумает, что это бред сумасшедшего, но тебе плевать. Ты уверен в том, что из-за тебя все вокруг умирают. Уверен на все гребаные сто процентов.
Ты убеждался в этом не раз.
Эмоции. Чёртовы эмоции. Всё из-за них. Радость, гнев, грусть, ненависть, любовь; когда ты испытываешь что-либо в полную силу, рядом кто-то умирает – и чаще всего тот, кому адресованы твои чувства. Либо в ту же секунду, либо мучительно медленно.
Всегда было так.
Ты не мог противиться этому. Не мог понять, почему так случается.
Ты рад, что твой опекун – это именно твой опекун. Он с пеленок учил тебя быть сдержанным. И научил. Вот только поплатился за это болезнью легких. Твой Бро курил, это да. Обычно болезнь проявляется уже ближе к старости, но твой дефект, твое проклятье способствовало ускорению прогресса заболевания.
А еще ты никогда не мечтал. Всю сознательную жизнь запрещал себе подобную роскошь.
Ты помешан на иронии, крутости и самоконтроле.
Тебя зовут Дейв Страйдер, и ты живешь под руку со смертью.
Это случилось внезапно.
Ты всегда отгораживался от людей, старался ни с кем не дружить. Потому что какие нахуй друзья, когда рядом с тобой люди умирают чаще, чем дышат? Пускай ты и научился себя контролировать, рисковать не стоит.
Но…
Это вышло случайно.
Просто однажды ты столкнулся с одним человеком. В очереди к кассе в одном уютном кафе.
– Ты видишь, куда идешь, мудозвон?
Он ниже тебя на голову. При желании ты можешь положить ему на макушку свой подбородок. Патлатый. Кажется, он не знает о существовании расчёски. Хмурый и бледный. В глазах недовольство с примесью чего-то еще, под ними – мешки. Когда говорит, видны его острые клыки. Губы искусанные. Пальцы тонкие и в пластырях. Одежда старая. Поношенная. Велика ему. Кроссовки просят каши.
Омерзительно.
Привлекательно.
Ты испытал нечто странное. К счастью, это «нечто» было недостаточной сильной эмоцией. Всё обошлось. Ему и окружающим ничего не грозит. Так что ты просто купил себе чай и сел за свободный столик.
Как оказалось, последний свободный.
А рядом ходил туда-сюда тот парень. С кофе и с шоколадным тортом на подносе. Раздражённый. Он выдавал настолько нецензурные фразы что ты невольно офигевал.
И он ходил довольно долго.
Вздохнув, ты махнул ему рукой и показал на стул рядом. Он уставился на тебя странным взглядом, а потом сел и одними губами произнес «спасибо». На тебя он не смотрел, старательно разглядывая свой торт и задумчиво водя вилкой по тарелке.
Есть он начал с основания.
Когда нижняя часть была наполовину съедена, а сам торт перекосился, ты наконец спросил его имя.
– Каркат, – буркнул он, запихнув в рот ложку с огроменным куском торта. – Эй, нахуя тебе эти тупые очки? Солнца не видать уже неделю.
Ты потом тоже представился. Сказал ироничную фразу в защиту своих очков. Откинувшись на стул, невероятно круто отпил чая. И замолчал. Ты не фанат почесать языком, но даже если бы и был им, то возможности что-либо сказать у тебя не было. Вообще. Каркат слишком много говорил.
Но тебе нравилось его слушать. Хотя обычно ты таких людей игнорируешь.
Тебя раздражают болтуны. И крикуны. И ворчуны. А ещё неряхи.
Тогда какого уже второй час ты сидишь в этом сраном кафе и слушаешь этого парня?
А еще ты пялишься на него. На Карката. Твой взгляд словно приковало магнитом к его фигуре. Ты не мог прекратить таращиться. Ты «залип» на Каркате. Посмотреть хоть на секунду в сторону было нереально. Слишком прилип.
Что-то в Каркате было необычным. Его взгляд контрастировал со словами. Говорил он о глупостях. А взгляд был тяжелым.
Тебе вдруг показалось странным, что Каркат купил себе этот торт и кофе. Он не смахивал на любителя просрать деньги в кафе на выходных. Ну вот никак. Но спрашивать на эту тему было бы не совсем тактично.
Ты продолжал пялиться и думать.
Ты вдруг осознал, что тебе безумно хочется слизать с его губ остатки шоколадного торта. Кажется, кто-то сходит с ума.
– Блять, из-за тебя я просидел тут слишком долго, – фыркнул Каркат, но с места не сдвинулся. Его слова почему-то прозвучали неправильно. – Ладно, прости, это ведь я тебя задерживаю, – пробормотал он, уставившись на свои руки. Ты вдруг почувствовал себя виноватым. – Какого хрена ты всё ещё не ушёл, а, придурок?
Ты пожал плечами. В уголке губ Карката всё ещё был шоколад. Как и на тарелке.
А ты все еще прилипший. И чувствуешь притяжение. Такого еще никогда не было. Тебя не отталкивает даже тяжелый взгляд. И периодические внезапные паузы, когда Каркат будто зависает, глядя на свои руки.
Тебя словно молнией ёбнуло.
Тебе нравится Каркат.
Осознание этого пиздеца захлестнуло тебя с головой. Это было слишком внезапно. Твоё сердце немного сошло с ума. Стало трудно дышать. Ты едва держал себя в руках.
Нужно что-то сделать. Хоть что-то. Иначе ты сойдёшь с ума окончательно.
– Вытрись, – ты подцепил двумя пальцами салфетку и приложил её к уголку губ Карката. – Говори, сколько хочешь, чел. Я никуда не спешу. Радуйся, что такой крутой чувак уделяет тебе время.
Каркат рассеяно уставился на тебя. После чего слегка покраснел и выхватил салфетку у тебя из рук. Ты нервно выдохнул.
Тебя совершенно не попустило. И не попускало еще долго.
Ты самый настоящий идиот.
Три дня. Три чертовых дня, наполненных Каркатом. Милым, ворчливым, раздражительным, забавным, добрым, крикливым, неуклюжим Каркатом. Симпатичным Каркатом. Странным, часто грустным, порой подозрительным, недоверчивым Каркатом.
У тебя тяга к нему. Тебе сложно противится. Впервые у тебя не получается держать себя под контролем.
Кажется, ты влюбился.
По уши. Бесповоротно и, кажется, безответно.
Это то, чего нельзя было допустить. Но ты допустил.
Облажался. Лоханулся. Просрал.
Для Карката это опасно. И не только для него. Если запустить это дело еще больше, то все может обернуться неисправимой жопой. Для вас обоих. И для вашего окружения.
А ты абсолютно точно не хочешь его смерти. Ты всегда больше всего любил жизнь. Ценил её.
Каркат для тебя жизнь. Он живой.
У него горячая кровь, в то время как у тебя она вот-вот изменит своё агрегатное состояние. У Карката в венах кипяток, у тебя – лёд.
Он активный. У него изменчивое настроение. Каркат - извергающийся вулкан, ты – глыба льда. Правда, подтаявшая немного из-за близости вулкана.
У него на лице калейдоскоп эмоций. Он за минуту может раз двадцать изменить выражение лица. Каркат сплошная ходячая эмоция, ты – кирпич, который максимум что дёрнет уголком губ и нахмурит брови.
Каркат слишком живой, ты слишком мёртвый.
– Эй, дебила кусок, какого черта ты меня не слушаешь?! Я, блять, для кого тут рассказываю? – он стоял, упёршись руками в бока. На его чёлке и ресницах снежинки, на щёках морозный румянец. – Не для того я распинаюсь, чтобы какой-то придурок пропускал мои слова мимо ушей! – он нахмурился. А потом вздрогнул. – Здесь пиздец, как холодно. Я уже себе всю задницу отморозил. Если мы сейчас же не зайдём в тёплое место, то я превращусь в огромный кусок льда, – он схватил тебя за руку и потащил в кафе неподалёку.
У Карката тёплые руки. Горячие. У тебя они сраный лёд.
– Ты переоцениваешь свои возможности. Огромным ты точно не будешь.
Он рычит, тычет тебя в бок и сверлит недовольным взглядом. Неожиданно зависает, смотрит словно сквозь тебя. А потом трясет головой, словно очнувшись, и продолжает тащить тебя в кафе.
Да, он комплексует по поводу своего роста. Сильно. И до жути смешно злится, когда его подкалывают на эту тему. Конечно же, ты не упускаешь ни малейшего шанса подшутить над Каркатом.
Его эмоции бесценны.
– Капуччино и «Чёрный лес».
Каркат всегда заказывает одно и то же. Кофе без сахара и шоколадный торт. Он без ума от всего шоколадного.
Как ты от него самого.
– Какого хрена эти сраные мечи делают у тебя в холодильнике!?
Ты ухмыльнулся.
Прошла неделя. Уже целая, мать её, неделя вашего общения. Ты словно стал чуточку живее за это время. Как минимум у тебя появились хоть какие-то чувства.
Позавчера твоя соседка – старушка, у которой есть забавный чёрный кот, – умерла. Ты изо всех сил пытался убедить себя в том, что ты к этому не причастен. Той старушке было почти сто лет, и в её смерти нет ничего сверхъестественного. Тебе жаль её, хорошая была женщина, и ты не можешь перестать винить себя в её кончине.
Ты боишься, что Каркат тоже умрёт.
– Это иронично.
Он обернулся на тебя и театрально закатил глаза, после чего попытался запихнуть катаны Бро обратно в холодильник.
Ты заворожено смотрел, как Каркат нагнулся и взял сразу несколько мечей. Он был совершенно неаккуратен. А ты банально затупил.
– Ай!
Выронив катаны, Каркат уставился на свою руку. На серую плитку упало несколько алых капель. Он как-то долго залипал на порез. Каркат словно впал из реальности и не реагировал на тебя.
Ты подхватил его под локоть и потащил в ванную.
– У тебя пластырь с яблоками, – задумчиво протянул Каркат, рассматривая указательный палец. – Специально, что ли, подбирал такие?
Ты хмыкнул и оперся на стену.
Каркат изучал яблочный пластырь на пальце. Белый. Яблоки красные. На пальцах у него еще пять пластырей. Ты ни разу не поинтересовался, почему так много.
– Нахрена было париться о такой маленькой царапинке? Фигня же.
Ты хотел все же спросить насчет остальных пластырей. А еще - что же в его понимании не фигня. Но ты не спросил. Вместо этого потащил Карката в свою комнату. Дал послушать парочку своих самых крутых треков, которые он явно заценил, показал свою охуенную фотолабораторию и несколько экземпляров заспиртованной дохлятины. Зачитал ему на ходу сочиненный рэп.
И что бы ты ни говорил, но это все было дебильным хвастовством. Ты тупо красовался. И тебе это кажется не совсем крутым.
– Слушай.
Вы сидели на твоей кровати. Белое покрывало с узором мастей карт. Ты не заправляешь кровать.
Каркат сжал бубну и посмотрел на тебя. Как-то рассеянно. Будто бы обращался вовсе не к тебе.
Он ни разу тебе не смотрел в глаза.
– Зачем тебе это?
Сегодня Каркат на удивление тихий. Он словно растерял свою «живость». Или же передал тебе. Ты давно не чувствовал себя таким не-мертвым.
– Что именно?
– Зачем тебе я? – Каркат отвернулся от тебя и прикрыл глаза. Сегодня он был совершенно не таким, как обычно. И тебе не понравился его вопрос. – И как ты можешь мне доверять? Как-то легкомысленно тащить к себе в квартиру какого-то сомнительного типа.
Ты ни разу не считал Карката сомнительным. Но в чем-то он прав.
Кажется, правда, что любовь затуманивает мозги.
Ты вдруг словно прозрел. Тебя бросило в холод. Каркат вдруг показался неприятно чужим, захотелось выпереть его из дому. Сию же секунду. И больше никогда не связываться с ним.
– Наверное, я пойду.
Каркат поднялся. Еще минуту назад ты бы схватил его за руку и не дал бы уйти. Но сейчас…
Ты больше не мог на него смотреть. Слишком неприятно. Его фигура резала твои глаза. Его образ почернел. Розовая пелена сошла с глаз. Всего лишь несколько слов отрезвили тебя.
Каркат шел беззвучно. Аккуратно переступая через спутанные кабеля на твоем полу. Ты все же посмотрел на Карката. Глазам было больно. Они чесались. Ты хотел отвернуться. Но вместо этого отыскал в поношенном свитере дырочку. Немного выше лопатки. Тебе захотелось об этом сообщить.
– Эй, у тебя там… – ты запнулся. У Карката имелась привычка зажимать тремя пальцами края свитера. Что бы ни делал. Всегда.
Только что он этого не сделал. Когда поправил ворот свитера. Специально или нет, но не сделал. Рукав свитера немного сполз. И ты смог увидеть линию, которая шла вдоль запястья и пряталась под рукав.
Шрам.
Ты сразу все понял, и тебя замутило. Тебе не хотелось смотреть на его руку, но в то же время хотелось.
Каркат всегда совмещал в себе омерзительность и привлекательность. В нем было практически все, что не нравится тебе. Но он тебя все равно манил, казался чертовски привлекательным. Даже сейчас.
Ты, кажется, сошел с ума.
– Заметил, да? Мою первую неудачу. Сраный провал, – фыркнул Каркат, не поворачиваясь к тебе лицом. – Первый из хуевой тучи, которую уже даже не пересчитать сейчас.
Твоя комната показалась слишком светлой и яркой – в ней доминировали оттенки белого и красного. Каркат слишком темным – сплошной монохром, затягивающий в себя все цвета вокруг. А еще он казался одиноким. И очень грустным.
Тебе хотелось обнять его. Сжать своей ледяной рукой его горячую. Увидеть слезы облечения и доверие в глазах. Услышать размеренное сердцебиение.
Но ты продолжал сидеть.
– Зачем? – твой голос прозвучал равнодушно. Сухо. Будто тебе плевать на ответ, и этот вопрос прозвучал только из вежливости. Хотя это точно не так.
Ты хотел показать, что тебе не безразличен Каркат. Но не знал, как. Все действия казались неуместными, лишними.
– Уместней спросить: «Какого хрена ты еще не сдох?», – он посмотрел на тебя через плечо. Тебе стало тяжело, будто на твои плечи кто-то положил булыжник.
Взгляд Карката был тяжелей всяких булыжников.
Ты сглотнул, хотя в твоей ротовой полости едва ли не Сахара какая-то. Твои губы онемели. Ты не смог выдавить из себя ни слова.
– Меня будто проклял кто, – Каркат повернулся к тебе и оперся на стену. Его глаза блестели из-под челки.
Вы так и ни разу не пересекались взглядами. И не в солнцезащитных очках дело. Каркат просто не пытался «отыскать» твой взгляд, как обычно это любят делать другие люди. Он всегда смотрел тебе в шею или в район ключицы.
– Словно только я родился, на мне тут же поставили клеймо, – Каркат провел пальцем по яблочному пластырю, криво улыбнувшись. – «Живи, сука, и страдай» – мой девиз. Добавил бы «по жизни», но, черт, ненавижу это слово.
Ты продолжал молчать, глядя на его дрожащие губы.
– Я не могу умереть, понимаешь? – прошептал Каркат. Ты затаил дыхание. – Меня преследует жизнь.
Вы вместе сидели на крыше твоего дома. Когда-то здесь тебя пиздил Бро.
– И все-таки, зачем? – ты повторил свой вопрос.
Моросило. Ты чувствовал себя не в своей тарелке. Твое сердце все так же колотилось из-за Карката. Но после того, как тебя закоротило, что-то изменилось.
Ты будто глянул на ситуацию со стороны. И отрезвел.
– Причин много.
Каркат откинул голову назад. Твой взгляд скользнул по его шее. Ворот свитера сильно растянут, поэтому тебе немного видны ключицы. Ты вздохнул и посмотрел вниз. До земли далеко. Машины похожи на тараканов, а людей вообще сложно рассмотреть. Поднялся ветер.
До земли немного больше трех сотен футов. С такой высоты запросто расшибёшься в лепешку…
– Сколько из них весомые? – тебе не нравился ни твой тон, ни сам вопрос. Ты потерял контроль над своим языком.
– Для меня, блять, все весомое! – рыкнул Каркат, зажмурившись. – Жизнь в проклятом детдоме чего стоит.
Ветер усилился. Одежда Карката пропиталась влагой и стала еще темней. Он дрожал. Ты тоже.
Между вами повисло молчание. Отчужденная пауза. Никто не спешил её прерывать. Ты боялся сболтнуть лишнего. Ляпнуть не то. Сморозить что-то омерзительное.
А Каркат…
А его мысли предугадать невозможно. На его лице обычно слишком много эмоций. Но сейчас в кирпичности лица мог бы посоревноваться с тобой. Это немного пугало.
Неправильный Каркат.
– Я воровал, – он не отрывал взгляд от яблочного пластыря. Говорил непривычно тихо. – Черт подери, Страйдер, ты притащил в дом вора!
Ты догадывался. Каждый раз, когда вы заходили в кафе или пиццерию, в твой мозг закрадывались подозрения. Но ты от них отмахивался. Как от назойливых мух.
– Я отсосный мудак, от которого отказались родители. Который живет в пахнущем прокисшим молоком аду. Который всю жизнь врет и ворует.
Он сжимал и разжимал кулаки. А потом резко поднялся и расставил руки в стороны.
До края крыши было всего ничего. Ничтожные два шага или один большой.
И ты прямо почувствовал, как сократились мышцы ноги Карката, когда он начал делать шаг. Ты скользнул взглядом по его фигуре. Снизу вверх.
Каркат сделал один небольшой шаг.
– Брось, про отсосного мудака ты загнул, – ты старался говорить непринужденно. Но получилось в слишком явно наигранной шутливой форме. – Не думаю, что все так плохо, как ты говоришь.
– Я еще не обо всем упомянул, – Каркат обернулся на тебя. Взгляд темных глаз прилип к принту на твоей кофте. – Знаешь, – он растопырил пальцы и поднес ладони к своему лицу, – я начинаю с малого. Режу пальцы. Крови сначала много, а потом совсем нет. Все исчезает, даже шрама не остается. На мне все заживает как на собаке. Чертовски быстро, ненормально, – он сжимает кулаки и бросает на тебя отчаянный взгляд. Точнее, на твою пластинку на кофте.
Ты смотришь ему в глаза, пытаешься отловиться взгляд. Но Каркат быстро отворачивается и делает еще один шаг. Тоже маленький.
– Я заклеиваю места порезов пластырями, чтобы внушить самому себе, что я обычный человек, что мои раны не заживает спустя каких-то полчаса, – он протянул тебе руку, выставив указательный палец. – Этот уже должен был зажить. Но пластырь красивый, не сниму.
Тебе хотелось схватить его за руку. Переплести пальцы. Просто почувствовать прикосновение его руки, его пальцев с пластырями.
Каркат делает еще один маленький шаг. Следующий может быть фатальным.
Ты хватаешь его за запястье, игнорируя манящую ладонь и пальцы.
– Потом я режу запястья. По-мудацки, поперек. На месте этих порезов остаются шрамы, – он лишь дернулся от твоего прикосновения, но больше никак не отреагировал. – Когда мне совсем хуево, я режу уже вдоль. Такое было дважды, – ты не хотел слушать это дальше. Тебе было неприятно. – Пусти.
Но ты только крепче сжал его руку и немного притянул к себе. Каркат пошатнулся и попытался вырваться. Ты продолжал тянуть на себя.
Тебе вдруг стало сложно определить, что ты на самом деле чувствуешь к этому парню. Еще вчера все было очевидно. Но сейчас ты не уверен, что испытываешь нечто романтичное по отношению к Каркату.
Но он по-прежнему тебя манил. Тебя тянуло к нему магнитом. И ты уверен, что не сможешь жить без Карката.
– Дейв, – он обращался к твоей пластинке, хотя вроде как произнес твое имя, – я тебе нравлюсь, да?
Да. В этом ты был уверен. Насчет ярких, почти красных, чувств ничего сказать не мог, но вот что тебе нравился Каркат, это точно. Сильное влечение. Мания. Зависимость.
Но ты не ответил. Даже не кивал. Каркат и так знал, что «да».
– Я трижды пробовал прыгать с крыши. И всегда был кто-то, кто мне препятствовал. Последний раз это была воспитательница, которая потом полгода не подпускала меня к крыше.
Ты рывком потянул на себя Карката и он упал на тебя. Твои руки сразу же сцепились за его спиной. Ты положил подбородок на его голову.
Каркат чудно пах.
– А теперь ты мешаешь, – он уткнулся носом в твою шею. Тебе стало немного щекотно. И тепло. – Я бросался под машины, вешался, глотал таблетки. Все попытки провальные. Что-то или кто-то всегда помешает мне сдохнуть.
Каркат сжал твою пластинку. Его нос и ресницы щекотали твою шею. Дыхание грело.
Он теплый и мягкий. Волосы приятные наощупь.
Запах невероятный.
– Я рад, что кто-то всегда мешал, – ты ласково провел по его голове. Ведь, кажется, Каркату не хватало ласки. Впрочем, как и тебе.
Вам обоим многого не хватало.
У тебя появилось желание. Оно приятно грело изнутри. И в то же время разрывало на куски.
Кажется, ты все-таки влюблен в Карката. Только вот любовь не книжная. Не алая и горячая, как описывают её порой. А какая-то мрачная и неправильная, как ты сам. Но сильная.
И вряд ли ты способен дарить тепло. Вряд ли будешь чем-то радостным в его жизни. Вряд ли сможешь уберечь от всех бед, как хотел бы.
Кажется, ты больше будешь брать, чем отдавать. Потому что не знаешь, что можешь сделать для Карката, чтобы улучшить его жизнь. Ты только портить умеешь, а помочь даже себе не можешь.
Все еще моросило. Вы неплохо так промокли. Ветер утих. Тебе было холодно. Каркату тоже. Он дрожал и прижимался к тебе.
Тобою двигало желание, когда ты поднимал его за подбородок.
– Дейв, пожалеешь потом, – он вымучено улыбнулся и прижался к твоим губам.
Каркат не умрет из-за тебя. От осознания этого словно камень с плеч. Поэтому твои мысли ничто не омрачало во время поцелуя.
Когда-то потом вы обязательно сбежите отсюда, потому что Каркату ничего, а вот другие люди все еще могут умереть из-за тебя. Когда-то потом ты все-таки расскажешь ему о своем бремени. Когда-то потом…
Позже ты сидел все на той же крыше, вдыхая запах Карката, коим успел пропитаться, и мечтал.
Название: Кофе за счёт заведения
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 2233 слов
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: хёрт/комфорт
Рейтинг: PG
Краткое содержание: У Карката была личная традиция – когда всё наперекосяк, надо идти в кофейню Воронье Гнездо, чтобы выпить горячий капучино.
Примечания: AU, где тролли и люди сосуществуют в мире. В данном случае, место действия – Земля.
У Карката была личная традиция – когда всё наперекосяк, надо идти в кофейню Воронье Гнездо, чтобы выпить горячий капучино. Чашечка ароматного кофе вместе с приятным интерьером, спокойствием и неторопливой электронной музыкой неизменно помогала собраться с мыслями и найти ответы на тревожащие тролля вопросы. Или, по крайней мере, согревала вечно холодные пальцы и успокаивала расшатанные нервы.
В первый раз Каркат забрёл сюда вообще как-то случайно. Погода на улице была премерзкая: сильный ливень с пронизывающим ветром, от которых не было решительно никакой защиты: вся одежда давно вымокла насквозь, а зонтик Вантас, конечно же, забыл дома – буквально утром того же дня выложил из рюкзака. Стоит сказать, что в неписанном перечне проблем Карката Вантаса погода чаще всего занимала далеко не первое место, и даже этот день был не исключением, однако ненастье точно было поводом лишний раз раздражиться (и заболеть, между прочим, а этого никак нельзя было допустить). День выдался достаточно отвратным, чтобы позаботиться в кои-то веки о нервной системе, которая и без новых потрясений трещит по швам, ибо Каркат сам не знал, когда может вдруг сорваться. Уж слишком много происшествий на одни чёртовы сутки. Тут и крупные долги в институт; и почти что типичный скандал с Гамзи с утра пораньше на почве его излишней привязанности к наркотикам; и неудачная встреча с Непетой, закончившаяся совершенно ненужным Каркату признанием в любви, каким-то образом вылившимся, опять же, в скандал. В итоге тролль поссорился со всеми, с кем успел, а день был однозначно загублен.
Каркат пытался отвлечься прогулкой по городу, потому что идти домой к Гамзи совсем не хотелось – противно. А потом стрелки часов перевалили за девять, улицы накрыло одеялом тёмноты, погода испортилась, и Вантас осознал, что бродит чёрти где. Он думал всё же доехать до дома, добравшись по навигатору, но погода неумолимо становилась хуже и хуже, заставая тролля врасплох.
Собственно, не выдержав ещё и испытаний стихии, Каркат зашёл в первое же заведение, которое признал за недорогое кафе. Он и на вывеску-то толком не посмотрел, когда, приглушённо матюгаясь, ввалился в заведение, стягивая с себя рюкзак и промокшие до нитки куртку, шарф и шапку. Видимо, место это весьма популярно, потому что немногочисленные столики были полностью заняты, а единственный сотрудник отчаянно носился по залу, разнося заказы. Может быть, дело в дожде, а может, кофейня выигрывала уютностью и оригинальностью, потому что такой ажиотаж в поздний час да вдали от метро был удивителен.
Каркат устало вздохнул, на мгновение задумавшись о варианте ухода и поиска другого кафе, но тут же его отбросил, ибо ливень всё не собирался заканчиваться, а местонахождение другого кафе оставалось загадкой. Не хотелось ещё и заболеть, тогда-то день точно станет самой тёмной датой в календаре.
Вантас бросил незаинтересованный взгляд на меню, вывешенное над кассой, наперёд зная, что как всегда закажет капучино, но всё равно всматриваясь в изящные белые буквы на меловой доске. И видимо, момент для задумчивости был выбран не самый лучший. Или место. Или фортуна в очередной раз за сутки решила продемонстрировать своё отношение к Каркату. В общем-то, не успел Вантас приблизиться к кассе, как на него на полном ходу налетел тот самый одинокий официант, разливая при этом чертовски горячий напиток прямо на грудь тролля. Как будто того, что он уже весь вымок, было недостаточно. Как будто всего остального было недостаточно. Ещё и на белую футболку, а светлых вещей в гардеробе и без того катастрофически мало.
- Мудила, у тебя что, глаза на жопе?! – Проговорил тролль, шипя от боли.
Каркат никогда не стеснялся выражаться матом громко и в присутствии чужих людей. Вот и в этот раз шансом выплеснуть эмоции он не пренебрёг, может, от этого полегчает немного. Выругавшись, он поднял взгляд на виновника случившегося. Это был высокий блондин с взъерошенными короткими волосами в бело-зелёном фирменном костюме с невероятным смешением эмоций на лице: вина, раздражение и напускное спокойствие. А ещё он носил тёмные, мать их, очки в помещении, словно какой-нибудь мажор со странички анекдотов в журнале за доллар.
- Твою ж мать… - Тихо выругался официант, которому явно и без взбесившегося клиента проблем хватало, но тут же невозмутимо продолжил с подобием вежливой улыбки, под которую его лицо было явно не приспособлено. – Чувак, звиняй, я уже херову кучу времени тут ношусь как грёбаная псина на собачьих бегах.
- Знаешь что… - Каркат опускает глаза к бейджику на груди блондина, чтобы прочитать имя. – Знаешь, Дейв. Что бы у тебя не случилось на твоей мудоблядской работёнке, мой день был в триллион раз пиздаче. С утра плаваю в подливе, ныряю на глубины дерьма как хуев капитан Немо всея параши! – Каркат очень явно чувствует, как срывается, как перестаёт контролировать свою речь и действия. Он начинает говорить (кричать) куда громче обычного, успешно привлекая своим несдержанным поведением внимание всех посетителей сразу. Никакая музыка не способна тягаться по громкости со звонким голосом Вантаса, и тот этим успешно пользуется, вызывая у бедного официанта нервный тик.
- Меня окатило ледяным дождём, а потом подарок судьбы в виде твоего наглого щачла облил меня ещё и кипятком! И ты, блять, думаешь, что обычных извинений здесь будет достаточно?! – Тролль подходит к Дейву вплотную. Тягаться ростом ему не суждено – разница в голову, - но яростный взгляд всегда играл Каркату на руку, часто заставляя оппонента опасливо прикусить язык.
Глаза действуют и сейчас. Только не совсем так, как рассчитывал Вантас. Дейв смотрит в них, рассматривает тёмно-тёмно-серые радужки, подёрнутые серыми прожилками и, вследствие возраста, начинающие приобретать и бордовые нотки. Увидеть этот цвет довольно трудно, но не когда очи в десяти сантиметрах от твоих собственных. Широкая радужка в совокупности с жёлто-оранжевым белком и чёрными ресницами выглядела… Очень красиво. Дейв бы даже сказал, завораживающе. Глаза троллей он вообще раньше не рассматривал в силу того, что почти с ними не знался, а тут такая возможность, да ещё и такой экземпляр. Как несостоявшийся фотограф, он сильно пожалел, что не может сейчас же запечатлеть столь необычные глаза. Хотя, для троллей они, может, совершенно обычны.
Дейв мысленно матерится, потому что это явно последнее, о чём он должен сейчас думать. Куда важнее постараться успокоить этого дикого тролля, тем самым спасая свою работу. Клиенты ждут, а подмога в виде сестры сегодня, как назло, отсутствовала.
- Ебать, успокойся, что ж ты такой визгливый, - Проговаривает Дейв, понимая, что лучше не сделал. – Окей, давай я налью тебе бесплатный кофе, и мы всё забудем? – Он попробовал выдавить примирительную улыбку, но эмоции - не его конёк. Как и успокаивание истеричек. И вообще, первую фразу говорить не стоило. И конечно, Карката это предложение только больше сердит.
- Мудозвон несчастный, ты правда думаешь, что отделаешься так просто?
Каркат, вообще-то, не знает, чего он вообще хочет от этого официанта. Он явно хочет покричать, выпустить пар, а о «потом» даже не хочет думать. Как и в любой другой нервный срыв, собственно. А спустя секунду Вантас с ужасом понимает, что зря вообще начал изливать раздражение, потому что эмоции уже не остановить, а простых криков явно недостаточно. В общем, до жути хотелось ещё и проплакаться, желательно, разнося на ходу первые попавшиеся элементы интерьера, но такую роскошь Каркат раньше позволял себе только дома, а тут всё случилось так внезапно… Лучше просто завершить этот бессмысленный окрик поскорее и вернуться на улицу, может, дождь поможет успокоиться хотя бы до дома. Ну не прилюдно же нюни разводить.
Дейв же, за неимением других вариантов, продолжает разглядывать глаза тролля и подмечает, что они мало того, что крупные, так ещё и эмоциональные, передают абсолютно всё, что только могут. Парень никогда не был силён в распознавании эмоций по лицу собеседника (а ещё по его голосу, поведению и речи), но здесь всё было словно на ладони. И то, что тролль раздражён до предела, и проскользнувшая на секунду паника, и то, что Каркат уже готов расплакаться. Если кто-то бы на месте Дейва начал издеваться, получив хорошую возможность отыграться, то ему так поступать совершенно не хотелось, да и вообще, стало парня чертовски жалко. Не от хорошей жизни, наверно, устраивает публичную сцену.
Дейв также понимает, что уже почти не злится, и он совершенно упустил из виду момент, когда его раздражение так лихо сменилось на эмпатию. Наверно, это облегчит задачу по успокоению тролля.
Однако в паузе Каркату что-то очень не нравится, потому что он продолжает гневные речи, тем самым толкая собеседника уже на активные действия.
- Ебать, ты что, нарыва…- Договорить у Вантаса не выходит, потому что его берут за шкирку, как котёнка, и, игнорируя потоки отборного мата, бесцеремонно тащат на кухню кофейни. Оказавшись в тишине и закрыв на всякий случай дверь, Дейв ставит тролля на место, но оставляет руку на его плече, крепко сжимая пальцы. Мало ли, куда это чудо дёрнется.
Каркат мог бы извергнуть ещё тонну мата, а потом разбить половину посуды, поскандалить-таки с официантом и ещё много чего, но все возможные слова и действия упираются в большой ком в горле, который совершенно внезапно решил заявить о себе. Но даже ничего не делая, Вантас не может ликвидировать этот ком. Секунда – и вот он, результат многомесячного стресса - катится по щекам, светло-алыми каплями падает на пол. Ситуации хуже и унизительней тролль и представить себе не мог. Ну неужели было так трудно сдержаться с самого начала? Зачем вообще было доводить до такой ситуации?
Итак, всё, на что способен сейчас Каркат – это опустить голову и минимизировать свои всхлипы. Конечно, глупо было надеяться, что слёзы так просто проигнорируют, но поднимать голову и показывать своё зарыданное лицо просто выше всяких сил.
Окей, если что делать с истеричками, Дейв примерно знал, то как обращаться с рыдающим человеком (троллем), он понятия не имел. Поэтому пока Каркат стоял, глядел в пол и не знал, куда себя деть, Дейв стоял, глядел в пол, всё ещё крепко сжимая плечо тролля, будучи… Примерно в том же состоянии. Только ещё и дико паникуя. Вот и как поступить? Сказать утешения? Какие у чёрту утешения, если ты даже не в курсе, что у него случилось? Попросить не переживать? Ну что за глупости. Сказать что-то приятное? Что? «Я утонул в твоих глазах, детка»? «Ты очарователен, так что не делай такую грустную моську»? Погодите-…
- Чёрт, я выгляжу как идиот, - Проговаривает Каркат срывающимся тихим голосом, заставляя официанта вздрогнуть. – Не смотри на меня. И забудь вообще всё, что сейчас было. - Он, кажется, и не надеется, что к его словам прислушаются, но хотелось уже любым способом покинуть помещение. А для этого надо в первую очередь избавиться от чужой руки на плече, так что Вантас кладёт свою ладонь поверх чужого запястья, пытаясь отдёрнуть то прочь.
Устав от внутренней вереницы вопросов и противоречий, и чувствуя, что надо сделать что-то прямо сейчас, Дейв решает повиноваться первому, что придёт в его голову. Поэтому просто берёт и крепко обнимает Карката, не давая ему возможности вырваться. Кажется, такая тактика работает, потому что тролль мгновенно затихает не то от шока, не то успокаиваясь, только изредка хлюпает носом да льёт горячие слёзы на плечо парня. Дейв невольно замирает, прислушиваясь к чужому дыханию и сердцебиению, втягивая носом мягкий запах дождя, городской пыли и чего-то очень сладкого и едва ощутимого.
Так они стоят довольно долго, несмотря на то, что Каркату следовало хотя бы возмутиться, а Дейву следовало бы захотеть поскорее выпустить из рук холодное тело в насквозь промокшей одежде да ещё и с огромным пятном кофе, которое наверняка подпортит белую фирменную рубашку.
- Окей, мне лучше, спасибо тебе, - Вздыхает Каркат, чувствуя, что и правда успокоился. Вернее, злиться-то он больше не злится, зато теперь до ужаса смущён, и всё это вводит Вантаса в сильное недоумение.
Дейв безмолвно отстраняется, но не слишком далеко, напряжённо вглядываясь в лицо тролля и оставляя на его плечах на этот раз обе руки. Затем невероятно медленно наклоняется вперёд, словно раздумывая, стоит ли вообще подаваться внезапному импульсу. Точнее, хотелось бы иметь хотя бы возможность остановиться, но ситуация с каких-то пор начала развиваться сама собой, независимо от всего кавардака в голове Дейва. Парень невесомо касается своими губами чужих, замирает так на пару секунд, чтобы потом отдёрнуться, не веря тому, что действительно сделал то, что сделал. Боже мой, Дейв, ты должен был просто успокоить этого сумасбродного тролля и проводить его до выхода. Какого чёрта? Ты даже имени его не знаешь.
- Господи, извини, - Тут же начинает невнятно оправдываться он, теперь смотря куда угодно, но не чёрно-оранжевые глаза. – Я ведь даже не знаю, как тебя зовут. Твою мать, мне как будто снова четырнадцать, что я вообще сейчас сделал, кто бы подсказал.
- Каркат Вантас, - Только и может выдать тролль, всё ещё заворожённо смотрящий на Дейва, потому что всё ещё находился под впечатлением от внезапного парящего ощущения под рёбрами, не в силах прийти в себя; и потому что, чёрт, это была самая быстрая, эффективная и неловкая попытка успокоить его гнев из всех испробованных.
- Ох, Каркат, не думай, что я так прогоняю, но слушай, давай-ка мы всё это дело обдумаем, а потом ты сюда снова зайдёшь? Увы, не лучшее время сейчас, ну, общаться. Труба зовёт и все дела. – Отпускать тролля на улицу не хотелось. Из кухни так тем более. Но Дейву показалось, что за сегодня произошло достаточно необдуманных внезапных вещей, а на фоне прошедшего трудового дня голова соображала всё хуже и хуже. Да и обязанности официанта сейчас отчаянно нуждались во внимании.
- Я здесь работаю все будни с утра до вечера, не ошибёшься.
- Эмм, конечно, зайду. – Неловко кивнул в ответ до предела смущённый Вантас, всё ещё не уводя взгляд от Дейва. – И… Спасибо тебе за всё. Правда.
- Да без проблем, обращайся. – Парень пожал плечами и выдал неловкую улыбку, после чего Каркат скрылся за дверью.
Когда Вантас вышел из кофейни, он почувствовал, что на душе стало в разы легче и даже как-то теплее, словно бы никакого срыва не было, словно бы это была не более, чем иллюзия. Хотя, во всё остальное тоже верилось с трудом. Вероятно, стоит разбирать весь кавардак мыслей на свежую, а не больную голову.
Каркат подумал, что зайдёт сюда в ближайшее время. И что возвращаться в будущем будет не один раз.
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 2233 слов
Пейринг: Дейв Страйдер/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: хёрт/комфорт
Рейтинг: PG
Краткое содержание: У Карката была личная традиция – когда всё наперекосяк, надо идти в кофейню Воронье Гнездо, чтобы выпить горячий капучино.
Примечания: AU, где тролли и люди сосуществуют в мире. В данном случае, место действия – Земля.
В первый раз Каркат забрёл сюда вообще как-то случайно. Погода на улице была премерзкая: сильный ливень с пронизывающим ветром, от которых не было решительно никакой защиты: вся одежда давно вымокла насквозь, а зонтик Вантас, конечно же, забыл дома – буквально утром того же дня выложил из рюкзака. Стоит сказать, что в неписанном перечне проблем Карката Вантаса погода чаще всего занимала далеко не первое место, и даже этот день был не исключением, однако ненастье точно было поводом лишний раз раздражиться (и заболеть, между прочим, а этого никак нельзя было допустить). День выдался достаточно отвратным, чтобы позаботиться в кои-то веки о нервной системе, которая и без новых потрясений трещит по швам, ибо Каркат сам не знал, когда может вдруг сорваться. Уж слишком много происшествий на одни чёртовы сутки. Тут и крупные долги в институт; и почти что типичный скандал с Гамзи с утра пораньше на почве его излишней привязанности к наркотикам; и неудачная встреча с Непетой, закончившаяся совершенно ненужным Каркату признанием в любви, каким-то образом вылившимся, опять же, в скандал. В итоге тролль поссорился со всеми, с кем успел, а день был однозначно загублен.
Каркат пытался отвлечься прогулкой по городу, потому что идти домой к Гамзи совсем не хотелось – противно. А потом стрелки часов перевалили за девять, улицы накрыло одеялом тёмноты, погода испортилась, и Вантас осознал, что бродит чёрти где. Он думал всё же доехать до дома, добравшись по навигатору, но погода неумолимо становилась хуже и хуже, заставая тролля врасплох.
Собственно, не выдержав ещё и испытаний стихии, Каркат зашёл в первое же заведение, которое признал за недорогое кафе. Он и на вывеску-то толком не посмотрел, когда, приглушённо матюгаясь, ввалился в заведение, стягивая с себя рюкзак и промокшие до нитки куртку, шарф и шапку. Видимо, место это весьма популярно, потому что немногочисленные столики были полностью заняты, а единственный сотрудник отчаянно носился по залу, разнося заказы. Может быть, дело в дожде, а может, кофейня выигрывала уютностью и оригинальностью, потому что такой ажиотаж в поздний час да вдали от метро был удивителен.
Каркат устало вздохнул, на мгновение задумавшись о варианте ухода и поиска другого кафе, но тут же его отбросил, ибо ливень всё не собирался заканчиваться, а местонахождение другого кафе оставалось загадкой. Не хотелось ещё и заболеть, тогда-то день точно станет самой тёмной датой в календаре.
Вантас бросил незаинтересованный взгляд на меню, вывешенное над кассой, наперёд зная, что как всегда закажет капучино, но всё равно всматриваясь в изящные белые буквы на меловой доске. И видимо, момент для задумчивости был выбран не самый лучший. Или место. Или фортуна в очередной раз за сутки решила продемонстрировать своё отношение к Каркату. В общем-то, не успел Вантас приблизиться к кассе, как на него на полном ходу налетел тот самый одинокий официант, разливая при этом чертовски горячий напиток прямо на грудь тролля. Как будто того, что он уже весь вымок, было недостаточно. Как будто всего остального было недостаточно. Ещё и на белую футболку, а светлых вещей в гардеробе и без того катастрофически мало.
- Мудила, у тебя что, глаза на жопе?! – Проговорил тролль, шипя от боли.
Каркат никогда не стеснялся выражаться матом громко и в присутствии чужих людей. Вот и в этот раз шансом выплеснуть эмоции он не пренебрёг, может, от этого полегчает немного. Выругавшись, он поднял взгляд на виновника случившегося. Это был высокий блондин с взъерошенными короткими волосами в бело-зелёном фирменном костюме с невероятным смешением эмоций на лице: вина, раздражение и напускное спокойствие. А ещё он носил тёмные, мать их, очки в помещении, словно какой-нибудь мажор со странички анекдотов в журнале за доллар.
- Твою ж мать… - Тихо выругался официант, которому явно и без взбесившегося клиента проблем хватало, но тут же невозмутимо продолжил с подобием вежливой улыбки, под которую его лицо было явно не приспособлено. – Чувак, звиняй, я уже херову кучу времени тут ношусь как грёбаная псина на собачьих бегах.
- Знаешь что… - Каркат опускает глаза к бейджику на груди блондина, чтобы прочитать имя. – Знаешь, Дейв. Что бы у тебя не случилось на твоей мудоблядской работёнке, мой день был в триллион раз пиздаче. С утра плаваю в подливе, ныряю на глубины дерьма как хуев капитан Немо всея параши! – Каркат очень явно чувствует, как срывается, как перестаёт контролировать свою речь и действия. Он начинает говорить (кричать) куда громче обычного, успешно привлекая своим несдержанным поведением внимание всех посетителей сразу. Никакая музыка не способна тягаться по громкости со звонким голосом Вантаса, и тот этим успешно пользуется, вызывая у бедного официанта нервный тик.
- Меня окатило ледяным дождём, а потом подарок судьбы в виде твоего наглого щачла облил меня ещё и кипятком! И ты, блять, думаешь, что обычных извинений здесь будет достаточно?! – Тролль подходит к Дейву вплотную. Тягаться ростом ему не суждено – разница в голову, - но яростный взгляд всегда играл Каркату на руку, часто заставляя оппонента опасливо прикусить язык.
Глаза действуют и сейчас. Только не совсем так, как рассчитывал Вантас. Дейв смотрит в них, рассматривает тёмно-тёмно-серые радужки, подёрнутые серыми прожилками и, вследствие возраста, начинающие приобретать и бордовые нотки. Увидеть этот цвет довольно трудно, но не когда очи в десяти сантиметрах от твоих собственных. Широкая радужка в совокупности с жёлто-оранжевым белком и чёрными ресницами выглядела… Очень красиво. Дейв бы даже сказал, завораживающе. Глаза троллей он вообще раньше не рассматривал в силу того, что почти с ними не знался, а тут такая возможность, да ещё и такой экземпляр. Как несостоявшийся фотограф, он сильно пожалел, что не может сейчас же запечатлеть столь необычные глаза. Хотя, для троллей они, может, совершенно обычны.
Дейв мысленно матерится, потому что это явно последнее, о чём он должен сейчас думать. Куда важнее постараться успокоить этого дикого тролля, тем самым спасая свою работу. Клиенты ждут, а подмога в виде сестры сегодня, как назло, отсутствовала.
- Ебать, успокойся, что ж ты такой визгливый, - Проговаривает Дейв, понимая, что лучше не сделал. – Окей, давай я налью тебе бесплатный кофе, и мы всё забудем? – Он попробовал выдавить примирительную улыбку, но эмоции - не его конёк. Как и успокаивание истеричек. И вообще, первую фразу говорить не стоило. И конечно, Карката это предложение только больше сердит.
- Мудозвон несчастный, ты правда думаешь, что отделаешься так просто?
Каркат, вообще-то, не знает, чего он вообще хочет от этого официанта. Он явно хочет покричать, выпустить пар, а о «потом» даже не хочет думать. Как и в любой другой нервный срыв, собственно. А спустя секунду Вантас с ужасом понимает, что зря вообще начал изливать раздражение, потому что эмоции уже не остановить, а простых криков явно недостаточно. В общем, до жути хотелось ещё и проплакаться, желательно, разнося на ходу первые попавшиеся элементы интерьера, но такую роскошь Каркат раньше позволял себе только дома, а тут всё случилось так внезапно… Лучше просто завершить этот бессмысленный окрик поскорее и вернуться на улицу, может, дождь поможет успокоиться хотя бы до дома. Ну не прилюдно же нюни разводить.
Дейв же, за неимением других вариантов, продолжает разглядывать глаза тролля и подмечает, что они мало того, что крупные, так ещё и эмоциональные, передают абсолютно всё, что только могут. Парень никогда не был силён в распознавании эмоций по лицу собеседника (а ещё по его голосу, поведению и речи), но здесь всё было словно на ладони. И то, что тролль раздражён до предела, и проскользнувшая на секунду паника, и то, что Каркат уже готов расплакаться. Если кто-то бы на месте Дейва начал издеваться, получив хорошую возможность отыграться, то ему так поступать совершенно не хотелось, да и вообще, стало парня чертовски жалко. Не от хорошей жизни, наверно, устраивает публичную сцену.
Дейв также понимает, что уже почти не злится, и он совершенно упустил из виду момент, когда его раздражение так лихо сменилось на эмпатию. Наверно, это облегчит задачу по успокоению тролля.
Однако в паузе Каркату что-то очень не нравится, потому что он продолжает гневные речи, тем самым толкая собеседника уже на активные действия.
- Ебать, ты что, нарыва…- Договорить у Вантаса не выходит, потому что его берут за шкирку, как котёнка, и, игнорируя потоки отборного мата, бесцеремонно тащат на кухню кофейни. Оказавшись в тишине и закрыв на всякий случай дверь, Дейв ставит тролля на место, но оставляет руку на его плече, крепко сжимая пальцы. Мало ли, куда это чудо дёрнется.
Каркат мог бы извергнуть ещё тонну мата, а потом разбить половину посуды, поскандалить-таки с официантом и ещё много чего, но все возможные слова и действия упираются в большой ком в горле, который совершенно внезапно решил заявить о себе. Но даже ничего не делая, Вантас не может ликвидировать этот ком. Секунда – и вот он, результат многомесячного стресса - катится по щекам, светло-алыми каплями падает на пол. Ситуации хуже и унизительней тролль и представить себе не мог. Ну неужели было так трудно сдержаться с самого начала? Зачем вообще было доводить до такой ситуации?
Итак, всё, на что способен сейчас Каркат – это опустить голову и минимизировать свои всхлипы. Конечно, глупо было надеяться, что слёзы так просто проигнорируют, но поднимать голову и показывать своё зарыданное лицо просто выше всяких сил.
Окей, если что делать с истеричками, Дейв примерно знал, то как обращаться с рыдающим человеком (троллем), он понятия не имел. Поэтому пока Каркат стоял, глядел в пол и не знал, куда себя деть, Дейв стоял, глядел в пол, всё ещё крепко сжимая плечо тролля, будучи… Примерно в том же состоянии. Только ещё и дико паникуя. Вот и как поступить? Сказать утешения? Какие у чёрту утешения, если ты даже не в курсе, что у него случилось? Попросить не переживать? Ну что за глупости. Сказать что-то приятное? Что? «Я утонул в твоих глазах, детка»? «Ты очарователен, так что не делай такую грустную моську»? Погодите-…
- Чёрт, я выгляжу как идиот, - Проговаривает Каркат срывающимся тихим голосом, заставляя официанта вздрогнуть. – Не смотри на меня. И забудь вообще всё, что сейчас было. - Он, кажется, и не надеется, что к его словам прислушаются, но хотелось уже любым способом покинуть помещение. А для этого надо в первую очередь избавиться от чужой руки на плече, так что Вантас кладёт свою ладонь поверх чужого запястья, пытаясь отдёрнуть то прочь.
Устав от внутренней вереницы вопросов и противоречий, и чувствуя, что надо сделать что-то прямо сейчас, Дейв решает повиноваться первому, что придёт в его голову. Поэтому просто берёт и крепко обнимает Карката, не давая ему возможности вырваться. Кажется, такая тактика работает, потому что тролль мгновенно затихает не то от шока, не то успокаиваясь, только изредка хлюпает носом да льёт горячие слёзы на плечо парня. Дейв невольно замирает, прислушиваясь к чужому дыханию и сердцебиению, втягивая носом мягкий запах дождя, городской пыли и чего-то очень сладкого и едва ощутимого.
Так они стоят довольно долго, несмотря на то, что Каркату следовало хотя бы возмутиться, а Дейву следовало бы захотеть поскорее выпустить из рук холодное тело в насквозь промокшей одежде да ещё и с огромным пятном кофе, которое наверняка подпортит белую фирменную рубашку.
- Окей, мне лучше, спасибо тебе, - Вздыхает Каркат, чувствуя, что и правда успокоился. Вернее, злиться-то он больше не злится, зато теперь до ужаса смущён, и всё это вводит Вантаса в сильное недоумение.
Дейв безмолвно отстраняется, но не слишком далеко, напряжённо вглядываясь в лицо тролля и оставляя на его плечах на этот раз обе руки. Затем невероятно медленно наклоняется вперёд, словно раздумывая, стоит ли вообще подаваться внезапному импульсу. Точнее, хотелось бы иметь хотя бы возможность остановиться, но ситуация с каких-то пор начала развиваться сама собой, независимо от всего кавардака в голове Дейва. Парень невесомо касается своими губами чужих, замирает так на пару секунд, чтобы потом отдёрнуться, не веря тому, что действительно сделал то, что сделал. Боже мой, Дейв, ты должен был просто успокоить этого сумасбродного тролля и проводить его до выхода. Какого чёрта? Ты даже имени его не знаешь.
- Господи, извини, - Тут же начинает невнятно оправдываться он, теперь смотря куда угодно, но не чёрно-оранжевые глаза. – Я ведь даже не знаю, как тебя зовут. Твою мать, мне как будто снова четырнадцать, что я вообще сейчас сделал, кто бы подсказал.
- Каркат Вантас, - Только и может выдать тролль, всё ещё заворожённо смотрящий на Дейва, потому что всё ещё находился под впечатлением от внезапного парящего ощущения под рёбрами, не в силах прийти в себя; и потому что, чёрт, это была самая быстрая, эффективная и неловкая попытка успокоить его гнев из всех испробованных.
- Ох, Каркат, не думай, что я так прогоняю, но слушай, давай-ка мы всё это дело обдумаем, а потом ты сюда снова зайдёшь? Увы, не лучшее время сейчас, ну, общаться. Труба зовёт и все дела. – Отпускать тролля на улицу не хотелось. Из кухни так тем более. Но Дейву показалось, что за сегодня произошло достаточно необдуманных внезапных вещей, а на фоне прошедшего трудового дня голова соображала всё хуже и хуже. Да и обязанности официанта сейчас отчаянно нуждались во внимании.
- Я здесь работаю все будни с утра до вечера, не ошибёшься.
- Эмм, конечно, зайду. – Неловко кивнул в ответ до предела смущённый Вантас, всё ещё не уводя взгляд от Дейва. – И… Спасибо тебе за всё. Правда.
- Да без проблем, обращайся. – Парень пожал плечами и выдал неловкую улыбку, после чего Каркат скрылся за дверью.
Когда Вантас вышел из кофейни, он почувствовал, что на душе стало в разы легче и даже как-то теплее, словно бы никакого срыва не было, словно бы это была не более, чем иллюзия. Хотя, во всё остальное тоже верилось с трудом. Вероятно, стоит разбирать весь кавардак мыслей на свежую, а не больную голову.
Каркат подумал, что зайдёт сюда в ближайшее время. И что возвращаться в будущем будет не один раз.
Название: Призраки прошлого
Автор: davekat-team
Пейринг: Дейв Страйдер/human!Каркат Вантас
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Примечания: Иллюстрация к "Нет никакой игры, Дэйв"
Автор: davekat-team
Пейринг: Дейв Страйдер/human!Каркат Вантас
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Примечания: Иллюстрация к "Нет никакой игры, Дэйв"
Название: Нет никакой игры, Дэйв
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 6339 слов
Пейринг: Дейв Страйдер/human!Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: AU, драма
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Сбёрб хранится в цветных бумажках, а игроки лишь несчастные наркоманы.
Его тело лежит на огромной шестерёнке в море лавы. Он слушает металлический скрежет, который раздражает слух, но в то же время это лучше тишины. Дэйв держит в руках айфон, задрав очки на лоб, чтобы лучше видеть. Каркат, этот безумный маленький тролль, как же с ним весело общаться, он взрывается по любому поводу, а иногда и без.
Дэйв думает, что в честь Карката можно назвать какой-нибудь вулкан, который однажды без предупреждения зальёт смертоносной светящейся лавой целый город. Лава - это кровь земли. Каркат это...
- Чёрт, - Дэйв кладёт телефон рядом и поднимается, чтобы скинуть с себя плащ, потому что на этой планете становится слишком жарко.
Дэйв сбрасывает красное шёлковое одеяло на пол и снова падает на кровать. В его комнате темно, только лава-лампа на полу даёт хоть какой-то свет. Парень смеётся, отвечая на сообщения. По всей комнате разбросаны бумажки, пустые бутылки, одежда, постельное бельё съехало на пол с подушками вместе. Возле лампы лежат цветные обёртки, ранее хранившие в себе бледный порошок.
В его голове планеты, тролли, затяжная игра; в жизни бардак и новый синтетический наркотик.
- Дэйв?
Дверь в комнату приоткрывается и в неё заглядывает Джон.
- Эгберт? - Дэйв тут же садится и смотрит на него, пока очки не падают обратно на глаза. - Эгберт, придурок!
Он срывается с места и налетает на Джона, выталкивая обоих в коридор и вжимая в стену.
- Это грёбаная лава, чувак, ты за секунду поджаришь свою задницу! Только... - в коридоре слишком светло, и он замечает, что красное свечение лавы пропало. - Где мы?
- Дэйв...
- Тсс, - его палец касается губ Джона, заставляя замолчать. - Никаких оправданий, детка. Просто будь осторожнее на моей планете. Тут моря отличаются от твоих, ага.
Прежде чем достать из кармана красных штанов телефон, безудержно напоминающий о новых сообщениях, и удалиться обратно в комнату, Дэйв смеётся и говорит, что этот тролль опять достаёт его.
Дверь комнаты снова распахивается, на этот раз с силой ударяясь о стену.
- Твою мать, Страйдер! - Джон уже влетает в комнату, а не скромно заглядывает, потому что он просто в бешенстве. - Ты опять на этом дерьме?!
- Какое дерьмо, что? - парень уже успел забраться на кровать и принять привычное положение.
Конечно, он не понимает, о чём речь. Эгберт осматривает пол, тяжело дыша от злости, пока не находит улики, подтверждающие его догадки. И вся агрессия тут же пропадает. Несколько цветных обёрток, словно от конфет. Сколько раз за этот год Джон видел их? Сколько часов он сидел здесь, разглаживая пальцами скомканные бумажки и складывая их ровной стопкой, считая дозы лучшего друга, пока тот завороженно рассказывал ему о новой безумной синтетической игре в своей голове?
Его рассказы не всегда были весёлыми. Иногда он сообщал Джону, что кто-то из их друзей умер. Когда Джон привёл "мёртвую" Роуз, чтобы доказать, что ничего из увиденного Страйдером не было реальным, тот уставился на подругу, а через три секунды выдал, что в другой линии времени та мертва.
Это называется сбёрб. Дрянь с таким названием выкинули на рынок два года назад, и она начисто сносила мозг. Говорили, что эта штука открывает в голове новый мир, из которого сложно выбраться. Почти у всех отъезжала голова настолько, что даже слезая с наркотика, они не могли привыкнуть к прежней жизни. Из их уст продолжали звучать рассказы о других мирах, в которых они были.
На деле это вещество убивало мозг, чувства, боль, ощущения, человека в целом.
Джон сел на корточки и поднял обёртки.
- Как ты здесь оказался?
- Зашёл через дверь, - пробормотал под нос Джон, понимая, что его ответ не сыграет никакой роли, у Дэйва уже построились свои теории на этот счёт.
Дэйв пристально смотрит на него, прежде чем сесть рядом.
- Джон, - он обнимает его за шею, - не исчезай больше.
Эгберт покидает спальню своего друга, только когда тот засыпает, так и не выходя из этого странного транса. Видеть его в таком состоянии страшно, но Джон уже почти привык. Иногда Дэйв приходил в себя, но только чтобы найти дилера и купить новую порцию. Ему было весело.
Месяц назад Джон собрал все его заначки и выкинул, устроив самый большой скандал, который слышали, должно быть, все соседи. Тогда Дэйв ушёл из дома. Сегодня был первый день, когда он вернулся. Джон впервые за месяц увидел своего лучшего друга. И он совсем не изменился. Ни капельки.
Джон падает на месте: просто сползает по стенке возле двери Страйдера, зажимая глаза кулаками, чтобы не разреветься, как маленький. Ему нужно поговорить с кем-нибудь, нужно рассказать, что Дэйв вернулся, и что он всё равно сидит на сбёрбе. Он достаёт телефон и звонит единственному человеку, с которым хочет сейчас разговаривать.
- Привет, Каркат, - шепчет он в трубку и тут же поднимается, чтобы уйти подальше, в свою комнату, и не разбудить Дэйва.
- Плохие новости, да, Эгберт? - голос друга на другом конце такой же уставший.
- Я не знаю, на что надеялся.
- Ёбаный месяц, целый месяц от него не было ни сообщения! - наконец его голос начал приобретать привычные высокие нотки раздражительности. - И сегодня этот мудак спрашивает у меня, что я знаю о зелёном солнце?! Просто, что блять?! Какое нахуй солнце?!
Джон смеётся, фактически выдавливая из себя смех, потому что ему больше хочется плакать. Каркат тоже усмехается и грустно вздыхает. В их разговоре наступает пауза.
- Месяц, - снова начинает Каркат. - Почему мы думали, что что-нибудь изменится? В смысле, у него была полная свобода жрать эту херню сутками, не заботясь о нашем мнении. Почему я думал, что он решит завязать, пожив в притоне?
- Не знаю, но я скучаю по тем временам, когда мы могли с ним разговаривать о... о чём-угодно, только не о том, что мы должны выиграть в его игре.
Его рассказы звучали так абсурдно сначала, даже смешно. Но потом Джону пришлось спрятать от него все колючие и режущие предметы, и всё стало казаться не таким смешным. Ручки с окон были сняты после того, как Дэйв попытался объяснить принцип полёта на богоуровне.
- Ты хотя бы человек во всём этом, а я этот, - Каркат мычит в трубку, вспоминая. - Тролль. Огромный и зелёный тролль!
- Огромные и зелёные огры, Каркат.
- Да какая разница, за что он так со мной?! Он и сейчас мне пишет. Что за херня...
Пока пальцы Карката стучат по клавиатуре, Джон снимает очки и кладёт их на пол, ложась рядом. Нарушение сна также является последствием приёма нового наркотика. Дэйв может не спать двое суток, или спать по пять минут десять раз в день. Действие одной дозы 6-8 часов, потом начинает отпускать, человек снова возвращается в этот мир. Он видит всё блёклым и серым, начинается чувство апатии, меланхолии, депрессии. Ему нужна новая доза.
Иногда спать в одной квартире с ним становится невозможно.
Джон слышит, как Дэйв выходит из комнаты. Он застывает в коридоре, делает шаг в одну сторону, потом уходит в другую.
Жить с наркоманом страшно.
- Каркат, я не могу больше с ним жить, - говорит Эгберт, глядя на замок на двери.
- Что ты предлагаешь, бросить его одного?
- Я ничего не предлагаю, я просто говорю, что больше не могу.
- Ахуенно, Джон, вроде как ты его лучший друг, нет?!
- Я не клялся быть с ним в горе и любви, пока смерть не разлучит нас, знаешь ли! - снова послышались шаги в коридоре, которые заставили Джона убавить тон. - А ты, кстати, был к этому близок.
- Твою мать, Эгберт! Ты знаешь его почти всю свою жизнь!
- Может, я заслуживаю отпуска от такой дружбы?
Судя по звукам, Каркат ударил по столу.
Не то чтобы это была запретная тема, просто сохранить дружбу после таких бурных отношений было сложно. Проще всего было сделать вид, что ничего не было. Каркат уехал учиться в другой штат, Дэйв съехал к Джону, и уже три года все друзья успешно делали вид, что никогда не видели Дэйва под ручку с Каркатом.
- Прости.
- Забей. У нас только закончились экзамены, дали неделю перерыва. К чему я это... Я могу приехать.
- Хорошо. Когда тебя ждать?
- Если соберусь прямо сейчас, то к утру.
Джон приподнимается и надевает очки, когда снова слышит Дэйва: он разговаривает сам с собой, словно шизофреник. Джон думает, что состояние под сбёрбом вообще можно описать как помесь шизофрении с очень плохим ЛСД. Судя по звукам, Дэйв одевается.
- Мне надо идти, он собрался на улицу. Думаю, запереть его в комнате.
~~~
В девять утра Каркат сидит на кухне Джона и Дэйва, спиной к двери, читая книгу. Каждую строчку приходится перечитывать по новой, потому что любой звук в квартире заставлял вздрагивать, думая, что это проснулся Дэйв. Они не виделись больше года. Это был прошлый день рождения Джона, после которого Дэйв пустился во все тяжкие.
Каркат не хотел верить, но всё равно считал себя причастным к этому. Что в этом виновато их прошлое, и тот день, когда они все собрались все вместе поздравить Эгберта, пробудил спящий в Страйдере вулкан воспоминаний. "Слишком большая честь", - отмахивался Каркат каждый раз. К тому же, к тому моменту они уже два года были не вместе.
И всё-таки, он ни разу не приехал помочь Джону, когда узнал, что случилось, считая, что сделает только хуже. Ещё он боялся увидеть Дэйва в таком состоянии, несущего чушь на полном серьёзе, не помнящего реальности. Он пытался сделать вид, что всё хорошо. Он попытался максимально увеличить пропасть между ним и Дэйвом, но тот начал постоянно писать ему.
Интересно, какая реакция будет у Дэйва, когда он увидит Карката теперь. Не мелкого школьника, прячущегося в огромных толстовках и рваных кедах, которые он любил чисто из-за Дэйва, а совершенно другого человека. Но чем дальше Вантас заходил в своей попытке изменить собственный стиль, тем больше понимал, что пытается быть как Дэйв. Пытается показать всем своим видом независимость, создать себе образ, за которым будет прятаться от чужих людей. Он заполнил эту пропасть рваными джинсами, кричащими надписями на майках, пирсингом в брови и выпивкой в сомнительных компаниях, но Дэйв всё равно всегда маячил на горизонте.
Он пытался спрятаться от Дэйва, а теперь сам приехал к нему. И когда очередной автомобиль на дороге загремел колёсами, выдёргивая Карката из книги, за спиной раздался голос:
- Привет, Вантас.
Каркат сжал край страницы, смяв его в ладони.
Сказать, что он придурок?
Или сделать вид, что всё хорошо?
Стоит ли в этой ситуации орать на него вообще?
Судя по голосу, и что это было обычное "привет", а не очередной бред о другой планете и шахматной битве - Дэйв был в себе. Этот момент кажется таким робким, что Каркат боится спугнуть его, как кролика, одним неловким движением.
- Хэй, Дэйв, - он поворачивается назад, но ему никогда не удавалось прятать свои настоящие эмоции от Дэйва Страйдера. Скорее всего, Дэйв видит его волнение и страх. А Каркат видит тёмные круги под его глазами и выступающие рёбра, потому что он вышел на кухню без майки и очков.
Они смотрят друг на друга, пока Каркат не выдерживает и не переводит взгляд в сторону.
- Не ожидал увидеть тебя, - Джон бы сказал, что голос Дэйва звучит намного звонче, чем в прошлые его моменты трезвости, но Джона нет, и Каркат не узнаёт об этом.
Дэйв достаёт из холодильника пачку молока и делает из неё глоток, затем снова поворачивается к приятелю. Он смотрит на его лицо, долго и пристально.
- Мне нравится, - его пальцы касаются своей брови, говоря о пирсинге, который сделал Каркат несколько месяцев назад.
- Мечтал услышать твоё одобрение, - Каркат криво улыбается. - Как ты?
- Отлично, - пожимает плечами Дэйв.
Он разворачивается и уходит с кухни, Каркат тут же поднимается и идёт за ним, стараясь не отставать ни на шаг.
- Правда, что ль? А Джон сказал, ты жрёшь сбёрб снова.
Комната Страйдера изменилась до неузнаваемости, несмотря на то, что и раньше она никогда не была особо чистой. Но если раньше она выглядела так, словно Дэйв просто царит над своим беспорядком, сейчас она напоминала царство хаоса без царя. На пыльных вертушках с парой виниловых пластин лежали сложенные стопочкой цветные обёртки, которые сложил Эгберт.
- И что?
- "И что"? Дэйв, ты мудак или как?
- Или так, - безразлично отвечает тот, падая в компьютерное кресло.
- Зачем? - сквозь зубы проговаривает Вантас.
- Потому что это лучше, чем торчать в этом гнилом месте. Мне кажется, вот честно, что я очень хуёвый режиссёр своей жизни. Или что я даже не режиссёр, а просто актёр, который не в силах повлиять на сюжет. А что делают хуёвые актёры? Подсаживаются на наркоту, - он открывает верхний ящик стола и, не глядя, достаёт оттуда зелёный бумажный свёрток. - И эта штука открывает мне мир, где я имею власть над сюжетом.
Каркат смотрит на него огромными глазами, переваривая услышанное. У него не доводилось возможности спросить об этом трезвого Дэйва, но почему-то он был уверен, что ответ будет не такой. Ему думалось, что Дэйв скажет, что жизнь слишком коротка и надо всё попробовать. Или начнёт упираться, что он в порядке. Только, кажется, Дэйв уже давно понял, что у него проблемы и принял это.
Слишком тонкие пальцы разворачивают этикетку, открывая взору порошок, и Каркат понимает, какой же Дэйв эгоист.
- Ты, блять, при мне это делать собрался? - у него проскальзывает нервный смешок.
Дэйв не отвечает, и Каркат со злостью бьёт его по руке: бумажка вылетает из рук, и порошок белой пылью оседает на пол и разбросанную одежду.
- Ты охерел?!
- На себя посмотри, Страйдер! Мы с тобой не виделись год, и ты делаешь что? Ты собираешься просто свалить!
- Знаешь, как сложно стало доставать сбёрб?! У меня почти кончились деньги, а ты просто выкидываешь мою дозу!
- Ты можешь хотя бы десять минут поговорить со мной без этого? Или я уже настолько противен тебе?
Страйдер молча вздыхает и качает головой.
- Мы ещё друзья? Потому что за этот год я говорил с тобой "настоящим" раз пять, и начинаю сомневаться в этом, - Каркат смягчает голос, пытаясь удержать ситуацию под контролем. И он знает, что мог бы застать Дэйва во вменяемом состоянии сколько угодно раз, просто не писал ему.
- Хорошо, давай поговорим. А потом ты выйдешь из комнаты и позволишь мне делать то, что я хочу.
- Дэйв, всего один день. Пожалуйста, - Каркат садится на кровать и смотрит, как Дэйв поднимает с пола футболку, чтобы надеть её. Когда он снова садится на стул, Каркат берёт его за руку. - Я хочу побыть со своим другом хотя бы один чёртов день.
Его руки были всё такими же, как три года назад. Внутри всё скрутило узлом, потому что теперь он понял, что всё ещё чувствует тот же запах в комнате, который чувствовал, проводя здесь ночи. Теперь он смешался с застоявшимся запахом пыли. В метре от них валялась футболка, которую Дэйв носил в то время. Всё то же самое. Все чувства и воспоминания были под замком, и эта комната оказалась ключом.
Ему было шестнадцать, когда они начали встречаться. Ему было семнадцать, когда они расстались. И если в семнадцать он считал эти отношения ошибкой юности, то сейчас мелькнула мысль, что ошибкой юности было не дать Дэйву шанс.
Он сжал руку сильнее. Дэйв заметно метался между тем, чтобы провести день с Каркатом и тем, чтобы принять дозу.
- Один день. Потом ты уйдёшь.
Каркат помогает Дэйву одеться, его движения медленные и ленивые, как у работяги, проснувшегося в дождливое утро в будний день и осознавшего, насколько дерьмова его жизнь. Он говорит, что не хочет выходить из дома, но Каркат закатывает глаза.
- Что ты предлагаешь, сидеть в твоей комнате? Меня уже тошнит от неё, - Вантас тянет его за плечи на себя, усаживая ровно на кровати, стоя между его ног, и просовывает его руку в рукав кофты.
- Я нехорошо себя чувствую.
- Потому что это реальность, здесь никто, блять, хорошо себя не чувствует.
Дэйв вымученно вздыхает и натягивает второй рукав сам. Полный неловкостей разговор шёл не больше двух часов, а потом Дэйва начало ломать. Он не говорил это прямым текстом, но он выпускал из рук нить разговора, поглаживая ладонями плечи. Взгляд не блуждал по комнате, а держался на ящике стола. Иногда он просто морщил нос вместо ответа, нервно кивал и запрокидывал голову, снова и снова вздыхая. "Нам надо прогуляться", - в конце концов, сказал Каркат, не в силах больше смотреть на это.
Пришлось тянуть его за руки, чтобы оторвать от кровати и заставить двинуть к двери. Каркат захватил со стола его очки, всегда считающимися заветной карточкой Страйдера, и надел их на него. Ещё одна мелочь. Раньше Каркат не мог сделать этого с первого раза, как бы глупо это не звучало, попадая душком то в ухо, то ниже его, то вообще в глаз. Спустя три года руки всё ещё помнили, как правильно это делать.
Дэйв тоже это заметил.
Каркат держит его за руку, пока они пересекают улицу. Город на самом деле выглядит не очень ярко и радостно, поэтому Каркат собирается вывезти Дэйва за город.
- Звучит так, словно я старый пёс, и ты везёшь меня в глухой лес, чтобы покончить с моими страданиями.
- Ты бы этого хотел, не так ли? - Каркат улыбается, и Дэйв отвечает улыбкой. Не такой яркой, как раньше, но и от этой становится приятно.
На автобусной остановке Каркат всё ещё держит холодную руку в своей, хотя Дэйв никуда не уйдёт, если он её отпустит, и он это прекрасно понимает. Сжимая её чуть крепче, Каркат ощущает лёгкое волнение, что Дэйв заметит это, и тогда его руке останется держать лишь холодный городской воздух. Жёсткий и с запахом дыма. Дэйв всегда выделялся в такие дни на улице ярким ореолом своих волос или красной одеждой... Чёрт знает, что делало его таким ебануто особенным, но это то, что Каркат так любил в нём всегда. За это зацепился его взгляд, когда ему было шестнадцать. А сейчас он жалко сливался с фоном. Его красный цвет выцвел, волосы впитали смог фабрик.
- Ты пялишься на меня?
- Нет, - Каркат тут же перевёл взгляд на дорогу, высматривая автобус.
- Бля, чел, ты пялился на меня, - он улыбается сильнее, и Каркат чувствует, как дёрнулась его рука, и длинные пальцы крепко сжали его ладонь.
- Я смотрел на своё отражение в твоих очках.
- Врёшь ведь.
- Ага, вру, ты стал настолько эгоцентричным, что даже твои очки перестали отражать других людей, - Каркат дёрнул его, потому что подъехал автобус. Как школьники, они не расцепили руки, даже оплачивая проезд.
- Правда? Эй, может, просто тролли не отражаются? - продолжил Страйдер, направляясь следом к свободному месту.
Избегать этой темы - это как игнорировать слона в комнате, который топчет твою мебель, любимый сервиз хрустит под его ногами, а хоботом он тыкает в твоё лицо, пока ты пьёшь чай из последней уцелевшей чашки, с поразительным упорством глядя в стену.
И Дэйв мастер в поднятии неловких тем. Ему поднимает это настроение.
- Так куда мы едем? - неожиданно он переводит тему.
Ещё он переворачивает ладонь Карката и начинает разглядывать его пальцы, скользя по ним собственными. Табу на прикосновения нарушено спустя три года. Это так приятно, что Каркат опрокидывает голову назад и закрывает глаза, произнося про себя два десятка ругательств. Дэйв любил трогать его руки, играть с его пальцами. Каркат никогда не говорил, но Дэйв и так догадывался, что тот получал от этого райское удовольствие.
- Мы едем на побережье, Страйдер.
На долю секунды пальцы замерли. Эта доля секунды была вспышкой воспоминаний в голове Страйдера. Это будет день, от которого будет пахнуть мокрой землёй, волнами и жёлтой примятой травой. Точно также пахнут их воспоминания. Никто из них не был ярым романтиком, способным устраивать ужины при свечах (разве что на день Святого Валентина во имя иронии), так что побережье было самым романтичным, что у них было.
- Я бы предпочёл кафе-мороженное, незачем было так выкаблучиваться.
- Заткнись и прими мою помощь, наркоман хренов. Я тебя на природу тащу, а тебе лишь бы пожрать, - Каркат выдернул свою руку.
На сиденье автобуса они держатся за руки, опустив их вниз;
Они сидят, отвернувшись друг от друга, сложив руки на груди.
Они говорят о других пассажирах, придумывая им жизни;
Они молчат, словно не знают друг друга.
Призраки прошлого вторгаются в головы и накладывают кадры поверх настоящего, создавая эффект старых фотографий.
Дэйв делает фотографии на свой плёночный фотоаппарат;
Дэйв смотрит в окно, положив голову на руку.
По одному наушнику у каждого, играющие одну песню на двоих;
Только шум мотора в ушах.
Всё было так реально. Когда автобус подскочил на кочке, которая, чёрт возьми, так и осталась нетронутой дорожными службами за четыре года, Каркат не выдержал.
- Дэйв, почему мы расстались?
Вопрос, который имеет место быть на законных основаниях. Всё закончилось одним днём, после какой-то ссоры, причина которой быстро забылась. Карат просто помнит, как они кричали друг на друга, вытаскивая самые мерзкие стороны друг друга наружу. Кто-то потянул нитку, и их отношения начали распускаться, петля за петлёй.
- Потому что ты испугался, что это может стать чем-то серьёзным, - сухо ответил Дэйв. Он смотрит в окно, запачканное снизу дорожной грязью.
Каркат молча принимает это. Скорее всего, так оно и было. Семнадцать лет не лучший возраст для отношений.
Автобус тормозит на пустой остановке среди дороги, и только они вдвоём выходят из салона. Чтобы дойти до ближайших домов, нужно полчаса тащиться через поле, так что проще проехать ещё пятнадцать минут до следующей остановки, которая находится у въезда в город. Лет шесть назад здесь был завод, который однажды разнёс кризис, а потом ещё мародёры и сильный прибрежный ветер. Видимо, остановка была сделана для рабочих завода, но сносить её не стали, потому что иногда на побережье приезжали рыбачить или устраивать пикники.
Дэйв с Каркатом просто как-то вышли на две остановки раньше, потому что было лето, в автобусе было жарко, им было хорошо и хотелось ледяной воды и ветра. В результате они остались лежать среди травы, пока не село солнце.
Отчуждённость между ними и непривычно хмурая погода делали это место вдвойне страннее. Дэйв вышел вперёд и сел на сухую траву у самого обрыва.
- Я так давно не был здесь, - Каркат останавливается у него за спиной, сунув руки в карманы. На самом деле здесь очень холодно. Перед ними стелется серо-голубой залив, а на горизонте ничего не видно. Только небо, обрезанное морем.
- Правда? А я был не так давно. Буквально на днях.
Каркат сжимает руки в кулаки. Он боится спросить, зачем он здесь был, боится услышать, что это всё из-за него, он снова пытается убежать от этой мысли. Но он закрывает глаза и задаёт этот вопрос, спрашивает, почему Дэйв был здесь.
- Потому что здесь нет ничего, кроме странного ощущения, что ты рядом.
Это прозвучал не так плохо, и Каркат садится рядом.
- Нам следовало устроить ту ссору раньше. Знаешь, до того, как я решил для себя, что это всё серьёзно.
Теперь всё начинает набирать обороты, и Каркат чувствует себя неуютно.
- Ага, решил он, - бормочет себе под нос Каркат. - Только меня спросить забыл.
Дэйв стонет и хватается за голову, словно от сильной боли, заставляя Карката моментально среагировать. Дэйв упал на землю, его очки скатились на лоб, и когда Каркат убирает его руки от лица, он видит красные глаза с крохотными зрачками из-за яркого света, и Дэйв начинает смеяться. Над ним, над тем, как испуганно он смотрит на него.
- Какой же ты придурок, Каркат, я как влюбился в тебя-придурка, так ты таким и остался. Только ругаться меньше стал.
- Мудак! Блять! - Каркат с силой бросает его руки, которые до этого сжимал, и бьёт в бок. - Я подумал, тебе больно! Сука! Ты напугал меня!
- Ты хочешь вернуться обратно?
Каркат замирает, глядя на губы, улыбка на которых стала едва заметной и грустной. Он всё ещё зол и тяжело дышит, поэтому голос звучит резко и грубо.
- Куда?
- Обратно. К привычной жизни. Никаких Лордов Инглишей, никаких шахматных человечков, вечных битв, прыжков по временным линиям. Мы бы никогда не знали друг друга.
От этих слов Карката начало тошнить. Не потому что было противно, а потому что страшно. Либо Страйдер прикалывается, либо у него правда стирается грань между мирами.
- Ты хотел бы меня не знать?
- Люди уходят туда по одному, - продолжает Дэйв, проигнорировав вопрос. Теперь он смотрит в небо. - Подумай, какие это люди. Одинокие. Вокруг них нет никого, кто ушёл бы с ними.
- Вокруг тебя дохуя людей, которые не хотят уходить, потому что, блять, они хотят, чтобы ты остался здесь! - взрывается Каркат, понимая, что сейчас Дэйв держится на грани. Он и сам был на грани. - Пожалуйста, мудила ты редкостная, прекрати зацикливаться на себе! Посмотри на меня, посмотри на Джона! Сука, ты пугаешь своего лучшего друга до трясучки, до того, что он звонит мне в час ночи, делая вид, что всё заебись, что ему просто скучно, хотя я прекрасно знаю, что он звонит, потому что ему нужно не спать, а следить за тобой! Потому что ты разъебал половину квартиры! Потому что ему страшно, что однажды ты задушишь его во сне!
- Нам пора домой, - прерывает его Дэйв голосом, который говорит "с меня хватит".
- Стоять! - Каркат тянет его за руку обратно вниз, но Дэйв сопротивляется настолько упорно, что приходится подняться следом. - Меня бесит Эгберт тем, что за всё это время он столько раз видел тебя трезвым, но ни разу не сказал тебе всё, как есть! Как мы все переживаем, как твоё поведение выглядит со стороны!
- Что ты теперь-то хочешь?! - кричит в ответ Дэйв, и Каркат ощущает, что его рука дрожит, но не отпускает её. - Думаешь, я этого не знал? Теперь ты пришёл, да?! Открыть мне глаза! Теперь, когда я нашёл выход из жопы, в которую ты меня затащил!
Всё, это прозвучало. Прозвучало это самое "ты во всём виноват", которого так боялся Каркат. Дэйв тоже понял, что, наконец, произнёс это. Эти слова сняли напряжение и сломали невидимый барьер, которые они ощущали с начала встречи. Каркат был ниже его на полголовы, и Дэйв наклоняется слегка, чтобы их лбы соприкоснулись.
- Прости, - он кладёт руки Каркату на плечи, поглаживая их.
- Ты сказал правду. Я говно. Каркат Вантас, готов разрушить вашу жизнь, работаю двадцать четыре на семь, без выходных и перерывов.
- Я просто влюбился в тебя слишком сильно. Это не твоя вина. По правде говоря, ты сделал всё, чтобы этого не произошло.
Каркат не может сдержать улыбки и за это бьёт Дэйва в грудь. Почему так сложно сохранить дружеские отношения после любовных? Потому что, ощутив однажды чужое тело, как своё, это сложно забыть. Сложно отвыкнуть от того, что ты больше не можешь касаться его когда угодно и где угодно, потому что это было чем-то таким же привычным, как дышать. Поэтому Каркат уехал учиться в другой штат, хотя мог пойти в тот же колледж, в котором учится Джон и Джейд. Стоя так сейчас, Каркат чувствовал жжение в пальцах, рвущихся коснуться лица Дэйва.
- Ты всё ещё сводишь меня с ума, - слышит Каркат, и жжение расползается по всему телу, становится жарко, несмотря на ледяной ветер.
Они стоят слишком близко, так, как не стояли уже несколько лет. Вокруг словно создаётся невидимый кокон, внутри которого тепло и уютно, нет разногласий, сбёрба, чувства неловкости и душевный страданий. Каркат закрывает глаза, и чувствует, как близко губы Дэйва, потому что его слова намного горячее воздуха вокруг. Он целует Карката в губы, и Каркат его не отталкивает.
Джона так и нет, Джон шляется чёрт знает где, когда они вваливаются в квартиру. Кофта и куртка падают ещё в коридоре, Каркат наступает на свои шнурки, припадая к стене, и Дэйв зажимает его. Футболка, звон пряжки ремня, кровать, сбитое дыхание, приглушённые стоны.
Дэйв целует его шею, плечи, грудь, живот, спускаясь ниже, скатываясь с кровати на колени. Пальцы тянут джинсы вниз, и Каркат вздрагивает от щекотных поцелуев возле выступающей тазовой косточки.
- Чёрт, подожди секунду, - Дэйв резко поднимается с колен и направляется к двери. - Джон раньше всегда оставлял набор бойскаута в ванной.
Каркат торопливо цепляет край штанины одной ногой и стягивает её. Этого не было три года, они не спали вместе три года, его трясло от нетерпения, потому что три года, а он никогда не забывал ощущения от секса с Дэйвом. В тайне, он сравнивал всех своих последующих партнёров именно с Дэйвом. Как они сейчас дошли до этого?
Блять, да не важно.
А что будет дальше?
К чёрту и это.
Дэйв возвращается, и Каркат тянет его за расстёгнутые штаны обратно на кровать. На той же самой кровати всё снова становится хорошо. Обжигающие прикосновения пальцев и губ, у них уходит час на то, чтобы сполна насладиться каждой клеточкой тела друг друга, восстанавливая пробелы в памяти, пока Каркат не начинает жалобно стонать и оттягивать резинку трусов Страйдера. За окном уже окончательно стемнело, и Дэйв падает на пол, в поисках лава-лампы, потому что не хочет оставлять темноте самое интересное, но она несколько раз выскальзывает из его пальцев, измазанных смазкой.
- Пиздуй отсюда, - Каркат толкает его и перехватывает лампу, устанавливая её на столике рядом с кроватью и включая.
Дэйв смотрел снизу-вверх на то, как Каркат возится с лампой, сидя на нём. Когда красный мягкий свет озарил комнату, Дэйв провел руками по рёбрам и бокам Карката, опускаясь ниже, по животу и бёдрам.
- Ты подкачался за эти годы, - он криво улыбнулся, не в силах оторвать взгляд от перекатывающихся под кожей мышц, и сжимает его член в ладони.
- А тебе следует начать питаться нормально, иначе рёбра скоро прорвут кофту, - усмехнулся Каркат. Он приподнял бёдра, одной рукой направляя член Дэйва в себя.
- Чёрт, - Дэйв закрыл глаза.
Он медленно поднимался и опускался, наблюдая за тем, как Дэйв кусает свои губы. Он всегда любил мучить своего названного парня медленными, осторожными движениями, пока одному из них не сносило башню. Дэйв сжимал его ноги, впиваясь ногтями в кожу до боли, двигая бёдрами в такт.
Сильнее, ещё сильнее, ещё, господи, пожалуйста, пускай это будет правдой, а не галлюцинацией.
Каркат никогда не был сильно громким во время секса, и сейчас Дэйв получал удовольствие от его тихих и частых выдохов с помесью кратких стонов. Он смотрел на скользящее в его руках тело, и в голове всё перемыкало.
Это не может быть правдой.
- Блять, блять, - Карат схватился за его руки, подавая резкий сигнал в мозг Страйдера, что это всё происходит взаправду. - Дэйв, ещё немного, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...
Страйдер поднялся, прижав мокрое тело к себе. Оно невероятно блестело красным светом от лампы, от лавы. Каркат открыл глаза, когда Дэйв прикусил кожу на его ключице и всосал её, намереваясь оставить ещё один яркий след. Его руки потянули Карката за бёдра, заставляя вновь подняться и резко опуститься.
Голос Карката в момент запредельного удовольствия становится таким высоким и нежным, что никто никогда не поверит в это. Чем ближе к оргазму, тем бессвязнее становятся его слова. Он не молчит только потому, что знает, как это любит Дэйв. Любит слышать, как с ним хорошо. Каркат тоже кусает его и громко стонет. Дэйв не помнит, чтобы он так стонал с их первого раза. Он не может удержаться и стонет также громко, кончая следом.
Каркат проснулся полчаса назад, но всё ещё не соизволил одеться. Он сидел на краю кровати, согнувшись над комиксом, найденным на полу. Дэйв не увлекался комиксами, когда они встречались, а сейчас Каркат обнаружил их целую кучу. Всё-таки что-то изменилось за это время и в нём. Он перевернул очередную страницу, рассказывающую историю злодея в обтягивающем костюме, и услышал, как Дэйв завозился под одеялом.
Парень медленно сел на кровати, глядя пустым взглядом перед собой, словно не узнавая собственную комнату. Он даже не повернулся в сторону Карката. Зато Вантас наблюдает за ним, не моргая. Смотрит, как Дэйв опускает ноги на пол, сидит так некоторое время, и неровной походкой направляется к столу. В утреннем свете видно обилие синяков на ногах Страйдера, которые легко объяснить его дезориентацией, когда он под кайфом натыкается на мебель.
Прошло больше суток с его последнего контакта со сбёрбом. Дэйв падает на компьютерный стул и проводит рукой по лицу. Огромные тени под глазами, яркие засосы на шее. В конце концов, он замечает Карката, но его лицо при этом не меняется. Такое же безучастное.
Прежде чем открыть ящик стола, Дэйв подбирает одежду и одевается. Он не напоминает Каркату про их уговор на один день, и Каркат думает, что, вероятно, Дэйв вообще считает его своей галлюцинацией, а не человеком из плоти и крови. Но когда он, наконец, открывает ящик и обнаруживает там ёбаное ничего, он резко поворачивается к Каркату. Всё равно молчит сначала, возвращается к ящику и рывком вытаскивает его из стола. Пустой ящик с оглушающим грохотом падает на пол, потом следом падает второй ящик и нижний. Они пусты, там нет того, что он искал. Теперь на пол летит всё, что лежало на столе.
- Я их выкинул, - равнодушно говорит Каркат, закрывая комикс. Он кладёт голову на колено, обняв руками ногу.
После этих слов Дэйв поворачивается к нему вновь, на этот раз с выражением просто крайнего безумия на лице. Больше Каркат не хранит спокойствие, а только пытается. Потому что это выглядит пиздец как страшно.
- Что, блять?
- Не ищи это говно, я всё смыл в унитаз, пока ты спал.
- Что ты сделал?! Мудак, Каркат, какого хрена?! Ты не имел никакого права!
- Говори что хочешь, но сбёрба в этом доме больше нет. В тебе его тоже больше не будет.
Он воет, хватаясь за волосы. Каркат никогда не видел его в таком состоянии. Это что-то новое. Это то, с чем сталкивался Джон, и сейчас Каркат понимал, почему ему было страшно. Похоже, Дэйв был готов убить за дозу. И вот на пол упали вертушки, он наверняка сломал их.
- Зачем?! Зачем, Каркат?! Нахуя ты вообще вернулся?! Снова сделать мне больно?! Молодец, поздравляю!
- Кричи, сколько влезет, - Каркат всё же решил отодвинуться от него подальше.
И он кричал. Каркат старался не вслушаться в его слова. Это не Дэйв, это ломка. Он кричит из-за мнимой боли в костях и голове, из-за того, что у него уходит из-под ног земля, горит каждая клеточка тела. Да, Каркат успел прочесть пару статей про ломку от сбёрба, прежде чем сесть за комиксы. Он только не прочёл, можно ли убить в таком состоянии. Каркат зажмурился, когда над его головой пролетели виниловые пластинки и врезались в стену.
- Дэйв, мать твою, Страйдер! - раздался оглушительный крик следом за глухим ударом винила. Каркат подпрыгнул на месте и, не удержав равновесие на краю кровати, свалился между ней и стеной, утащив за собой одеяло. Дэйв замер с очередной пластинкой в руках.
В дверях стояла Роуз. И выглядела она не менее взбешённой, чем сам Дэйв.
- Грёбаная твоя наркоманская задница, прекрати громить свою комнату!
Скорее, здесь сработал эффект неожиданности, потому что Дэйв перестал, хотя всё ещё не остыл. Её лицо покраснело, и волосы растрепались, выдавая, что она просто бежала сюда.
- Ты достал всех, Дэйв. Сколько раз ты обещал мне, что этого не повторится?! Обещал! Я не могу следить за тобой постоянно, у меня есть своя жизнь. И никто не может. Чаща терпения переполнена. Внизу ждёт такси, Дэйв, и мы едем в клинику.
- Я не... - начал Дэйв сорвавшимся от криков голосом, но Роуз не позволила ему говорить.
- Сейчас же! Вниз!
- Пошли, Дэйв, - прозвучал крайне тихо голос Джона. Его было совершенно не видно за ярким появлением Лалонд.
Он протянул руку к Дэйву. Это даже не Дэйв. Кто посмеет назвать это загнанное в угол животное Дэйвом Страйдером? Его взгляд мечется между Роуз и Джоном, и он всё ещё ощущает тяжёлую боль в голове, и он почти слышит, как кричит каждая частичка внутри него. Желание бежать сворачивается в жалкий комочек. Он выходит из комнаты, словно проигравший, опустив голову, и Джош кладёт руку ему на плечо.
Роуз прислоняется спиной к дверному косяку и запрокидывает голову, сдувая чёлку с глаз. Она не железная женщина, её руки трясутся от напряжения, и она пытается взять своё тело под контроль, слушая, как Джон что-то говорит Дэйву в коридоре. Он пришёл к Роуз ночью, когда закончилась его смена на работе, и до самого утра они искали клинику для Дэйва. Потому что стало ясно, что он не вылезет из всего этого ни сам, ни с их помощью. Она усмехается и закрывает глаза.
- Каркат, ты там не умер?
- Нет, - из-за кровати слышится шелест одеяла.
- Вылезай, - она начинает смеяться, чувствуя, как нервная дрожь отступает, но смех всё равно звучит напряжённым, и у неё почти текут слёзы.
Каркат заползает на кровать, обернув одеяло вокруг бёдер. Он закрывает лицо рукой и смеётся вместе с Лалонд. Нелепая ситуация вышла.
~~~
Парень в нежно-зелёной медицинской форме провёл Карката по коридорам клиники и вывел во внутренний дворик. Каркат удивлённо оглянулся: внутренний двор был не чем иным, как зелёной дырой посреди здания, окружённый колоннами. Трава насыщенного зелёного цвета казалась ненастоящей и создавала безумный контраст серому небу.
- Спасибо, - тихо поблагодарил Каркат санитара, и тот кивнул, прежде чем оставить его наедине с другими пациентами, играющими на этой слишком зелёной траве в шахматы, и просто отдыхающими на деревянных лавках.
Он сделал шаг вперёд, от волнения сжало лёгкие, даже дышать стало сложно. Им так и не удалось поговорить после той ночи, а прийти сюда Каркат набрался смелости только через пару дней. И даже повод нашёл совершенно дурацкий - Дэйв оставил дома очки. На всех пациентах наркологической клиники надеты белые костюмы, и Каркату кажется, что они сливаются со стенами и колонами, а он выглядит слишком ярко в своей чёрной одежде. И всё же, никто не обращает на него внимания.
Полностью в белом Дэйв появляется совершенно неожиданно. Он выглядит лучше, чем тем утром, но всё ещё болезненно, не как старый Дэйв. Может, через недельку он вернёт прежний облик. А сейчас...
- Неплохо выглядишь.
- Да, я... - Дэйв задирает руку и начинает нервно скрести пальцами затылок, отводя взгляд в сторону. - Я... мне лучше.
- Я рад, - Каркат улыбается только краем губ. - Я тут принёс тебе, - он торопливо протягивает руку с парой затемнённых очков Дэйву. - Держи.
Дэйв не сдержал удивлённой улыбки и сдавленного смешка, забирая их.
- Я думал, ты пришёл по другой причине. Но, знаешь, - он повесил очки на белый воротник, - я всё равно рад. Потому что я хотел извиниться.
- Дэйв, не стоит.
- Нет, правда, к чёрту, Каркат, я просто позволил себе сломаться, я не должен был, мне мозгов не хватило, бля, я признаю это. Все из-за меня слетели с катушек, Джон меня вообще не простит никогда, наверное.
- Я не за этим сюда приехал.
- Да, я знаю, очки, - Дэйв выдохнул, и его губы сжались в плотную полоску, как всегда, когда он нервничал.
- Заебал, Страйдер, - засмеялся Каркат.
И Дэйв почувствовал как от этого смеха колит в груди, потому что это был его самый любимый смех, искренний и звонкий. Из-за этого кожа покрылась мурашками. Прошло несколько дней с его последней дозы, организм возвращался в норму, и чувства стали другими, похожими на настоящие, словно до этого они были обескровленными, а Каркат был его личным донором чувств.
Каркат взял его за руку и прильнул к сжатым губам, слегка наклонив голову набок. Дэйв ошарашенно замер, мягкость улыбки действовала как транквилизатор, но едва он успел прочувствовать её, поцелуй прекратился. Ему оставалось только смотреть на эти губы на расстоянии, прежде чем Каркат потянулся к его уху и прошептал:
- А когда ты вернёшь, мы заебём твою кровать.
Автор: davekat-team
Бета: davekat-team
Размер: 6339 слов
Пейринг: Дейв Страйдер/human!Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: AU, драма
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Сбёрб хранится в цветных бумажках, а игроки лишь несчастные наркоманы.
Его тело лежит на огромной шестерёнке в море лавы. Он слушает металлический скрежет, который раздражает слух, но в то же время это лучше тишины. Дэйв держит в руках айфон, задрав очки на лоб, чтобы лучше видеть. Каркат, этот безумный маленький тролль, как же с ним весело общаться, он взрывается по любому поводу, а иногда и без.
Дэйв думает, что в честь Карката можно назвать какой-нибудь вулкан, который однажды без предупреждения зальёт смертоносной светящейся лавой целый город. Лава - это кровь земли. Каркат это...
- Чёрт, - Дэйв кладёт телефон рядом и поднимается, чтобы скинуть с себя плащ, потому что на этой планете становится слишком жарко.
Дэйв сбрасывает красное шёлковое одеяло на пол и снова падает на кровать. В его комнате темно, только лава-лампа на полу даёт хоть какой-то свет. Парень смеётся, отвечая на сообщения. По всей комнате разбросаны бумажки, пустые бутылки, одежда, постельное бельё съехало на пол с подушками вместе. Возле лампы лежат цветные обёртки, ранее хранившие в себе бледный порошок.
В его голове планеты, тролли, затяжная игра; в жизни бардак и новый синтетический наркотик.
- Дэйв?
Дверь в комнату приоткрывается и в неё заглядывает Джон.
- Эгберт? - Дэйв тут же садится и смотрит на него, пока очки не падают обратно на глаза. - Эгберт, придурок!
Он срывается с места и налетает на Джона, выталкивая обоих в коридор и вжимая в стену.
- Это грёбаная лава, чувак, ты за секунду поджаришь свою задницу! Только... - в коридоре слишком светло, и он замечает, что красное свечение лавы пропало. - Где мы?
- Дэйв...
- Тсс, - его палец касается губ Джона, заставляя замолчать. - Никаких оправданий, детка. Просто будь осторожнее на моей планете. Тут моря отличаются от твоих, ага.
Прежде чем достать из кармана красных штанов телефон, безудержно напоминающий о новых сообщениях, и удалиться обратно в комнату, Дэйв смеётся и говорит, что этот тролль опять достаёт его.
Дверь комнаты снова распахивается, на этот раз с силой ударяясь о стену.
- Твою мать, Страйдер! - Джон уже влетает в комнату, а не скромно заглядывает, потому что он просто в бешенстве. - Ты опять на этом дерьме?!
- Какое дерьмо, что? - парень уже успел забраться на кровать и принять привычное положение.
Конечно, он не понимает, о чём речь. Эгберт осматривает пол, тяжело дыша от злости, пока не находит улики, подтверждающие его догадки. И вся агрессия тут же пропадает. Несколько цветных обёрток, словно от конфет. Сколько раз за этот год Джон видел их? Сколько часов он сидел здесь, разглаживая пальцами скомканные бумажки и складывая их ровной стопкой, считая дозы лучшего друга, пока тот завороженно рассказывал ему о новой безумной синтетической игре в своей голове?
Его рассказы не всегда были весёлыми. Иногда он сообщал Джону, что кто-то из их друзей умер. Когда Джон привёл "мёртвую" Роуз, чтобы доказать, что ничего из увиденного Страйдером не было реальным, тот уставился на подругу, а через три секунды выдал, что в другой линии времени та мертва.
Это называется сбёрб. Дрянь с таким названием выкинули на рынок два года назад, и она начисто сносила мозг. Говорили, что эта штука открывает в голове новый мир, из которого сложно выбраться. Почти у всех отъезжала голова настолько, что даже слезая с наркотика, они не могли привыкнуть к прежней жизни. Из их уст продолжали звучать рассказы о других мирах, в которых они были.
На деле это вещество убивало мозг, чувства, боль, ощущения, человека в целом.
Джон сел на корточки и поднял обёртки.
- Как ты здесь оказался?
- Зашёл через дверь, - пробормотал под нос Джон, понимая, что его ответ не сыграет никакой роли, у Дэйва уже построились свои теории на этот счёт.
Дэйв пристально смотрит на него, прежде чем сесть рядом.
- Джон, - он обнимает его за шею, - не исчезай больше.
Эгберт покидает спальню своего друга, только когда тот засыпает, так и не выходя из этого странного транса. Видеть его в таком состоянии страшно, но Джон уже почти привык. Иногда Дэйв приходил в себя, но только чтобы найти дилера и купить новую порцию. Ему было весело.
Месяц назад Джон собрал все его заначки и выкинул, устроив самый большой скандал, который слышали, должно быть, все соседи. Тогда Дэйв ушёл из дома. Сегодня был первый день, когда он вернулся. Джон впервые за месяц увидел своего лучшего друга. И он совсем не изменился. Ни капельки.
Джон падает на месте: просто сползает по стенке возле двери Страйдера, зажимая глаза кулаками, чтобы не разреветься, как маленький. Ему нужно поговорить с кем-нибудь, нужно рассказать, что Дэйв вернулся, и что он всё равно сидит на сбёрбе. Он достаёт телефон и звонит единственному человеку, с которым хочет сейчас разговаривать.
- Привет, Каркат, - шепчет он в трубку и тут же поднимается, чтобы уйти подальше, в свою комнату, и не разбудить Дэйва.
- Плохие новости, да, Эгберт? - голос друга на другом конце такой же уставший.
- Я не знаю, на что надеялся.
- Ёбаный месяц, целый месяц от него не было ни сообщения! - наконец его голос начал приобретать привычные высокие нотки раздражительности. - И сегодня этот мудак спрашивает у меня, что я знаю о зелёном солнце?! Просто, что блять?! Какое нахуй солнце?!
Джон смеётся, фактически выдавливая из себя смех, потому что ему больше хочется плакать. Каркат тоже усмехается и грустно вздыхает. В их разговоре наступает пауза.
- Месяц, - снова начинает Каркат. - Почему мы думали, что что-нибудь изменится? В смысле, у него была полная свобода жрать эту херню сутками, не заботясь о нашем мнении. Почему я думал, что он решит завязать, пожив в притоне?
- Не знаю, но я скучаю по тем временам, когда мы могли с ним разговаривать о... о чём-угодно, только не о том, что мы должны выиграть в его игре.
Его рассказы звучали так абсурдно сначала, даже смешно. Но потом Джону пришлось спрятать от него все колючие и режущие предметы, и всё стало казаться не таким смешным. Ручки с окон были сняты после того, как Дэйв попытался объяснить принцип полёта на богоуровне.
- Ты хотя бы человек во всём этом, а я этот, - Каркат мычит в трубку, вспоминая. - Тролль. Огромный и зелёный тролль!
- Огромные и зелёные огры, Каркат.
- Да какая разница, за что он так со мной?! Он и сейчас мне пишет. Что за херня...
Пока пальцы Карката стучат по клавиатуре, Джон снимает очки и кладёт их на пол, ложась рядом. Нарушение сна также является последствием приёма нового наркотика. Дэйв может не спать двое суток, или спать по пять минут десять раз в день. Действие одной дозы 6-8 часов, потом начинает отпускать, человек снова возвращается в этот мир. Он видит всё блёклым и серым, начинается чувство апатии, меланхолии, депрессии. Ему нужна новая доза.
Иногда спать в одной квартире с ним становится невозможно.
Джон слышит, как Дэйв выходит из комнаты. Он застывает в коридоре, делает шаг в одну сторону, потом уходит в другую.
Жить с наркоманом страшно.
- Каркат, я не могу больше с ним жить, - говорит Эгберт, глядя на замок на двери.
- Что ты предлагаешь, бросить его одного?
- Я ничего не предлагаю, я просто говорю, что больше не могу.
- Ахуенно, Джон, вроде как ты его лучший друг, нет?!
- Я не клялся быть с ним в горе и любви, пока смерть не разлучит нас, знаешь ли! - снова послышались шаги в коридоре, которые заставили Джона убавить тон. - А ты, кстати, был к этому близок.
- Твою мать, Эгберт! Ты знаешь его почти всю свою жизнь!
- Может, я заслуживаю отпуска от такой дружбы?
Судя по звукам, Каркат ударил по столу.
Не то чтобы это была запретная тема, просто сохранить дружбу после таких бурных отношений было сложно. Проще всего было сделать вид, что ничего не было. Каркат уехал учиться в другой штат, Дэйв съехал к Джону, и уже три года все друзья успешно делали вид, что никогда не видели Дэйва под ручку с Каркатом.
- Прости.
- Забей. У нас только закончились экзамены, дали неделю перерыва. К чему я это... Я могу приехать.
- Хорошо. Когда тебя ждать?
- Если соберусь прямо сейчас, то к утру.
Джон приподнимается и надевает очки, когда снова слышит Дэйва: он разговаривает сам с собой, словно шизофреник. Джон думает, что состояние под сбёрбом вообще можно описать как помесь шизофрении с очень плохим ЛСД. Судя по звукам, Дэйв одевается.
- Мне надо идти, он собрался на улицу. Думаю, запереть его в комнате.
~~~
В девять утра Каркат сидит на кухне Джона и Дэйва, спиной к двери, читая книгу. Каждую строчку приходится перечитывать по новой, потому что любой звук в квартире заставлял вздрагивать, думая, что это проснулся Дэйв. Они не виделись больше года. Это был прошлый день рождения Джона, после которого Дэйв пустился во все тяжкие.
Каркат не хотел верить, но всё равно считал себя причастным к этому. Что в этом виновато их прошлое, и тот день, когда они все собрались все вместе поздравить Эгберта, пробудил спящий в Страйдере вулкан воспоминаний. "Слишком большая честь", - отмахивался Каркат каждый раз. К тому же, к тому моменту они уже два года были не вместе.
И всё-таки, он ни разу не приехал помочь Джону, когда узнал, что случилось, считая, что сделает только хуже. Ещё он боялся увидеть Дэйва в таком состоянии, несущего чушь на полном серьёзе, не помнящего реальности. Он пытался сделать вид, что всё хорошо. Он попытался максимально увеличить пропасть между ним и Дэйвом, но тот начал постоянно писать ему.
Интересно, какая реакция будет у Дэйва, когда он увидит Карката теперь. Не мелкого школьника, прячущегося в огромных толстовках и рваных кедах, которые он любил чисто из-за Дэйва, а совершенно другого человека. Но чем дальше Вантас заходил в своей попытке изменить собственный стиль, тем больше понимал, что пытается быть как Дэйв. Пытается показать всем своим видом независимость, создать себе образ, за которым будет прятаться от чужих людей. Он заполнил эту пропасть рваными джинсами, кричащими надписями на майках, пирсингом в брови и выпивкой в сомнительных компаниях, но Дэйв всё равно всегда маячил на горизонте.
Он пытался спрятаться от Дэйва, а теперь сам приехал к нему. И когда очередной автомобиль на дороге загремел колёсами, выдёргивая Карката из книги, за спиной раздался голос:
- Привет, Вантас.
Каркат сжал край страницы, смяв его в ладони.
Сказать, что он придурок?
Или сделать вид, что всё хорошо?
Стоит ли в этой ситуации орать на него вообще?
Судя по голосу, и что это было обычное "привет", а не очередной бред о другой планете и шахматной битве - Дэйв был в себе. Этот момент кажется таким робким, что Каркат боится спугнуть его, как кролика, одним неловким движением.
- Хэй, Дэйв, - он поворачивается назад, но ему никогда не удавалось прятать свои настоящие эмоции от Дэйва Страйдера. Скорее всего, Дэйв видит его волнение и страх. А Каркат видит тёмные круги под его глазами и выступающие рёбра, потому что он вышел на кухню без майки и очков.
Они смотрят друг на друга, пока Каркат не выдерживает и не переводит взгляд в сторону.
- Не ожидал увидеть тебя, - Джон бы сказал, что голос Дэйва звучит намного звонче, чем в прошлые его моменты трезвости, но Джона нет, и Каркат не узнаёт об этом.
Дэйв достаёт из холодильника пачку молока и делает из неё глоток, затем снова поворачивается к приятелю. Он смотрит на его лицо, долго и пристально.
- Мне нравится, - его пальцы касаются своей брови, говоря о пирсинге, который сделал Каркат несколько месяцев назад.
- Мечтал услышать твоё одобрение, - Каркат криво улыбается. - Как ты?
- Отлично, - пожимает плечами Дэйв.
Он разворачивается и уходит с кухни, Каркат тут же поднимается и идёт за ним, стараясь не отставать ни на шаг.
- Правда, что ль? А Джон сказал, ты жрёшь сбёрб снова.
Комната Страйдера изменилась до неузнаваемости, несмотря на то, что и раньше она никогда не была особо чистой. Но если раньше она выглядела так, словно Дэйв просто царит над своим беспорядком, сейчас она напоминала царство хаоса без царя. На пыльных вертушках с парой виниловых пластин лежали сложенные стопочкой цветные обёртки, которые сложил Эгберт.
- И что?
- "И что"? Дэйв, ты мудак или как?
- Или так, - безразлично отвечает тот, падая в компьютерное кресло.
- Зачем? - сквозь зубы проговаривает Вантас.
- Потому что это лучше, чем торчать в этом гнилом месте. Мне кажется, вот честно, что я очень хуёвый режиссёр своей жизни. Или что я даже не режиссёр, а просто актёр, который не в силах повлиять на сюжет. А что делают хуёвые актёры? Подсаживаются на наркоту, - он открывает верхний ящик стола и, не глядя, достаёт оттуда зелёный бумажный свёрток. - И эта штука открывает мне мир, где я имею власть над сюжетом.
Каркат смотрит на него огромными глазами, переваривая услышанное. У него не доводилось возможности спросить об этом трезвого Дэйва, но почему-то он был уверен, что ответ будет не такой. Ему думалось, что Дэйв скажет, что жизнь слишком коротка и надо всё попробовать. Или начнёт упираться, что он в порядке. Только, кажется, Дэйв уже давно понял, что у него проблемы и принял это.
Слишком тонкие пальцы разворачивают этикетку, открывая взору порошок, и Каркат понимает, какой же Дэйв эгоист.
- Ты, блять, при мне это делать собрался? - у него проскальзывает нервный смешок.
Дэйв не отвечает, и Каркат со злостью бьёт его по руке: бумажка вылетает из рук, и порошок белой пылью оседает на пол и разбросанную одежду.
- Ты охерел?!
- На себя посмотри, Страйдер! Мы с тобой не виделись год, и ты делаешь что? Ты собираешься просто свалить!
- Знаешь, как сложно стало доставать сбёрб?! У меня почти кончились деньги, а ты просто выкидываешь мою дозу!
- Ты можешь хотя бы десять минут поговорить со мной без этого? Или я уже настолько противен тебе?
Страйдер молча вздыхает и качает головой.
- Мы ещё друзья? Потому что за этот год я говорил с тобой "настоящим" раз пять, и начинаю сомневаться в этом, - Каркат смягчает голос, пытаясь удержать ситуацию под контролем. И он знает, что мог бы застать Дэйва во вменяемом состоянии сколько угодно раз, просто не писал ему.
- Хорошо, давай поговорим. А потом ты выйдешь из комнаты и позволишь мне делать то, что я хочу.
- Дэйв, всего один день. Пожалуйста, - Каркат садится на кровать и смотрит, как Дэйв поднимает с пола футболку, чтобы надеть её. Когда он снова садится на стул, Каркат берёт его за руку. - Я хочу побыть со своим другом хотя бы один чёртов день.
Его руки были всё такими же, как три года назад. Внутри всё скрутило узлом, потому что теперь он понял, что всё ещё чувствует тот же запах в комнате, который чувствовал, проводя здесь ночи. Теперь он смешался с застоявшимся запахом пыли. В метре от них валялась футболка, которую Дэйв носил в то время. Всё то же самое. Все чувства и воспоминания были под замком, и эта комната оказалась ключом.
Ему было шестнадцать, когда они начали встречаться. Ему было семнадцать, когда они расстались. И если в семнадцать он считал эти отношения ошибкой юности, то сейчас мелькнула мысль, что ошибкой юности было не дать Дэйву шанс.
Он сжал руку сильнее. Дэйв заметно метался между тем, чтобы провести день с Каркатом и тем, чтобы принять дозу.
- Один день. Потом ты уйдёшь.
Каркат помогает Дэйву одеться, его движения медленные и ленивые, как у работяги, проснувшегося в дождливое утро в будний день и осознавшего, насколько дерьмова его жизнь. Он говорит, что не хочет выходить из дома, но Каркат закатывает глаза.
- Что ты предлагаешь, сидеть в твоей комнате? Меня уже тошнит от неё, - Вантас тянет его за плечи на себя, усаживая ровно на кровати, стоя между его ног, и просовывает его руку в рукав кофты.
- Я нехорошо себя чувствую.
- Потому что это реальность, здесь никто, блять, хорошо себя не чувствует.
Дэйв вымученно вздыхает и натягивает второй рукав сам. Полный неловкостей разговор шёл не больше двух часов, а потом Дэйва начало ломать. Он не говорил это прямым текстом, но он выпускал из рук нить разговора, поглаживая ладонями плечи. Взгляд не блуждал по комнате, а держался на ящике стола. Иногда он просто морщил нос вместо ответа, нервно кивал и запрокидывал голову, снова и снова вздыхая. "Нам надо прогуляться", - в конце концов, сказал Каркат, не в силах больше смотреть на это.
Пришлось тянуть его за руки, чтобы оторвать от кровати и заставить двинуть к двери. Каркат захватил со стола его очки, всегда считающимися заветной карточкой Страйдера, и надел их на него. Ещё одна мелочь. Раньше Каркат не мог сделать этого с первого раза, как бы глупо это не звучало, попадая душком то в ухо, то ниже его, то вообще в глаз. Спустя три года руки всё ещё помнили, как правильно это делать.
Дэйв тоже это заметил.
Каркат держит его за руку, пока они пересекают улицу. Город на самом деле выглядит не очень ярко и радостно, поэтому Каркат собирается вывезти Дэйва за город.
- Звучит так, словно я старый пёс, и ты везёшь меня в глухой лес, чтобы покончить с моими страданиями.
- Ты бы этого хотел, не так ли? - Каркат улыбается, и Дэйв отвечает улыбкой. Не такой яркой, как раньше, но и от этой становится приятно.
На автобусной остановке Каркат всё ещё держит холодную руку в своей, хотя Дэйв никуда не уйдёт, если он её отпустит, и он это прекрасно понимает. Сжимая её чуть крепче, Каркат ощущает лёгкое волнение, что Дэйв заметит это, и тогда его руке останется держать лишь холодный городской воздух. Жёсткий и с запахом дыма. Дэйв всегда выделялся в такие дни на улице ярким ореолом своих волос или красной одеждой... Чёрт знает, что делало его таким ебануто особенным, но это то, что Каркат так любил в нём всегда. За это зацепился его взгляд, когда ему было шестнадцать. А сейчас он жалко сливался с фоном. Его красный цвет выцвел, волосы впитали смог фабрик.
- Ты пялишься на меня?
- Нет, - Каркат тут же перевёл взгляд на дорогу, высматривая автобус.
- Бля, чел, ты пялился на меня, - он улыбается сильнее, и Каркат чувствует, как дёрнулась его рука, и длинные пальцы крепко сжали его ладонь.
- Я смотрел на своё отражение в твоих очках.
- Врёшь ведь.
- Ага, вру, ты стал настолько эгоцентричным, что даже твои очки перестали отражать других людей, - Каркат дёрнул его, потому что подъехал автобус. Как школьники, они не расцепили руки, даже оплачивая проезд.
- Правда? Эй, может, просто тролли не отражаются? - продолжил Страйдер, направляясь следом к свободному месту.
Избегать этой темы - это как игнорировать слона в комнате, который топчет твою мебель, любимый сервиз хрустит под его ногами, а хоботом он тыкает в твоё лицо, пока ты пьёшь чай из последней уцелевшей чашки, с поразительным упорством глядя в стену.
И Дэйв мастер в поднятии неловких тем. Ему поднимает это настроение.
- Так куда мы едем? - неожиданно он переводит тему.
Ещё он переворачивает ладонь Карката и начинает разглядывать его пальцы, скользя по ним собственными. Табу на прикосновения нарушено спустя три года. Это так приятно, что Каркат опрокидывает голову назад и закрывает глаза, произнося про себя два десятка ругательств. Дэйв любил трогать его руки, играть с его пальцами. Каркат никогда не говорил, но Дэйв и так догадывался, что тот получал от этого райское удовольствие.
- Мы едем на побережье, Страйдер.
На долю секунды пальцы замерли. Эта доля секунды была вспышкой воспоминаний в голове Страйдера. Это будет день, от которого будет пахнуть мокрой землёй, волнами и жёлтой примятой травой. Точно также пахнут их воспоминания. Никто из них не был ярым романтиком, способным устраивать ужины при свечах (разве что на день Святого Валентина во имя иронии), так что побережье было самым романтичным, что у них было.
- Я бы предпочёл кафе-мороженное, незачем было так выкаблучиваться.
- Заткнись и прими мою помощь, наркоман хренов. Я тебя на природу тащу, а тебе лишь бы пожрать, - Каркат выдернул свою руку.
На сиденье автобуса они держатся за руки, опустив их вниз;
Они сидят, отвернувшись друг от друга, сложив руки на груди.
Они говорят о других пассажирах, придумывая им жизни;
Они молчат, словно не знают друг друга.
Призраки прошлого вторгаются в головы и накладывают кадры поверх настоящего, создавая эффект старых фотографий.
Дэйв делает фотографии на свой плёночный фотоаппарат;
Дэйв смотрит в окно, положив голову на руку.
По одному наушнику у каждого, играющие одну песню на двоих;
Только шум мотора в ушах.
Всё было так реально. Когда автобус подскочил на кочке, которая, чёрт возьми, так и осталась нетронутой дорожными службами за четыре года, Каркат не выдержал.
- Дэйв, почему мы расстались?
Вопрос, который имеет место быть на законных основаниях. Всё закончилось одним днём, после какой-то ссоры, причина которой быстро забылась. Карат просто помнит, как они кричали друг на друга, вытаскивая самые мерзкие стороны друг друга наружу. Кто-то потянул нитку, и их отношения начали распускаться, петля за петлёй.
- Потому что ты испугался, что это может стать чем-то серьёзным, - сухо ответил Дэйв. Он смотрит в окно, запачканное снизу дорожной грязью.
Каркат молча принимает это. Скорее всего, так оно и было. Семнадцать лет не лучший возраст для отношений.
Автобус тормозит на пустой остановке среди дороги, и только они вдвоём выходят из салона. Чтобы дойти до ближайших домов, нужно полчаса тащиться через поле, так что проще проехать ещё пятнадцать минут до следующей остановки, которая находится у въезда в город. Лет шесть назад здесь был завод, который однажды разнёс кризис, а потом ещё мародёры и сильный прибрежный ветер. Видимо, остановка была сделана для рабочих завода, но сносить её не стали, потому что иногда на побережье приезжали рыбачить или устраивать пикники.
Дэйв с Каркатом просто как-то вышли на две остановки раньше, потому что было лето, в автобусе было жарко, им было хорошо и хотелось ледяной воды и ветра. В результате они остались лежать среди травы, пока не село солнце.
Отчуждённость между ними и непривычно хмурая погода делали это место вдвойне страннее. Дэйв вышел вперёд и сел на сухую траву у самого обрыва.
- Я так давно не был здесь, - Каркат останавливается у него за спиной, сунув руки в карманы. На самом деле здесь очень холодно. Перед ними стелется серо-голубой залив, а на горизонте ничего не видно. Только небо, обрезанное морем.
- Правда? А я был не так давно. Буквально на днях.
Каркат сжимает руки в кулаки. Он боится спросить, зачем он здесь был, боится услышать, что это всё из-за него, он снова пытается убежать от этой мысли. Но он закрывает глаза и задаёт этот вопрос, спрашивает, почему Дэйв был здесь.
- Потому что здесь нет ничего, кроме странного ощущения, что ты рядом.
Это прозвучал не так плохо, и Каркат садится рядом.
- Нам следовало устроить ту ссору раньше. Знаешь, до того, как я решил для себя, что это всё серьёзно.
Теперь всё начинает набирать обороты, и Каркат чувствует себя неуютно.
- Ага, решил он, - бормочет себе под нос Каркат. - Только меня спросить забыл.
Дэйв стонет и хватается за голову, словно от сильной боли, заставляя Карката моментально среагировать. Дэйв упал на землю, его очки скатились на лоб, и когда Каркат убирает его руки от лица, он видит красные глаза с крохотными зрачками из-за яркого света, и Дэйв начинает смеяться. Над ним, над тем, как испуганно он смотрит на него.
- Какой же ты придурок, Каркат, я как влюбился в тебя-придурка, так ты таким и остался. Только ругаться меньше стал.
- Мудак! Блять! - Каркат с силой бросает его руки, которые до этого сжимал, и бьёт в бок. - Я подумал, тебе больно! Сука! Ты напугал меня!
- Ты хочешь вернуться обратно?
Каркат замирает, глядя на губы, улыбка на которых стала едва заметной и грустной. Он всё ещё зол и тяжело дышит, поэтому голос звучит резко и грубо.
- Куда?
- Обратно. К привычной жизни. Никаких Лордов Инглишей, никаких шахматных человечков, вечных битв, прыжков по временным линиям. Мы бы никогда не знали друг друга.
От этих слов Карката начало тошнить. Не потому что было противно, а потому что страшно. Либо Страйдер прикалывается, либо у него правда стирается грань между мирами.
- Ты хотел бы меня не знать?
- Люди уходят туда по одному, - продолжает Дэйв, проигнорировав вопрос. Теперь он смотрит в небо. - Подумай, какие это люди. Одинокие. Вокруг них нет никого, кто ушёл бы с ними.
- Вокруг тебя дохуя людей, которые не хотят уходить, потому что, блять, они хотят, чтобы ты остался здесь! - взрывается Каркат, понимая, что сейчас Дэйв держится на грани. Он и сам был на грани. - Пожалуйста, мудила ты редкостная, прекрати зацикливаться на себе! Посмотри на меня, посмотри на Джона! Сука, ты пугаешь своего лучшего друга до трясучки, до того, что он звонит мне в час ночи, делая вид, что всё заебись, что ему просто скучно, хотя я прекрасно знаю, что он звонит, потому что ему нужно не спать, а следить за тобой! Потому что ты разъебал половину квартиры! Потому что ему страшно, что однажды ты задушишь его во сне!
- Нам пора домой, - прерывает его Дэйв голосом, который говорит "с меня хватит".
- Стоять! - Каркат тянет его за руку обратно вниз, но Дэйв сопротивляется настолько упорно, что приходится подняться следом. - Меня бесит Эгберт тем, что за всё это время он столько раз видел тебя трезвым, но ни разу не сказал тебе всё, как есть! Как мы все переживаем, как твоё поведение выглядит со стороны!
- Что ты теперь-то хочешь?! - кричит в ответ Дэйв, и Каркат ощущает, что его рука дрожит, но не отпускает её. - Думаешь, я этого не знал? Теперь ты пришёл, да?! Открыть мне глаза! Теперь, когда я нашёл выход из жопы, в которую ты меня затащил!
Всё, это прозвучало. Прозвучало это самое "ты во всём виноват", которого так боялся Каркат. Дэйв тоже понял, что, наконец, произнёс это. Эти слова сняли напряжение и сломали невидимый барьер, которые они ощущали с начала встречи. Каркат был ниже его на полголовы, и Дэйв наклоняется слегка, чтобы их лбы соприкоснулись.
- Прости, - он кладёт руки Каркату на плечи, поглаживая их.
- Ты сказал правду. Я говно. Каркат Вантас, готов разрушить вашу жизнь, работаю двадцать четыре на семь, без выходных и перерывов.
- Я просто влюбился в тебя слишком сильно. Это не твоя вина. По правде говоря, ты сделал всё, чтобы этого не произошло.
Каркат не может сдержать улыбки и за это бьёт Дэйва в грудь. Почему так сложно сохранить дружеские отношения после любовных? Потому что, ощутив однажды чужое тело, как своё, это сложно забыть. Сложно отвыкнуть от того, что ты больше не можешь касаться его когда угодно и где угодно, потому что это было чем-то таким же привычным, как дышать. Поэтому Каркат уехал учиться в другой штат, хотя мог пойти в тот же колледж, в котором учится Джон и Джейд. Стоя так сейчас, Каркат чувствовал жжение в пальцах, рвущихся коснуться лица Дэйва.
- Ты всё ещё сводишь меня с ума, - слышит Каркат, и жжение расползается по всему телу, становится жарко, несмотря на ледяной ветер.
Они стоят слишком близко, так, как не стояли уже несколько лет. Вокруг словно создаётся невидимый кокон, внутри которого тепло и уютно, нет разногласий, сбёрба, чувства неловкости и душевный страданий. Каркат закрывает глаза, и чувствует, как близко губы Дэйва, потому что его слова намного горячее воздуха вокруг. Он целует Карката в губы, и Каркат его не отталкивает.
Джона так и нет, Джон шляется чёрт знает где, когда они вваливаются в квартиру. Кофта и куртка падают ещё в коридоре, Каркат наступает на свои шнурки, припадая к стене, и Дэйв зажимает его. Футболка, звон пряжки ремня, кровать, сбитое дыхание, приглушённые стоны.
Дэйв целует его шею, плечи, грудь, живот, спускаясь ниже, скатываясь с кровати на колени. Пальцы тянут джинсы вниз, и Каркат вздрагивает от щекотных поцелуев возле выступающей тазовой косточки.
- Чёрт, подожди секунду, - Дэйв резко поднимается с колен и направляется к двери. - Джон раньше всегда оставлял набор бойскаута в ванной.
Каркат торопливо цепляет край штанины одной ногой и стягивает её. Этого не было три года, они не спали вместе три года, его трясло от нетерпения, потому что три года, а он никогда не забывал ощущения от секса с Дэйвом. В тайне, он сравнивал всех своих последующих партнёров именно с Дэйвом. Как они сейчас дошли до этого?
Блять, да не важно.
А что будет дальше?
К чёрту и это.
Дэйв возвращается, и Каркат тянет его за расстёгнутые штаны обратно на кровать. На той же самой кровати всё снова становится хорошо. Обжигающие прикосновения пальцев и губ, у них уходит час на то, чтобы сполна насладиться каждой клеточкой тела друг друга, восстанавливая пробелы в памяти, пока Каркат не начинает жалобно стонать и оттягивать резинку трусов Страйдера. За окном уже окончательно стемнело, и Дэйв падает на пол, в поисках лава-лампы, потому что не хочет оставлять темноте самое интересное, но она несколько раз выскальзывает из его пальцев, измазанных смазкой.
- Пиздуй отсюда, - Каркат толкает его и перехватывает лампу, устанавливая её на столике рядом с кроватью и включая.
Дэйв смотрел снизу-вверх на то, как Каркат возится с лампой, сидя на нём. Когда красный мягкий свет озарил комнату, Дэйв провел руками по рёбрам и бокам Карката, опускаясь ниже, по животу и бёдрам.
- Ты подкачался за эти годы, - он криво улыбнулся, не в силах оторвать взгляд от перекатывающихся под кожей мышц, и сжимает его член в ладони.
- А тебе следует начать питаться нормально, иначе рёбра скоро прорвут кофту, - усмехнулся Каркат. Он приподнял бёдра, одной рукой направляя член Дэйва в себя.
- Чёрт, - Дэйв закрыл глаза.
Он медленно поднимался и опускался, наблюдая за тем, как Дэйв кусает свои губы. Он всегда любил мучить своего названного парня медленными, осторожными движениями, пока одному из них не сносило башню. Дэйв сжимал его ноги, впиваясь ногтями в кожу до боли, двигая бёдрами в такт.
Сильнее, ещё сильнее, ещё, господи, пожалуйста, пускай это будет правдой, а не галлюцинацией.
Каркат никогда не был сильно громким во время секса, и сейчас Дэйв получал удовольствие от его тихих и частых выдохов с помесью кратких стонов. Он смотрел на скользящее в его руках тело, и в голове всё перемыкало.
Это не может быть правдой.
- Блять, блять, - Карат схватился за его руки, подавая резкий сигнал в мозг Страйдера, что это всё происходит взаправду. - Дэйв, ещё немного, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...
Страйдер поднялся, прижав мокрое тело к себе. Оно невероятно блестело красным светом от лампы, от лавы. Каркат открыл глаза, когда Дэйв прикусил кожу на его ключице и всосал её, намереваясь оставить ещё один яркий след. Его руки потянули Карката за бёдра, заставляя вновь подняться и резко опуститься.
Голос Карката в момент запредельного удовольствия становится таким высоким и нежным, что никто никогда не поверит в это. Чем ближе к оргазму, тем бессвязнее становятся его слова. Он не молчит только потому, что знает, как это любит Дэйв. Любит слышать, как с ним хорошо. Каркат тоже кусает его и громко стонет. Дэйв не помнит, чтобы он так стонал с их первого раза. Он не может удержаться и стонет также громко, кончая следом.
Каркат проснулся полчаса назад, но всё ещё не соизволил одеться. Он сидел на краю кровати, согнувшись над комиксом, найденным на полу. Дэйв не увлекался комиксами, когда они встречались, а сейчас Каркат обнаружил их целую кучу. Всё-таки что-то изменилось за это время и в нём. Он перевернул очередную страницу, рассказывающую историю злодея в обтягивающем костюме, и услышал, как Дэйв завозился под одеялом.
Парень медленно сел на кровати, глядя пустым взглядом перед собой, словно не узнавая собственную комнату. Он даже не повернулся в сторону Карката. Зато Вантас наблюдает за ним, не моргая. Смотрит, как Дэйв опускает ноги на пол, сидит так некоторое время, и неровной походкой направляется к столу. В утреннем свете видно обилие синяков на ногах Страйдера, которые легко объяснить его дезориентацией, когда он под кайфом натыкается на мебель.
Прошло больше суток с его последнего контакта со сбёрбом. Дэйв падает на компьютерный стул и проводит рукой по лицу. Огромные тени под глазами, яркие засосы на шее. В конце концов, он замечает Карката, но его лицо при этом не меняется. Такое же безучастное.
Прежде чем открыть ящик стола, Дэйв подбирает одежду и одевается. Он не напоминает Каркату про их уговор на один день, и Каркат думает, что, вероятно, Дэйв вообще считает его своей галлюцинацией, а не человеком из плоти и крови. Но когда он, наконец, открывает ящик и обнаруживает там ёбаное ничего, он резко поворачивается к Каркату. Всё равно молчит сначала, возвращается к ящику и рывком вытаскивает его из стола. Пустой ящик с оглушающим грохотом падает на пол, потом следом падает второй ящик и нижний. Они пусты, там нет того, что он искал. Теперь на пол летит всё, что лежало на столе.
- Я их выкинул, - равнодушно говорит Каркат, закрывая комикс. Он кладёт голову на колено, обняв руками ногу.
После этих слов Дэйв поворачивается к нему вновь, на этот раз с выражением просто крайнего безумия на лице. Больше Каркат не хранит спокойствие, а только пытается. Потому что это выглядит пиздец как страшно.
- Что, блять?
- Не ищи это говно, я всё смыл в унитаз, пока ты спал.
- Что ты сделал?! Мудак, Каркат, какого хрена?! Ты не имел никакого права!
- Говори что хочешь, но сбёрба в этом доме больше нет. В тебе его тоже больше не будет.
Он воет, хватаясь за волосы. Каркат никогда не видел его в таком состоянии. Это что-то новое. Это то, с чем сталкивался Джон, и сейчас Каркат понимал, почему ему было страшно. Похоже, Дэйв был готов убить за дозу. И вот на пол упали вертушки, он наверняка сломал их.
- Зачем?! Зачем, Каркат?! Нахуя ты вообще вернулся?! Снова сделать мне больно?! Молодец, поздравляю!
- Кричи, сколько влезет, - Каркат всё же решил отодвинуться от него подальше.
И он кричал. Каркат старался не вслушаться в его слова. Это не Дэйв, это ломка. Он кричит из-за мнимой боли в костях и голове, из-за того, что у него уходит из-под ног земля, горит каждая клеточка тела. Да, Каркат успел прочесть пару статей про ломку от сбёрба, прежде чем сесть за комиксы. Он только не прочёл, можно ли убить в таком состоянии. Каркат зажмурился, когда над его головой пролетели виниловые пластинки и врезались в стену.
- Дэйв, мать твою, Страйдер! - раздался оглушительный крик следом за глухим ударом винила. Каркат подпрыгнул на месте и, не удержав равновесие на краю кровати, свалился между ней и стеной, утащив за собой одеяло. Дэйв замер с очередной пластинкой в руках.
В дверях стояла Роуз. И выглядела она не менее взбешённой, чем сам Дэйв.
- Грёбаная твоя наркоманская задница, прекрати громить свою комнату!
Скорее, здесь сработал эффект неожиданности, потому что Дэйв перестал, хотя всё ещё не остыл. Её лицо покраснело, и волосы растрепались, выдавая, что она просто бежала сюда.
- Ты достал всех, Дэйв. Сколько раз ты обещал мне, что этого не повторится?! Обещал! Я не могу следить за тобой постоянно, у меня есть своя жизнь. И никто не может. Чаща терпения переполнена. Внизу ждёт такси, Дэйв, и мы едем в клинику.
- Я не... - начал Дэйв сорвавшимся от криков голосом, но Роуз не позволила ему говорить.
- Сейчас же! Вниз!
- Пошли, Дэйв, - прозвучал крайне тихо голос Джона. Его было совершенно не видно за ярким появлением Лалонд.
Он протянул руку к Дэйву. Это даже не Дэйв. Кто посмеет назвать это загнанное в угол животное Дэйвом Страйдером? Его взгляд мечется между Роуз и Джоном, и он всё ещё ощущает тяжёлую боль в голове, и он почти слышит, как кричит каждая частичка внутри него. Желание бежать сворачивается в жалкий комочек. Он выходит из комнаты, словно проигравший, опустив голову, и Джош кладёт руку ему на плечо.
Роуз прислоняется спиной к дверному косяку и запрокидывает голову, сдувая чёлку с глаз. Она не железная женщина, её руки трясутся от напряжения, и она пытается взять своё тело под контроль, слушая, как Джон что-то говорит Дэйву в коридоре. Он пришёл к Роуз ночью, когда закончилась его смена на работе, и до самого утра они искали клинику для Дэйва. Потому что стало ясно, что он не вылезет из всего этого ни сам, ни с их помощью. Она усмехается и закрывает глаза.
- Каркат, ты там не умер?
- Нет, - из-за кровати слышится шелест одеяла.
- Вылезай, - она начинает смеяться, чувствуя, как нервная дрожь отступает, но смех всё равно звучит напряжённым, и у неё почти текут слёзы.
Каркат заползает на кровать, обернув одеяло вокруг бёдер. Он закрывает лицо рукой и смеётся вместе с Лалонд. Нелепая ситуация вышла.
~~~
Парень в нежно-зелёной медицинской форме провёл Карката по коридорам клиники и вывел во внутренний дворик. Каркат удивлённо оглянулся: внутренний двор был не чем иным, как зелёной дырой посреди здания, окружённый колоннами. Трава насыщенного зелёного цвета казалась ненастоящей и создавала безумный контраст серому небу.
- Спасибо, - тихо поблагодарил Каркат санитара, и тот кивнул, прежде чем оставить его наедине с другими пациентами, играющими на этой слишком зелёной траве в шахматы, и просто отдыхающими на деревянных лавках.
Он сделал шаг вперёд, от волнения сжало лёгкие, даже дышать стало сложно. Им так и не удалось поговорить после той ночи, а прийти сюда Каркат набрался смелости только через пару дней. И даже повод нашёл совершенно дурацкий - Дэйв оставил дома очки. На всех пациентах наркологической клиники надеты белые костюмы, и Каркату кажется, что они сливаются со стенами и колонами, а он выглядит слишком ярко в своей чёрной одежде. И всё же, никто не обращает на него внимания.
Полностью в белом Дэйв появляется совершенно неожиданно. Он выглядит лучше, чем тем утром, но всё ещё болезненно, не как старый Дэйв. Может, через недельку он вернёт прежний облик. А сейчас...
- Неплохо выглядишь.
- Да, я... - Дэйв задирает руку и начинает нервно скрести пальцами затылок, отводя взгляд в сторону. - Я... мне лучше.
- Я рад, - Каркат улыбается только краем губ. - Я тут принёс тебе, - он торопливо протягивает руку с парой затемнённых очков Дэйву. - Держи.
Дэйв не сдержал удивлённой улыбки и сдавленного смешка, забирая их.
- Я думал, ты пришёл по другой причине. Но, знаешь, - он повесил очки на белый воротник, - я всё равно рад. Потому что я хотел извиниться.
- Дэйв, не стоит.
- Нет, правда, к чёрту, Каркат, я просто позволил себе сломаться, я не должен был, мне мозгов не хватило, бля, я признаю это. Все из-за меня слетели с катушек, Джон меня вообще не простит никогда, наверное.
- Я не за этим сюда приехал.
- Да, я знаю, очки, - Дэйв выдохнул, и его губы сжались в плотную полоску, как всегда, когда он нервничал.
- Заебал, Страйдер, - засмеялся Каркат.
И Дэйв почувствовал как от этого смеха колит в груди, потому что это был его самый любимый смех, искренний и звонкий. Из-за этого кожа покрылась мурашками. Прошло несколько дней с его последней дозы, организм возвращался в норму, и чувства стали другими, похожими на настоящие, словно до этого они были обескровленными, а Каркат был его личным донором чувств.
Каркат взял его за руку и прильнул к сжатым губам, слегка наклонив голову набок. Дэйв ошарашенно замер, мягкость улыбки действовала как транквилизатор, но едва он успел прочувствовать её, поцелуй прекратился. Ему оставалось только смотреть на эти губы на расстоянии, прежде чем Каркат потянулся к его уху и прошептал:
- А когда ты вернёшь, мы заебём твою кровать.
Переводчик: AlphaKids
Бета: AlphaKids
Оригинал: Boxcutter Slowdance © lantadyme, orphan_account
Ссылка на оригинал: ссылка
Размер: 2359 слов (в переводе)
Пейринг: ОТ4
Категория: джен, слэш
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Всё, что они когда-либо чувствовали, окрасилось в тёмные тона.
Примечание: иллюстрации в тексте авторские, не командные.
читать дальше
GT: Пойду ка я спать.
TT: Чего?
TT: Джейк, ты хочешь оставить её прибирать за собой?
TT: Очень мило, бро.
GT: Заткнись! Не похоже что я вышел и нарочно поранил себя.
GT: Неважно я устал от твоего дерьма.
GT: Всё что ты делаешь это пиздишь о звёздах инопланетных отношениях и полной хуите которая больше не значит абсолютно ничего и ты это знаешь!
GT: Пропади ты пропадом со своими планами страйдер!
GT: Вот что я скажу!
TT: Ты такой мудак.
TT: Если ты забыл, я ищу тебя главным образом для того, чтобы набить твоё красивое ебало.
TT: Или ты больше не любишь свои драгоценные кулачные бои?
GT: Даже не надейся!
GT: И конечно это я мудак хотя ты по видимому никогда не спишь поглощённый своими грёбаными дьявольскими уловками.
GT: Уже по меньшей мере два цикла от ролал ни слуху ни духу.
GT: Почему бы не выпустить её из темницы хоть на несколько часов?
TT: Да пошёл ты.
TT: Я занят.
GT: Я хочу поговорить с ней.
GT: И не хочу говорить с тобой!
GT: Ты занимаешься только тем что вмешиваешься во все мои дела и говорить с тобой или даже ДУМАТЬ о тебе так меня бесит что я не знаю куда деваться.
GT: Это приводит меня в ярость.
GT: Батюшки светы я весь возбудился от этого разговора.
TT: Встань в очередь.
TT: Я найду тебя и изобью по-чёрному, и это будет лучшем событием наших жизней, так что хватит приставать ко мне с вещами, которые твой жалкий интеллект не в силах понять.
GT: Я вполне уверен что это вы останетесь тщательно выбитым мешком из-под дерьма мистер!
TT: Ты уверен?
GT: Ещё как!
TT: Чего?
TT: Джейк, ты хочешь оставить её прибирать за собой?
TT: Очень мило, бро.
GT: Заткнись! Не похоже что я вышел и нарочно поранил себя.
GT: Неважно я устал от твоего дерьма.
GT: Всё что ты делаешь это пиздишь о звёздах инопланетных отношениях и полной хуите которая больше не значит абсолютно ничего и ты это знаешь!
GT: Пропади ты пропадом со своими планами страйдер!
GT: Вот что я скажу!
TT: Ты такой мудак.
TT: Если ты забыл, я ищу тебя главным образом для того, чтобы набить твоё красивое ебало.
TT: Или ты больше не любишь свои драгоценные кулачные бои?
GT: Даже не надейся!
GT: И конечно это я мудак хотя ты по видимому никогда не спишь поглощённый своими грёбаными дьявольскими уловками.
GT: Уже по меньшей мере два цикла от ролал ни слуху ни духу.
GT: Почему бы не выпустить её из темницы хоть на несколько часов?
TT: Да пошёл ты.
TT: Я занят.
GT: Я хочу поговорить с ней.
GT: И не хочу говорить с тобой!
GT: Ты занимаешься только тем что вмешиваешься во все мои дела и говорить с тобой или даже ДУМАТЬ о тебе так меня бесит что я не знаю куда деваться.
GT: Это приводит меня в ярость.
GT: Батюшки светы я весь возбудился от этого разговора.
TT: Встань в очередь.
TT: Я найду тебя и изобью по-чёрному, и это будет лучшем событием наших жизней, так что хватит приставать ко мне с вещами, которые твой жалкий интеллект не в силах понять.
GT: Я вполне уверен что это вы останетесь тщательно выбитым мешком из-под дерьма мистер!
TT: Ты уверен?
GT: Ещё как!
------
Джейн просыпается с головной болью. На ней рубашка Джейка и её юбка. Она спускает ноги на пол и сидит так какое-то время, уставившись в стену. Больше всего на свете она хочет заснуть опять и видеть сны о своей прежней жизни, до того, как СБАРБ всё разрушила. Игра предстаёт в её памяти одним смазанным пятном. Смесь безумной паники с решимостью и тот крошечный проблеск надежды в самом конце.
Потом начался кошмар наяву.
Джейн трёт глаза, истощённая до предела. Она медленно встаёт на ноги и бредёт к компьютеру, который делит с Джейком. Залогинивается в свой аккаунт, и старый фон с Бедовым Сыщиком горит в относительной темноте их общей комнаты. Сразу же запускается чат-клиент, и Джейн в мгновение ока оказывается погребена под горой сообщений, алчущих её внимания.
GT: Я совершенно точно не делал этого чтобы противостоять тебе! Не верь ни единому слову дирка!
GT: О небо я так устал постоянно быть злым я хочу отвлечься хоть ненадолго.
GT: Я правда не собирался выходить и получать травму мне очень жаль что так вышло.
GT: Надеюсь это не испортит тебе весь цикл.
GT: Я забочусь о тебе довольно сильно и прошу тебя даже не вздумай в этом сомневаться!
-- golgothasTerror [GT] вышел из сети --
TT: Эй.
GG: У меня болит голова.
TT: Я знаю. У него тоже.
GG: О чём он только думал, когда ложился спать вот так?
GG: Кого я обманываю! Он вообще не думает, не так ли?
GG: Однажды я найду способ вытрясти из него всю чёртову душу.
TT: Полегче.
GG: Ух! Я знаю.
GG: Извини.
TT: Он вышел поисследовать или типа того и вернулся через час с рассказом о том, что под ним обрушилась груда камней и ему пришлось вылезать из канавы.
TT: С той разницей, что он был, ну ты знаешь, раз в пятьдесят более обрадован своим идиотским приключением.
GG: О, я знаю.
TT: Это так чертовски бесило к концу.
TT: В любом случае, извини за головную боль.
GG: Всё в порядке.
GG: Боже мой, у меня на затылке огромная шишка.
GG: Спасибо Джею за это! >
TT: Приложи лёд. Съешь что-нибудь. Не уверен, что он ел.
GG: Наверное, нет.
GG: ...
TT: Да?
GG: Мне это не нравится. Я не чувствую себя собой.
GG: Мне ужасно страшно.
GG: Я больше не хочу просыпаться.
TT: Блядь.
TT: Джейн, я
GG: Мне не нравится, во что я превращаюсь.
GG: Теперь я совсем иначе реагирую на вещи, и я так сильно злюсь, думая о тебе, Джее или Ро-Лал.
GG: Иногда я думаю, что хочу остаться одной навсегда, но и этого я тоже не хочу!
GG: Я просто хочу быть собой. Ненавижу всё. Я так устала.
TT: Господи.
TT: Я знаю.
TT: Я знаю обо всех твоих чувствах, и пусть надежды пока не видно на горизонте, мы всё исправим.
TT: Мы найдём друг друга и придумаем, как исправить эту хуйню и
TT: Я не знаю.
GG: Разумеется, ты не знаешь.
GG: Ты не можешь исправить всё, Дирк!
GG: Выкинь из головы свои наивные порывы. Твои тупые планы только сведут вас обоих в могилу, если ты продолжишь в том же духе.
TT: Заткнись.
GG: Ты знаешь, что я права.
TT: Мне нужно найти вас, ясно?
TT: Чертовски необходимо.
TT: Мне нужно делать что-нибудь. Как много времени я провёл, строя планы? Я не могу без них обойтись, Джейн.
GG: Я знаю.
GG: Гхм. Я тоже хочу, чтобы ты нас нашёл.
GG: Просто это всё безнадёжно. Даже если вы найдёте нас, это неважно.
GG: Ничего не изменится.
GG: Мы всё равно будем ненавидеть друг друга.
TT: Не говори так.
TT: Просто
TT: Не надо.
TT: Я действительно не хочу думать об этом сейчас.
GG: Конечно. Я тоже.
GG: Извини.
TT: Прости, я был мудаком.
GG: Голова так сильно болит.
TT: Приложи лёд.
GG: Ага.
TT: Ты можешь сделать для меня кое-что?
GG: Что?
TT: Выйди наружу и сфотографируй ночное небо. Сними как можно больше звёзд.
TT: Моя звёздная карта уже достаточно полная, чтобы попытаться вычислить ваше местоположение по ней.
GG: А что, если ты не узнаешь ни одной звезды?
TT: Тогда вы в противоположном полушарии.
TT: Это уже больше того, что мы знаем сейчас.
GG: Верно.
GG: ...
GG: Ладно. Голова всё никак не пройдёт. Я выйду и сделаю твои снимки.
TT: Спасибо.
TT: Джейн?
GG: Что?
TT: Ничего. Просто здорово печатать твоё имя.
GG:
TT: Я скучаю по тебе.
TT: И по Джею.
GG: Скучаешь?
TT: Похоже на то.
GG: Думаю, я скучаю по тебе и Ро-Лал тоже.
TT: Боже.
TT: Как я всё ненавижу.
-- timaeusTestified [TT] нет на месте --
GT: О небо я так устал постоянно быть злым я хочу отвлечься хоть ненадолго.
GT: Я правда не собирался выходить и получать травму мне очень жаль что так вышло.
GT: Надеюсь это не испортит тебе весь цикл.
GT: Я забочусь о тебе довольно сильно и прошу тебя даже не вздумай в этом сомневаться!
-- golgothasTerror [GT] вышел из сети --
TT: Эй.
GG: У меня болит голова.
TT: Я знаю. У него тоже.
GG: О чём он только думал, когда ложился спать вот так?
GG: Кого я обманываю! Он вообще не думает, не так ли?
GG: Однажды я найду способ вытрясти из него всю чёртову душу.
TT: Полегче.
GG: Ух! Я знаю.
GG: Извини.
TT: Он вышел поисследовать или типа того и вернулся через час с рассказом о том, что под ним обрушилась груда камней и ему пришлось вылезать из канавы.
TT: С той разницей, что он был, ну ты знаешь, раз в пятьдесят более обрадован своим идиотским приключением.
GG: О, я знаю.
TT: Это так чертовски бесило к концу.
TT: В любом случае, извини за головную боль.
GG: Всё в порядке.
GG: Боже мой, у меня на затылке огромная шишка.
GG: Спасибо Джею за это! >
TT: Приложи лёд. Съешь что-нибудь. Не уверен, что он ел.
GG: Наверное, нет.
GG: ...
TT: Да?
GG: Мне это не нравится. Я не чувствую себя собой.
GG: Мне ужасно страшно.
GG: Я больше не хочу просыпаться.
TT: Блядь.
TT: Джейн, я
GG: Мне не нравится, во что я превращаюсь.
GG: Теперь я совсем иначе реагирую на вещи, и я так сильно злюсь, думая о тебе, Джее или Ро-Лал.
GG: Иногда я думаю, что хочу остаться одной навсегда, но и этого я тоже не хочу!
GG: Я просто хочу быть собой. Ненавижу всё. Я так устала.
TT: Господи.
TT: Я знаю.
TT: Я знаю обо всех твоих чувствах, и пусть надежды пока не видно на горизонте, мы всё исправим.
TT: Мы найдём друг друга и придумаем, как исправить эту хуйню и
TT: Я не знаю.
GG: Разумеется, ты не знаешь.
GG: Ты не можешь исправить всё, Дирк!
GG: Выкинь из головы свои наивные порывы. Твои тупые планы только сведут вас обоих в могилу, если ты продолжишь в том же духе.
TT: Заткнись.
GG: Ты знаешь, что я права.
TT: Мне нужно найти вас, ясно?
TT: Чертовски необходимо.
TT: Мне нужно делать что-нибудь. Как много времени я провёл, строя планы? Я не могу без них обойтись, Джейн.
GG: Я знаю.
GG: Гхм. Я тоже хочу, чтобы ты нас нашёл.
GG: Просто это всё безнадёжно. Даже если вы найдёте нас, это неважно.
GG: Ничего не изменится.
GG: Мы всё равно будем ненавидеть друг друга.
TT: Не говори так.
TT: Просто
TT: Не надо.
TT: Я действительно не хочу думать об этом сейчас.
GG: Конечно. Я тоже.
GG: Извини.
TT: Прости, я был мудаком.
GG: Голова так сильно болит.
TT: Приложи лёд.
GG: Ага.
TT: Ты можешь сделать для меня кое-что?
GG: Что?
TT: Выйди наружу и сфотографируй ночное небо. Сними как можно больше звёзд.
TT: Моя звёздная карта уже достаточно полная, чтобы попытаться вычислить ваше местоположение по ней.
GG: А что, если ты не узнаешь ни одной звезды?
TT: Тогда вы в противоположном полушарии.
TT: Это уже больше того, что мы знаем сейчас.
GG: Верно.
GG: ...
GG: Ладно. Голова всё никак не пройдёт. Я выйду и сделаю твои снимки.
TT: Спасибо.
TT: Джейн?
GG: Что?
TT: Ничего. Просто здорово печатать твоё имя.
GG:
TT: Я скучаю по тебе.
TT: И по Джею.
GG: Скучаешь?
TT: Похоже на то.
GG: Думаю, я скучаю по тебе и Ро-Лал тоже.
TT: Боже.
TT: Как я всё ненавижу.
-- timaeusTestified [TT] нет на месте --
Неожиданно, но Джейн это не удивляет. Размышления о чувствах, которые она должна была бы испытывать, но больше не может, тоже разрывают ей душу. Джейн вздыхает, меняет статус на «нет на месте», встаёт и позволяет себе целую минуту пялиться в стену, сжимая руки перед собой. Приложить лёд. Поесть. Взять камеру Джейка и сделать пару снимков ночного неба. Ничего сложного. Если она продолжит не задумываться очень-то.
Джейн отлично подвергает факты сомнению. Скептицизм взрастили в ней долгие годы покушений и постоянных розыгрышей — обычная жизнь для Крокер. Это привело к неприятностям с друзьями и со СБАРБом, и Джейн старалась стать более восприимчивой к невероятным вещам.
Но невозможно проигнорировать её новый зелёный цвет кожи. Её новую херувимскую сущность. Джейн встаёт на мысочки (она босиком; на каждой ноге по три пальца) и достаёт из шкафа коробку звёздной пыли. Их маленький кухонный отдел заставлен тремя грязными мисками, все в прилипшем сахаре. Джейк никогда не моет посуду, сколько бы она ни просила. Джейн берёт чистую миску и сыпет в неё разноцветный порошок. Он напоминает Джейн о посиделках с отцом на кухне; он готовил торт с нуля и очень переживал о следовании рецепту в точности, отмерял каждый ингредиент по три раза. Обычно он использовал готовую смесь, но тогда был особый случай. Джейн совала пальцы в контейнер, когда отец не видел, и облизывала их с улыбкой.
Теперь это воспоминание терзало её при каждом приёме пищи.
Она сползает по гладкой каменной стене и смотрит в свою миску с крошками. Как её организм умудряется этим наедаться — за пределами её понимания. На этой планете нет доступного льда, поэтому Джейн прислоняет затылок к холодной стене и закрывает глаза. Медленно ест свой паршивый завтрак суповой ложкой.
------
Джейн медленно поднимается на поверхность, ощущая, как камень леденеет под её ногами. Внизу, в их маленьком жилом склепе, намного теплее. Он тесный и забит всем, что требуется для выживания. Проведя недели в инопланетной шкуре, Джейн всё ещё не знает, как относиться к жизни в коробке со всем необходимым, предоставленным неким невидимым источником. Джейка это не слишком интересует, а вот она с радостью взялась бы за раскрытие этой тайны.
Стальной люк ведёт прямо в открытое небо. Планета необитаема. Здесь нет жизни. Вряд ли здесь есть атмосфера, но херувимское тело почему-то не нуждается в дыхании. В конце игры тела её и Джейка были слиты в одно и переформированы, а души сшиты друг с другом. Потом их забросили сюда, оставив безо всякой информации об их новой генетике, кроме той, что Рокси в своё время выудила из описаний Каллиопы. Джейк испортил её юбку во время своего маленького приключения, и Джейн тщетно борется с чувством пылающей чёрной ярости.
Джейн засыпает — просыпается Джейк. Её ноги и руки здоровенные, и она выше, чем была, но тоньше. У неё слишком мало пальцев, зелёная кожа и лицо, которое она отказывается видеть в зеркале. Она всё ещё немного смахивает на старую добрую Джейн Крокер, только красивую, как Джейк, и с его грубыми чертами; всё это упаковано в инопланетный череп без носа и волос.
Очень больно было привыкать никогда не называть его имени. Как только оно срывалось с её губ или появлялось на экране компьютера, Джейн проваливалась в сон. Без их зелёно-голубого сарсменфага межличностный переход невероятно дезориентирующий. У Рокси и Дирка дела обстоят не лучше. Джейн скучает по возможности называть имена своих друзей в любой момент.
Что действительно паршиво, так это то, что херувимы не могут любить. Они абсолютные одиночки и едва ли чувствуют дружескую нежность. У них есть одна лишь ненависть. Это сильнее всего ошеломляет Джейн: она любила этих трёх человек больше всего на свете, а теперь ненавидит так сильно, что постоянно измышляет способы нанесения им телесных повреждений.
Джейн больше не знает, что она такое. Не знает, что ей чувствовать, и испугана возможностью потери последних остатков человечности; она всецело ненавидит эту троицу.
(Она боится своей ненависти сильнее всего прочего. Они всё, что у неё осталось.)
Джейн делает кучу снимков безоблачного ночного неба и возвращается внутрь. Затея выглядела безнадёжной. Сейчас она даже не может доверять своим собственным чувствам. Насколько она знает, они вчетвером — единственные люди во всём этом отвратительном мире, и иногда Джейн хочет, чтобы ей больше не пришлось просыпаться.
------
TT: Слушай, я собираюсь лечь спать.
TT: Джей был прав. Я вёл себя нечестно по отношению к Ро-Лал.
TT: Очень нечестно.
TT: Я так устал, но хотел продолжать работу, чтобы она не сорвала мои планы.
TT: Или
TT: Чтобы ей не пришлось снова иметь дело с миром без надежды.
TT: Обе причины, на самом деле, что опускает меня на дно Марианской впадины. Но мы теперь все ненормальные, так что всё в порядке.
TT: Спасибо за снимки. Наверно, я займусь ими, когда она снова заснёт.
TT: Джейн, я скучаю.
TT: Правда. По вам обоим.
TT: По вам всем, на самом деле. Как бы сильно я не хотел придушить Ро-Лал, возможность разговаривать с ней без перерывов на сон между сообщениями была бы благословением.
TT: Может быть, ты думаешь так же про Джея.
TT: Без понятия, что я буду делать, когда мы наконец встретимся, но даже если ёбнутая инопланетная часть моего мозга хочет выдавить тебе глаза, я правда надеюсь, что мы разберёмся, как снова испытывать нормальные человеческие эмоции.
TT: Ангелы — отстой.
TT: ...
TT: В любом случае, извини, что переполнил твой ящик для сентиментальной литературы.
TT: Хорошего цикла бодрствования.
-- timaeusTestified [TT] вышел из сети --
TG: джейни?
TG: чувак я риали чувствую себя как говно
TG: чо правда прошли грёбаные 19 часов с его последнего сна
TG: что за полная задниц задница
TG: в следующий раз обсыплюсь чесоточным порошком перед сном
TG: бодрствует так долго держа меня в ангельской комнате забытых вещей как беспомощного младенца
TG: ах «Я не хотел тебя этим обременять.» ИДИ НАХУЙ ДИ СТРАЙ ЭТО МОЯ ЖИЗНЬ
TG: рррррррррррр я так зла что могу просто
TG: нахуй
GG: Шуш!
GG: Спокойней, Рокси!
TG: я убью его джейн кк нибудь я сделаю это
TG: я найду способ
GG: Нет, не найдёшь!
GG: Потому что если ты убьёшь его сама, ничего не останется для меня. К тому же, ты больше не будешь выводить меня из себя всё своё время.
TG: ололо чертовски верно
TG: или половину времени хотя ниважна
TG: господь он даже оставил мне список заданий
TG: вроде написания программы для его ёбаной звёздной карты
TG: да ну нах я прост оттянус ьв свой цикл
TG: или может закручу гайки
GG: Он
GG: В отчаянии.
TG: мы все тут в блядском отчаянии джейн не выдумывай для него оправданий
TG: он принц мудаков и мы все это знаем
GG: Об этом я и не спорю! Это известный факт.
GG: Я просто хочу сказать, что вообще-то звёздная карта — хорошая идея, и тебе и Джею стоит перестать капать ему на мозги по поводу неё.
TG: неае
TG: буду капать прямо на его мудацкие мозги
TG: пока я буду кодить
TG: эти праздничные хлопушки ди страй посмотрим как ты попляшешь теперь
GG: Рокси!
TG: не ну ты всегда портишь всё веселье джейни
TG: люблю тебя но хоть раз захлопни свой рот и дай мне ему напакостить
GG: Ох ты ж, ты такой ребёнок иногда! >
GG: Когда мы наконец встретимся, я схвачу тебя и буду трясти, пока твоя жалкая тонкая шейка не хрустнет. Может, тогда ты прислушаешься хоть к кому-нибудь.
TG: попробуй сладкая
TG: я знаю кунг фу
GG: Покажешь мне.
TG: лолол
TG: боже
TG: джейни я не хочу драться с тоббой
TG: чёрт я скучаю
TG: я хочу просто свернуться на кровати и болтать о наших мудацких мальчиках
GG:
GG: Я тоже.
GG: Извини, мне не следовало такого говорить.
GG: Иногда очень трудно себя контролировать.
GG: Я так сильно вас всех люблю, а теперь это злит меня до темноты в глазах, и я просто разрываюсь на части!
TG: даа((9
TG: <3 <3 <3
GG: <3
TG: всё таки я люблю вас всех ребят
TG: похуй на идиотские херувимские гены
TG: я не перестану
GG: Даже и не думай, Рокси.
GG: Надеюсь, я тоже не перестану.
GG: Всё в порядке, Джей.
GG: Сейчас сложно не злиться из-за всего этого, но помни, что ты тоже мне дорог.
GG: Всем нам. И всегда будешь.
GG: И мы знаем, что это взаимно.
-- gutsyGumshoe [GG] прекратила воодушевлять golgothasTerror [GT] --
TT: Джей был прав. Я вёл себя нечестно по отношению к Ро-Лал.
TT: Очень нечестно.
TT: Я так устал, но хотел продолжать работу, чтобы она не сорвала мои планы.
TT: Или
TT: Чтобы ей не пришлось снова иметь дело с миром без надежды.
TT: Обе причины, на самом деле, что опускает меня на дно Марианской впадины. Но мы теперь все ненормальные, так что всё в порядке.
TT: Спасибо за снимки. Наверно, я займусь ими, когда она снова заснёт.
TT: Джейн, я скучаю.
TT: Правда. По вам обоим.
TT: По вам всем, на самом деле. Как бы сильно я не хотел придушить Ро-Лал, возможность разговаривать с ней без перерывов на сон между сообщениями была бы благословением.
TT: Может быть, ты думаешь так же про Джея.
TT: Без понятия, что я буду делать, когда мы наконец встретимся, но даже если ёбнутая инопланетная часть моего мозга хочет выдавить тебе глаза, я правда надеюсь, что мы разберёмся, как снова испытывать нормальные человеческие эмоции.
TT: Ангелы — отстой.
TT: ...
TT: В любом случае, извини, что переполнил твой ящик для сентиментальной литературы.
TT: Хорошего цикла бодрствования.
-- timaeusTestified [TT] вышел из сети --
TG: джейни?
TG: чувак я риали чувствую себя как говно
TG: чо правда прошли грёбаные 19 часов с его последнего сна
TG: что за полная задниц задница
TG: в следующий раз обсыплюсь чесоточным порошком перед сном
TG: бодрствует так долго держа меня в ангельской комнате забытых вещей как беспомощного младенца
TG: ах «Я не хотел тебя этим обременять.» ИДИ НАХУЙ ДИ СТРАЙ ЭТО МОЯ ЖИЗНЬ
TG: рррррррррррр я так зла что могу просто
TG: нахуй
GG: Шуш!
GG: Спокойней, Рокси!
TG: я убью его джейн кк нибудь я сделаю это
TG: я найду способ
GG: Нет, не найдёшь!
GG: Потому что если ты убьёшь его сама, ничего не останется для меня. К тому же, ты больше не будешь выводить меня из себя всё своё время.
TG: ололо чертовски верно
TG: или половину времени хотя ниважна
TG: господь он даже оставил мне список заданий
TG: вроде написания программы для его ёбаной звёздной карты
TG: да ну нах я прост оттянус ьв свой цикл
TG: или может закручу гайки
GG: Он
GG: В отчаянии.
TG: мы все тут в блядском отчаянии джейн не выдумывай для него оправданий
TG: он принц мудаков и мы все это знаем
GG: Об этом я и не спорю! Это известный факт.
GG: Я просто хочу сказать, что вообще-то звёздная карта — хорошая идея, и тебе и Джею стоит перестать капать ему на мозги по поводу неё.
TG: неае
TG: буду капать прямо на его мудацкие мозги
TG: пока я буду кодить
TG: эти праздничные хлопушки ди страй посмотрим как ты попляшешь теперь
GG: Рокси!
TG: не ну ты всегда портишь всё веселье джейни
TG: люблю тебя но хоть раз захлопни свой рот и дай мне ему напакостить
GG: Ох ты ж, ты такой ребёнок иногда! >
GG: Когда мы наконец встретимся, я схвачу тебя и буду трясти, пока твоя жалкая тонкая шейка не хрустнет. Может, тогда ты прислушаешься хоть к кому-нибудь.
TG: попробуй сладкая
TG: я знаю кунг фу
GG: Покажешь мне.
TG: лолол
TG: боже
TG: джейни я не хочу драться с тоббой
TG: чёрт я скучаю
TG: я хочу просто свернуться на кровати и болтать о наших мудацких мальчиках
GG:
GG: Я тоже.
GG: Извини, мне не следовало такого говорить.
GG: Иногда очень трудно себя контролировать.
GG: Я так сильно вас всех люблю, а теперь это злит меня до темноты в глазах, и я просто разрываюсь на части!
TG: даа
((9TG: <3 <3 <3
GG: <3
TG: всё таки я люблю вас всех ребят
TG: похуй на идиотские херувимские гены
TG: я не перестану
GG: Даже и не думай, Рокси.
GG: Надеюсь, я тоже не перестану.
GG: Всё в порядке, Джей.
GG: Сейчас сложно не злиться из-за всего этого, но помни, что ты тоже мне дорог.
GG: Всем нам. И всегда будешь.
GG: И мы знаем, что это взаимно.
-- gutsyGumshoe [GG] прекратила воодушевлять golgothasTerror [GT] --
Название: The moment of despair
Автор: AlphaKids
Пейринг: Джон Эгберт/Рокси Лалонд
Категория: гет
Жанр: ангст
Рейтинг: G
Название: OBEY. CONSUME. REPRODUCE.
Автор: AlphaKids
Пейринг: Джейкн Крокер/Джейк Инглиш
Категория: гет
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Название: Hurt/Comfort
Автор: AlphaKids
Пейринг: Калиборн/Дёрк Страйдер
Категория: слэш
Жанр: хёрт-комфорт
Рейтинг: PG-13
@темы: John Egbert, Dirk Strider, Jake English, Jane Crocker, Roxy Lalonde, Caliborn, Битва Пейрингов-2016
Название: 100 чихов
Автор: Team of Communism
Бета: Team of Communism
Размер: 3081 слов
Пейринг: Джон Эгберт/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: R
Краткое содержание: Джон простудился, отчего часто чихает. Порой ему мерещится что-то, будто оно выходит из него с каждым чихом. Джон смеётся над этим. Даже когда знакомая гадалка пытается его предупредить, он считает её советы лишь шуткой.
Скрытый текст-- Будь здоров.
Джон привычно поблагодарил Джейд, залипающую на другом конце дивана в смартфон. Чихал он в последнее время часто. Что ни день – так свербящий нос. Если начало чихов выпало на рождество, когда он с сестрой завозились в снегу и простудились, то дальше объяснить это было нечем. Джон, порой, замечал на ладони какие-то искорки, но принимал за простой отблеск ламп.
Знакомая гадалка – Роуз – говорила ему странные вещи насчёт чихов, но он ей не верил. Мол, что с ними ему будет всё хуже и хуже. Она говорила, что нужно считать, сколько раз появились искринки и постараться ходить с зажатым носом. Глупости, правда?
Однако порой он действительно ощущал некую пустоту в груди.
Пустота разрасталась. Джон понял это, когда при встрече с сестрой даже не улыбнулся. Просто поднял глаза и поздоровался. Хотя раньше он бы, не смотря на то, что видятся они несколько раз на дню, обнял бы и начал обмениваться новостями. Сестра тогда посчитала, что преподы замотали, и сил даже не улыбку не было. Джон не сказал ей, что сегодня у него было 2 пары - преподы свалили на свидания.
Джейд однажды, волнуясь за, по её мнению, сильно устающего брата, решила сводить его познакомиться со своим курсом. Раньше всё не было времени - начало курса, затем зимняя сессия, попытка оправится от неё и почти сразу переход на следующий курс. А сейчас, в самом начале зимы, как раз и повод был.
Джон привычно апатично поздоровался. Все расселись и стали общаться, передавая друг другу тайком пронеснное в общежитие пиво. Джон же сел в углу, стараясь не привлекать внимание. Несколько его знакомых удивлённо косились на обычно шумного студента, но молчали.
Когда все уже стали расходиться, Джон спрятался за край шкафа. К счастью, искать его никто не стал, решив, что он уже ушёл. Уже когда Джон собирался с волей, чтобы выходить, из туалета вышел ещё один человек. Оглянувшись и убедившись, что никого нет ( Джон действительно выглядел как часть интерьера – такой же серый и безжизненный) он вздохнул с облегчением. Какого было его удивление, когда ему навстречу почти выпрыгнул незнакомый парень, радостно протягивая руку.
-- Привет! Я – Джон.
Скептически смотря на протянутую ладонь, он ответил:
-- Каркат. А теперь не соизволишь ли ты, блять, выметаться из моей комнаты? Слава всем грёбаным богам, соседа у меня нет.
Джон, с приближением к Каркату почуявший вернувшийся вкус жизни, разочарованно вздохнул, но тут же улыбнулся
-- Слушай, а какое у тебя направление? Ты же однокурсник Джейд, так?
При упоминании Джейд Каркат усмехнулся, почти улыбнулся, но продолжил непреклонно выпроваживать Джона за пределы комнаты
-- Если тебе какие-то блядские языки наболтали о том, что мы с ней встречаемся – это, блять, чепуха, она же подтвердит.
-- Я знаю! Она мне всегда говорит о своих парнях!
-- С какой это чёртовой стати?
-- Я её брат.
Каркат слегка прифигел, но, пробормотав что-то невнятное про идиотов на одно лицо, выпнул Джона из комнаты. В буквальном смысле – поддав ему коленом. Дверь неотвратимо захлопнулась. Джон немного потух, но ещё улыбался. Он ещё придёт сюда.
Джон выполнил внутреннее обещание на следующий день, сразу же после пар. Отбившись от сестры, не теряющей надежды его как-то приободрить, он сразу пошёл к Каркату. К его удивлению, открыл не Каркат, а его знакомая, которая, кстати, тоже была на сходке.
-- О, Джон, привет! – Вриска любит кофе и поболтать. К сожалению, сейчас Джон не мог как обычно пойти с ней в кафе и поболтать пару часиков, как обычно делают старые друзья.
-- О, Вриска…Ты не знаешь, где Каркат?
-- Этот ворчун Каркарыч? А зачем тебе он? Неужели церебрального секса с Доком не хватает?
Док – страх и ужас всего направления – прикапывался к каждому недочёту и валил не то, что факультетами – курсами! И на уроках у него приходилось не спать, а записывать каждое слово. Каждое. Даже случайное междометие. Иначе потом не поймёшь, о чём он вообще говорил. С ним совладать мог только другой препод – Хасс, после которого Дока заменяла миловидная китаянка. По универу бродили слухи о том, что видели их драку. Если конкретно – то, как Хасс дал метлой по голове Доку. Сам Хасс потом был в хорошем настроении и даже ответил на пару робких вопросов, хотя обычно тоже любил валить студентов, но уже из-за любви посмотреть на их страдания.
-- Ну Врискаааааааа! – Джон, вспоминая любовь подруги к числу восемь, попытался отделить тоном ровно восемь «а».
-- Ладно. Но только из-за твоего дара услащения моего слуха восемью гласными, о мастер путаницы. Он мой сосед слева. В комнате один. Нужна будет ещё информация – или иди к Аранее или неси торт.
Джон поспешно поблагодарил её, и тут же постучался в соседнюю дверь, которую ему открыли через несколько минут настойчивого стука. Отчего-то по телу от груди разливалось что-то очень приятное от одной мысли о встрече с Каркатом.
-- Что. Блять. Тебе. Надо. Уёбищная ты морда.
За мыслями Джон даже не заметил, как Каркат открыл дверь. Однако, милое приветствие. Джону даже пришлось сдерживать уже готовый вырваться смешок.
-- Слушай, мы вчера не договорили…Я хотел
-- Хоти дальше. Меня не колышит.
-- Но Каркат! Может мы
-- Никаких, блять, мы.
Каркат попытался закрыть дверь, но Джон пожертвовал ногой ради продолжения разговора. Почти взвыв от боли, когда дверь прищемила ему ногу в носке, Джон схватил дверь ещё и рукой. На лице Карката отобразился всё отчаяние всех хикк, которым приходится сталкиваться с реальным миром. В том, что Каркат – хикка, Джон сильно сомневался, но отчаяние было настолько сильным, что это было единственное сравнение.
Вздохнув, Каркат ещё пару раз попытался закрыть дверь, но потом сдался и даже открыл её.
-- Так вот… -- Джон резко оробел, -- Может, сходим сегодня-завтра в кафе?
Каркат прищурился. Джон будто видел, как у него вырастают колючки.
-- Если ты по чьей-то блядски бессмысленной просьбе пытаешься стебаться из-за моей трижды ёбанной ориентации, то я не постесняюсь, и придушу тебя прямо здесь.
-- Эээ, я об этом как-то не думал…
Действительно, Джон даже не задумался ни о своей ориентации (А ведь он был уверен, что он не гей. Прям на сто процентов.), ни о том, а для чего он будет звать…Но зачем останавливаться, если ветер перемен в его жизни наконец задул в такую приятную, пусть и нежиданную, сторону? Да и…пусть. Гей он или не гей покажет время, а сейчас он просто хотел быть рядом с Каркатом. Настолько близко, как мог.
Каркат попытался под шумок закрыть дверь, но Джон перехватил её (руками, не желая опять травмировать ногу) и быстро сказал:
-- В кафе около универа, «Царапина», завтра в восемь!
И убежал, оставив Карката с расшатанными нервами и открытой дверью.
На свидание тот пришёл, правда делал вид, что совершенно один, и ничего его не волнует.
Джон сел рядом с ним и протянул белоснежную розу.
Каркат поджал губы и с подозрением смотрел на раскрасневшегося с мороза Джона, держащего её. Через пару минут битвы взглядов Каркат отвёл взгляд и принял цветок, мимолётом заметив, что растаевший снег на ней выглядит так, будто это волшебная пыльца, почти светится.
Джон, улыбаясь, присел рядом, расстегивая пуховик(и пусть кто-то скажет, что пуховики носят только дети) и снимая шапку.
-- Выглядишь как детсадовец, вернувшийся с прогулки. – мимолётом заметил Каркат, погружённый в свои мысли.
-- Ничего подобного! Просто у меня здоровье слабое! И вообще – пуховики круты.
Каркат промолчал, было видно, что он даже не заметил ответа. Джон наклонился и провёл перед лицом Карката рукой, которую уже освободил от перчаток.
Тот отшатнулся, начал заваливаться вместе со стулом назад. Джон дёрнулся и схватил его за рукава куртки, потянул на себя. Заскользил подошвами и упал рядом с уже поздоровавшимся с полом Каркатом. Вот, засмеявшись (впервые за несколько недель), он помог ворчащему и отряхивающемуся от грязи Каркату встать. Перед тем, как отпустить, посмотрел в глаза. Скользнул руками за спину и обнял. Каркат, постояв полминуты без движения, ответил на объятие. Давно его никто не обнимал. Слишком давно.
Они простояли так в кафе пару минут, после чего Джон предложил прогуляться.
Они гуляли до ночи. Джон смог разговорить Карката(возможно, помог алкоголь, а точнее – бутылка пива, который они по дороге выпили). Каркат часто подносил руку к носу, будто бы подтирая сопли, но всегда украдкой смотрел на костяшки пальцев, будто проверяя что. У Джона почти не шла кровь носом (только когда ему кто-то разбил нос, и то – недолго), потому он, разумеется, не понял смысл этих действий. Они разошлись к себе, и Джон даже уговорил Карката встретиться ещё, завтра. А на следующий день, когда он с похмельем проснулся, умылся, оделся и пошёл в универ, он понял, что не чувствует уже той мучительно затягивающей пустоты. Она, конечно, никуда не исчезла, но будто бы покрылась защитной плёнкой, дающей жить дальше. Жить не тенью самого себя. Вечера он ждал сильнее зачёта, по которому у него должен бы был быть автомат.
Он пришёл на место и долго пытался найти рыжую макушку среди привычно чёрных шапок. Когда к нему подошли сзади и осыпали снегом, он не был готов, но всё-таки успел поймать Карката, который как ниндзя провернул эту мелкую пакость. Он почти улыбался, видя обмазанные снегом лицо и шапку Джона.
-- Это месть за кафе.
Джон, залюбовавшись озорными сейчас глазами Карката, немного наклонился. Разница в росте была почти незаметна, потому Джон достаточно легко смог поцеловать Карката, даже не успев понять, что, собственно, делает. Просто прижался губами к его. Каркат сначала дёрнулся от неожиданного прикосновения, но потом, сразу же осознав, что это за прикосновение, застыл. Отвращения он не испытывал, поцелуй, да и сам целующий, были ему, по правде говоря, приятны.
Он углубился в размышления и не заметил, как Джон отстранился. Сам Джон, не мучаясь мозговой деятельностью, просто любовался. Ещё месяц назад он бы очень долго ещё боролся с собой из-за того, что он поцеловал парня. Из-за того, что он позвал на свидание парня. Из-за одних этих желаний! Он бы хватался за голову и произносил про себя, не замечая, что говорит ещё и вслух, тирады, убеждая и споря сам с собой. Он бы делал это долго, а потом ещё несколько месяцев пытался бы смириться… Но этого не было. Возможно, из-за странного опустошения до встречи с Каркатом, из-за того, что почему-то легко и спокойно рядом, будто бы они очень долго были в разлуке, хотя были очень дружны, почти часть одного целого. Из-за того, что Каркат не дёргается, не вырывается из рук Джона, ещё держащих его руки. Из-за того, что тот, кажется, додумал тяготившие его мысли и они опять целуются, уже обнимаясь, и на душе обоих умилительно спокойно. Будто бы и вправду – встретились после долгой разлуки. Ещё подозрительно спокойный, задумчивый, Каркат и Джон, впавший в какое-то подобие созерцательного транса, медленно шли. Уже у самого общежития Джон сказал:
-- Хэээй, завтра после лекций в кафе, ладно?
На следующий день они зашли ещё дальше. Кто бы мог подумать, что простое чаепитие может стать таким интимным…
На последующий день ещё дальше - Каркат остался у Джона ночевать.
На третий они переспали. Получилось поспешно, смущающее и с привкусом смешных конфет «Сandy corn», которые Джон в шутку прикладывал к голове Карката.
После, Джон, лёжа рядом с Каркатом на диване, уже даже не вспоминал о странных чихах. Они не прекратились, но стали редки – даже не каждую неделю уже чихает, а слова Роуз совсем уж затерялись.
Но его скручивает спазмом, чихи не прекращаются, рядом уже стоит Каркат, пытаясь отлепить руки Джона от лица, проверить, нет ли крови.
Крови нет. Зато есть лепесток какого-то цветка. Он не исчезает, как искры, и Джон, ничего не говоря Каркату, бежит к Роуз. Та принимает его, бледного, испуганного, замёрзшего от того, что не додумался одеться перед выходом на улицу. Он разжимает ладонь, но лепестка там нет. Но Роуз почему-то вскрикивает и отшатывается, шепча что-то на языке, полном согласных. Роуз видит чёрный ореол вокруг Джона, какой всегда был у неё. Только, в отличие от Роуз, Джон не был частью этой ауры.
-- Джон. Что ты желал принести мне в горсти? – Она говорит предельно серьёзно, почти отрубая фразы.
-- Там был лепесток… Я просто чихал, и чихал, и чихал и вдруг в моих ладонях остаётся странный лепесток, будто от цветка оторвали.
Роуз замирает. Не понимая, что делает, она подходит, погружает руку в ауру и, коснувшись макушки Джона, говорит:
-- 100 чихов. Чих – лепесток. Лепесток – кусочек души. Душа – бутон. Бутон – связь между тобой и человеком. Прости.
Джон, чувствуя, как эти слова, которым он отчего-то безоговорочно поверил, пропечатываются у него в мозгу, спросил, ещё подрагивая,
-- А когда бутон облетит?
-- Смерть.
Вскрикнув это слово Джон просыпается в своей постели. Кто бы мог догадаться, что он окажется настолько суеверным? Он всё ещё верит в слова Роуз, но надеется, что это лишь сон. Что весь тот день был сном. Болят веки и тянуще ноет сердце, но он лишь чувствует, что, кажется, знает, кто тот человек. На первом свидании Джон подарил Каркату белую розу.
Джон не спит до утра, ворочаясь, а утром просыпается, думая о том, что всё ему лишь приснилось. Но потом, в универе, он слышит обеспокоенный шёпот на объединённой паре:
-- Эгберт, какого хрена ты вчера убежал на мороз в три часа ночи в домашней одежде?
Каркат, когда злился, всегда называл его по фамилии, и Джон слабо усмехнулся, лишившись последней надежды, что это был не сон. Он берёт Карката за руку и шепчет ему в самое ухо, обдавая влажным дыханием
-- Каркат, давай после этой пары пойдём в кино? Я слышал, там идёт новый фильм от…
Каркат, уже пропускавший таким образом пары, кивнул, а в голове Эгберта ещё звенели слова Роуз.
Каркат чихнул, да так, что даже объяснявший в это время какую-то муть Хасс обернулся. В руке Карката был лепесток. Джону казалось, что он чувствовал, как оторвался лепесток от их бутона.
Второй чих был, когда они целовались на спор под столом в столовой, прикрытые ногами однокурсников.
Третий – когда они принимали вместе ванну.
Четвёртый и пятые лепестки они вычихнули одновременно. Джон даже не сразу заметил лепесток, который вышел вместе с очередным стоном, но Каркат, поймав его, показал остановившемуся Джону. Тот, неверяще глядя, упал на Карката, уткнувшись ему в плечо.
Шестой, седьмой и восьмой оторвались в отдельности. Они уже положили огромный болт на учёбу, но ещё какие-то дела у них были, как и крохотная и до слёз болезненная мысль, что в отдельности их душа будет в безопасности. Однако…Шестой упал на учебник биологии, седьмой – в снег, вместе с кровью от пошедшей носом кровью, а восьмой в утренний кофе с Вриской.
Потом у них был перерыв. Они целую неделю ходили в кино, в парки, всё время проводя вместе, и лепестки не тревожили их. Когда они расставались, то всё становилось как до первой встречи – осунувшиеся лица, безучастный взгляд и глухая пустота в теле. Будто оно из фарфора.
Иногда Джон шутил, что чувствует себя вазой со всеми этими листьями и ощущениями. Потом он всегда чихал, будто вознаграждённый за догадку, а Каркат запрокидывал голову и тянулся к салфетке в кармане. Если Джон утрачивал ощущения, эмоции, когда лепестки отрывались, то у Карката шла кровь носом. Это было с тех пор, как ему разбил нос его друг - Гамзи. После этого тот «друг» умер под колёсами машины, спасшись от смерти от передоза.
Восьмой, девятый, десятый. Заставание их в момент близости Джейд. Попытка встретится с Роуз, и тут же новость: её изнасиловали, разорвали на части и закатали в бетон. Узнали об этом, только когда один из её знакомых с ключами зашёл за оставленной вещью и нашёл на столе записку, где говорилось, кто убийцы и что с ней сделают. Сделали. Убийц поймали, а Джон потом истерично смеялся от того, что она умерла как раз в конце недели передышки.
Он даже не успел попрощаться.
Он даже не успел сказать спасибо.
Он даже…
И десятый лепесток на пороге её квартиры. Каркат несколько дней ходит за ним, каждый день выдавая по горстке лепестков. Сам Джон почти не отстаёт.
Пятидесятый они запивают украденным вином, заперевшись в ванне. Джон рассуждает о жизни, судьбе и о том, как хотел стать когда-то пилотом, но потом понял, что не всё так, как оно в книгах, и стал просто желать летать. Отрастить крылья.
Каркат в ответ усмехается и ласково зарывается носом в волосы своей любви. Злиться и язвить не было сил. Он тихо рассказывал о том, что он когда-то был донором, но потом подхватил что-то в больнице и ему запретили. И что он всегда мечтал просто о жизни. Счастье.
Джон отпивает ещё из бокала и целует Карката, ещё чувствуя привкус вина. Пятьдесят первый.
Шестидесятый застаёт их за махинацией с фальшивым паспортом Карката. Тот был больше похож на девушку, потому когда они пошли в загс (шестьдесят первый) и расписались, именно он играл роль невесты. На выходе оторвался семидесятый листок.
Всё шло подобно лавине. К концу того дня Каркат просто лежал в ванной (её не жалко запачкать) и выгибался под языком Джона, слизывающим капли крови, стёкшей с подбородка на грудь, живот и руки. Они были обнажены, рядом была смазка. Презервативы закончились ещё в начале месяца, а умереть от заражения, даже если это и было возможно, они не смогут – раньше их настигнет сердцевина бутона. Розы. Восемьдесят пятый застал Карката, когда тот потянулся к столику около ванны. Девяностый – Джона. Он смотрит в слезящиеся от попавшей туда крови глаза Карката и видит там лишь отчаянье и любовь. Белый листок падает на бледную, тонкую кожу. Каркат, найдя в себе волю к ярости, дёргает на себя Эгберта с тихим шипением:
--Продолжай, блять, уже.
С этими словами он содрогается и вместе с кровью выталкивает лепесток. С каждым разом они всё меньше и меньше, будто переход от старых листьев к молодым. Девяносто один. Джон ласково проводит по щеке, шее, плечу Карката, пытаясь сохранить всё это в памяти, будто после смерти остаётся память. Джон уже давно молился за то, чтобы умер только он. В наивной надежде читал все молитвы, которым научила его бабушка, и плакал, когда сразу же вылетал очередной листок. Будто бы душа пресекала все попытки спасти её. Джон даже ходил отпускать грехи, но всё было напрасно.
Девяносто два. Каркат стонет, обхватывает его всеми конечностями и после рваного вдоха выдыхает лист.
Девяносто три. Джон ускоряется, Стараясь успеть наперегонки со смертью. Каркат зарывается ему в волосы, целует и…
Девяносто четыре. Одно на двоих дыхание. Они не знают, кто из них исторгнул ненавистный лепесток, да им это сейчас и не важно.
Девяносто пять. Джон отрывается и говорит настолько затёртое, но оттого и прекрасное «Я люблю тебя». Подтверждением на кровь Карката падает очередной лепесток.
Девяносто шесть. Каркат шепчет «Я тоже». Каркат просит «Пожалуйста, не покидай» и с его мольбой в воздух взвивается ещё один вестник смерти.
Девяносто семь. Они близки к финалу. Во всех смыслах. Раскрасневшийся, с непрекращающейся кровью из носа, со стонами, от которых в носу надувается и лопается пузырь из крови Каркат. Джон, старающийся передать всю любовь в последние минуты, вспотевший, отчаянный. Они, переплетаясь дыханием, перестали следить за тем, от кого пошёл лепесток.
Девяносто восемь. Они кончают одновременно, цепляясь друг за друга как утопающий за бревно или спасательный круг. Ещё один лист.
Сто. Они обмякают в объятиях друг друга, и с последними, одними на двоих, словами выдыхают по лепестку. Они даже не слышали друг друга за общим же звоном в ушах, но просто знали.
А как ещё может быть, если даже душа у них – одна на двоих?
Название: Что бывает, если нет восставанны
Автор: Team of Communism
Бета: Team of Communism
Размер: 1617 слов
Пейринг: Джон Эгберт/Каркат Вантас
Категория: слэш
Жанр: hurt/comfort, временами намёки на юмор
Рейтинг: R
Краткое содержание: Тролли остались без восставанн и это сказалось на их характерах, особенно на характере Карката. Джон пытается как-то помочь.
Примечания: АУ, где Джон всё-таки прыгнул в портал от Джейд на метеор.
Скрытый текстКаркату было плохо. Если раньше это «плохо» было не так заметно, то сейчас, когда все важные и срочные действия были сделаны, и осталось только ждать, оно радостно прыгнуло на передний план. Странно, что никто за всю эту несуразно долгую игру не капчалогировал восставанну. Ни одну. Чёртову. Восставанну. Из-за этого тролли пытались освоить человеческий вид сна, но каждую ночь их мучили кошмары. Из-за кошмаров была бессонница (а кому захочется спать, если от отдыха во сне осталось одно название?). Из-за бессонницы – головная боль и раздражительность. Если например, у Вриски это проявлялось ещё терпимо, то у Карката, и без того с не слишком приятным характером, он стал почти невыносим. Даже Джон, которому по каким-то совершенно странным причинам, характер Карката нравился, не вытерпел и полез разбираться. Для начала затащил Карката на ночёвку к нему же. Уже тогда Каркат напрягся, ожидая, что ему опять придётся объяснять особенности физиологии троллей (за полгода, проведённых на этом проклятом метеоре, и за пару месяцев отношений, Каркат буквально при каждой встрече вынужден был объяснять или подтверждать предположения Джона. Например – а правда ли, что у троллей заострённые уши, а откуда волосы у троллей и т.д. У Карката складывалось ощущение, что Джон ведёт какой-то дневник – вопросы никогда не повторялись, и спрашивал он ровно по 3-4 вопроса за раз, причём не один. Терези рассказывала о редких вопросах Дейва, а Канайя о любви Роуз к неожиданным прикосновениям в самых неожиданных местах). Каркат был не готов к этому. Уже готовый лишь отмалчиваться и огрызаться, он был очень удивлён, когда вместо вопросов о физиологии троллей ему представили вопрос «Каркат, почему ты не спишь в последнее время?»
Каркат уже готов был взорваться криками из разряда «Ты, блять, серьёзно?», но, уже раздувшись для ответной речи, сдулся, устало тря глаза. Он ничего не ответил, а Джон начал сложнейший в его жизни квест - уложи Карката спать. Для начала он закутался с Каркатом в тёплый кокон из одеяла и поставил самый скучный фильм, какой смог вспомнить. Каркат не сопротивлялся, даже несильно дёргался, когда Джон его обнимал. К сожалению Джона, Каркат в это время не спал, даже не молчал. Он с повышенной злостью обливал ядом каждый момент фильма, и делал это даже после того, как тот закончился. Джон, уже привыкший к подобному, терпел достаточно долго (к тому же, он и сам считал фильм достаточно посредственным), но через полчаса после конца фильма не вытерпел, и прервал Карката самым классическим способом – поцелуем. Тот, не договорив, задёргался, сбив кокон до колен, а затем и на пол. Джон отстранился, и поставив следующий фильм (тоже достаточно скучный), решил пойти немного другим путём. Принеся на разложенный диван побольше подушек и какао, Джон пристроился за сгорбленной спиной Карката, уже готовящегося поливать грязью и этот фильм, и начал делать лёгкий массаж плеч (когда-то давно он читал, что это расслабляет). Каркат резко выпрямился и нервно обернулся, шипя:
-- Какого хрена ты, блять, мнёшь мои плечи, придурок?
-- Эмм, ну, люди так часто делают чтобы сделать приятно. Разве у троллей не так?
-- Как видишь своими грёбаными глазами я не визжу от счастья. – Каркат отвернулся, начиная критиковать главного героя, который не понравился ему не то одеждой, не то поведением – Джон не вслушивался, старательно разминая места, где у людей обычно находятся мышцы. Что там находится у троллей, парень не знал. Медленно переходя на шею и спину, Джон пытался заодно и понять – а что же под кожей у троллей? Есть ли там мышцы или кровь? Есть ли нервные окончания? А если нет – как тролли ощущают окружающий мир?
Каркат же в это время был полностью поглощён комментированием фильма. Ощущение, что он даже не замечает, что его сейчас касаются. Решив пошутить, Джон запустил руки под свитер тролля и начал щекотать бока. Никакой реакции. Тогда стал поглаживать кожу, поднимаясь выше(а есть ли у троллей соски?). Тогда Каркат уже притих и напрягся, ожидая неизвестно чего, но явно не слишком приятного. Джон смущённо убрал руки. В ответ на испепеляющий взгляд ответил:
-- Ну, просто хотел проверить, есть ли у троллей соски.
Каркат, судя по всему, не слишком поверил, но переспрашивать, что удивительно, не стал.
Приступив к следующему плану (на крайний случай), Джон достал спрятанное сильное снотворное. Это было, конечно, нечестно, но если уж идёшь – иди до конца.
Когда фильм закончился, Джон пошёл искать другой, а когда вернулся, то «случайно» чуть не опрокинул кружку Карката, в которую в процессе «роняния» подсыпал снотворное.
И снова неудача. Каркат лишь подметил особо поганый вкус у «этого странного человеческого напитка» и продолжил уже с чуть ли не садизмом.
Прождав полчаса, Джон решил, что пришло время СОВСЕМ крайних мер. Настолько СОВСЕМ, что если план не удастся, то он вполне может знатно огрести.
Когда и этот фильм закончился, то Джон опять прервал Карката. Так же, как и в предыдущий раз – поцелуем. В этот раз Каркат вроде был даже и не против, даже отвечая. Шальная рука Джона скользнула к рогам, сжав один пальцами у основания. Каркат дёрнулся и зашипел:
-- Эгберт. Какого. Блядского. Чёрта.
***
Джон же, отчаянно посмотрев на покрасневшее, причём не обязательно от смущения или возбуждения, лицо тролля, пошёл на самоубийственный шаг. Потянулся, лизнул и стал неловко посасывать рог. Каркат от таких действий, мягко говоря, выпал в осадок. Он тихо проскулил, одеревенел. С ужасом почуял, помимо не прекращающейся пытки удовольствием, сверху ещё и тихое шевеление щупальца внизу. К счастью, он не задохнулся – Джон перестал терзать рога и перешёл к ушам, шее, лицу…
Когда Каркат стал мурчать, Джон едва не кинулся к блокноту с записями. Он слушал нарастающее мурлыканье, учащающееся дыхание, ощущал вибрацию в груди тролля от мурлыканья, ощущал, как от его, джоновых, поцелуев нервно дёргаются заострённые уши…
Джон опять поцеловал Карката, запустил руки под свитер, проводя рукой по шрамам от лишних конечностей в бытии личинкой, стал медленно задирать свитер, чувствуя, как родные руки поцарапывают когтями спину, бока под футболкой.
Каркат ответил на поцелуй, не размениваясь, решив снять футболку самым простым способом – разорвать. Когти троллей легко рвали подобную ткань. Зашипев от царапин, оставшихся от Карката, Джон рывком сдёрнул свитер Карката, тут же приникая с поцелуем. Не рассчитал, и они упали на разложенный диван.
Покатавшись по кровати, выигрывая.
Сказать, что Каркат был разозлен – ничего не сказать. Он, пусть и был смущён, прожигал Джона взглядом, не предвещавшим ему ничего хорошего. Наверняка, человек даже не понимал, какого хрена сейчас делает.
Человек понимал. Этот же самый человек потянулся, и начал лизать, а затем и посасывать рога тролля. Джон отчаянно пытался не пойти на попятную, пошутить, как он любил делать, когда пытался зайти дальше поцелуев. Он не то, что боялся…Ему было приятно, возбуждающе волнительно. От простых, вполне невинных мыслей наливались жаром щёки и учащалось дыхание.
Каркат, чувствуя пронзительное, режущее удовольствие, молнией стрельнувшее в пах, заскулил, пытаясь не сорваться на стон. Сейчас он не мог ни говорить, ни сопротивляться – все его мысли и желания испепелила молния ощущения, идущая от рога. Он задыхался. Он дышал полной грудью. Ему хотелось продолжения, ему было чертовски мало простых прикосновений к рогам. Ему было слишком много этих ощущений. Он будто сгорал в них. Зачем природа наделила троллей такими чувствительными, причём чем меньше, тем чувствительнее, рогами.
Джон же старался сделать всё, что было в его силах. Не вытерпев, он оставил рога в покое, начав целовать и облизывать шершавую кожу. Шея, уши, ключицы, щёки, руки – всё, что было открыто.
Каркат не знал, когда было хуже – когда наслаждение стреляло яркой иглой, не давая даже ощутить своё тело, или когда оно шло со всех сторон, обволакивающим коконом, заставляя чувствовать щупальце всё сильнее. Когда через несколько минут этот чёртов романтик даже не снял футболку, а щупальце Карката было готово начать расстёгивать его штаны изнутри, не согласовываясь с мыслями хозяина, тролль не выдержал. Лёгким движением испортив очередную футболку Джона, он быстро снял свитер и, забросив его куда подальше, завалил Джона на спину. Затем, в виде мести, прижался и с садистким удовольствием стал мягко целовать красные от смущения уши.
Джон всем телом ловил мурчанье Карката. Тот, похоже и сам не заметил, как начал мягко вибрировать, как кошка. Он проводил руками по рёбрам тролля, нащупывая и проводя пальцем по шрамам от отпавших после вырастания из личинки конечностей. С трепетом проводил по спине, ощущая даже так разницу между строением тела у тролля и человека.
Первым их немое соревнование не выдержал Каркат, опять подорвавшись, стараясь аккуратно кусать тонкую человеческую кожу от шеи до пояса. Оставив несколько кровавых следов, он, наконец, снял штаны вместе с трусами и с себя, и с человека.
Оба в шоке уставились на половые органы друг друга. Если Джон, достаточно долго открывавший для себя различия человека и тролля, уже привык к подобным удивлениям, и сориентировался достаточно быстро, то для Карката это было одно из первых действительно шокирующих событий.
--Вааау, тентакля!
--У вас нет второго полового органа?
И, возможно, дело бы и закрылось, как и настрой, но тут тентакля нервно дёрнулась, отчего Джон дёрнулся посмотреть и, не рассчитав, распластался на Каркате. Тентакля забилась в истерике, мысли смущённого тролля тоже. Джон приподнялся и, поняв, что или сейчас, или они просто будут оба слишком смущены, полез проверять, а про какие «вторые половые органы» говорил Каркат.
Карката, ещё лежащего смущённой шокированной лужицей, подбросило, когда шальная джонова рука прошлась вдоль его впадины. Когда палец аккуратно вошёл внутрь, то щупальце резко дёрнулось и обвилось вокруг руки Джона, начавшего медленное движение рукой. Со смущённым интересом он смотрел на Карката, на его щупальце, и мучил бедного тролля до тех пор, пока не осознал, насколько болезненным стало возбуждение. Он, уже не способный думать, медленно вошёл в Карката. Первые их движения были дёрганными, до боли неловкими и до безумия приятными. Щупальце Карката извивалось, прижимаясь к коже хозяина, но затем, оставляя бледно-красный след, переместилось к месту соития, скользнув по бедру человека.
***
Они лежали, опустошённые, обессиленные, до неприличия довольные. Не убирая ни скомканных пледов и подушек, ни испачканной простыни, они просто лежали, прижимаясь друг к другу, укрытые пледом. Каркат почти сразу заснул, а Джон ещё недолго любовался на спокойное, зацелованное лицо Карката, прежде чем последовать за Каркатом в объятья Морфея.
@темы: Karkat Vantas, John Egbert, Битва Пейрингов-2016, Fanfiction
Название: Злопазухи Дальнего КольцаАвтор: greenbloodlondes
Пейринг: Роуз Лалонд/Канайя Марьям
Категория: фемслеш
Жанр: ангст, драма, АU
Рейтинг: R
Примечания: вдохновлено картиной «Данте и Вергилий в аду», Злопазухи или Злые Щели - название восьмого круга Ада
Название: Похороны
Переводчик: greenbloodlondes
Бета: greenbloodlondes
Оригинал: The Funeral © gooberAscendant
Ссылка на оригинал: ссылка
Размер: 885 слов (в переводе)
Пейринг: Рокси Лалонд/Каллиопа
Категория: фемслэш
Жанр: ангст, драма, АU
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Каллиопа присутствует на человеческих похоронах.
Примечания: смерть персонажа
читать дальшеТы стоишь в самой большой комнате этого здания. В церкви, как тебе давно объяснила Рокси. В месте, где люди почитали существ, по её мнению, похожих на тебя. Конечно, херувимы на самом деле не были ангелами – проводниками божественной воли, а лишь (почти) всемогущими пришельцами. Рокси всё равно всегда называла тебя своим “волшебным космическим ангелом”, и зачем тебе было с ней спорить?
Люди стояли вдоль скамеек, заполняющих комнату, в знак уважения, пока мужчина поднимался на возвышение, игнорируя закрытый ящик. Коробка еще недавно была открыта, открывая взору тело Рокси, чтобы посетившие смогли воздать дань уважения. Немногим позже, как тебе сказали, последует последний ритуал: гроб с твоей почившей женой закопают в землю.
Ты по-прежнему не уверена в предназначении этого последнего этапа похорон, но люди придают большое значение подобным традициям, так что ты решила просто согласиться.
Дирк кивает собравшимся. Все садятся, и ты следуешь за ними. Человеческое стремление подчиняться приказам не прекращает удивлять тебя.
Как только все занимают свои места, он начинает говорить.
– Рокси Лалонд была моим первым другом. Когда мы были детьми, нас невозможно было разлучить. Чем взрослее мы становились, тем меньше времени мы проводили вместе. Мы поступили в разные школы в разных городах, наши интересы разошлись. Но каждый наш разговор как будто возвращал нас в начальную школу, делал нас близкими снова. Мы могли не общаться месяцами, а потом возобновить наш последний разговор, будто и не прощались. И, когда мы начали работать в Бюро Внеземных Услуг, то стали неразлучны снова.
– Но, как бы мы ни были близки, мы никогда не могли точно знать, что лежит на душе у другого. Я был рядом с Рокси в её трудные времена. Я видел, как она разваливалась на кусочки и хотела убить себя, и видел, как она поднималась и становилась сильнее, чем я мог себе представить. Я был рядом и в её счастливые дни. Я был свидетелем её первой встречи с Каллиопой и их свадьбы два с половиной года назад.
– Всё выглядело как нельзя лучше, и она становилась лишь счастливее. Никто не знает, почему она покончила с собой так внезапно, и,думаю, уже не узнает. Но я надеюсь, что она теперь в мире, далеко от всех демонов, с которыми боролась. Я надеюсь, что она нашла покой.
– Рокси Лалонд была моим первым другом, и она была моим лучшим другом. Мы будем скучать по ней больше, чем она могла бы себе представить.
– Спасибо, – Дирк спускается и кладет тебе руку на плечо, когда проходит мимо.
Ты встаешь и проходишь к подиуму. Твой голос тих и твёрд. "Для начала, я хотела бы поблагодарить всех присутствующих за то, что вы пришли сюда сегодня, чтобы показать свою любовь и уважение не только к Рокси, но и друг к другу." Ты киваешь залу.
– Когда я впервые прибыла на эту планету, концепция любви была так же чужда мне, как я чужда вам. Но Рокси Лалонд изменила это. Она показала мне, что такое любовь. Она разделила со мной семью и друзей. Она дала мне дом со всеми вами. Она дала мне планету, которую я могу назвать своей.
– Когда мы поженились, мы поклялись друг другу, что только смерть может разлучить нас, но я предпочитаю думать, что Рокси по-своему всегда будет со мной.
******
Несколько лет тому назад, но не слишком много...
небеснаяТень [НТ] начал высмеивать хмельногоГностальгика [ХГ]
НТ: ТЫ ПРОСТО. ТАК НЕВЕРОЯТНО. ТуПА.
ХГ: оу
ХГ: ты еще не исчез штоль?
ХГ: я думала, ты уже потерялся
НТ: Я уСКОЛЬЗАЮ. ПОКА МЫ ГОВОРИМ. НЕ ВОЛНуЙСЯ. ВЫПуКЛОЖОПКА.
НТ: у МЕНЯ ЕСТЬ КОЕ-ЧТО. ЧТО Я ХОЧу. СКАЗАТЬ ТЕБЕ.
НТ: И ПОСЛЕ. ТЫ НИЧЕГО БОЛЬШЕ. НЕ уСЛЫШИШЬ ОТ МЕНЯ.
ХГ: слава тебе господи
ХГ: может, она наконец-то поспит
НТ: ЗАТКНИСЬ. И СЛуШАЙ. ВСЕ ТЕ ВАЖНЫЕ ВЕЩИ. ЧТО Я ТЕБЕ СЕЙЧАС СКАЖу.
НТ: МОЯ СЕСТРА. НЕ ТА. КЕМ ТЕБЕ КАЖЕТСЯ.
НТ: Я БЫЛ ВНуТРИ НЕЁ. И ТАМ. НИЧЕГО.
НТ: В НЕЙ СОВСЕМ. НЕТ НЕНАВИСТИ.
ХГ: агап, она ж не такой говнюк, как ты
НТ: НЕТ. ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ. уСТРОЙСТВО МОЗГА ХЕРуВИМОВ.
НТ: МЫ СОЗДАНЫ ДЛЯ НЕНАВИСТИ. ПОТОМУ ЧТО МЫ. ВЫСШИЙ ВИД.
НТ: КОГДА МЫ НЕНАВИДИМ ЧТО-ТО. МЫ ПРЕВОЗНОСИМ ЭТО. НА уРОВЕНЬ. БЛИЗКИЙ К СВОЕМу.
НТ: НО ЕЁ НЕ ВОЛНУЕТ. НИКТО. И НИЧЕГО. ПОТОМу ЧТО ОНА СЛОМАНА. И НЕ МОЖЕТ НЕНАВИДЕТЬ.
ХГ: вместо этого она учится любви
ХГ: ты никогда этого не поймешь
НТ: ОНА ПРИТВОРЯЕТСЯ. ЧТО ИЗуЧАЕТ ТВОЮ. *ЛЮБОВЬ*.
НТ: Я БЫ ВСЕХ ВАС уБИЛ. ЕСЛИ БЫ МОГ.
НТ: НО ОНА СДЕЛАЕТ ХуЖЕ.
НТ: ТЫ БуДЕШЬ МОЛИТЬ О СМЕРТИ. КОГДА ОНА ПОКОНЧИТ. С ТВОИМ ВИДОМ.
ХГ: ты закончил?
НТ: ДА.
НТ: ПРОЩАЙ НАВСЕГДА.
НТ: Я НАДЕЮСЬ. ТЫ УМРЕШЬ. ГЛЯДЯ В ЕЁ ГЛАЗА. И уВИДИШЬ МЕНЯ. КАК Я СМЕЮСЬ ВНуТРИ. НАД ТВОЕЙ ТуПОСТЬЮ. И уРОДСТВОМ.
небеснаяТень [НТ] прекратил высмеивать хмельногоГностальгика [ХГ]
******
В настоящий момент...
– Хоть я и оплакиваю её потерю и никогда не смогу понять, зачем ей понадобилось оборвать свою собственную жизнь, – лжешь ты, – воспоминания о ней, уроки, которым она меня научила, будут всегда со мной, будут жить в нашей прекрасной дочери, – ты улыбаешься малютке Роуз на руках её бабушки в первом ряду.
Когда ты рассказывала о том, что произошло с Рокси, то тщательно подправила ту часть, где она попыталась отравить дитя. Ты бы предпочла, чтобы вопросы о заметной неуязвимости Роуз или о том, почему мать может попытаться навредить невинному младенцу, никогда не всплыли. По крайней мере, пока маленькая Роуз не станет готовой поставить их всех на колени.
У людей определенно есть склонность к выполнению приказов.
Название: я знала, что ты будешь здесь
Переводчик: greenbloodlondes
Бета: greenbloodlondes
Оригинал: i just knew i'd find you here © shrill_fangirl_screaming
Ссылка на оригинал: ссылка
Размер: 2663 слов (в переводе)
Пейринг: Рокси Лалонд/Каллиопа
Категория: джен
Жанр: драма, hurt/comfort, АU
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Каллиопа лежит в местной больнице с лейкемией. Рокси Лалонд приходит, чтобы скрасить ей дни.
Примечания: смерть персонажа, хуманстак; вдохновлено хуманстак-АУ пользователя intergalactickoala (tumblr).
читать дальше– Эм, здравствуйте, – Рокси обращается к женщине в приемной. Стерильно-белую комнату наполняет холод, и Рокси чувствует себя неловко в своей черно-розовой одежде. – Моя сестра сказала мн... эм, я хочу, в-вызваться, на, о-опеку дет-детей, больных раком, эм..."
Сестра за столом смотрит вверх и передает ей планшет.
– Подпишите, пожалуйста.
Пока Рокси царапает свое имя на листе – чертова сраная дислексия – медсестра говорит:
– Хорошо, ваша комната под номером 413. Её зовут Каллиопа, – сестра берет планшет и щурится, глядя на него: – Не могу разобрать ваше имя.
Рокси закрывает глаза. Прямо как в школе, охренительно.
– Я Р-Рокси. Роксана Лал-Лалонд.
У сестры дергается глаз, но она лишь согласно кивает. Рокси думает, что тут может быть лучше, чем в школе. Никто не жалуется на её заикание.
Рокси блуждает по коридорам, пока не находит комнату 413, и стучит в дверь, прежде чем открыть её.
Комнатушка удручающе выглядит. Она даже меньше и светлее, чем вестибюль, и в ней нет ничего, кроме занавески, больничной койки и бедной девочки, лежащей там, Каллиопы. Она бледнее чем кто-либо, кого Рокси видела ранее, с налысо побритой головой и капельницей на руке. Она смотрит в окно, которое открывает вид на парк. Рокси не знает, что хуже: застрять здесь без ничего или видеть, как жизнь проходит мимо.
Каллиопа слышит, как открывается дверь, и поворачивает туда голову. Она широко улыбается.
– Привет!
– П-п-привет, – мямлит Рокси.
По неясной причине, улыбка Каллиопы продолжает расти на её снежно-белом лице.
– Можешь мне кое с чем помочь?
Рокси сглатывает и кивает, пытаясь из себя выдавить:
– Д-для этого я, эм, я и т-тут.
– Я не могу читать здесь. У меня от этого болит голова. Можешь мне почитать? – только сейчас Рокси понимает, насколько Каллиопа маленькая: ей едва ли десять лет. Рокси 16, и она чувствует себя динозавром.
Даже несмотря на дислексию и заикание, Рокси не может отказать этому умирающему ребенку. Ей наверняка просто не хватает друга, и Рокси могла бы им быть.
– Да, к-конечно, Кал-каллиопа. Тебе, н-наверное, эм, т-тогда стоит быть со мн-мной, эмх, терпел-л-ливой.
Каллиопа медленно кивает.
– У тебя хороший голос. Кстати, я Калли.
Рокси с трудом удерживается от того, чтобы закатить глаза. Её голос довольно приятный, но что этот ребенок понимает?
– Окей, К-калли, ч-что у т-тебя есть?
За её капельницей находится маленькая стопка книг, незаметная из-за кровати. Калли показывает на неё, и Рокси выбирает одну наугад. Подчеркивая пальцем каждое слово, которое она читает, как её всегда заставляют делать учителя (как будто она в чёртовом детсаду), Рокси произносит:
– Гарри Поттер и фи-философский камень. П-пойдет?
Калли кивает и хлопает по одеялу рядом с собой, отъезжая к изголовью и поднимая колени к груди. Рокси нервно улыбается, не уверенная в том, что сейчас правильно сделать, но садится рядом с девочкой на самый краешек кровати.
– Часть один... Мальчик, к-который в-выжил... Мистер и м-миссис Дурсль п-проживали в доме номер че-ч-четыре по Тисовой улице и всегда с г-гордостью заявляли что они, с-слава богу, абсолютно нормальные л-люди... – читает Рокси, мысленно проклиная свою дислексию. Её стыд медленно растет в геометрической прогрессии, как вдруг голова Калли опускается на плечо Рокси. Она продолжает читать, и девочка становится всё расслабленнее с каждой страницей, пока её почти не одолевает сон. Неловкость бесследно исчезает.
Рокси добирается до 10 части, “Хэллоуин”, пока Каллиопе не приходит время пойти на терапию.
На следующий день Рокси, одолевая себя, дочитывает книгу. Калли вздыхает и улыбается звуку захлопнувшейся книги.
– Ч-что думаешь, Калли? – Рокси спрашивает с улыбкой, – тебе п-понравилось?
Рокси скорее чувствует, как девочка кивает, чем видит это.
– Ты хорошо читаешь.
– Похоже, у т-тебя был ужасный оп-п-пыт чтения книг, К-Калли, – смеясь, говорит Рокси.
И снова Рокси чувствует, как костлявые плечи двигаются вверх и вниз по её руке, пока Каллиопа ими пожимает.
– Мне никто и не читал до этого. Сестры уставали и говорили мне сидеть смирно, а Калиборн всегда был слишком занят.
– А кто т-такой К-кал-либорн? – первые Калли упомянула что-то, что не было медсестрами или её книгами, что-то из мира за пределами больницы. Честно говоря, Рокси даже забыла, что больной ребенок определенно должен быть окружен семьей.
Калли слегка привстает и крепко обнимает свои колени.
– Он вроде как мой брат.
– Вроде как?
Калли выглядит встревоженно и не смотрит в глаза Рокси, но отвечает:
– Он очень большой. Больше тебя. И очень злой. Медсестры по-всякому называют его, когда думают, что я не слышу. Я не видела его с тех пор, как... с тех пор, как приехала сюда, – Калли жестом указывает на капельницу, слепяще-белые стены и кровать.
Сердце Рокси разбивается, совсем немного.
– Поэтому мне нравится Гарри Поттер, – говорит Калли, – у него никого нет, как и у меня.
Со всей возможной серьезностью Рокси смотрит в глаза девочке и берет её за руку.
– Каллиопа Урсула Умбра, сим я присягаю, что семья Лалонд удочеряет тебя. Ладно, просто Роуз, я и Мама, но всё равно. Семья есть семья.
Глаза Калли наполняются слезами и внезапно живот Рокси сжимает пара костлявых слабых рук.
– Спасибо спасибо спасибо спасибо, – пищит Калли в живот Рокси, – ты лучшая из всех, кого я встречала!
Рокси улыбается и отодвигается. Щелкая Калли по носу, она отвечает:
– Нет, это ты л-лучшая.
Улыбка Калли меркнет и она смотрит в глаза Рокси как ребенок, который чувствует к себе снисхождение.
– Я знаю, что это не так. У меня...– она отодвигается, оглядываясь на капельницу и положив руку на свой гладкий затылок.
Рокси чувствует, что это неправильно. С одной стороны, они понимает, что девочка не Мисс Америка, но с другой, она может думать о Калли только как о красавице. Рокси блуждает взглядом по комнате, пока не вспоминает, что на ней сейчас её любимая футболка с котом-мутантом. Роуз подарила её Рокси на прошлое Рождество.
– Калли, т-т-тебе нравится моя футб-болка? – спрашивает Рокси, указывая на себя.
Калли кивает. Рокси улыбается и говорит:
– К-кот на ней, эм, б-болен, как ты, – она указывает на вторую пару глаз: – Н-но всё равно он в-в-выглядит классно, да?
Рокси видит, что Калли ещё не верит ей, но для начала этого достаточно.
После первых четырех частей Гарри Поттера и еще месяца, Калли становится хуже, а Рокси – лучше. Они соглашаются остановиться после четвертой, потому что пятая слишком длинная, чтобы Рокси могла её прочесть, а Калли – прослушать. Вместо этого, Рокси придумывает свою собственную концовку, где Калли врывается в сюжет и спасает мир вместо Гарри. Когда она говорит сама, а не читает, её заикание становится заметнее, но Каллиопа не обращает внимания.
Калли стала слабее котенка. Рокси обычно помогает ей вставать и, даже когда она сидит, поддерживает большую часть её веса. Иногда у Калли появляется кислородная маска, или их разговор прерывает доктор, который помогает Калли с чем-то-чего-Рокси-не-знает, но она всё равно сидит рядом с девочкой и крепко сжимает её руку, смаргивая выступающие слёзы.
Мудак, больше известный как её брат, не приходит, и Рокси надеется, что никогда не придет. Он не водил Калли к доктору достаточно часто (никогда, про себя думает Рокси), что усугубило её лейкемию. Когда ему всё-таки пришлось признать, что его сестра определенно больна, он просто покинул её в больнице. Никто не мог его удержать.
Рокси улучшает свои навыки чтения для Калли. Каждую секунду, когда она не сидит на больничной койке, она проводит в летней школе, куда учителя умоляли её пойти, тяжело работая над произношением слов – даже трудных – и читая, читая, читая всё до тех пор, пока она однажды не просыпается с хриплым, убитым голосом, который исправляется лишь после нескольких литров медового чая. Когда учителя слишком заняты, её старшая сестра, Роуз, помогает ей с чтением и произношением. Обычно они не говорят слишком много, но Рокси знает, что всегда будет ей должна.
Рокси и Калли переключилась на сказки, которые Калли всё равно нравятся больше, и их проще вместить в короткие встречи. У девочки есть тяжелая книга сказок, откуда Рокси выбирает случайные.
– Эй, Калли! – говорит Рокси в их первый день чтения не-Гарри Поттера, – к-как дела, красотка?
Калли лежит на постели, прикрыв глаза. Когда-она слышит Рокси, её веки дергаются и глаза фокусируются на Рокси.
– Мне только кажется, или между твоими визитами проходит больше и больше времени?
Калли медленно теряет ясность мыслей, её предложения становятся бессмысленней, но Рокси не замечает этого.
– П-просто кажется. Угадай, к-кого я сегодня п-п-принесла? Мимо М-мисс Приемной опять, она д-даже н-не заметила. – Рокси осторожно достает своего кота Джасперса из сумки и кладет на колени Каллиопы. По неизвестным Рокси причинам, Калли обожает его. Девочка улыбается, пока чёрный кот осторожно обнюхивает её нос. Её худая рука поглаживает спину кота, и он сворачивается в клубок.
Рокси садится рядом с девочкой и кладет руку ей на затылок.
– Хочешь п-послушать немного сказок? У м-меня есть одна о д-девочке п-почти такой же красивой, к-как ты. Б-белоснежке.
Калли улыбается, пока Рокси помогает ей принять более устойчивое положение. Девочка сидит, облокотившись о Рокси, с котом на коленях. – Од-днажды, к-когда снег покрыл, к-казалось, весь м-мир..."
Калли дремлет, пока Рокси читает, улыбаясь и охая в знак того, что она еще не уснула. Калли никогда полностью не засыпает рядом с Рокси, её разум чист, даже если её глаза закрыты, а тело отдыхает.
– И так, злая к-королева исчезла, и л-люди, эм, л-ликовали. И Б-белоснежка со своим в-возлюбленным жили д-долго и счастливо.
Рокси тихо закрывает книгу и спрашивает у Калли:
– Н-ну, как тебе?
Глаза Калли распахиваются и обращаются на Рокси.
– Как ты думаешь, у меня будет что-то такое?
– Принц?
– Сказка, – поясняет Калли. Рокси не отвечает секунду, поглаживая её гладкую голову. Она теплее остального тела и нежнее шёлка. Роуз связала для Калли шапочку, но она обычно просто лежит на капельнице и девочка надевает её только когда ей холодно.
Наконец, Рокси принимает самое легкое решение и врет себе.
– Конечно, – говорит она, целуя девочку в лоб, – т-ты, эм, боец, К-калли, не забывай. – Калли улыбается, обнажая свои яркие белые зубы, и на сердце Рокси становится легче.
Дальше идут Красная Шапочка и Златовласка, но так как это сборник оригинальных сказок Гримм, Рокси придумывает другие концовки, чтобы не испугать бедную девочку.
Как обычно, Рокси спрашивает "Как т-тебе?", как только сказка оканчивается.
Калли задумчиво проводит рукой по голове.
– У меня были золотые волосы, как у той девочки в сказке.
Рокси знает этот тон. Это Калли-совсем-не-красивая тон. Рокси ненавидит тот факт, что она живет в мире, где десятилетняя девочка с лейкемией переживает походу того, как она выглядит, но это так, и Рокси нужно утешить её.
– Ч-что ты, Калли, ты пр-превосходно, мх, выглядишь.
Калли тихо смеется.
– Я костлявая, бледная и лысая.
– Да, серьезно отвечает Рокси, и самая к-красивая девочка в м-мире, я клянусь.
– Ты заикаешься меньше, – говорит Калли, меняя тему.
Рокси ей позволяет. Она улыбается девочке и, не упоминая о долгой борьбе с дефектами речи, просто отвечает:
– Практика о-отлично помогает, как говорит Роуз.
Слегка поникнув, Калли говорит:
– Мне это нравится. Может, однажды я встречу твою сестру.
Роуз в жизни не побывает в больнице. Она ненавидит их с неутихающей страстью.
– Возможно, – допускает Рокси.
Рокси никогда не забудет первый раз, когда разум Калли затуманивается. Девочка не засыпает на Рокси, но с трудом понимает сказки Гримм. В них слишком много слов, значений которых девочка не может вспомнить. Рокси откладывает талмуд в сторону и сажает Калли на колени, заполняя оставшиеся часы историями собственного сочинения.
Когда она приходит домой, Роуз её обнимает, пока она выплакивает море слез. До этого момента Рокси не рассматривала возможность того, что Калли не станет лучше.
На следующий день Рокси приходит, готовясь к худшему, но Калли уже не так плохо. “Не так плохо” не “совершенно здорова”, но всё равно лучше.
– Хэй, – хрипит она, когда Рокси входит.
– Привет, милая, – шепчет Рокси, приближаюсь к кровати. Она садится на край и берет девочку за руку, пытаясь удержать её в мире живых.
Калли улыбается.
– Заикание пропало.
Рокси трясет головой и говорит:
– По-прежнему где-то рядом, п-просто не всегда проявляется.
– Починила тебя, – говорит Калли в полусне.
– Благодаря тебе я поняла, что это было проблемой, – отвечает Рокси: – Теперь дай мне починить тебя.
Калли помогает Рокси удобнее устроить её голову на коленях. "Кей."
Не прикасаясь к книге, Рокси начинает рассказывать Калли её ежедневную порцию сказок. Калиборн и лейкемия становятся злодеями, Рокси и Джасперс – хорошими парнями, а Каллиопа, конечно, главной героиней. У них нет ни конца, ни начала, они перетекают друг в друга в одном долгом сне. Рокси остается допоздна, дольше, чем она оставалась до этого, до тех пор, пока солнце не садится за окном палаты, а медсестра не входит и вежливо не выгоняет Рокси. В минуту, когда она уходит, Калли спит.
– Почему она не приняла никаких лекарств сегодня?– спрашивает Рокси у медсестры у входа в больницу. Сейчас темно, и больничные коридоры пустуют. Рокси чувствует себя призраком.
Сестра смотрит на неё с нечитаемым выражением лица. Осторожно подбирая слова, она говорит:
– Мы мало чем можем помочь бедной девочке, по крайней мере, сейчас... уже.
Рокси отказывается понимать, что значит это предложение, и не развивает эту тему.
Этой же ночью, в час, Рокси будит звонок из больницы.
– Рокси Лалонд? Мне очень жаль... Каллиопа Умбра сейчас без сознания. Ей немного осталось, и мне сказали, что вы захотите знать.
Рокси ничего не говорит и не мешкает ни секунды. Она выжимает максимальную скорость из машины на пути в больницу еще до того, как женщина обрывается звонок. На ней нет обуви, из одежды только пижама, с ней нет ни прав, ни ключей, но ей необходимо быть в больнице прямо сейчас.
Она заходит в душераздирающе пустую комнату. Калли лежит, растянувшись на кровати, с рукой, подключенной к капельнице, с вяло пикающим ЭКГ на фоне. В комнате не горит свет, и бледное лицо Калли едва освещается луной.
Бип. Бип. Бип.
– Калли? – едва слышно произносит Рокси. Она не знает, что хуже: будить Калли прямо перед её смертью или не сказать ей ни слова.
– Рокси? – Спрашивает Калли, и у Рокси сдавливает горло, – можешь мне кое с чем помочь?
Она говорит невнятно и тихо, но её голос твёрд. Этими же словами Калли пригласила Рокси в свой мир в их первую встречу.
– Можешь снова мне прочитать Белоснежку?
Калли впервые просит повторить сказку.
Бип. Бип. Бип.
Рокси кивает и поднимает толстую книгу. Осторожно, она поднимает девочку к своему плечу. Одной рукой Рокси поддерживает Каллиопу, пальцем другой следует за взглядом, подчеркивая строку, которую читает. Её ноги опираются на пластиковый стул. Раньше Рокси просила убрать его, боясь, что это может напомнить девочке о Калиборне, но сама использовала его слишком часто, чтобы был смысл беспокоиться об этом.
Сказка была длинной, но всё равно слишком короткой. Пока Рокси читает, в её голосе практически не слышится заикания, голова Калли медленно скользит в ложбинку между плечом и шеей Рокси. Её закрытые веки дергаются, и живот Рокси напрягается, когда девочка выдыхает:
– Рокси?
– Да, милая?
– Если я засну, прекрасный принц придет и разбудит меня, правда? – голос Калли тих и отражается эхом о стены, почти заглушаясь пищанием ЭКГ.
Бип. Бип. Бип.
Рокси улыбается.
– Только слепой не захочет поцеловать такую прекрасную принцессу.
Её улыбка дрожит, пока Калли вздыхает :
– Спасибо,
и затихает.
Бип. Бип. Бип.
Бииииииииииииииииииииииииип.
Значение жужжания не доходит до Рокси, пока не заходит группа докторов и медсестёр, и один из них не выключает кардиограф. Они делают всё тихо, что хорошо, потому что Рокси убила бы любого, кто бы разбудил Калли. Бедняжка получит весь возможный отдых.
Одна из сестёр подходит к Рокси и вполголоса говорит:
– Дорогая, тебе пора домой.
– Если я встану, Калли проснётся, – шепчет Рокси в ответ. Она не понимает, почему остальные так шумят.
Сестра качает головой.
– Нет, уже нет.
Рокси замечает, что по её щекам стекают слёзы, а сама она трясется и всхлипывает. Она падает на пластиковый стул, пока сестры и доктора суетятся вокруг Каллиопы. Она такая маленькая. Она такая неподвижная. Маленькая часть Рокси по-прежнему думает, что девочка спит, что завтра они снова будут читать, смеяться и придумывать сказки.
Они закрывают её лицо простынёй. Теперь никто её не поцелует.
Они увозят её. Рокси не может пошевелиться.
Она не двигается, пока не приходит Роуз. Она говорит незнакомым Рокси голосом:
– Пора домой.
– Я не могу, – говорит Рокси и срывается. Она падает в кольцо рук сестры и плачет, плачет и не знает, сможет ли когда-нибудь остановиться.
Название: Память о тебе
Переводчик: greenbloodlondes
Бета: greenbloodlondes
Оригинал: Memories of you © napstablook
Ссылка на оригинал: ссылка
Размер: 939 слов
Пейринг: Роуз Лалонд/Канайя Марьям
Категория: фемслэш
Жанр: флафф, ангст, АU
Рейтинг: G
Краткое содержание: Роуз предается воспоминаниям и говорит Канайе то, что должна была сказать уже давно.
читать дальше
– Роуз? – негромко спрашивает знакомый голос.
Ты поворачиваешь голову, чтобы увидеть Канайю за скамейкой, на которой сидишь.
– Да, Канайя?
Она стоит, потупившись, и поднимает на тебя глаза.
– Мы... всегда будем друзьями... правда?
– Конечно! – восклицаешь ты, вставая и оборачиваясь, – С чего ты взяла, что мы не будем?!
Она поворачивается к своей матери поодаль: "Мамам же приходится много путешествовать по работе."
Ты поднимаешь бровь, но решаешь спросить прямо.
– Да, но как это может помешать нам остаться друзьями навсегда?
– А что... что, если бы однажды нам пришлось бы разъехаться из-за их работ? Как бы мы по-прежнему общались? – Канайя подавленно смотрит на тебя.
Ты лучезарно улыбаешься и трясешь головой.
– Наши мамы никогда не разъедутся, даже из-за работы! Они знают, как мы важны друг другу.
Канайя хмурится.
– Роуз, я не думаю, что ты поняла.
Ты наклоняешь голову к плечу с немым вопросом в глазах. Поняла? Что она имеет в виду? Тебе всего 7 - вам обоим - но это не значит, что ты не поняла.
– Что поняла, Кан? – ты медлишь с вопросом, но всё-таки спрашиваешь.
То, как Канайя продолжает смотреть на свою мать, заставляет тебя начать волноваться. Ты не можешь не заметить, как она старается сдержать слёзы.
– Канайя... – начинаешь ты, – ты... в порядке?
Канайя обходит скамейку и становится перед тобой, протягивая к тебе руки. Её пальцы переплетаются с твоими и этого чувства достаточно, чтобы вернуть улыбку на твоё лицо. Но чувство подавленности не уходит, и ты понимаешь, что у Канайи есть для тебя плохие новости, когда по её щеке скатывается первая слеза.
– Моя мама нашла работу, – тихо говорит она, глядя в сторону, – она не в этом штате, и мы... Она сказала, что мы переедем почти в другой конец страны.
Ты отпускаешь её руки и садишься обратно на скамейку. Ты ничего не говоришь; тебе нечего сказать. Канайя присаживается рядом и ты крепко снимаешь её руку.
– И насколько?
Канайя вздыхает.
– Боюсь, я не знаю. Пара месяцев, может, лет.
– Поэтому ты спрашивала, как мы сможем общаться? – спрашиваешь ты, и она тут же кивает.
– Мы можем созваниваться несколько раз в неделю по маминым телефонам, – предлагаешь ты.
Канайя снова кивает.
Ты можешь только утешить её, так что бодро говоришь:
– Не волнуйся! Я буду звонить тебе каждый день, если смогу! Или мы можем использовать видеочат! – ты широко улыбаешься, и Канайя улыбается тебе в ответ.
Думаю, этого будет достаточно, – она кивает, – но я боюсь, что у меня есть еще одна плохая новость.
Ты сжимаешь её руку сильнее и вздыхаешь.
– Так... скажи мне.
– Мы уезжаем сегодня.
***
Роуз садится на парковую скамейку, чувствуя пальцами шершавое дерево. Краска слезла уже давно, но доски начинают трескаться только сейчас. Однако, скамейка по-прежнему пригодна для сиденья. Она служила девушке много лет, послужит и сейчас, в её 19.
– Знаешь, Кан, я вспомнила нашу первую встречу. Нам было, кажется, пять? И я сидела на этой самой скамье. Ты подошла ко мне и просто сказала: “Привет. Давай дружить.” Твоей улыбки было достаточно для того, чтобы я не смогла отказаться... – Роуз хихикает, очерчивая пальцами каждую неровность дерева.
– Двумя годами позже тебе пришлось уехать. Но мы сдержали наши обещания, и я очень этому рада. Ты не особенно рассказывала мне о причине, наверное, потому что, как и я, не была посвящена в особенности работы твоей матери. Несмотря на то, что это разлучило нас, мы продолжили дружить, – она пожимает плечами и смотрит вдаль. На голых черных деревьях лежит тонкий полупрозрачный слой снега. Зима здесь выглядит чудесно, по крайней мере, Роуз и Канайя всегда так считали. Другие... не очень. Они всегда ныли о снеге и льдах на дороге, о холоде и бесцветности.
Роуз улыбается и кладет руки на колени.
– Кто знал, что “пара месяцев, может, лет” превратятся в восемь лет? Мы созванивались каждый вечер. Или же общались по видеочату, когда наши мамы были на работе. Даже в тысячах километров друг от друга мы по-прежнему попадали в переделки, не так ли? Мне даже жаль твою няню, которую мы чуть не свели с ума. Я часто со смехом вспоминаю, как мы заставили её поверить, что в доме водятся привидения. Она не выключала свет на ночь неделю… и потом поняла, что её обманула пара детей.
Роуз смотрит влево и обратно на свои колени. Она скрещивает руки, любуясь кольцом на указательном пальце своей левой руки.
– Но я знаю, что не всегда была хорошим другом! Мы много ссорились, пока ты была в отъезде. В любом случае, когда ты вернулась, мы были счастливы, как дети в огромной кондитерской. Помнишь, как ты потеряла свое кольцо дружбы? Тебе вроде было 16. Ты после этого еще подхватила ужасный грипп. Мы искали кольцо неделями, и вот, тремя годами спустя, я на него просто наступила! Оно оказалось в старом комоде. Я решила, что его лучше вернуть тебе, раз оно важно для тебя, – Роуз сжимает губы и достает кольцо из кармана своего пальто. Оно фиолетово-чёрное, в любимых цветах Роуз; кольцо на её пальце, соответственно, чёрно-зеленое.
Роуз встает и на секунду поворачивается к своему дому вниз по улице. У неё есть кое-что, что обязательно нужно сделать... и что она предпочла бы не делать.
Никогда. Хотя ей нужно поторопиться, у неё есть незаконченные дела, от которых зависит её работа.
Роуз кусает губу.
– Знаешь, Канайя, я никогда не говорила этого, но я бы предпочла надеть на твой палец обручальное кольцо, а не дружеское, – она краснеет и приседает, кладя кольцо напротив камня: – я жалею, что не сделала этого раньше. Я скучаю по тебе, Канайя. Я люблю тебя.
Роуз встает, чтобы воздать дань уважения маленькой могиле под деревом у скамьи.
“Канайя Марьям
1995 - 2012
"Жизнь мертвых продолжается в памяти живых.
Марк Туллий Цицерон" “
@темы: Calliope, Vriska Serket, Kanaya Maryam, Rose Lalonde, Jake English, Roxy Lalonde, Aranea Serket, Битва Пейрингов-2016
Homestuck
Авторизация
Записи
- Календарь записей
- Темы записей
-
273 Trolls
-
198 Your drawings
-
177 Kids
-
135 Dave Strider
-
120 John Egbert
-
107 Smth another
-
76 Rose Lalonde
-
76 Humor
-
75 Jade Harley
-
55 Art
- Список заголовков
Главное меню